She's morphine queen of my vaccine

      Сегодня Уолтер сделал колоссальную ошибку — попытался высказать своё мнение, за что поплатился ударом головой о рядом стоящую тумбочку. После этого Беккет старался держать язык за зубами, опустив глаза вниз. Сейчас он лежал на мягкой и тёплой кровати, иногда ел, но всё остальное время спал. Часто Уолтер просыпался из-за судорог ног, потому что действительно недоедал и в его организме катастрофически не хватало кальция. Перед глазами расплывалось, а голова всё ещё не соображала.       Шла четвёртая неделя заключения. Уолтер надеялся, что не вернётся обратно в комнату с облезлыми стенами. Но быть в спальне тоже стало неимоверно тошно. Иногда к его окну прилетала какая-нибудь живность, в основном это были лесные птицы. Правда в один из пасмурных дней ученый заметил, что на ветку около дома села трясогузка. Уолтер был небольшой знаток в пернатых, но её можно было очень просто узнать из тысячи, но самый главный факт это то, что она — городская птица. Беккет начал размышлять, насколько далеко он находился от ближайшего людского района. Птица улетела. А Уолтер остался. От этой мысли юноше стало ещё хуже, поэтому он решил хоть как-то отвлечься.       Беккету было запрещено рыться в вещах Киллиана, но интерес ко всему загадочному мучил юношу с самого детства. Он даже не мог дождаться Рождества и находил заготовленные мамой подарки. А прятала она их так себе. Открыв самый верхний отдел, Уолтер стал копошиться в вещах. Ничего необычного: кофты, свитера, рубашки и т.д. Если бы Киллиан держал там что-то важное, то он хотя бы запер комод на замок, а ещё логичнее, не хранил здесь вовсе. Уолтер отчаивался, упираясь руками на лаковую поверхность. Лёгкие резко сжались в пустом вдохе, но кислорода обратно юноша не получил. Он стал задыхаться. Пальцы побежали вдоль комода, и ученый упал на пол, роняя лампу, его ногти скребли по ковру, будто цепляясь за единственную возможность. На некоторое время он потерял сознание, а когда очнулся, то приподняться на локтях ему далось с огромным трудом. Где-то раздались тяжелые шаги.       Заметив упавшую лампу, Беккет запаниковал, так как не знал, что с ним за такую провинность сделает Киллиан. Собирая куски вместе, ученый почувствовал резкую боль в ладони и на пальцах, и пол окрасился маленькими каплями. Теперь осколки багровели, а Уолтер начинал плакать. Поперёк ладони красовался глубокий порез, а некоторые пальцы на обеих руках были в порезах, похоже, разбилась лампочка.       — Что происходит? — Киллиан взбешен, его день не клеился еще с самого утра, когда он второпях пролил на себя горячую кружку с кофе, а его любимый омлет подгорел.       Зайдя в комнату, его взору открылась такая картина: запах крови, плачущий юноша, склоняющийся над разбитым стеклом, а лампа валяется на полу. Внутри всё вскипало. Неужели этот мальчишка не мог быть поаккуратнее?       — С тобой одни неприятности.       Киллиан был груб, когда оттолкнул Уолтера в сторону, заставляя снова свалиться на мягкий ковёр, когда схватил его за плечо, дабы отвести в ванную, когда сильно перетянул бинтом больную руку, заставляя Беккета сморщиться. Мужчина заметил, что вены на руках юноши стали набухать, поэтому ослабил перетяжку. Бинт пропитался кровью, на тот момент Уолтер уже успокоился.       Киллиана раздражало, когда люди плакали. Эти сопли и слёзы были для него отвратительны — проявление слабости, недопустимой для него. Мужчину накрыло неимоверное желание шлепнуть Беккета по лицу, но он постарался перебороть его.       — А теперь набирай вон то ведро, — мужчина указал металлической рукой на угол, — и убирай за собой то свинство, которое ты развёл.       Уолтер подчинился. Да, ему очень больно. Кровь всё еще шла, но холодная вода, которая изредка попадала на его ладони, притупляла. Ведро тяжелое. Но он покорно шёл в свою комнату и убрал весь свой «мусор». Из-за холодной воды заболели пальцы, а костяшки покраснели, бинт стал мокрым и заимел противно-гниющий запах. Попробовав подвигать рукой, Уолтер ощутил, что она онемела. Пальцы просто не двигались, стало ещё хуже.       Вся эта ситуация доводила Киллиана до белого каления. Схватив Уолтера за запястье, он повел его обратно в ванную. Тот в свою очередь еле передвигал ногами, изредка спотыкаясь о лодыжки.       Уже в ванной, беря руки Беккета в свою, мужчина опустил их под тёплую воду, чтобы отогреть, и тихо выругался:       — Ты совершенно бесполезен.       Когда пальцы Уолтера всё-таки задвигались, Киллиан оттолкнул его от раковины и ушел. Беккет прижал ладони к груди и молча остался сидеть у стиральной машины, боясь пошевелиться. Дверь была открыта. И юноша смотрел, он мог только смотреть. Вот он шанс! Но он трусливо жался к холодной поверхности и ждал свой участи.       Киллиан вернулся. Уолтеру больно. Внутри.       Хватая его под локоть, он повёл юношу на кухню. Киллиан был зол. И точка кипения была достигнута. Беккет, не успев осмотреться, был опрокинут на кухонный стол. Уолтер смотрел на мужчину с неимоверным испугом. Брови сведены к переносице, носогубные складки сморщены, губы сжаты.       Пошли удары. Сначала по рёбрам, потом по животу. Уолтер схватился руками за края стола, впиваясь в дерево ногтями. Он молчал и терпел, не вынуждая мужчину бить ещё сильнее. Один раз, когда Уолтер ел, Киллиан назвал его «сломанным». Ученого это не задело, но почему-то именно эту фразу он вспоминал в данный момент. Киллиан швырнул Беккета на пол и начал душить. Уолтер знал, что он не убьёт его, по крайней мере надеялся. В глазах темнело. Уолтер хватал открытым ртом воздух и всё резко закончилось. Киллиан отпустил его шею и просто смотрел. Уолтеру некомфортно.       — Вставай! — провопил он так, что у Уолтера заложило в ушах.       Беккет повиновался. Ноги не держали его.       — Забирай свою одежду из ванны и спускайся вниз.