Проснуться в темноте

Почему я не обращусь в дурку или к психиатру, спросите вы? На что я вам отвечу «Вы хотите сказать, что я больна?» — Отрицание своего диагноза — один из признаков нестабильной работы нервной системы организма. — А какой у меня диагноз? — на этот вопрос вы тактично замолчите, не зная, что ответить.

***

Не помню, как давно я стала позволять себе такое, но помню, что всегда от этого становилось только легче. Я — человек, ищущий прекрасное даже в самых юродивых вещах. Это может быть давно исписанное царапинами и измотанное временем и ветром обветшалое здание. Может быть скромный лесной пейзаж с кучей иссохших стволов и веток. Но сложнее всего, когда это — человек. Я не привыкла критиковать (обычно критиковали меня) поэтому сказать, какая людская внешность для меня уродлива, я не могу. Мои эстетические идеалы постоянно остаются со мной и день и ночь: я сплю с ними (во всех смыслах и значениях), ем, принимаю душ, живу. Моя фотографическая память помогает запомнить каждую родинку на прекрасном лице проходящего мимо человека, а потом и путь, по которому он двигался… … Это было лишь некое преувеличение, но ведь и даже в шутке есть доля шутки… Я в очередной раз провожу рукой по холодным прутьям. Мои пальцы проваливаются в проемы между железками, но я продолжаю идти, не отнимая их от металла. Шум и ругань стихли еще сегодня днем, примерно часа в два. Теперь я смогла нормально улыбаться, ощущая себя наравне. Никогда не надоедающий стул ждал меня все на том же месте — напротив железной решетки. Все такой же протертый и не раз заклеенный. Нехотя оторвав руку под грозным взором, я все-таки усадила себя на мой скромный трон, закинула ногу на ногу и спокойно выдохнула. — Тебе принести чего-нибудь? В ответ на это послышался только ропот от поворачивающейся вбок головы, задевающая ворот одежды. Очевидно. — Я могу предложить тебе пирог. Ты любишь яблоки? Это шарлотка… Она вправду очень вкусная. А с чаем так и подавно, — мой голос звучал ровно и дружелюбно. Не знаю, почему меня до сих пор ненавидят. — Выпустишь и поговорим, — грубо сплюнул юноша, обнимая прут решетки ладонью. Я тяжело вздохнула, — прости, но у меня нет выбора, — мне было правда жаль. Я не строю из себя жестокого надзирателя, раз таким не являюсь. Все мои посетители были окружены различного рода удобствами, только их всегда смущала решетка почему-то. «Все посетители»? Вас это напрягло? Да, этот прекрасный молодой человек тут не первый, и не последний. — Ладно, если ты не хочешь, чтобы я угостила тебя, то, прошу прощения, мне нужно подумать, — я вытянула ноги и позволила своему телу немного расслабится. В моих беспроводных наушниках уже подвывала душевная мелодия, взгляд затягивался пеленой беспамятного блаженства. Сидящий за прутьями на это лишь непонимающе за озирался, пытаясь найти хоть какие-то ответы, но в итоге смирился, упав на мягкую кровать. На этот момент уже успело сменится пару мелодий. А на следующий день я принесла ему стопку свежих книг по предпочтению. Откуда я знаю, что он любит читать? Нашла потрепанный роман в его вещах, проанализировала и решила порадовать. Внутренняя красота меня вдохновляла жить не меньше внешней. Особенно если я надеюсь на то, что это нужный мне на данный момент человек. Скепсиса в глазах юноши было не скрыть, он по прежнему не может меня понять, меня никто не понимает. Я уже смирилась. Не понимаете, что происходит? Никто не понимает. Даже я. И вот, опять, смирилась. Мне нравится просто наблюдать за тем, как люди живут, что чувствуют, чего желают. Просто люди? Нет, только те, что заставили мое сердце отбивать чечетку под ребрами, только те, что помогают мне вспомнить о существовании еще более прекрасных вещах, чем иссохшиеся пейзажи. Простите, думаю, вы правы. Мне правда стоит посетить врача.