Незаметная женщина

Бар на границе с элдийским гетто ― прекрасно-отвратительное место. Эдакий маленький островок свободы для марлийских работяг, желающих расслабиться за кружкой пива и зажать в углу элдийскую девку. Здесь, среди несмолкающей, временами фальшивой музыки, пьяных возгласов и ругани из-за карточного шулерства существовали вместе два мира. Но суть не менялась: марлийцы, пусть даже морально опустившиеся, были здесь королями жизни, а элдийцы ― лишь прислугой, к которой относились хуже, чем к животным. ― Карина! Карина, он опять лапал меня, ― Карина не успела поставить тарелку, которую мыла. Отвернулась от мойки и так и застыла с прижатой к животу посудиной: Зива, подруга по подполью, работающая сегодня в зале, сжала ее в объятиях, уткнулась лицом в плечо, зарыдала. Карина стояла, боясь потревожить ее, и чувствовала, как в области плеча и живота расплываются мокрые пятна. ― Он потрогал меня там. Я так больше не могу. Я уйду отсюда. Уйду… ― Не глупи. Ну, куда ты пойдешь? Только недавно с завода ушла, ― Карина старалась говорить спокойно, но с каждой секундой ее трясло все сильнее. Ненадолго она представила себя на месте Зивы и разом возненавидела и это место, и все пьяные рожи, которые шумели за стеной. Ей тоже захотелось уйти, убежать, наплевав на деньги и невыгодные условия труда. Даже заоблачные, по меркам элдийца, суммы взяток, данные, чтобы работать здесь, померкли. Стали ничем… Но основная проблема была не в этом. ― Кто будет приносить в гетто книги, если мы уйдем отсюда? ― еле слышно прошептала Карина, и Зива в ее объятиях разом затихла. Подняла на соратницу серьезный взгляд, вытерла слезы, сжала все еще трясущиеся губы и сказала громче, чем следовало, но достаточно уверенно: ― Ты права. Все ради возрождения Элдии. Ради этого и не такое вытерпеть можно. ― Вот и умница, ― Карина похлопала Зиву по плечу. ― Давай-ка я сменю тебя в зале, а ты здесь домоешь, хорошо? Зива поджала губы, но, пару раз шмыгнув носом, кивнула. Мысленно Карина даже обрадовалась: уж слишком сильно она не любила отмывать кружки от кисловатого пива. К тому же, работа в зале всегда была крайне выгодным делом, а, если улыбнуться одному-другому, нагнуться, демонстрируя молодую грудь, а не реветь как дурочка-Зива от каждого пьяного прикосновения, можно было получить прекрасные чаевые. Главное ― правильно настроиться. «Ты молода и красива, Карина. И вовсе не шлюха. Расстегни верхнюю пуговицу и назови это кокетством. Улыбнись. В этом мире нужно уметь вертеться», ― так учила Карину предшественница до того, как пропасть без вести после очередной смены. Что с ней случилось ― Карина не хотела додумывать, но совету всегда следовала. Даже пошла дальше: готовясь выйти к посетителям, Карина всегда смотрелась в зеркало и спрашивала: ― Кто ты сегодня? Ответ приходил сам собой. Карина всегда представляла, что она стоит перед стеллажом с масками и выбирает понравившуюся. Сегодня она выбрала улыбчивое миловидное личико с пухлыми губами. «Юна и весела, и все у меня получится», ― Карина взяла в руки нагруженный кружками поднос и толкнула дверь бедром. В нос ей тут же ударил запах немытых тел, табачного дыма и алкоголя. Слегка оглушила музыка. Но вместо того, чтобы скривиться, Карина поправила юбку и, натянув на лицо наполовину искреннюю улыбку, шагнула в зал. Что-то в этом безумии ей по-настоящему нравилось. Например, в родном гетто нигде не веселились так, как здесь: не орали матерные песни, не поносили правительство, не пили, пока не падали под стол ― и эта свобода чужого праздника жизни пьянила Карину, заставляя позабыть, кто она и в каком положении находится. И только повязка, все время съезжавшая с предплечья, напоминала девушке о ее месте на этом празднике жизни. ― Вот, пожалуйста, ― улыбка, поклон, полная покорность. Карина не всматривалась в лица, старалась вести себя со всеми одинаково. Никакого лишнего внимания ― подпившие марлийцы от него дурели. А от реакции на шлепки и поглаживания вообще проявляли не лучшие качества. «Свиньи», ― по-другому элдийка это мужское месиво назвать не могла. Праздник набирал обороты. Девочки на сцене танцевали, задирая юбки все выше и выше, пиво лилось рекой. Разомлевшие марлийцы не скупились на комплименты и чаевые. Правда, была и масса минусов. Например, на левой ягодице точно будет синяк. Даже ходить было больновато. Несколько раз Карина видела Зиву, которая выглядывала из деверей подсобки и следила за подругой. Непонятно только зачем. Видно же, что Зива бледнеет, когда встречается взглядом с очередным пьяным мужчиной. Но именно это наблюдение и стало для Карины сигналом: нужно было быть сдержаннее и осторожнее. Она будто очнулась ото сна и заново увидела всех, кто был вокруг. Занято двадцать столиков. Всего около пятидесяти человек. Все мужчины в разной степени подпития и жадные до женского тела. За дальним столиком небольшая группа практически разложили официантку. И та, похоже, была не против. «Пора уходить», ― она прижала к себе опустевший поднос и резко развернулась, чтобы уйти в подсобку. ― Осторожнее, синичка, ― ее поймали и сжали, держа на расстоянии вытянутой руки, будто боясь вымазаться. Карина моргнула. Перед ней стоял Райан, сын хозяина бара. И именно этого человека Карина видеть больше всего не хотела. ― Осторожнее, ― повторил Райан, и провел ладонью по рукаву девушки, а потом махнул рукой, будто стряхивая грязь. Слегка покачнулся. «Пьяный», ― мелькнула мысль в голове. ― Ты сегодня так популярна, синичка. Будь осторожна. Ты такая красивая, а тут столько чужих мужчин. Слово «чужих» в сочетании с недвусмысленными поглаживаниями разозлили Карину. Как же ее бесило это наглое, трусливое ничтожество, упивающееся властью из-за своего чистокровного марлийского происхождения. Эта пьяная рожа, перетрахавшая почти каждую женщину в этом зале. Сейчас Райан стал для нее воплощением всех марлийских мужчин, которых затравленное элдийское общество возвеличивало и боготворило. Вот только Карина всеобщего трепета не разделяла лет с десяти. Каждый раз, выходя на работу и сталкиваясь с пренебрежением и необоснованной угрозой, она внутренне ненавидела всех людей за стенами гетто. Да, их предки совершили непростительный грех, и за это элдийцы должны заплатить. Но почему же сами марлийцы нарушают закон и нежно прикасаются к недодевушкам? Зачем все эти взгляды и комплементы? Зачем это прозвище? Рядом с Райаном Карина одновременно и расцветала, и чувствовала себя грязнее, чем после всех похлопываний и пошлых комментарий незнакомцев в баре. А еще, где-то в самом удаленном уголке своего подсознания, Карине нравилось поведение Райана. Но это было так запретно, так грязно… Именно поэтому она разозлилась. ― Раз считаешь меня грязной, так руки не пачкай! ― Карина отдернула руку, и поднос, который она держала, с громким звоном упал на пол. Люди в баре тут же затихли, с любопытством глядя на них. От выпивших завсегдатаев ничего хорошего ждать не приходилось. ― А сучка-то с норовом! ― крикнул кто-то. ― Да разложить это животное и выпороть. Чтоб знала свое место! ― Камнями закидать, мразь элдийскую! Карина похолодела. Предложения расправы продолжали поступать со всех сторон, кольцо из людей сжималось. Пьяная толпа требовала развлечений, и мало кто мог ее остановить. Начали выкрикивать ставки на то, после какого удара непутевая официантка потеряет сознание. Райан тем временем сделал шаг в сторону и смешался с толпой. Карина, бросив всего одни взгляд в его сторону, сразу поняла, что ждать от него помощи бесполезно. Ей стало по-настоящему страшно. «Вот сейчас они меня растерзают и прощайте книги», ― у Карины затряслись колени. Весь ее боевой дух разом испарился. ― А ну тихо! ― гаркнул кто-то, и руки, тянувщиеся к девушке, разом отстранились. ― Что устроили? Крупная тень заслонила собой Карину, и она напряженно выдохнула. Рядом стоял отец Райана, крепкий старик, которого она иначе, как Хозяином и не называла. Звали его Хозяином и местные забулдыги, уважали и боялись. Рослый это был мужчина, бывший военный: статный, умный, хоть и слегка потрепанный непростой жизнью ― он легко мог раскидать собравшуюся толпу. Одна проблема: Хозяин был истинным марлийцем, относящейся к элдийцам не иначе как к дешевой рабочей силе. ― А ну, пошла отсюда, ― Хозяин толкнул Карину в сторону подсобки. ― Ишь, разомлела. Не видит, куда прет! А вы куда смотрите? Никогда не видели криворукую элдийку, которая роняет все подряд? Толпа, только недавно бушевавшая, стушевалась под пристальным взглядом Хозяина. Было слышно, как кто-то рыгнул, потом постепенно возобновились разговоры, заиграла музыка. Через пять минут бар снова наполнился пьяным смехом и, казалось, все разом забыли о произошедшем. Под эти веселые завывания Карина забилась в самый дальний угол подсобки и, не обращая внимания на утешения Зивы, закрыла лицо руками. Дрожь, бившая ее все это время, постепенно отступала. ― Почему ты не отшутилась? ― Что, прости? ― Карина непонимающе посмотрела на соратницу. Зива лишь вздохнула. ― Почему ты не отшутилась? Ты всегда поучала меня, что с марлийцами достаточно улыбнуться, и все будет хорошо. Не работает твой метод. ― С Райаном такое не пройдет. Это как тряпкой перед быком махать. Бесполезно. Только раздразнишь. Но он не виноват… ― прошептала Карина. ― Это все толпа. Пьяные животные. А с Райаном мы бы просто поговорили. ― Странная ты. Зачем с марлийцем разговаривать? Дальше они убирали молча. Только через час обеих позвали работать в зал, заменить уставших официанток. Те улыбались и шутили, поправляя поползшие вверх юбки. Чулки обеих были порваны. ― Девочки, там так весело. Аж завидно вам, ― смеялась одна из девушек, облизывая раскрасневшиеся губы. Можно было подумать, что губы зацелованные, но Карина точно знала, что такого просто не может быть. Барных шлюх, а тем более элдиек, никто в губы не целовал. И снова запах пота и смех, пышные юбки, пиво, бесконечные заказы и похлопывания по всем местам, до которых могли дотянуться мужские руки. К комплиментам прибавились еще и шуточки по поводу дурного характера. Но о расправе больше никто не заговаривал, хотя ни Хозяина, ни его сына в зале не было. ― Не обращай внимания. Так наклюкаются, что завтра ничего не вспомнят, ― Карина повернула голову влево, и с трудом смогла подавить нервный смешок. ― Плесни мне пива. ― Конечно, господин, ― она привычно склонила голову в полупоклоне, наполнила кружку, не пролив ни капли. Мужчина, не носящий повязку элдийца, сделал глоток, потом постучал ребром ладони по столу. Карина приподняла бровь: этого жеста она еще не встречала. ― Это означает «притормози». Запомнила? ― Да, ― ответила Карина. Она всегда с трепетом запоминала каждый жест, показанный этим человеком. Джон Гувер, несмотря на довольно скрытный характер, щедро делился своими знаниями о прошлом. Когда-то давно, еще до вступления в ряды «Возрождение Элдии» он встретил странного человека, утверждавшего, что знает истинную историю элдийцев. Тот все время твердил о каких-то рабах без языков, о кровосмешении и каннибализме ― бред в общем. Джон делал вид, что слушает, а сам запоминал практическую часть дела. Например, он досконально изучил древний язык общения между немыми рабами и учил ему каждого, кто проявлял хоть минимальный интерес. Карина закусила губу, а потом спросила: ― Это же ты первый крикнул, что меня надо растерзать? Я узнала твой голос. ― Врешь ты все. Никого ты не узнала. Тряслась как лист на ветру. Опытная же девка, а попалась на самом простом. Дуреха, ― он усмехнулся. ― Иди уже, внимание не привлекай. Через полчаса внизу. Зиву прихвати. Есть работенка. ― Слушаюсь, ― отозвалась Карина и выгнулась, демонстрируя грудь. Джон без особого интереса прикоснулся пальцами к теплой коже и тут же убрал руку. Все формальности были соблюдены.

***

― Может поговорим? А то идти еще долго, ― Джон, Зива и Карина, одетые в темные, непромокаемые плащи, шли по канализационному тоннелю глубоко под городом. Эхо их шагов гулко разлеталось по коридору, смешиваясь с еле слышным писком крыс и звуком падающей с потолка воды. Путь троица освещала крохотным кристаллом, который принес с собой Джон. Откуда он взял это чудо, никто не знал, и Джон хранил эту тайну возможно даже сильнее, чем сам кристалл. Проболтался только однажды, что это дар Имир. Что он имел в виду никто так и не понял. ― О чем? Ты свалился как снег на голову, а мы уставшие. Даже отказать тебе не успели. Ты нас хвать ― и в вылазку. Не по-людски это как-то, ― Зива плотнее намотала поверх носа тряпку. ― Фу, опять пропахну. Только же отмылась. ― Хватит ныть, ― Джон остановился, преграждая ей путь. ― Еще одно слово, и можешь возвращаться в бар. И на мессу можешь не приходить. Карина молча наблюдала за разгоравшейся перепалкой. Частично она поддерживала Зиву. Смена в баре выдалась очень тяжелая, а настроение совершенно не располагало к миссии, пусть даже очень важной и одобренной самим Филином. В коротком послании от лидера говорилось, что необходимо в срочном порядке встретиться с посланником из другого гетто и забрать у него какие-то важные бумаги. На словах задание звучало как легкое, если бы не одно но: перевозчик никак не мог выбраться из своего укрытия в восточной части марлийского города и добраться до гетто. Существовала вероятность, что его, незарегистрированного элдийца, могли раскрыть. План был предельно прост. Джон, хорошо знавший систему ходов под городом, должен был привести Карину и Зиву к гостинице, в которой остановился нужный человек. Девушки, в свою очередь, прикидывались двумя попавшими в неприятности провинциалками, ищущими родственника, и встречались с информатором, забирали важный груз. Потом они должны были вернуться к Джону, а далее в бар на границе с гетто, чтобы ни у кого не возникло подозрений из-за их отсутствия. И все до конца смены. Карина поморщилась. Она совершенно не могла понять, почему Джон вообще согласился на эту авантюру, ведь даже ей было ясно, что план держится на сплошных «если». «Если» они смогут незамеченными пробраться в город. «Если» встреченные люди не почувствуют вони канализации. «Если» все это не окажется ловушкой. А еще была проблема с пропусками. Они всегда были именными, без фотографий или других опознавательных знаков, но солдаты на пропускном пункте редко путали жителей гетто. Чтобы обмануть марлийцев долго подбирались девушки с созвучным именами и схожей внешностью. Пока Карина Браун была на задании, ее подменяла Карина Бранд, а Зиву ― Заава. Элдийки, которые были не посвящены в дела сообщества, рисковали своей свободой, а может и жизнью, играя чужие роли. Что им говорил Джон и другие, подобные ему, Карина не могла додумать, просто не понимала их. Она-то сама прекрасно знала, ради чего рискует, а они? Ради чего они каждый месяц по несколько раз примеряют чужую личность? Чтобы заглянуть в кусочек мира за пределами стен гетто? Но это не самый лучший кусочек ― Карина не знала наверняка, но почему-то была в этом уверена… Она мельком взглянула на Зиву. А о чем мечтает она, кутая свое лицо в платок, хоть немного защищающий от вони? О возрождении Элдии? Об устроенной личной жизни и счастье для гипотетических детей? Скорее всего, да. Но Карина такие мечты не любила. Уж слишком они были слащавыми. О чем мечтает она сама, Карина не могла сформулировать. То ли она слишком долго привыкла ничего не хотеть, то ли… Карина сейчас многое отдала за то, чтобы оказаться под боком у Гриши в небольшой комнате на территории больницы. И чтобы не было ни Дины, ни подполья, ни забора вокруг гетто. Хватило бы просто теплого бока и объятий. ― Вот мы и на месте, ― Джон, стараясь не попадать под струйки какой-то жидкости, поднялся по лестницей и открутил несколько гаек. Те упали на пол с гулким стуком, позволяя люку сдвинуться в сторону. ― Теперь дело за вами.