Но вниз он так и не спустился…
Всё стало только хуже. Начиналась
пятая неделя. Понедельник.
Настало такое время, когда Уолтер мог передвигаться по дому только под тотальным контролем. Юноша должен был спрашивать разрешения, чтобы встать или сесть. Каждый шаг сопровождался определённым приказом в виде крика. Казалось, что Киллиан пытался даже контролировать направление его взгляда.
Осматриваясь, Уолтер заметил, что весь дом внутри выглядел богато и роскошно, но вроде как фальшиво. Будто атмосфера застряла во времени, как декорации к какому-нибудь дорогому и старинному фильму. Иногда Уолтера заставляли драить полы в ванной комнате, пока они не начинали блестеть. Ладонь ныла. С той поры бинты ни разу не менялись.
Когда Уолтер делал что-то не так, как хотел Киллиан, юношу били. Конечно, не так безжалостно как в тот раз на кухне, до такого безумия всё не доходило. Всё сопровождалось одним ударом по спине. До поры до времени…
Стоя рядом с мужчиной, Уолтер отвлёкся, забываясь в каком месте он находился, за что получил вилкой по левой ляжке. Переменчивое настроение Киллиана, когда-нибудь доведут, либо его самого, либо забитого ученого. По бедру потекла горячая струя крови. Беккет никогда не сможет забыть эти ослепительную боль и крик прямо в его ухо: «Тупая тварь!». Внутри он оцепенел. Не от боли, её он перетерпит. Уолтер задумывался, этот человек внутри полон агрессии, которая выливалась на него в таком ключе. Страшно было то, что именно от него и зависела его жизнь. На ноге остался глубокий шрам.
Киллиан наблюдал, как Уолтер сидел напротив и ел. Щеки ученого впали, само лицо осунулось. Уолтеру было противно от самого себя, видя своё тело, которое становится с каждым днём более угловатым. Сидеть на стуле становилось больно, кости копчика впивались в сидение, а вставать, чтобы хотя бы поменять положение, запрещено. На ягодицах оставались синяки, от которых становилось не легче.
Иногда до ушей юноши доносились едкие оскорбления: «Ты такой уродливый!» или «Не знаю, как ты живёшь с такой рожей». Уолтер и до похищения не очень-то любил свою внешность, но теперь чувство неприязни переполняло его. Слова мужчины вонзались и хотелось прикрыться.
Чтобы Уолтер не умер от истощения, Киллиан добавлял масла в еду. Неважно куда: каша, крупы, макароны, увеличивая калорийность порции. Рацион Беккета был весьма ограничен. Если он съедал больше, то Киллиан бил его по животу, пока всё не выходило обратно в виде рвоты.
Из-за недоедания работа мозга Уолтера замедлилась. Стандартные вещи, которые обычно юноша помнил на подсознательном уровне, теперь нужно было обдумывать. Сидя за столом, желудок Беккета проурчал так громко, чем привлёк внимание Киллиана.
— Ты не наелся?
Уолтер кивнул. Его руки обнимали талию из-за мучительной боли стенок органа. Смотря на еду мужчины, слюнные железы заработали. Тарелка Киллиана проехала через весь стол, останавливаясь около ученого. От запаха картофельного пюре и жареной отбивной у Беккета потемнело в глазах. Ложка плохо разрезала мясо, но Уолтер старался не торопиться, потому что за каждое резкое движение эта тарелка могла спокойно разбиться об его голову. А Киллиан смотрел и молчал, вертя в руке вилку, которой даже не притронулся к еде. Когда ученый доел, то в первый раз за эту неделю почувствовал себя сытым и немного счастливым. Отложив столовый прибор, Уолтер вопросительно взглянул на мужчину. Тот встал, забрал всё у юноши и пошел к раковине вымыть посуду. Беккет смирно сидел за столом, смотря на спину Киллиана. Под его белой рубашкой можно было заметить, как мышцы спины периодически напрягались, а лопатки сходились. Иногда он похрустывал шеей, когда она затекала.
У Уолтера возникло такое странное желание, подойти и помять спину, как пластилин. Беккет надеялся, что Киллиан понимал, что тот творил противозаконные вещи. Что это не может длиться вечно и когда-нибудь это закончится.
***
Уолтер знал, что ничего не может быть только черным или белым. Также и поступки Киллиана. Ведь всё-таки он его кормил, разрешал спать на мягкой кровати, пускай и с ним, пускай и привязанный к его руке. Киллиан разрешал ему мыться раз в неделю. Все это мужчина делал, несмотря на свое к ученому отношение, несмотря на всю проявленную к парню жестокость и агрессию.
Место удара от вилки заныло. И Уолтер вернулся с небес размышлений на землю.
В
среду вечером Уолтер смотрел вечерний сериал, сидя на сером диване, ткань которого была не очень приятная ощупь. Она тёрла ягодицы до ужасной боли. А Киллиан не обращал внимание, делая вид, будто бы весь заинтересован в сюжете. А Уолтеру щипало и зудело. Громкие звуки от телевизора вызывали волны страха, мерцающие огни, кажется, сейчас доводили до эпилептического припадка.
Киллиан хотел, чтобы Уолтер смог жить по принципу рефлексов. Поднятая рука — страх, крик — страх, что-то новое — страх. Мужчина переключил канал, заставляя тело Беккета передёргиваться каждым нажатием. Уолтера тошнило.
