Незаметная женщина

И снова бар. Снова пьяные толпы, крики, ругань из-за шулерства, вот только Карина совсем другая. Ее больше не заботили ни вонь, ни комментарии мужчин, ни собственные чувства. Обычно, Карина просто играла здесь свою роль: принимала контрабанду из внешнего мира, обменивалась новостями с соратниками, следила, чтобы никто не обижал официанток. А если случалось, что сильно обидели, Карина отправляла девушку к Фалику на обследование. За год получилось предотвратить три беременности ― хороший результат, ведь и женщин, и детей от смешенных связей сразу же ликвидировали. Таков был закон. Вроде бы, в этот вечер все было спокойно. Райан, хоть и выпил слегка, сильно не приставал. Даже наоборот: был внимателен и приятен. Он помог разнять драку и донес тяжелый ящик с вином ― редкий поступок для марлийца. Оставалась только одна неприятность: никто не знал, ради чего вызвали Карину. И этот факт оставался для девушки загадкой вплоть до четвертого часа нового дня. ― Карина, открой, ― кто-то постучал в полуподвальное окошко подсобки, и Карина вздрогнула всем телом. В начале она не узнала этот хриплый от боли голос, испугалась. Но с пониманием пришла и прежняя выдержка. ― Джон, ― шепнула она и побежала открывать заднюю дверь. Шикнула на девушек, которые не состояли в «Возрождение Элдии», велев всем заняться делом и не показываться на глаза. Ясно было, что ситуация нестандартная, ведь Джон очень редко вел себя так открыто во время вылазок. Когда Карина открыла дверь, в помещение вошло четверо: побледневший, осунувшийся Джон, мужчина и женщина лет сорока-сорока пяти и девушка ― ровесница Карины. Все они выглядели неважно и очень нервничали. Девушка постоянно озиралась по сторонам, а Джон прихрамывал, опираясь на плечо мужчины. ― Неудачно приземлился, ― пояснил тот. ― Знакомься: Марсель, Дора ― лучшие фальшивомонетчики побережья ― и их дочь Далия. Моя невеста. ― Очень приятно, ― Карина ответила на приветствие, но мысли ее были не о том. Она изо всех сил вслушивалась, опасаясь, что Райан решит устроить незапланированный обход. Сейчас марлиец должен был отсыпаться на втором этаже, но кто его знает, что может стукнуть ему в голову. ― Идемте за мной, ― Карина поманила всех в главный зал, чтобы как можно быстрее добраться до погреба. Там, в одной из бочек на дне, лежал сверток из непромокаемой ткани, в котором хранили фальшивые документы. Достать его в одиночку ни у кого бы не вышло. ― Если бы меня предупредили, я бы принесла одежду. Одного взгляда хватит, чтобы понять, что они не из нашего гетто. ― Я не верил, что получится их вывести. Патрулей слишком много, ― признался Джон, и Карина в очередной раз поразилась его спокойствию. Остановилась, пропуская людей вперед и наблюдая, как нежно Джон проводит ладонью по плечу Далии. Эта задержка чуть не стоила им жизни ― боковым зрением Карина случайно заметила движение на лестнице. ― Быстро, под барную стойку, ― она толкнула элдийцев, а сама развернулась, схватила подол платья и расправила его, стараясь закрыть как можно большее пространство. Но четырем взрослым было крайне тяжело поместиться в небольшом укрытии и не издавать при этом лишних звуков. Благо, что ступеньки под ногами Райана скрипели довольно громко, да и выпил он достаточно. Набравшись смелости, Карина вышла из-за барной стойки прислонилась к ней бедром, тем самым не пуская мужчину дальше. Райану этот жест определенно понравился, и он, отхлебнув из бутылки, которую держал в руке, зашагал увереннее. По его взгляду легко можно было понять, чего он хочет. Карина стояла, закрыв спиной барную стойку, за которым прятались элдийцы, и, казалось, забыла, как дышать. А вот молодой мужчина перед ней ― прекрасно помнил. Он дышал полной грудью, осматривая Карину с ног до головы, таким взглядом, что ей тут же захотелось запахнуться. Даже стоя на расстоянии полутора метров от него, Карина чувствовала запах алкоголя. ― Вот ты и попалась, ― он сократил расстояние и по-хозяйски положил ей руку чуть ниже талии. ― Все бегала от меня, а теперь сама ждешь. Соскучилась? Он нагнулся вперед, чтобы поцеловать ее в шею, и Карине пришлось подчиниться. Все внутри нее сжалось от страха, но она не смела отстраниться, ведь не понятно было, куда ноги понесут Райана. Поцелую становились все настойчивее, руки ― нахальнее. Предательское тело, два года не знавшее мужчины, постепенно поддавалось на нехитрые ласки. Но процесс резко прервался. ― Что это было? ― кто-то из элдийцев чихнул под барной стойкой, и мужчина сразу же изменился в лице. Как бы Карине ни была противна эта ситуация, она просто не могла допустить, чтобы Джона и его родственников нашли. Все ради благополучия подполья. ― Это девочки подглядывают, ― промурлыкала она и впервые сама поцеловала мужчину в плечо. Успокаивающе погладила. ― Смотрят из дверей подсобки. ― А. Не люблю, ― Райан развернулся и потянул слегка упирающуюся Карину к лестнице на второй этаж, где были только жилые комнаты и спальня. Все произошло слишком быстро. Когда ее вдавили лицом в кровать, Карина отстраненно подумала, что самое время Джону увести свою семью, и только потом тихо заплакала.

***

Две недели спустя ― Почему ты сразу не пришла ко мне? ― Я написала тебе четыре письма, просила Дину сказать, что мне нужна помощь. Даже к твоему отцу ходила, но у него кончились лекарства. Представляешь, в тот день я отправила к нему двух девиц, а наутро сама нуждалась в такой же помощи. Но лекарство закончилось, а компоненты только Джон носил. А тот, мать его, вместо того, чтобы метнуться в город, личную жизнь устраивает и больше в вылазки не ходит. Жена не велит! Карина зло засмеялась, а потом поймала на себе сосредоточенный взгляд Гриши, затихла. Долго смотрела в пол. ― Он точно кончил в тебя? ― Ты издеваешься что ли? ― она вскочила с места, хотела броситься на мужчину, но, сжав кулаки, немного успокоилась. ― Да. У меня задержка четыре дня. ― Ну, это еще ни о чем не говорит, ― Гриша подошел к стеллажу и стал с безразличным видом рассматривать подписи на склянках. ― В любом случае, для того лекарства уже слишком поздно, а другого… Хм, у меня сейчас нет. С компонентами действительно плохо. ― И что ты предлагаешь? ― Рожать. Карине показалось, что она ослышалась. Стояла и смотрела на Гришу в упор, ища любой признак, ну хоть самый крохотный, того, что тот шутит. Но, сколько бы она не вглядывалась, сколько бы не просила взглядом, не умоляла, признак так и не появился. ― Ты хочешь, чтобы меня отправили в Рай? Хочешь так от меня избавиться? ― дальше Карина просто не смогла говорить. Немая истерика скрутила ее тело, лишая способности мыслить и двигаться. Она не видела ничего вокруг, не слышала, что говорил Гриша. В ее голове был яркий образ людей, замученных, побитых, с пустыми глазами и серыми лицами, которых в полной тишине загоняли в трюм неприметного корабля. Карина видела себя среди них. А в своих руках видела младенца. Что-то холодное прикоснулось ей ко лбу, а руки сжали в крепкой хватке. Карине захотелось вырваться ― она дернулась, но Гриша не отпустил. Ни в первый раз, ни во второй. На третий раз Гриша сам оттолкнул от себя девушку. Ему просто надоело терпеть такое поведение. ― Да послушай же меня! ― Гриша злился, но все равно старался поймать ее лицо в свои ладони. В конце концов, он смог заглянуть Карине в глаза. ― Ты родишь этого ребенка. Это же такая возможность. Марлийцы всегда уничтожали таких детей. Почему? Да потому что они чего-то боялись. И мы узнаем, чего. ― А вдруг он родится уродом? ― Не родится. Марлийские и элдийские дети в колыбели не отличаются, ― заметив, что Карина воспринимает его слова, Гриша немного успокоился. По крайней мере, она не лишилась разума ― можно и поговорить. ― Послушай, ты родишь, а ребенка запишем как сына погибшего солдата, ― он махнул рукой в сторону стола, заваленного папками. ― Вот список элдийцев из нашего гетто, убитых в последнем сражении. Родственникам сообщат только после инвентаризации: еще неделя в запасе есть. Выбирай любого. Сходишь к его родителям, поплачешься, скажешь, что ни на что не претендуешь, и все ― живи как хочешь. А подполье тебя поддержит, ― он помолчал, а потом, смягчившись, приобнял подругу. ― Мы все-таки не чужие друг другу люди. Карина всхлипнула и уткнулась носом в предложенное плечо. Вдохнула дорогой сердцу запах. Голос Гриши ее всегда успокаивал и внушал уверенность, что бы он ей не говорил. В тот момент Карине было просто хорошо. Даже беременность больше не пугала.

***

Пустой дом и серое небо за окном давили на сознание женщины, свернувшейся калачиком на узкой кровати. Все утро она проплакала, потом немного поспала, выпила стакан воды. Есть совершенно не хотелось, а что съедалось ― желудок тут же выкидывал. Так продолжалось не первый день, а может и неделю. Карина не знала наверняка ― время для нее будто остановилось. Единственное событие, которое стало отправной точкой каждого дня, ― визит члена подполья. Обычно это был кто-то из мужчин. Он приходил, оставлял еду, спрашивал о здоровье. Карина отвечала, а сама видела истинные эмоции, которые испытывает собеседник. Презрение, брезгливость, раздражение из-за того, что его заставляют прислуживать любовнице одного из лидеров. Карина могла поклясться, что в подполье все думают, что она забеременела от Гриши. Но уже довольно давно никто не приходил. И от этого становилось страшно. Сначала Карина держалась, успокаивала себя, повторяя, что в последнее время нервничает буквально из-за всего. Потом сидела у окна. Потом она просто плакала. Долго, много. До боли в висках и головокружения. Почему-то Карина решила, что к ней больше никто никогда не придет. Один человек к ней точно не придет: Карина знала это наверняка, ведь сказали это прямым текстом. После встречи с Гришей, она написала Райану. Это был ужасный риск, ведь он мог обвинить элдийку во лжи, уничтожить в буквальном смысле этого слова. Но Райан поступил по-другому ― себя не запятнал и проблему решил по своему пониманию. Он прислал деньги ― расчет и сумму для аборта ― с припиской, что двери бара для нее закрыты. Вся жизнь Карины рассыпалась как карточный домик, и она щедро ее оплакивала. *** Вечером четвертого дня Карина заставила себя выйти из дома. Было холодно, сыро, приходилось кутаться в пальто и постоянно поправлять платок. Ветер выл, но при этом родное гетто было тихим, как человек на собственных похоронах. Не горел свет в окнах, не было слышно песен и разговоров. Редкие прохожие, заметив Карину, кивали и поспешно уходили с ее пути. Правда, Карина на них тоже не смотрела: она шла к дому Гриши Йегера. Подойдя, она дернула ручку двери, только потом постучала. Ударила раз, другой, третий. Но никто не открыл, даже ощущения присутствия не было. ― Дина. Дина, открой! ― она-то точно должна быть дома. Рынок давно закрыт, магазины ― тоже, для собрания слишком рано, а к родителям Гриши они ходили в воскресные дни. ― Открой, пожалуйста. Ветер гулял по пустой улице. К Карине, сколько бы она не просила, никто не вышел. А потом она опустила взгляд и замерла: под дверью стояла бутылка молока, на крышке которой была прикреплена бумажка с датой. Тара стояла под дверью уже пятый день. ― Нет… ― самый сильный страх Карины сбывался, но верить в него до последнего не хотелось. Ведь просто не могло произойти так, что Гриша и Дина исчезли. Тогда и подполье тоже… Нет, в это просто нельзя было верить. ― Здравствуйте, тетя Карина, ― Зик неслышно подошел к девушке, и та вскрикнула от неожиданности. ― Зик, господи. Зик, ― она бросилась к мальчику как к самому большому чуду мира. Обняла, прижала к себе, до конца не веря, что он действительно стоит здесь. ― Зик… Он не ответил на объятия. Просто стоял как игрушечный солдатик, подрагивая на ветру. Рад ли Зик был встретить знакомое лицо? Он не знал ответа. Он просто позволил женщине, которая часто присматривала за ним и была добра, обнять себя. Слез больше не было, как и желания спрятаться от всего мира. Кончилось все, когда Зик в последний раз посмотрел в глаза родителям. Уже не было страшно, только больно. Но господин Ксавьер сказал, что это очень скоро пройдет. Родители же плохо с ним поступили ― значит и скорбеть по ним не стоит. ― Зик, а где твои родители? ― Их забрали в начале недели. И еще много кого, ― Зик все-таки шмыгнул носом. ― И тебя почему-то забрать хотели, но я сказал, что ты со мной была, а не с папой и мамой. ― Понятно, ― Карина в тот момент не осознала сказанного. Обняла Зика еще сильнее, погладила по голове. ― Тише… Теперь все хорошо. Теперь вместе будем. Она говорила, не слыша себя, не веря в свои слова и веря одновременно. И чем больше она говорила, тем сильнее погружалась в выдуманный мир своих фантазий, в которых Гришу не отправили в Рай, она ― никогда не состояла в «Возрождение Элдии» и не снимала элдийской повязки с руки. А потом она много и нервно смеялась и плакала ночи напролет. Проклинала себя за то, что жалела Зика в тот день, а потом молилась за его душу. Ведь если бы не его слова, ее бы тоже отправили на проклятый остров. К тому времени, как ее сын появился на свет, от прежней Карины не осталось и следа. Только оболочка, закрывшаяся от мира и желавшая выжить любой ценой. Вся ее жизнь постепенно обрастала ложью и самовнушением. ― Как вы назовете ребенка? ― Райнер, в честь отца. ― Простите, но в документах отцом указан Йоав Крамен. Ошибка? ― Нет-нет, я оговорилась. Простите, ― и Карина, попрощавшись и прижав младенца к груди, вышла на улицу. По дороге ей на глаза попался плакат, призывающий жителей гетто отдавать своих детей в марлийский кадетский корпус, а чуть не вырвавшееся воспоминание о Райане навело на определённые мысли. Придя домой, Карина уже знала, что будет говорить своему ребенку. Ей очень хотелось выжить.