― Они убили Зиву, Джон. Убили, ― Карина долго плакала, вцепившись в плечо Гувера, а он рассеянно гладил ее по спине. Ему уже приходилось терять соратников, да и эти девушки были для него лишь попутчиками, но все же Джон считал своим долгом дать Карине выплакаться. Все-таки Зива была нужным человеком.
― Кто-нибудь возвращался?
― Да, ― Карина всхлипнула и еще глубже уткнулась лицом в плечо Джона. Вся его одежда была покрыта остатками жизнедеятельности, ведь, чтобы спастись, ему пришлось ползти через канализационную трубу, но Карине было все равно. Сама была не лучше. ― Приходил один, шарился по ее телу. Я так испугалась. Сидела тихо-тихо. Я ее предала, скажи мне? Предала?
― Нет. Ты бы ничего не смогла сделать. Сама бы только погибла. Идем, ― он встал и сделал шаг в сторону нужного тоннеля, но девушка не сдвинулась с места.
― Мы не можем ее бросить.
― Ты издеваешься, что ли? ― Джон не сразу понял, о ком говорит Браун. ― Карина, Зива умерла. Ты понимаешь это? Мы вообще ничего не можем для нее сделать. Даже вынести отсюда не можем ― у людей появятся вопросы.
― Мы не можем оставить ее лежать здесь. Не хочу, чтобы ее ели крысы.
В голосе Карины звучала такая сильная мольба, что контрабандист не смог ей отказать.
― Сама попросила. Только не обижайся на меня потом.
Он легко поднял тело Зивы, прижав его к груди бережно, будто девушка просто спала, и быстро зашагал прочь от этого страшного места. Карина поспешила за ним, но чем дольше шла, тем тяжелее ей было шагать с ним рядом. После всего пережитого ноги слушались с трудом.
Шли долго. Много петляли. Несколько раз на пути им попадались потоки более-менее чистой воды, и оба останавливались, чтобы хоть немного смыть с себя грязь и обмыть Зиву. После Джон объяснил, что вода ― это сток из городских фонтанов.
Прошло около часа, прежде чем Карина призналась себе, что совершенно не представляет, где они находятся. Пока они шли знакомым ей путем, она не обращала внимания на то, что рядом. Была полностью в своих мыслях. После ― стала стараться запоминать и считать повороты, но сбилась после семьдесят восьмого направо. Пару раз они проходили под решеткой для дождевого стока, поэтому девушка точно знала, что полноценное утро еще не наступило: солнечные лучи совсем не проникали сквозь решетки, когда как после шести утра в это время года, были уже заметны.
Вскоре Карина заметила, что каналы в тоннелях становятся глубже и шире, что уклон дорожки увеличился, а запах канализации стал сильнее. Хотя, куда уж было сильнее, если эта вонь, казалось, впиталась в каждую клеточку тела? Слышался хлюпающий звук, как будто какой-то ребенок кидал один пласт земляной жижи на другой. С каждым шагом этот звук усиливался. А еще вокруг стало больше мух. Делая новый шаг, элдийцы тревожили жужжащих созданий, и те облаком поднимались в воздух, норовя запутаться в волосах или попасть в ноздри.
― Это здесь, ― Джон остановился и выставил руку в сторону, не давая Карине сделать еще один шаг. При этом он отпустил ноги Зивы, и те ударились об пол тоннеля, подняв еще одно облачко мошкары. Со стороны могло показаться, что Зива просто пьяна и опирается на плечо друга, чтобы не упасть в грязь.
Карина мотнула головой, стараясь сосредоточится на реальности.
― Что это за место?
― Резервуар для дерьма. Сюда со всего города стекает, а потом по здоровым трубам куда-то дальше, за город. Там сливают то ли в болото, то ли в реку. Люди вообще грязные создания. Я это место хорошо знаю. Ребенком вместе с отцом чистил эти коллектора, ― ответил Джон и, не дожидаясь следующего вопроса сделал шаг вперед. Прежде, чем Карина успела его остановить, мужчина размахнулся и кинул бездыханное тело Зивы в сточную массу, стараясь попасть как можно дальше от края резервуара.
― Нет! ― ноги больше не могли удержать Карину, и она осела на скользкий пол. Прижала ладонь к губам. ― Я думала… Думала, мы ее похороним, чтобы ее никто не нашел.
― Здесь ее точно никто не найдет, ― Джону тяжело далось это решение, но он знал, что поступил правильно. Они не могли вернуть тело родителям девушки, не подставив под удар подполье, и не могли оставить ее гнить в тоннели. Риск, что среди марлийских солдат найдет кто-нибудь дотошный, был слишком велик. ― Нам пора возвращаться в бар.
― Да, но давай посидим немного. Я хочу попрощаться.
Карина не отрываясь смотрела на то, как тело медленно погружается в жижу, как исчезают знакомые черты, а рядом с кожей лица лопаются крупные пузыри. Смотрела и думала, что возможно и ее ждет такая же судьба: бесславная и никому не нужная смерть из-за простого невезения. Ее также могут сбросить в выгребную яму, по ее пропуску в гетто вернется похожая девушка с созвучным именем, а мать хватится в лучшем случае через неделю. А что сделают в подполье? Вряд ли будут долго скорбеть, если вообще будут. В конце концов, найдут новую переносчицу, а Гриша ― новую любовницу. Ни с ней, ни без нее «Возрождение Элдии» ничего не сможет добиться. Будут сидеть и по ночам строить великие планы о счастливом будущем, а днем ― прятать глаза и уворачиваться от летящих в них комьев грязи. Так может тот марлиец был прав? Может ей действительно стоит носить повязку не снимая и существовать, не задумываясь о судьбе элдийского народа? Ходить на работу, встретить мужчину, лечь под него, чтобы родить ребенка и выйти замуж ― действуя так, она определенно сможет дожить до старости. Но верно ли это?
Всю обратную дорогу оба молчали. Еще раз остановились около сброса воды из фонтана, потратили небольшой кусок мыла, который Джон предусмотрительно взял в вылазку, и, мокрые и продрогшие, двинулись дальше, к схрону, в котором хранилась чистая одежда и немного еды.
Когда Джон привел их к бару, уже посветлело. Часы на башне показывали четверть шестого.
― Найди Зааву и сразу возвращайся. Карина Бранд знает, как ей самой вернуться в гетто. Поторопись.
Карина молча поправила съехавшую повязку и толкнула входную дверь. Та скрипнула, но Карина не волновалась по этому поводу. Если ее спросят, ответит, что ходила выбрасывать мусор. Поверили бы ― по графику сейчас как раз было время уборки.
Свет был выключен, но окна открыли настежь и зажгли несколько свечей. Хозяин старался экономить на всем, но при этом требовал от своих работниц идеального порядка.
Две официантки заканчивали мыть пол. На Карину они взглянули лишь мельком, без открытого интереса, продолжили свое занятие еще усерднее. Во время прошлых возвращений такое поведение страшно льстило Карине. Она надумывала себе, что этих элдиек просто распирает изнутри от любопытства, улыбалась этой мысли и шла дальше с гордо поднятой головой. Сейчас Карине было все равно. Ни радости, ни грусти. Она просто делала то, что и всегда, не отдавая себе отчета. Мысли ее были как в тумане и при это, несмотря на весь ужас ночи, ей страшно хотелось спать.
Карина подошла к каждой девушке и вложила в ладони по пакетику сахара ― за молчание. Сахар из предыдущей ходки принес Джон, и он довольно ценился в гетто. За один пакет можно было выменять три метра ткани или несколько живых кур ― ради такой прибавки элдийки точно будут молчать. Карине Бранд и Зааве полагалась большая доля, но и риск у них был значительнее: сегодня Зааве в последний раз предстоит пройти через пропускной пункт по документам Зивы, и вряд ли она когда-нибудь еще вернется в этот бар.
Сообщив Зааве новость с помощью жестов, и заметив, как та побледнела, Карина попыталась узнать, где искать свою теску. Заава лишь замотала головой, показывая, что этого делать не нужно, на что Браун не отреагировала. Ей было обязательно увидеть Карину, предупредить лично, чтобы не началась путаница.
Пришлось поискать. Она проверила все залы, спустилась в винный погреб, заглянула на кухню и только потом пошла в сторону подсобки.
― Карина, ― этот полустон заставил ее вздрогнуть всем телом. Мужской голос доносился из-за приоткрытой двери в подсобку, а просвет был достаточно широким, чтобы рассмотреть все.
Полумрак. Двое. Ритмичные движения, сопение, смешанное со стонами и запахом возбуждения.
Карина Бранд лежала на столе, боком к двери, а марлиец Райан усердно толкался в нее, хлестко ударяя тазом по округлым ягодицам. Время от времени он приостанавливался, чтобы снять с плеча закинутую туда ножку и начать целовать женские пальчики. А потом, резко выйдя, сжимал пальцами затвердевшие соски, а другой рукой похлопывал по лобку девушки, дразня ее.
― Течешь, ― выдохнул он и сделал круговое движение кистью. Карина не видела, но быстро додумала, как он прокручивает пальцы в мокром влагалище.
Бранд при этом выглядела крайне довольной. Хихикала, подавалась ему навстречу, пару раз призывно застонала, прося продолжения. И радостно вскрикивала, получая желаемое.
В очередной раз мотнув головой, Карина Бранд заметила ее. Кивнула, сразу поняв, что от нее требуется, а потом улыбнулась и застонала, заставив щеки Карины вспыхнуть.
― Ты сегодня такая страстная, а вечером была недотрогой, ― Райан, воодушевленный такой реакцией, активнее задвигал тазом, сорвав с губ элдийки еще несколько искренних стонов.
― Дура была, ― легко выдохнула та, и плотнее обхватила марлийца ногами.
«Он перепутал меня с ней», ― догадка не поразила, а была принята как факт. Дольше здесь оставаться просто не было смысла. Карина в последний раз взглянула на мужчину и женщину, который сплелись в запретный клубок, и вышла.
Вместе с Заавой они без лишних вопросов прошли пропускной пункт и расстались: Заава наконец позволила себе заплакать, побежала домой, Карина ― пошла искать Джона.
После вылазок они часто отсыпались на чердаке одного старого дома в восточной части гетто. За три килограмма картошки старуха Марта, та еще бессовестная сводня, пускала любого поваляться там на скрипучей кровати. Это было очень удобно, ведь Марта была глуха на два уха и не вслушивалась в скрипы и стоны. Можно было выспаться всласть. А еще там было много чистой воды и сухофрукты.
― Как думаешь, когда начнут ее искать? ― спросил Джон, когда они, чистые и довольные, развалились на постели, а старуха, ворча, что незваные гости пахнут ссаниной, ушла вниз.
― Дня через два. Она единственная дочь, и у нее любящие родители.
― Жаль. С тобой в этом плане было бы проще.
― Да, ― Карина прекрасно понимала, о чем он говорит. После она долго лежала и думала, какую злую шутку со всеми сыграет их махинация. Ведь по документам Зива вернулась в гетто, а значит убийцу будут искать ― если вообще будут ― среди своих. С этой мыслей она и заснула.
Только к ночи, вымывшись еще раз, они покинули комнату для свиданий. Каждый пошел своей дорогой: Карина ― на собрание в подполье, хоть и не понимала, что ей там делать, Джон ― по своим делам. Они даже толком не попрощались.
***
Подполье гудело как растревоженный улей. Злой, немой улей с хмурыми пчёлами. Люди ходили из угла в угол, меряя пол шагами, или сбивались в небольшие группки, обсуждая что-то в полголоса. Карина, совершенно сбитая с толку таким поведением, старалась заговорить хоть с кем-то, но элдийцы, понимая, что она не в курсе общей проблемы, теряли к ней интерес.
Как назло, Гриши тоже нигде не было видно.
― Эй, переносчица, иди сюда, ― позвал ее Анхель Леонхарт, отвечающий в подполье за пути отхода и физическую подготовку. Карина разговаривала с ним всего несколько раз, обычно получая координирующие указания от Джона, но знала, что Анхель умный и преданный своему делу элдиец. А еще хитрый и очень внимательный. Карине всегда казалось, будто он не в глаза ей смотрит, а в мыслях копается.
― Грайс бегал тут час назад и поносил тебя на чем свет стоит, за то, что ты опять пропустила мессу, ― буднично сообщил мужчина, когда Карина подошла к нему ближе. ― Дина читала всем о великом городе, в котором все элдийцы были сами себе хозяевами.
― Я знаю эту историю. Ту книгу доставила я.
― Вот как? ― Анхель прикоснулся к козырьку кепки, с которой никогда не расставался, надвинул ее на глаза. ― Ты всегда была любознательной. Как все прошло?
Карина не изменилась в лице. Достала из кармана монету ― потертую, самого маленького номинала ― и бросила ее под ноги. Подождала немного, а потом перевела взгляд на Анхеля. Понял ли он еще один жест из арсенала Джона?
Анхель понял.
― Погибла, значит. Жаль. И книги вы не забрали?
― Мы даже не успели поговорить с их хранителем. Его убили раньше.
― Не важно. Это нас затормозит, а может и нет. Сейчас только демон разберет, что нам делать и куда двигаться дальше.
― Это почему?
― Ты не в курсе, что ли? ― Анхель смерил Карину насмешливым взглядом. ― Так дрыхла у Джона под боком, что пропустила самое важное.
― Так не томи уже! ― напряжение последних часов дало о себе знать, и Карина повысила голос. Люди в группках по соседству перестали шептаться, посмотрели удивленно. А сам Леонхарт изменился в лице, заставив Карину вспомнить, насколько он опасный человек.
― Скажешь с такой интонацией еще раз, и я лично проконтролирую, чтобы тебя сюда больше не пускали. Поняла? ― должно быть, он заметил неподдельное беспокойство в глазах Карины, хмыкнул и дальше продолжил спокойно. ― Сегодня, часов около десяти, марлийцы согнали всех с рынка и мастерских на главную площадь. Заявили, будто король Фриц решил вернуть эти земли себе обратно и уничтожить здесь всех и вся. Будут солдат набирать, а еще детей, чтобы обучить их и силу одного из семи гигантов дать. Война будет. На Парадиз пойдут.
― Так… Это же хорошо. Хорошо же, если демонов с Парадиза уничтожат.
― Дура ты, хоть с нами ходишь и умные книжки читаешь, ― Анхель постучал костяшками пальцев по лбу Карины. ― Какая свободная Элдия, если все элдийцы будут глотки себе рвать ради подачки от Марли? Это просто новое рабство, называется только по-другому. «Почетный гражданин Марли», тьфу, ― он понизил голос. ― Ты у нас девка не болтливая, тебе скажу, что думаю: как по мне, пусть война с Парадизом дольше длится. Тогда мы ценнее для Марли будем.
― Как ты можешь такое говорить? Хочешь, чтобы островитяне жили подольше? ― Жуль, бородатый старик, занимающийся сбором сведений о жителях гетто, вмешался в разговор. ― Король Фриц предал наших отцов, оставив их здесь, так почему мы должны беспокоиться о судьбе его потомков? Нет уж, пусть они за все заплатят. Пусть все до последнего подохнут.
― Не горячись, ― Анхель поднял руку в примирительном жесте. ― Это не нам решать, что делать, а Йегеру, Грайсу и остальным. Дина точно не проголосует за то, чтобы мы сражались за марлийцев. Мы же станем пушечным мясом.
― Дина, ― хмыкнул Жуль. ― Она всего лишь женщина, пусть и потомок короля. Значит, муж ― король. Она сделает, как Гриша скажет.
Он выразительно посмотрел на Карину, и та не смогла понять, чего в этом взгляде было больше: насмешки или презрения.
Неизвестно, чем бы этот разговор закончился, но все трое заметили, что вокруг стало очень тихо. Собравшиеся все как один повернулись к двери, за которой шло обсуждение будущего движения, прислушались.
Кто-то уверенно шел в их сторону. Дверь распахнулась:
― Решено. Мой сын, Зик, станет носителем гиганта, и приведет нас к победе!
Гриша Йегер, вместе с Диной и единомышленниками, появился в дверном проеме и одной фразой заставил собравшихся взреветь от переполнявших их эмоций. Мужчины радостно закричали, захлопали так громко, что Карине захотелось заткнуть уши. Кто-то стал прославлять Гришу, назвав его «Истинным королем», что очень польстило Йегеру. Тот приосанился, на губах появилась довольная усмешка, переросшая в улыбку. А потом он нагнулся к жене и жадно поцеловал ее губы, под одобрительные крики толпы. Карина сразу же заметила, что Дина осталась недовольна этим поступком, хоть и держала себя в руках.
― Зик проложит нам дорогу к возрождению Элдии! ― Гриша оставил жену позади и пошел в толпу, принимать поздравления соратников. Выглядело это все так, будто его план уже сработал, марлийцы отброшены куда-то далеко, а в его королевстве ― маленьком пыльном подвале ― воцарились мир и благополучие.
Но Гриша продолжал улыбаться, и толпа быстро подхватывала его настроение. Даже Карина на какое-то время позабыла все ужасы прошедшего дня и посмотрела на Йегера влюбленными глазами, будто не было прежде обид и слез из-за этого человека. К тому же, Дина куда-то исчезла, а Гриша сам подошел к ней, дотронулся, будто случайно, до пальцев правой руки, шепнул на ухо:
― Приходи ко мне сегодня. И книги приноси. Ты же достала их? ― совсем рядом Анхель и Жуль откупоривали бутылку домашнего вина. Чуть дальше уже во всю стукались глиняными рюмками. Настроение в подполье стремительно менялось.
Вот только Карину будто молнией прошибло.
― Я не приду.
― Что? ― переспросил Гриша, и от интонации его вопроса Карина вздрогнула. Слишком непривычно было слышать нотки раздражения, вместо игривых настроений.
― У меня нет книг. Зива умерла, мы с Джоном чуть не погибли, а ты тут… Празднуешь успех в не начатом деле. Лучше иди. Зик и Дина ждут тебя дома.
Карина развернулась и быстро, чтобы не дать самой себе передумать, зашагала прочь. Она сделала то, что от нее требовалось: рассказала о провале операции, а еще переступила через себя, сказав Грише нет. И пусть потом она будет плакать в подушку, вспоминая этот эмоциональный порыв, сейчас Карина верила, что поступила правильно.
На пороге она все-таки обернулась. Постояла немного, стараясь проникнуться общей атмосферой радости, но ничего, кроме мечтательной улыбки Гриши не увидела. Вспомнились слова марлийца из тоннеля.
«Может мне и правда лучше все это бросить?» ― мелькнуло в голове. И она сделала шаг за порог. Про себя Карина решила, что не вернется в подполье, пока Гриша думает, что он Король.
***
― Где ты была? ― последовал удар, и голова Карины резко мотнулась в сторону. Пощечина. Опять. Рука сама потянулась к поврежденному месту, сжала, стараясь приглушить легкую боль. Карина замерла, не желая поворачиваться лицом к матери, снова видеть злость в ее глазах и подмечать каждую морщинку на желтоватой нездоровой коже. Она слышала, что мать плачет, но уже давно не чувствовала себя виноватой.
― Отвечай.
― А это имеет значение?
Сказала и снова сжалась всем телом, ожидая нового удара. Но его не последовало. Только тень от занесенной руки застыла на лице Карины. Подержалась немного, сползла. Последовал тяжелый вздох.
― Ты сведешь меня в могилу. Просто убьешь свою мать, ― госпожа Браун одной рукой прикрыла ладонью глаза, вторую ― положила в области сердца. Сжала, будто оно вот-вот выпрыгнет из груди. Хотела сказать что-то еще, но из горла вырвался хрип.
Впору было отбросить обиду. Карина налила стакан воды и сама напоила из него мать. Она чувствовала, как сильно женщину трясет. Как только эта дрожь унялась, Карина сделала шаг в сторону. Обида никуда не делась. Даже наоборот: появилась злость, насмешка над показным чужим страхом, над глупыми обычаями и условностями, за которые так хваталось старшее поколение.
― Я была с парнем. У него дома. Мы занимались любовью, ― и пусть это неправда, пусть Гриша никогда не был ее парнем, пусть после всего случившегося она больше не хотела его видеть, сейчас Карина верила в собственную ложь как никогда. Просто она так хотела. ― А теперь иди. Я собираюсь спать до вечерней смены.
Лицо госпожи Браун стало похоже на непроницаемую белую маску с шевелящимися губами. Она явно хотела что-то сказать. Глаза ее то сильно раскрывались, то становились узкими как щели.
― Шлюха, ― в конце концов, выплюнула она и вышла, не успев запретить Карине закрывать дверь на засов. Впрочем, девушка все равно бы не подчинилась.
Задернув шторы и укрывшись тонким одеялом, Карина еще долго вслушивалась в бормотание матери за стеной и плачь младшего брата ― похоже, он умудрился попасть под горячую руку. В кухне что-то гремело цокало, брякало, превращая их небольшое жилище в сумасшедший дом.
«Хоть бы все поскорее закончилось», ― успела подумать Карина, прежде чем ее глаза сомкнулись.
И снилась ей Зива, тонущая в сточных водах, а на самом дне резервуара стоял Крюгер и показывал на элдийскую повязку.
