Задержка

      Душ смывает с тела следы прикосновений, вымывает из мыслей упрёки и одновременно согревает тело, и остужает его. Юля не скрывает умиротворённую улыбку, да, впрочем, в небольшой ванной и не от кого. Невольно касается пальцами новых шрамов, которые, конечно, не укрылись от внимания Кости. Каждый — свидетельства её слабости, росчерки боли, подписи в её хрупкости и бессилии. На самом деле, она ждала вопросов, но видимо, тот просто решил не портить момент, но всё же она чувствовала, что он обязательно вернётся об этом в будущем, и ей нужно найти достойное объяснение, а то прикрываться «неразглашением» уже надоело. А момент… Момент был замечательный. Под её закрытыми веками вспышками оживают воспоминания, но она не может насладиться ими в полной мере, потому что не место и не время, которое у них совсем на исходе. Поэтому она закрывает воду, и тщательно стерев с себя капли, придирчиво смотрит в запотевшее зеркало, где в маленьком окошке от её ладони может увидеть своё отражение. Счастливая, даже немного глуповатая улыбка, хитрый блеск в глазах, мокрые пряди, заправленные за уши. — Ох, Лисицын, убью, — бормочет она, недовольно поджимая губы, замечая красноватый след на нежной коже шеи. Ладно, может, он быстро пройдёт, или просто замажет тональником, когда пойдёт на работу. Мысли об этом медленно, словно маленькие демоны, вылезали с задворок разума, кусали за пяточки её сознание, вновь загоняя в невидимые рамки, но как не хотелось снова переступать черту ограничений. Снова погружаться в работу, как их убитый на дно Ладожского озера, снова становиться майором Соколовой, снова неотступно бежать по следу преступника, хотя они и так уже много времени здесь потеряли. Женщина встряхнула головой, отгоняя непрошенную совесть, и, наспех высушив волосы дальновидно положенным феном, отправилась в комнату.       Мужчины уже не было, очевидно, всё-таки развлекал другую даму разговорами, хотя эта петербуржская леди вводила Соколову в некий ступор своим понимаем и гостеприимством. Это было так странно, ново и непривычно, но, может, той просто было одиноко, а они попались под руку? В любом случае, она была ей благодарна и обязательно скажет «спасибо», пусть и будет внутри сгорать от стыда. Быстро осмотрев обстановку комнаты, на которую до этого не обратила никакого внимания, Юля с сожалением взглянула на платье, которое пострадало в пылу страсти, но заметив заботливо уложенную форму даже растаяла, забыв о том, что ещё пару минут назад собиралась расправиться с Костей. Ей бы быть счастливой, что ей достался такой обходительный и самоотверженный мужчина, а она… Она иногда думает, что такого не заслуживает, и всеми силами отталкивает от себя желаемое. Но на самокопание и жалость к себе у неё сейчас совсем нет времени, и, быстро собравшись и придав себе максимально непринуждённый вид, она пошла искать своего напарника.       Впрочем, её действия были обречены на успех, потому что она точно знала, где тот находится. Тихо, как кошка, Юлия подошла к столовой, из которой доносились голоса, и аккуратно остановилась в дверях, пока глаза привыкали к яркому свету. — Да как же? Неужели всё это правда, Костенька! — сетовала хозяйка, и Юля невольно улыбнулась на это фамильярное обращение. — Чистая правда, Виталина Леопольдовна, готов дать Вам слово офицера, если вас только это убедит! — с улыбкой отвечал майор, и Соколова прекрасно была знакома с этим бархатным, мягким, вкрадчивым голосом со скрытыми стальными нотками, который, казалось, автоматически включался у её напарника, и он был так убедителен, что и ей самой порой хотелось признаться во всём, даже в том, чего она не совершала, не говоря уже о допросе свидетелей и прочих мероприятий, где личное обаяние Лисицына играло далеко не последнюю роль. Вот и сейчас, она легонько улыбнулась, коря себя за то, что готова повестись на это, даже не зная о чём речь, но тут взгляд мужчины остановился на ней, и он буквально просиял. Вот как лампочку включают в тёмной комнате, так и Константин вспыхнул каким-то внутренним светом, так, что блеск его глаз усилился, улыбка стала шире, и, кажется, всё лицо преобразилось. Ей как-то говорила об этом Валя, но тогда Юля только отмахнулась, потому что своего напарника видела чаще всего задумчивым, напряжённым, готовым броситься в бой. И это вспыхнувшее счастье, которое она сейчас наблюдала, было для неё подобно пуле, удару хлыста, смертельному приговору, потому что она знала… что, в любом случае, причинит ему боль, вновь и не раз. — А, Юленька, проходите-проходите, не стойте на пороге, — вырвал девушку из оцепенения голос Виталины Леопольдовны, для которой перемены в выражении лица Кости тоже не остались незамеченными, и та призывно поманила гостью к себе, — Не стесняйтесь, — улыбка её оказалась столь убедительно радушной, что, глубоко вдохнув, Юле не осталось ничего другого, как пройти в помещение и аккуратно присесть на свободный стул. — Я сейчас налью тебе чай, — подскочил Костя, ловко управляясь с заварочным чайником и наполняя элегантную чашку перед ней, а его галантность явно производила впечатление на хозяйку, что та чуть не захлопала в ладоши. — Какой галантный молодой человек, — с улыбкой произнесла она, и обратила своё внимание на Юлю, — Вы угощайтесь, дорогуша, угощайтесь, — хлопотала она, пододвигая к Соколовой тарелки с пирогами и конфетами, — Всё вкусное, свежее, не переживайте, — мягко заверила она. — Спасибо, Виталина Леопольдовна, — произнесла Юля, аккуратно цепляя кусок пирога себе в тарелку, уже успевшая запомнить имя, так что необходимости знакомиться лично уже не было. Интересно, что там Костя ей уже успел рассказать? Вообще, он не был многословным, но как у любого человека, иногда на него находила такая словоохотливость, что удержать его было трудно, особенно, когда он чувствовал себя комфортно и пытался произвести хорошее впечатление. Девушка перевела взгляд на мужчину, который уже добавил кипяток к её чаю и усаживался на место, — Спасибо, — поблагодарила она и его, а тот ответил лишь лёгким поднятием уголков губ и театральным поклоном. — Пироги шикарные, правда, так что… не обижай Виталину Леопольдовну, — тихо добавил Костя, отправив в рот ещё один кусок, а леди довольно закивала. «Спелись» — пронеслось в голове майора, но она вспомнила про обед, который остался уже далеко позади, а живот предательски подводило даже от аромата свежей выпечки. — Так вы значит, Юленька, тоже оперативник? Как же вас такую хрупкую взяли работать с опасными бандитами? Вы такая худенькая, скромная, маленькая, боже мой, что же творится в мире! — сокрушалась дама, не сводя с Юли глаз, от чего той было неловко, потому что она уже успела откусить кусочек пирога и теперь судорожно его глотала. «Началось» — подумала она, потому что едва ли не каждая взрослая женщина высказывала ей отношение к её работе, начиная от матери, которая, казалось, уже давно смирилась с выбором дочери, до первых встречных домохозяек, хотя она для них же и старалась, по сути, спасая общество от преступности. — Помните? «Есть такая работа — Родину защищать», — с улыбкой и мягко сказала девушка, скрывая своё раздражение, — Не вижу там указания какой-то половой принадлежности, тем более, раз есть женщины-преступники, почему же не может быть женщин-полицейских? — задала она риторический вопрос, но не станешь же объяснять человеку, что это — призвание, как актёр и как врач, и она эту дорогу выбрала давно и, надеялась, что навсегда. — Вам не стоит недооценивать Юлю только из-за внешних данных, Виталина Леопольдовна, — встал на защиту возлюбленной Костя, который знал, что согласись он, что Юлия Александровна — хрупкая, он так от неё схлопочет, что мало не покажется, — Она — профессионал своего дела, прекрасный следователь и сыскарь, к тому же, если и уступает кому-то из мужчин в силе, то бегает очень быстро, а это немаловажно при нашей работе. — И стреляет отлично, — добавила уже Соколова, переводя многозначительный взгляд на Костю, в котором легко можно было прочитать угрозу. Хотя ей было приятно, что он так высоко ценит её заслуги. Вот только чуть что, хватает за руки, мол, «не лезь вперёд батьки в пекло», а тут… Может, он и правда изменился, или осознал, что «майора» за красивые глаза не дают? — Вот-вот, — добавил тот, возвращаясь к своему чаю. Кажется, хозяйку они не убедили, но спорить та уже не решилась, всё ещё с лёгкой грустью бросая взгляды на Юлю, а после улыбнулась: — Вы такая прекрасная пара, — произнесла она, переводя взгляд с одного на другого, явно смущая оперативников, — Нет, поверьте моему глазу, молодые люди, я много повидала в своей жизни. Обычно я себя так не веду, да и часто либо студенты приходят, которым в общаге да с родителями никак не остаться наедине, либо любовники — я не осуждаю, всё в жизни случается — но чтобы пара в браке… Такое для меня впервые. Юля чуть не поперхнулась чаем и бросила на Лисицына резкий взгляд, хотя тот тоже выглядел весьма обескураженным. — Мы не женаты, — наконец произнесла эксперт, переводя взгляд на леди. — Как? Разве нет? — удивление читалось в её распахнутых, густо подведённых глазах, которые она перевела на мужчину. — Да, Виталина Леопольдовна, — подтвердил Константин Львович слова своей напарницы, — Я её звал, семь раз предложение делал, но она каждый раз меня отвергает, — он состроил такую жалостливую мордашку, что Юля легонько пнула его ногу под столом. Кого этот актёр погорелого театра из неё выставляет? И не семь, а четыре только, да и разве это предложения? Да значит причины были, чтобы отказать, и вообще, зачем высказывать это посторонним людям? Всё своё возмущение она могла выразить лишь в злобном дыхании, которое она решила спрятать в своей дымящейся паром чашке, будто ничего её больше не привлекало. — Ох, Юленька, а вы не так просты, как на первый взгляд, теперь я вижу, — казалось, эту даму вообще ничего не может смутить, и даже толики некого уважения мелькнули в её глазах, — Но всё равно я не понимаю, почти десять лет знакомы и всё романы крутите! — Соколова уже устала удивляться, как много об её личной жизни известно петербурженке, иногда даже больше, чем ей самой, — Вот мы с Михаилом Сергеевичем в ЗАГСе расписались после трёх недель знакомства, и я ни дня не пожалела. И по гарнизонам с ним ездила, и в маленьких комнатках общежития ютились, и с замиранием сердца ждала вестей от него, но никогда не было сожаления о том, что согласилась стать его женой. Тридцать шесть лет прожили, душа в душу… Нет, не было всё идеальным и безоблачным, мы ссорились как все люди, даже посуду били, и, ох, грешно сказать, но раз уж быть откровенной, — дама кратко хихикнула, — и из дома его выгоняла, да только он не уходил! А всё потому, что выбор свой сделали, и верили всегда друг другу и друг в друга. Два сына, пятеро внуков… А как он ухаживал в начале, как с букетами встречал у филармонии. Я, Юленька, уже говорила Косте, что работала преподавателем там, а Миша бежал, чтобы успеть до развода мостов, и всё равно не успевал, и мы гуляли всё ночь, а потом на утро родители — интеллигенты высшего класса — меня ругали как девчонку… — женщина улыбалась, но на глаза у неё навернулись слёзы, и было видно, что она сейчас не здесь, не с ними, а там, когда ещё была совсем молоденькой, влюблённой в своего суженного. Ни Юля, ни Костя не решались нарушить повисшую тишину, и только тиканье часов раздавалось в кухне. Дама перевела дыхание и выдохнула, — Да, было время, было время..! — Что же случилось? — тихо спросила Соколова, подняв глаза. — Аневризма, деточка. Ушёл быстро и внезапно. Тяжело, конечно, было, но… Мне есть что вспомнить, а жалеть могу лишь о том, что нам времени так по-разному отмерили. — Ну что же вы, Виталина Леопольдовна… — Да-да, хотя вам, с вашей работой, наверное сложно поверить, что любить можно один раз и на всю жизнь, без измен даже в мыслях, но я уверена в том, что была любима, пока билось его сердце, и он знал то же самое, — женщина улыбнулась, и всё же смахнула слезу, но быстро взяла себя в руки, приободрившись и обведя взглядом оперативников, — так что, молодые люди, сыщики вы может прекрасные, но главное вы в своей жизни — упускаете! — она перевела взгляд с одного майора на другого, а те и не знали, что ещё сказать, потому что её слова трогали и заставляли задуматься, — Но учить вас я не буду, что вы! Сами поймёте, не сейчас, так потом, — хозяйка хитро улыбнулась и поднялась из-за стола, — Кстати, о мостах, раз уж я вспомнила, — дама взглянула на большие настенные часы, тоже со шлейфом истории, со старинными латунными ходиками и, наверняка, выпрыгивающей кукушкой, — На них вы посмотреть уже не успеете, если собираетесь всё-таки добраться на аэродром, к сожалению, но это повод вернуться вновь, может быть, в свадебное путешествие, — уже полностью оправившаяся дама как-то слишком весело им подмигнула, — Сейчас я вам принесу номер такси, был у меня здесь где-то, сын оставлял, когда они с семьёй уезжали на отдых, — с этими словами Виталина Леопольдовна отправилась в коридор. — В Москву? — спросил Костя, и получил утвердительный кивок от напарницы. — А у нас есть выбор? — Выбор есть всегда, главное, выбрать главное, — философски изрёк Константин со слегка грустной улыбкой, чем немного озадачил Юлю, и тоже поднялся, — Пойду рюкзак возьму и телефон. Ты допивай чай и доедай, правда же вкусно? — Он поднялся из-за стола, но уходя, легко чмокнул её в макушку, оставив в одиночестве. Хотя Виталина Леопольдовна его быстро скрасила. — Может вам в дорогу чего дать? Как гости — и без гостинцев? Есть варенье из крыжовника — ну просто чудо! — соблазнительно произнесла хозяйка, осматривая кухонные шкафчики. — Да что Вы, — поспешно заверила её Юля, — мы и так вам должны, кстати, сколько? — Не беспокойтесь, мы уже со всем рассчитались, — по-деловому ответила леди, и аккуратно, так по-матерински положила руку девушке на плечо, — Юленька, он ведь вас правда любит, это невооружённым глазом видно, да и вы, на мой придирчивый взгляд, к нему весьма неравнодушны. Помните, что всё может измениться в любой миг, тем более при вашем образе жизни, а потом… Только воспоминания остаются, — тихо и доверительно произнесла женщина. — Юль, такси через четыре минуты подъедет, — позвал Костя из коридора, уже надевая обувь. — Спасибо вам, Виталина Леопольдовна, — поблагодарила Юля петербурженку и быстро и как-то неловко её обняла, — Спасибо за всё, и за чай, и за гостеприимство, и за…— девушка не могла найти подходящего слова, но дама понимающе кивнула и вышла проводить гостей. — Вот я вам номер оставила, — протянула она небольшую бумажку, — Если надумаете ещё приехать, то с радостью вас приму, и скидку сделаю за длительный постой! — Обязательно, Виталина Леопольдовна, если что — только к вам. До свидания! — Ах, как приятно иметь в знакомых таких замечательных молодых людей, да ещё и полицейских, — мечтательно протянула женщина, довольно улыбаясь, — До свидания! Удачи вам, с поимкой преступников и со всем остальным тоже, — добавила она, уже выйдя на площадку, наблюдая, как парочка в куртках с большой надписью ФЭС на спине быстро сбегают по лестнице, на которой она их застукала. — Ох уж эти москвичи, — тихо произнесла коренная петербурженка, устало улыбнувшись, и захлопнула дверь.