She's morphine queen of my vaccine

      Шла одиннадцатая неделя заточения. Уолтера передёргивало от перенапряжения практически каждую ночь, заставляя крючиться от боли. Порезанная ладонь всё ещё ныла, что не давало без проблем приготовить еду, которую требовал Киллиан. Да, теперь вся домашняя ответственность ложилась на хрупкие плечи Беккета. Из-за того, что в руках часто оказывались овощи, струп не мог образоваться. Особенно щипали лук и помидор. Кожа вокруг раны не заживала и вспухла, но не это было самой главной проблемой.       Зачастились случаи панических атак. Обычно Уолтер ощущал, как одна из них подступает. В тот же раз всё произошло настолько неожиданно, что удар свалил его с ног. Ученому казалось, что он умирает. Хватаясь руками за горло, Беккет вдыхал, как в последний раз, прижимая коленки к грудной клетке. Не замечая никого вокруг, Уолтер боролся с последней возможностью не умереть, но и она, казалось, его покидала.       В этот день у Киллиана всё пошло как нельзя хуже. Но самое ужасное, что Беккет, готовя завтрак под его наблюдением (доверия всё еще было слишком мало), упал навзничь и не дышал несколько секунд, прокашлялся, а затем захрипел слишком часто. Все эти вздохи уходили в пустоту. Киллиан видел, как ногти Уолтера врезались в кожу на шее, оставляя царапины. Дотрагиваясь рукой до лба юноши, мужчина чувствовал сильный жар, который заставил его ощутить малую долю сожаления… и жалости? Парнишка умирал прямо на его глазах. Киллиан видел, как Беккет содрогался и терял жизнь. Да, он что-то слышал о панических атаках, но в жизни с ними не сталкивался. Набирая на телефоне номер Теллера, Киллиан сидел на корточках рядом с Уолтером, который залил пол своей слюной.       — Гай, — сделав паузу, он опустил руку на шею к ученому, чтобы проверить пульс, — у меня проблемы.       — Что случилось? — на том конце послышался бодрый голос врача.       — По-моему, у парня приступ.       — Приступ чего? — съязвил хирург и (как ощутил Киллиан) улыбнулся, — я не провидец, мне нужна конкретика.       — Возможно, паническая атака.       — «Возможно» или ты уверен? — голос Теллера становится грубым и взволнованным с каждой минутой, заставляя Киллиана чувствовать себя ещё хуже.       — Хорошо! Уверен, — процедил мужчина, сжимая смартфон в руке.       Некоторое время было удушающее молчание, которое пугало Киллиана, и он, не выдержав, крикнул в трубку, заставляя собеседника пошевеливаться. На другом конце послышались клацающие звуки клавиатуры, которые дали малую надежду на спасение.       — Слушай, что нужно делать…

      Проснувшись, Уолтер ощущал некое беспокойство, но не то, что он испытывал перед приступом, а такое обыденное, которое уже стало привычным. Осмотревшись вокруг, юноша понял, что находится в той же спальне. Совершенно один. Его взгляд упал на дверь. Открыта, не нараспашку. Но открыта же! Внутри Уолтера что-то резко встрепенулось, а затем спокойно опустилось на дно. Душе стало так спокойно, что казалось, будто всю жизнь ему не было так хорошо. Прикусив губу от нахлынувшего его удовольствия, Беккет закрыл глаза и представил, что он сейчас дома: на своём любимом диване, пересматривает свою любимую дораму «Силачка До Бон Су», когда она первую половину сериала заставляла его смеяться, а вторую плакать. Открывая глаза и видя ту же комнату, успокоение не пропадало…       …Киллиан никогда не уставал так, как сегодня. Уолтеру назначили небольшую дозу транквилизатора, которая на некоторое время смогла успокоить его. Когда Гай приехал, он рассказал ему всё, что сам знал о таком феномене как эпизодическая пароксизмальная тревожность, её причины возникновения и последствия. От количества информации болела голова.       — И да: укол действует не сразу, поэтому постарайся до того момента отвлечь его как-нибудь.       — Тебе легко говорить, — голос звучал сипло.        Дым струился от тлеющей сигареты, которую Киллиан так и не смог докурить.       — Вообще, зачем ты его похитил? — спросил Гай, поправляя свой ворот рубашки.       — Мы не настолько близки, чтобы я посвящал тебя в свои планы.       Гай Теллер всегда был личностью весьма ненадёжной. Любил сплетничать и лишний раз трепаться языком, за что не раз поплатился. Сначала — безымянным пальцем, а затем — глазом. Конечно, он врач и поставить ему протез не вопрос, но лишние финансовые проблемы ему были не нужны. Теллер не имел вредных привычек. Не курил, не пил, не употреблял (хотя барыжил и поднимал на этом деле неплохие деньги), не грыз ногти, ручки. Был примерным семьянином. Настолько «прекрасный», что аж тошно. Но с Киллианом он вел себя иначе. Вся его эта гниль выходила наружу. Но всё-таки, в первую очередь, Гай был первоклассным врачом. Другом, конечно, хуёвым, но другого Киллиан не требовал.       Выдав рецепт, хирург ушел. Закрывая за ним дверь, Киллиан выдохнул…       …Уолтер молча наблюдал за мужчиной, боясь подать какой-либо звук. Казалось, даже его дыхание остановилось. Сейчас внутри всё сжалось: то ли от страха, то ли от возбуждения, то ли от их смешения этих чувств — предвкушения. Перебарывая себя, нога наступила вперед, заставляя половицу скрипнуть. На звук обернулся Киллиан.       — Ты что здесь делаешь? — укоризненно спросил мужчина.       — Ничего.       Уолтер смотрел в пол, изредка поправляя бинты на руке, которые наложил доктор Теллер. Мужчина уверенно надвигался на него, показывая, что главный здесь — он. И Уолтеру стоило к этому просто привыкнуть, потому что рана на левой ягодице напоминала о себе всё ещё слишком часто. Рука Киллиана опустилась на поясницу, а протез схватил за подбородок, по-собственнически поворачивая лицо к себе, чтобы видеть Уолтера целиком.       Внутри Беккета парило что-то неземное. В голову закрадывались сомнения по поводу того, что ему вкололи. Из-за некой странной эйфории, которая была очень нетипична в этой ситуации, Уолтер думал, что сходил с ума. Всё это ощущение власти, похожее на секс-игры неопытных возлюбленных, которые решили попробовать что-то новое. Только они не были любовниками, они даже близко знакомы не были. Уолтера передёрнуло. Их губы соприкоснулись.