Незаметная женщина

830 год В комнате было довольно темно и слегка сыро ― тянуло холодом из подвала. Из занавешенного дырявой тканью окна пробивались несколько тонких лучей, которые очень удачно попадали на голое женское тело. Молодая девушка лежала на боку, демонстрируя своему другу и по совместительству любовнику, все свои прелести, и листала увесистый том. Если бы кто-то наклонился и попытался прочитать этот текст, у него ничего бы не вышло ― ни в одном языке мира не было таких букв. Но это совершенно не смущало девушку. Время от времени она кокетливо улыбалась и прикладывала к бумаге маленькое зеркальце, чтобы прочитать в отражении настоящий текст. Простая хитрость, чтобы сбить марлийцев, но довольно эффективная. ― Это прекрасно. Как же это прекрасно. ― Надеюсь, ты это о моих заслугах, ― Гриша, одетый только в штаны, присел на край кровати и протянул Карине стакан воды. ― Да, твою обходительность я тоже могу назвать прекрасной, ― Карина захлопнула книгу, приподнялась над кроватью и с жадностью выпила предложенную воду. Несколько капель все-таки вырвались из общего потока, скользнули по шее и скатились к груди, оставив мокрый след на знаке патриота. ― А что до твоих заслуг, так были бы они плохи, я бы не ходила к тебе столько лет подряд. И Карина снова тихо засмеялась, отпихнув Гришу в сторону. Тот, однако, комплимент не оценил. ― Тише. Если нас услышат, могут донести Дине. А она… ― Да-да, я знаю. Она обещала выдрать мне все волосы, если узнает, что кто-то видел нас в непристойном положении. Она твоя жена ― ее право. ― Репутация очень важна для нас. Ты должна это понимать. ― И я понимаю. Уже седьмой год понимаю. Она же потомок Имир. Ей не до мирских дел. Я вообще удивляюсь, как она снизошла до того, чтобы родить тебе сына. Она же считала, что слишком молода для этого. ― Так решила Богиня, и мы не посмели противиться ее воле, ― Гриша положил ладонь на знак патриота и почтительно склонил голову, будто находился в молитвенной комнате убежища. ― Я не хочу больше принуждать ее к подобному. Дина, она… ― Гриша мечтательно вздохнул. ― Она для другого. Мы близки с ней духовно. «Скажи проще: она фригидна и больше тебе не дает», ― старая обида вернулась с новой силой, но Карина давно научилась держать себя в руках. Ни слез, ни обвинений, ни пощечины ― ничего из этого не последовало. Карина просто встала, потянулась, в последний раз демонстрируя все прелести своего тела, и подошла к столу, где стояла склянка со средством от беременности. Проглотила жидкость залпом, но все равно поморщилась от противного горького вкуса. ― А нельзя ли сделать его хоть немного приятнее? ― Ты каждый раз это спрашиваешь. Говорил же, оно может потерять свои свойства, а рисковать я не хочу. Карина скривилась еще сильнее, но на этот раз из-за ответа. Сколько продолжается их дружба и связь? Лет восемь, а может все десять? И каждый раз она слышит один и тот же педантичный ответ. Карина прикрыла глаза. Казалось, только вчера она случайно столкнулась на рынке с худым, бледным юношей, который ходил постоянно грустный и редко смотрел в глаза прохожим и продавцам. Молодой Гриша показался ей таким загадочным. Почти неделю Карина наблюдала за ним, выискивала глазами в толпе, искала во время работ за пределами гетто. Когда Гриша случайно задел ее плечом, радости не было предела. К тому времени, хоть Карина еще этого не осознавала, она уже была влюблена в молодого сына доктора и мечтала быть только с ним. Вскоре они стали видеться каждый день. А через месяц Карина отдала ему свою девственность. Это был опасный шаг, ведь ни один уважающий себя мужчина в гетто не взял бы в жены порченую девушку, но Карине тогда было все равно. Она хотела быть только с Гришей, пусть даже в ущерб себе. И она была. Была рядом, когда Гриша задумал покинуть больницу отца, была, когда он вступил в ряды «Возрождение Элдии», была, когда он встретил Дину Фриц. Даже танцевала на его свадьбе. Была рядом, приходила по первому же зову, но уже давно не получала ничего взамен. ― О чем ты думаешь? ― Гриша обнял Карину сзади и поцеловал в шею. Его руки настойчиво поползли ниже, поглаживая, и девушке стоило приложить большие усилия, чтобы не поддаться на эту простую, но такую желанную ласку. ― О том, что если бы через месяц после знакомства ты не рассказал мне, что случилось с твоей сестрой, ты бы никогда не заполучил мое тело, ― и Карина ударила Гришу по рукам. Не сильно, но руки он тут же убрал и одобрительно заулыбался. Кто-кто, а Карина знала, что Гриша сходит с ума, когда женщина ведет себя решительно и слегка дерзко. ― Мне пора. И ты не засиживайся, а то скоро вся больница хватится, что ты до сих пор не начал обход. Твой отец будет переживать, ― знала Карина и как быстро испортить другу настроение. ― Он всегда переживает. Жалкий человек. Не видит дальше, чем показывают ему хозяева, ― Гриша был практически зол. Он подошел к окну и резким движением сорвал с него ткань, даже тихо ругнулся, когда солнечный свет резанул глаза. ― Уходи старым путем. Не нужно, чтобы тебя видели. Книгу заберешь? ― Нет. Мне сказали доставить ее потомку Имир, ― было ужасно жалко отдавать недочитанную реликвию Дине, но Карина все-таки смогла пересилить себя. Три человека рисковали своими жизнями ради доставки этой книги, а не для того, чтобы какая-то Браун испортила великий замысел Филина. Все ради возрождения Элдии. ― Ты придешь сегодня на мессу? ― после упоминания о ночных собраниях лицо Йегера всегда светлело, а в глазах появлялась эмоция, которую Карина про себя называла «святое мракобесье». ― Ты пропустила несколько встреч. Грайс и остальные недовольны. ― Недовольны? Тогда пусть сами ползают на брюхе по канализации, пока марлийский патруль светит фонарями над головой, или изображают из себя беременных! ― теперь уже Карина слегка разозлилась. Пренебрежение со стороны товарищей по движению всегда ее раздражало. Откуда вообще пошло, что женщине в подполье не место? Карина не знала ответ. Зато, несмотря на все предупреждения и шуточки, помнила, что за два прошедших года погибло восемь мужчин, переносивших элдийские реликвии, и ни одной женщины. Это знание грело ей душу, хоть и было не совсем верно: Карина была одной из пяти женщин во всей организации. ― Нет. Мне ясно дали понять, что на собрании мне не рады. Грайс фанатичен. Тебе не кажется, что он слишком возвеличивает все, что говорит Дина? ― Дина ― твоя королева и потомок Богини, ― Гриша снова положил ладонь на знак патриота. ― Ты должна чаще прислушиваться к ее словам. В них истина. Карина отвернулась. Она терпеть не могла, когда друг начинал говорить о своей жене, как о самом значимом создании на планете. «А может, вся моя невосприимчивость к священным словам появилась из-за ревности?» ― очередной вопрос, на который Карина не собиралась отвечать. В коридоре ― еще довольно далеко ― послышались шаги, которые становились громче с каждой секундой. К кому бы не шел незваный гость, он явно торопился. ― Быстро. В подвал. Нельзя было терять ни секунды. Гриша отбросил с люка коврик и постарался помочь Карине: подол ее платья, которое она успела накинуть, как назло постоянно цеплялся за шляпки гвоздиков в половицах, и очень ее задерживал. В дверь настойчиво постучали. ― Гриша, ты здесь? ― Карина с облегчением узнала голос одного из санитаров больницы. Можно было не торопиться с уходом. Правда, Йегер так не считал и продолжил подталкивать ее к ступенькам. ― Давай же, ― раздраженно шептал он. ― Увидит ― от слухов потом не избавимся. Встретимся завтра на рынке, ― и добавил громче. ― Я здесь, Маркус! ― А. Это хорошо, ― санитар тут же перестал стучать и переступил с ноги на ногу. ― Я уж боялся, что придется искать дальше. А по больнице марлийцы ходят. Вон у отца твоего уже минут пять сидят. Ищут что-то. ― Я скоро буду, ― сказал Гриша и закрыл крышку подвала. Последнее, что Карина услышала, был голос санитара, который просил ни в ком случае не выходить. ― Господин Йегер просил. Все же знают, что ты плохо на марлийцев реагируешь. Отца бы пожалел, ― бубнил Маркус, а Гриша что-то зло неразборчиво отвечал. Но, судя по скрипу над головой, все-таки остался в комнате. «Сами разберутся», ― подумала Карина и чиркнула спичкой. Огонек тут же осветил небольшое помещение, наполненное множеством книг и склянок. Карина поморщилась. Как же она ненавидела это замкнутое пространство, где со всех сторон на нее смотрели заспиртованные змеи. Аж мурашки стали бегать по коже. К счастью, в последнее время девушка бывала в подвале очень редко. «Так, приступим, ― и она сдвинула в сторону увесистый том. Где-то за ним была спрятана ручка двери. ― Вот она», ― Карина улыбнулась и продолжила освобождать проход. Когда-то, лет пять назад, она проделывала подобное по три-четыре раза в неделю и знала каждую трещинку на полке. А теперь все закончилось: не нужна она даже в качестве друга. У Гриши во время кратких свиданий Дина в голове, а после ― дела больницы и «Возрождения Элдии». Обидно. Когда четвертая спичка догорела Карина наконец освободила проход. Все это время она старалась изо всех сил сдерживать слезы. Вслушивалась в поскрипывание половиц над ее головой и в глубине души надеялась, что Гриша сейчас откроет люк и попросит ее вернуться. Глупо, но ей так этого хотелось. «Соберись, дурочка, ― подумала Карина и хмыкнула. Голос в голове приобрел поучительные интонации матери. ― Тебя выбрали, чтобы доставлять запрещенные книги. Ты ходишь по ночам и убегаешь от патрулей. А тут плачешь из-за этого козла». Не помогло, ведь Карина не верила ни в свою храбрость во время ночных вылазок, ни в то, что Гриша козел. Ее душила обида, но не злость. На Гришу злиться никогда не получалось. «Жаль, что Дина так молода и не работает на фабрике. Если бы произошел несчастный случай…» ― и сама остановила себя. То, что ее личная жизнь сложилась худшим образом, не давало ей право желать смерти элдийке, тем более девушке королевской крови. Когда догорела пятнадцатая спичка, Карина вышла в коридор для посетителей больницы и плотно закрыла дверь. Выдохнула. Теперь, даже если ее заметят, можно сказать, что она пришла за лекарством для матери, и никто ее не заподозрит. Госпожа Браун всегда славилась дурным нравом и расшатанными нервами. «Надо бы и мне кое-что выпить. Для успокоения», ― Карина поправила волосы и отряхнула подол, сбрасывая на пол пыль. Катакомбы и ходы, которые пронизывали всю территорию гетто, всегда были грязным местом. А в больнице, расположенной в самом центре старого элдийского квартала, их было множество. Даже марлийцы, захватившие это место, в конце концов устали с ними бороться. Проще было снести гетто и отстроить заново, чем уничтожить все ходы. Самые крупные забаррикадировали, те, что поменьше уничтожили, но старожилы сохранили память о сети тоннелей и тайком передавали эти знания отважным ― или чересчур романтичным ― соотечественникам. Карина была как раз одной из таких. В одиннадцать лет она случайно провалилась в тоннель ― частые дожди размыли землю, превращая окраину в опасную ловушку, ― и чудом выжила. Сама Карина не помнила, но рассказывали, что родителям ее принес какой-то высокий мужчина в марлийской форме, что само по себе было похоже на выдумку. Марлиец из города скорее добил бы потерявшую сознание девочку или изнасиловал, но точно бы не пошел в богомерзкое гетто. Но Карину все-таки кто-то принес, и по Либерио поползли слухи. Мерзкие, гадкие. Женщины распускали сплетни, и все ждали, когда у мелкой распутницы вырастет живот. Но этого не произошло. Мать Карины, раздраженная до предела, уговорила Фалика Йегера, отца Гриши, провести полное обследование дочери. Авторитетный доктор объявил, что Карина невинна. Это помогло заткнуть самых рьяных сплетников, но легче не стало. Карина так и не завела друзей и лишилась старых подруг. Ей оставалось только гулять по гетто в одиночестве. И одним из излюбленных мест стали разрушенные тоннели. Девочка пропадала там дни напролет, чем только плодила новые слухи и злила мать. Позже она привела туда Гришу и провела там много приятных часов. Теперь ее знания стали частью контрабандистской сети «Возрождения Элдии». Такова была жизнь Карины: слухи, подполье, нервная мать, Гриша, фабрика и бар. Пожалуй, последние два пункта она бы с удовольствием вычеркнула из своего графика. Вся жизнь в гетто была построена на труде и служении великой цели Марли. Мужчины, те, что не состояли на военной службе, работали на стройках, в шахтах и убирали улицы. Женщины ― трудились на фабриках, шили одежду и прислуживали в марлийских домах. Двенадцать-четырнадцать часов работы на фабрике или в баре, около семи часов на сон и домашние дела, минимум три ― на собрание «Возрождения Элдии» ―таков был обычный день Карины. Некоторые ее знакомые работали по семнадцать часов в сутки. Вредное производство, серьезные нагрузки, травмы ― все это просто выкашивало население гетто Либерио. Никого уже не удивляла смерть в сорок лет. Вон только вчера под завалами погибло двадцать человек. «Элдийцев, ― поправила себя Карина. ― А элдийцы не люди». Она поспешно набросила на голову платок и, опустив взгляд, прошла мимо высокого мужчины в форме марлийца, беседующего с мистером Йегером. Стоило поздороваться, наверное, но сил на это не хватило: при встрече с военными Карина всегда теряла самообладание. Ох, как же она ненавидела и одновременно боялась эту марлийскую сволочь, которая могла зайти в любой дом и взять все, что душа пожелает. Мысли в голове Карины путались. Перепрыгивали с одной на другую, приходили до таких выводов, которые элдийцам были недопустимы. И как бы Карина не старалась, она не могла взять себя в руки. По телу проходила дрожь от одной мысли о встреченном солдате. Ей все время мерещилось, что вот сейчас он прикажет ей остановиться и арестует, потому что узнал. Во время последней вылазки в город как раз такой субъект стрелял в нее. Почти попал, но пулю в плечо поймал связной Ганс. Еле ноги унесли. Задумавшись, Карина перестала следить за тем, куда идет. ― Ай, ― прозвучал тихий голосок, и девушка вздрогнула от легкого удара. На полу перед ней сидел ребенок и потирал ушибленное место. В его глазах читался испуг. ― Зик, прости, малыш. Я тебя не заметила. Давай помогу, ― Карина протянула ребенку руку, и тот ухватился за нее слегка неуверенно. ― Спасибо. ― Не за что. Я тебя не сильно ударила? ― Нет. Простите, я засмотрелся, ― Зик шмыгнул носом и сильнее прижал к себе игрушку: коричневую обезьянку с непропорционально длинными руками и ногами. Он нервничал. Во-первых, задел тетю Карину ― даже странно, что она на него не накричала. А, во-вторых, убежал от мамы, чтобы поскорее найти папу в больнице. Зик поежился: за это точно влетит. Но он так хотел увидеть папу, обнять его, и чтобы папа обнял в ответ. Зик очень сильно скучал. ― Тетя Карина, а вы не видели папу? ― спросил он с надеждой. Как хорошо было бы, если бы эта хорошая тетя отвела его в нужную комнату, да так, чтобы не попасться ни дедушке, ни страшным санитарам. Тем, кто подвое зачем-то таскают странные носилки с какой-нибудь тканью на них. Однажды Зик видел, как из-под этой ткани вывалилась рука и повисла чуть ниже края носилок. Он тогда был совсем маленький, не понял, что перед ним мертвец: подошел, потрогал руку, здороваясь. Холод чужой кожи тогда очень сильно напугал Зика, и он не хотел больше видеть мертвецов. ― Нет, ― Карина соврала легко. Просто представила, что не видела Гришу, и моментально в это поверила. ― Но тебе не стоит тут быть. В больнице проверка. Твой папа тяжело работает, чтобы вы с мамой ни в чем не нуждались. ― Я знаю… ― Зик опустил голову и постарался отвернуться, чтобы тетя Карина не видела, что он плачет. Он так мечтал встретиться с отцом, а тут говорят, что папы он не увидит. Стало так грустно. ― А дедушка тоже не поиграет со мной? ― Думаю, что нет, ― Карина присела на корточки и погладила мальчика по голове. Ей было искренне жаль этого маленького, болезненного и очень одинокого ребенка. Даже собственное плохое настроение при виде грустного Зика отступило на второй план. ― Пойдем, я отведу тебя к маме. Уверена, она волнуется за тебя. Ты помнишь, где она осталась стоять? ― Она смотрела зелень на рынке. А я хотел рыбу. Не люблю зелень. ― Ясно, ― Карина настойчиво потянула Зика к выходу, посмотрела по сторонам. Умиление ребенком быстро прошло, вернув ее в реальность: в любой момент из-за поворота мог выйти марлиец и спросить, что они тут делают. Страх подсказал, что нужно торопиться. ― Идем. И она быстро, не обращая внимания на неуспевающего за ней Зика, которому приходилось практически бежать, зашагала прочь из больницы, пересекла двор, скрылась за поворотом. И так и не заметила, что из окна третьего этажа за ней следил тот самый марлиец. Непонятный это был взгляд: холодный, слегка безразличный, но без презрения и злобы, коим одаривали всех элдийцев хозяева города. ― Господин Крюгер, прошу за мной, ― появление Фалика Йегера заставило его отвернуться. ― Все готово. ― Да. Я и так задержался, ― и мужчина быстро пошел за доктором вглубь больницы. С Кариной он успеет разобраться при следующей встрече, а пока его ждала капельница с жидкостью, маскирующей элдийкую кровь под уроженца Марли.