Незаметная женщина

832 год Пересменка. Десятки мужчин, женщин и детей в темных плащах двигались единым потоком по широкой улице. Время от времени кто-то притормаживал, устав или чтобы поправить съехавшую повязку со звездой, отчего люди сталкивались друг с другом, но молчали. Никому не хотелось тратить силы на склоки: работники слишком устали. Еще и дождь усилился. ― Карина! А, вот ты где, ― ее дернули за рукав и потащили так настойчиво, что девушка чудом избежала столкновения с идущим рядом мужчиной. ― Зосия, Мария, не делайте так больше, ― Карина была не настроена на подобные игры. Только что она отработала двенадцать часов у станка и практически не чувствовала собственных ног. Ей не хотелось ни есть, ни спать, только поскорее избавиться от гула машин, преследовавшего ее от самого цеха, побыть в тишине, забыться. А еще лучше очутиться в сильных мужских объятиях, желательно родных и знакомых, прикрыть глаза, заснуть. Карина мотнула головой. Нет. Нельзя о таком думать, нельзя поддаваться минутной слабости. Нужно было отвлечься и главное вбить в свою дурную голову, что мужских рук в ее жизни уже почти два года как нет. Два года назад, после того собрания, на котором Зика назвали спасителем Элдии, пути Карины и Гриши разошлись. Уж слишком больно было наблюдать за тем, что происходит с Гришей. С каждым днем он строил все более невероятные планы, расписывал будущее, ждущее всех членов подполья, сорил деньгами и совершенно забыл про чувство самосохранения. А еще он вместе с Диной вплотную занялся обучением сына. По слухам всего за два месяца они вместе перечитали все имеющиеся книги правдивой истории Элдии и постоянно требовали новые источники информации. Гриша даже написал Карине, просил, чтобы она нашла новых девушек, которые согласятся быть переносчицами книг, настаивал на личной встрече. И это был единственный раз, когда Гриша искал общества Карины. Увязнув в делах подполья, он больше не видел в Карине необходимости даже в качестве друга. А может, ее отказ так сильно задел его самолюбие, что он не захотел делать первый шаг к примирению. Карине некогда было думать об этом. В начале Грайс непрозрачно намекнул, что после провала миссии, о подробностях которой он и слышать не хотел, ей нечего делать в рядах «Возрождения Элдии», тем самым практически вычеркнул ее из общественной жизни и привычного круга общения. Даже работа в баре временно была для нее не доступна, пока Хозяин не заметил, что она долго не выходит на отработку. Чтобы не вызывать новых подозрений, Карину пришлось вернуть. Теперь она распределяла пакетики сахара между официантками, когда контрабандисты приносили новую партию товара. А потом Хозяин умер. Райан, ставший полноправным владельцем, разогнал большую часть девочек, а Карину, которая по непонятной ему причине перестала раздвигать перед ним ноги, оставил. Все-таки она была хорошей работницей, да и отказы Браун его возбуждали. Благо, что дальше поцелуев в шею за эти годы не дошло. Иногда Райан даже казался Карине неплохим человеком, хоть и марлийцем. Он заботился о здоровье своих работниц, защищал их от особенно назойливых клиентов, подкармливал перед большими праздниками. Когда мать Карины сломала бедро, он даже разрешил девушке пропустить смену, чтобы отвести ее в больницу. Потом высчитал все из жалования, конечно, но Карина была ему благодарна, ведь по марлийским законам он вообще имел право не обращать внимание на ее проблемы. Госпожи Браун не стало примерно через два месяца после травмы. Пожилой организм не справлялся, кости срослись неправильно, а в купе с ее нелегким характером это сыграло злую шутку. Как потом объясняла Карине соседка, зашедшая за солью к покойнице, мать что-то захотела достать из погреба, оступилась и упала спиной вниз. Ударилась головой, повредила позвоночник. Позже, плача в подушку в пустом доме, Карина поймала себя на мысли, что рада, что мать умерла практически сразу. Не мучилась. Как бы не хотелось признавать, но жизнь с такими травмами превратилась бы для них обеих в сущий кошмар. И вот Карина осталась одна. Ни друзей, ни поддержки семьи, ни мужского плеча. Одно облегчение: младшего брата, который в силу возраста не годился в кандидаты в Воины, на время забрала семья отца, намекнув, что Карине сейчас неплохо было бы найти достойную партию и избавиться от вездесущих сплетен, которыми ее щедро награждали недобрые языки. Вот так и прошли эти два года: в работе и скорби по прошлой жизни. Иногда Карина глядела в зеркало, разглядывая похудевшее лицо и уже заметные морщинки, и думала, что подполье и Гриша ей просто приснились. Что никогда не было всего этого: Зива не умирала, марлийский солдат не говорил с ней и в катакомбах, будучи одиннадцатилетней девочкой, она никогда не гуляла. А потом, глубоко вдохнув и поправив повязку, в которой Карина с некоторых пор даже спала, она вставала и шла работать в бар, где все самовнушение обращалось в ничто. Бар, фабрика, текущие проблемы, дом. Бар, фабрика, текущие проблемы, дом. Впрочем нет ― в этом круговороте появился сюрприз. Около года назад Карина столкнулась на рынке с Диной, и та, почему-то очень обрадовавшаяся встрече, предложила подработать. Оказалась, что она беспокоилась о том, что Зик часто остается по ночам один, и просила Карину, как близкую подругу Гриши, несколько раз в неделю присматривать за сыном. Карина в начале опешила от такого предложения, подумала, что над ней смеются или, того хуже, пытаются подложить в постель к собственному мужу. Хотела отказаться, но взглянула на Зика, топчущегося рядом, ― худого, бледного, одетого в форму кадета, и очень грустного ― и согласилась. Почему-то ей захотелось дать этому ребенку хоть немного тепла, раз его родители погрязли в своих грандиозных планах. Теперь раз в неделю ― в свой выходной ― Карина приходила в дом Йегеров, готовила еду и следила за мальчиком. Дружбы у нее с Зиком не получилось: тот замыкался в себе от самых простых вопросов про успехи на военном поприще и мог молчать часами напролет. Единственное, что Карина знала наверняка: ему нравится суп из рыбы, но не слишком горячий. А еще Зик рассказал ей, что у него появился друг по имени Том, но сколько бы Карина не старалась, она не смогла вспомнить ровесника Зика с таким именем. ― Карина, может хватит летать в облаках? Мы вообще-то с тобой по важному делу поговорить хотим. ― Так говорите, я же здесь, ― Карина мотнула головой, сбивая со своего плаща особенно крупные капли. Говорить с этими девицами ей совершенно не хотелось. Сейчас опять будут упрашивать уступить жилплощадь на одну ночь ли что-то в этом роде. Дети одним словом. Карина, хоть и была всего на два года старше знакомых девушек, не чувствовала в себе сил для подобных развлечений. Постарела душой, наверное. Тем временем, они отошли достаточно далеко от пропускного пункта, и многие элдийцы сняли повязки. Зосия и Мария не стали исключением. ― Эй, подруга, чего держишься за эту ткань? Снимай давай. Мы же дома. ― Не хочу, ― буркнула Карина и уверенно зашагала в сторону дома Йегеров. Дина просила прийти сегодня пораньше ― видимо в подполье намечался какой-то праздник или обсуждение успехов Зика. В прошлую их встречу мальчик выглядел неважно, а Дина была растрепана и бледна как мел. Гриша даже не взглянул в сторону Карины… Именно поэтому, когда Йегеры ушли, она всеми силами старалась подбодрить Зика, болтала без умолку, но тот не реагировал, и Карина сдалась. Замолчала и собиралась молчать и в этот раз. В конце концов, в ее обязанности не входило разговаривать с ребенком. ― Ну тогда хоть поговори с нами по-нормальному, ― не унималась Мария. ― Нам вообще-то помощь нужна. ― Рассказывайте быстрее, ― они свернули за угол и, убедившись, что их никто не подслушивает, продолжили. ― Говорят, ты дружна с Гришей Йегером. ― Была дружна, а сейчас нет. Какое это имеет значение? ― А такое, что он делает самую чудодейственную настойку для избавления от приплода, ― выпалила Зосия и ойкнула, прикрыв рот рукой. Мария недовольно посмотрела на подругу. ― Нам надо. Срочно. Две. Сможешь достать? ― Нет, ― спокойно ответила Карина. Она была совершенно не удивлена такой просьбе, ведь фабрика, а тем более женщины, постоянно там работающие и живущие в общих с мужчинами бараках, славились нежелательной плодовитостью и обилием венерических заболеваний. ― Но я знаю, у кого можно достать. Скажете, что от меня и вместо одной серебряной монеты за штуку заплатите бронзовую. Поняли? Девушки закивали, записали адрес и быстро пошли в нужном направлении. Карина проводила их взглядом, усмехнулась. По сути, они получили то, что просили, только вместо Гриши Йегера изготовителем будет его отец. Мастерству Фалика Карина больше доверяла, и брал он недорого. «Хотя, зря я на Гришу наговариваю ― ни одно его лекарство не подвело. Я не ослепла и до сих пор могу родить. Вот только это мне ни к чему». Карина шла медленно, смотрела по сторонам, не задерживая ни на чем взгляд подолгу. Ей было одновременно и хорошо, и очень тоскливо. Вокруг сновали люди, спешили домой или на закрывающийся рынок. Большинство из них кто-то ждал дома. «А меня никто не ждет, ― подумав так, она остановилась, плотно сжала губы. ― Нет. Идти к Зику с таким настроением не годится». Заставить себя улыбнуться оказалось не так уж и трудно. Простое внушение, всегда хорошо удававшееся Карине, сработало и теперь. Разве она устала? Совершенно нет. Нервничает ли она, приходя в дом бывшего любовника и говоря с его сыном и женой, которая точно знает об их связи? Нет, ведь то, что она когда-то была близка с Гришей Йегером ей просто приснилось. «Просто приснилось», ― повторила Карина, поправила прядь волос, выбившуюся из-под платка, и взбежала вверх по лестнице. Дернула ручку ― закрыто. Постучала в дверь ― никто не открыл. Карина ударила еще несколько раз, но совсем слабо. Рука дрогнула. По гетто гулял слух, что на прошлой неделе была облава. Вчера жили в доме десять человек, а утром ― никого. Говорили, что элдийцев ночью схватили, погнали к железнодорожной станции, и больше их никто не видел. «Неужели и Гришу тоже…» ― Карина прижала ладонь ко рту, облокотилась спиной о дверь и сползла вдоль нее, уселась прямо на ступенях. Все самовнушение ушло безвозвратно. Какое-то время она сидела, унимая дрожь в руках ― самообладание возвращалось к ней довольно медленно. Сидела и пыталась вспомнить, когда стала настолько нервно неуравновешенной. Прям как покойная мать. Если бы семью Йегеров арестовали, все в гетто тут же узнали. «Они просто еще не вернулись», ― подумала Карина. Стала вставать и услышала, как что-то зашуршало под ногой. Это оказался небольшой лист бумаги, который, должно быть, закрепили на двери или оставили на лестнице, а элдийка его просто не заметила. Увидев текст, Карина нервно засмеялась, а потом, поправила юбку и пошла в сторону своего дома. Нужно было срочно переодеться для работы в баре. «Сегодня Зик побудет у деда, ― было аккуратно выведено на листе Гришиной рукой. ― Прошу, выйди на вторую работу. Ожидается большой наплыв посетителей». «Ну, раз ты просишь», ― Карина разорвала листок на восемь частей и бросила их в канаву. Делая это, Карина улыбалась. Впервые за два года она почувствовала себя нужной и живой.