Performance

***

— Какого черта ты приехал сюда? Кто тебе дал мой адрес, Плант?       Джимми сидел под дверью, по-турецки скрестив ноги и слушая ласковые извинения Роберта.       А Плант, в свою очередь, скребся в джиммину дверь, словно кот, мурлыча теплые слова, перед которыми Пейдж всегда таял, как пломбир на солнце. — Джимми, родной, адрес мне дал твой друг, Джон Бонэм, вы же с ним общаетесь, ведь так? Он сказал, что я тебя сильно обидел и что ты больше никогда не вернёшься. Но, Пейджи, любовь моя, все эти «измены» были не больше, чем простым алкогольным дурманом, клянусь тебе. Впусти меня, давай мы всё обсудим.       Джимми плакал. Вдруг все призраки, которых он долго и старательно прятал поглубже в свою душу и которые совсем растворились с появлением Иззи, вернулись и обступали бедного влюбленного человека со всех сторон. Он помнил, как были ласковы прикосновения к чувствительной коже, как согревало тёплыми волнами воздуха дыхание Планта, какими мягкими были его кудри и как приятно было слышать такие заветные слова о любви. Но эти воспоминания рассыпались на мелкие куски, звеня фразами: «Это не то, что ты подумал, дорогой!», «Я никогда тебя не предам, солнце», «Я навеки в твоей власти, Джимми». Пейдж помнил, как Роберт пытался вернуть его, вымаливал прощение и днями и ночами обивал порог квартиры брюнета.       Со скрипом дверь открылась, и в темноте подъезда Джимми увидел златокудрого Роберта — такого же красивого, молодого, страстного, обаятельного. — Заходи, — устало, со звоном слез в голосе пригласил Джимми. — Побеседуем, раз пришел.       Роберт с широкой улыбкой шагнул в прихожую, обнимая и пылко целуя Пейджа в губы. Дверь за широкой спиной кудрявого закрылась, погрузив во мрак подъездную мглу.