***
Весь секрет таинственного и как будто немного зловещего очарования Чонгука, по мнению Тэхена, заключался в том, что они едва успели познакомиться пару недель назад, но за это время Чонгук превратился в человека, который бесконечно баловал его, обращаясь с ним, как с хрупкой прекрасной принцессой, которая, подобно тонкому стеклу, обязательно разобьется, если хоть на мгновение оставить ее без присмотра. И Тэхен никогда за всю свою тоскливо скучную и нищую жизнь не знал к себе такого отношения. А еще Чонгуку, безусловно, нельзя было отказать в находчивости и, пожалуй, даже в некотором коварстве. Потому что он так умело обращался со словами, всегда зная, как самому получить наибольшую выгоду, что было совсем не сложно попасться в расставленные им сети. И именно это сделал Тэхен, не моргнув глазом. Попался в капкан, словно мышка, готовая пойти на все в своей отчаянной борьбе за кусочек сыра. Однако, учитывая то, каким трепетным и предупредительным Чонгук был с ним, во всяком случае по большей части, Тэхен считал, что ему просто было грех жаловаться на что-либо. Этот человек буквально заваливал его подарками, дорогой одеждой и вообще исполнял любой его каприз, а еще доставлял такое удовольствие, о существовании которого Тэхен прежде даже помыслить не мог. И при всем этом Чонгук еще успевал заботиться о Чимине. О чем еще вообще Тэхен мог просить? И раз ничего другого у него все равно не было, Тэхен был вовсе не против предложить Чонгуку взамен свое тело, которым тот жадно упивался каждый раз, как в последний, заодно заставляя его забыть о зияющей пустоте в груди. — Ммм, малыш, ты становишься все лучше и лучше с каждым разом. Какой хороший мальчик, — прошептал Чонгук на выдохе, запуская длинные пальцы в мягкие каштановые волосы Тэхена, которые сейчас так очаровательно в своей взлохмаченности спадали ему на глаза. Тэхен не сдержал тихого стона, когда мурашки волной пробежались по его голове от такого властного, но все еще невероятно осторожного касания, а затем приоткрыл рот и позволил Чонгуку скользнуть набухшим членом в тугой жар. Пошлая ниточка слюны потянулась от его губ вниз по подбородку, и он тут же вытер ее тыльной стороной ладони, чувствуя на языке вкус естественной смазки Чонгука. Тэхен на мгновение поднял глаза наверх, чтобы взглянуть на Чонгука, на котором все еще была эта раздражающе расстегнутая рубашка, которая приоткрывала вид на части точеного тела и в то же самое время не позволяла насладиться созерцанием его в полной мере. Поэтому Тэхен снова посмотрел прямо перед собой, всецело сосредотачиваясь на пульсирующем члене Чонгука, требовавшем безоговорочного внимания к себе. Тэ вздохнул, наклоняясь чуть ниже, и мягко поцеловал влажную головку, а затем обернул свои тонкие пальцы вокруг тяжелого члена, который так беззащитно дергался в его руке, стоило ему совершить малейшее движение. — Напряжен? — Неа, — Чонгуку потребовалась пара минут, чтобы осознать всего одно такое простое слово, пока он пытался проглотить очередной стон. — Просто скучаю по твоим губам вокруг моего члена, малыш, — хмыкнул Чонгук, все играясь с локонами Тэхена, а затем резко насадил его на свою разгоряченную плоть. Тэхен всхлипнул и его колени затряслись от такого внезапного и вместе с тем неумолимо возбуждающего доминирования, но только покорно шире открыл рот и, пройдясь язычком по нижней стороне ствола, позволил Чонгуку натянуть его на член до основания. Он уткнулся носом в гладко выбритый лобок и попытался сделать вдох, но едва не задохнулся и рефлекторно тяжело сглотнул, получив в ответ на это первый громкий и такой отчетливый стон одобрения. — Блять… Чонгук зашипел, будучи больше не в силах сдерживаться, и теперь все сильнее сжимал пальцы в волосах Тэхена, пока тот самозабвенно насаживался на его член, старательно стискивая губы для более плотного трения. Тэхен старался двигаться так быстро, как только мог, чувствуя, как его щеки постепенно немели, но всем, что его заботило сейчас, была только мысль о том, чтобы довести до пика Чонгука, бедра которого теперь беспорядочно подрагивали. — Скоро кончу, малыш. Ты хочешь этого? Хочешь попробовать на вкус мою сперму? — запальчиво проговорил Чонгук, то и дело сбиваясь на обессиленные вздохи. Но ему и не нужно было предупреждать, чтобы Тэхен и сам все понял. По тому, как налившийся член Чонгука неконтролируемо дергался глубоко в его горле, и по тому, как пальцы Чонгука все грубее цеплялись за его волосы, когда он в очередной раз заглатывал до упора. И ведь он действительно прикладывал все усилия, чтобы наконец доставить Чонгуку ошеломляющее удовольствие, которое в последнее время привык получать сам. — Мхмм, — промычал Тэхен. Он даже не пытался сказать что-то конкретное, только хотел, чтобы воздух вокруг твердого члена завибрировал, заставляя мурашки разойтись по всему телу Чонгука. — Блять… Чонгук непроизвольно вскрикнул и чуть отстранил дезориентированного Тэхена за плечи, а затем с силой насадил его на свой ствол и, крупно вздрогнув, кончил ему в глотку. Тэхен чуть было не задохнулся от такого внезапного порыва, но, оставаясь послушным мальчиком, даже не дернулся, смиренно принимая все, чем накачивал его папочка. И только когда Чонгук наконец перестал биться в конвульсиях, Тэ соскользнул с его члена, наслаждаясь вкусом его спермы, осевшей во рту. — Посмотри на меня… — все еще не до конца прийдя в себя, хрипло потребовал Чонгук, откинувшись на спинку кровати. Тэхен неловко извернулся, поерзав на постели, и наконец, предварительно встав на колени, сел себе на пятки, укладывая раскрытые ладони на простынь, а затем перенес на них вес своего тела, чтобы еще больше походить на котенка, раз уж Чонгуку нравилось так его называть. Для полного счастья ему оставалось только блаженно завилять хвостом. Довольно улыбнувшись, Чонгук протянул к нему руку и стер указательным пальцем капельки спермы, рассеянные вокруг его сочных губ, а затем протолкнул палец ему в рот. — Даа… — промурчал Тэхен, сладко причмокивая своими припухшими губами, впитывая в себя весь восхитительный сок своего папочки. — Я знал, что тебе понравится. Хороший мальчик. Чонгук ухмыльнулся, хитро сверкнув глазами, когда Тэхен едва уловимо вздрогнул от столь желанной им похвалы и ощущения горячей спермы, стекающей по его горлу. Теперь вкус его папочки являлся для него чем-то столь хорошо знакомым, а еще таким безупречным, что просто не мог не вызвать у него безжалостное, всепоглащающее привыкание. Тэхен нуждался в ежедневной дозе этого наркотика. А Чонгук, так и не сумев разобраться, являлась ли разворачивающаяся перед ним картина воплощенной невинностью или же вселенским грехом, тихо застонал и притянул в свои объятия Тэхена, который тяжело дышал и теперь с легкостью поддавался любым манипуляциям, стараясь только теснее прижаться к чужой разгоряченной коже, закатывая глаза от удовольствия от соприкосновения с ней. — Напомни мне потом купить тебе милое платьице горничной или наряд котенка. Умираю, как сильно хочу отодрать тебя в чем-то таком, — прошептал Чонгук на ушко Тэхену, который только кивнул в ответ, обнимая его за шею. Чего бы ни захотел его папочка, Тэхен даст ему это без всяких вопросов. А если когда-нибудь настанет день, когда Чонгук больше не будет в нем нуждаться или просто устанет от него, он безропотно покинет его. В конце концов он не принадлежал этому месту, как и оно ему. Во всяком случае, он собирался постараться поступить именно так.***
Наступила новая неделя, и в этот день Чонгука дома не оказалось. Он ушел рано утром на работу, даже не поцеловав своего котенка на прощание. Тэхен проснулся в одиночестве в пустой кровати, которая для него одного была слишком просторной, и почувствовал, как липкий холодок постепенно просачивался сквозь поры на коже, неторопливо, но целенаправленно приближаясь к сердцу. Его ресницы затрепетали, и он приоткрыл глаза, опасаясь обнаружить, что остался совсем один и теперь буквально парил над черной бездной. Но нет. Все было так же, как и обычно. Вся мебель стояла на своих местах, и прислушавшись, он даже уловил привычно тихое тиканье часов. Все дело заключалось только в том, что он сам чувствовал себя опустошенным, когда рядом с ним не было Чонгука. Тяжело вздохнув, Тэхен все же сел, потирая глаза, и увидел записку, оставленную для него на прикроватной тумбочке. Все его печали тут же рассеялись, и он, улыбаясь, словно самый счастливый идиот на свете, схватил ее, спешно скользя взглядом по ровным строчкам, а затем спрыгнул с кровати и бегом направился в гардеробную. Там он сразу же увидел большую красную коробку с розовым бантом, которая так и кричала: «Открой меня!», а на ее крышке обнаружилась еще одна записка.«У папочки сегодня много работы, так что я буду поздно. Папочка хочет увидеть это на тебе, когда вернется домой уставшим после долгого дня. Я знаю, что ты будешь выглядеть прелестно в этом».
Отложив записку в сторону и в предвкушении вытянув губы, Тэхен снял крышку с коробки и уставился на подарок, аккуратно сложенный внутри, все еще не понимая, что это вообще было. — Ну и как взрослый парень может выглядеть мило в этом… — пробормотал себе под нос Тэ, принимаясь разворачивать костюм, и в итоге замер, задержав дыхание, увидев, насколько действительно симпатичным был наряд. Это было небольшое прозрачно-белое платье с бледно-розовыми вставками. И поначалу Тэхену показалось, что это был обещанный ему наряд горничной, но, присмотревшись, он понял, что все же это было обычное милое платье с оборками. Несколько минут он провел, словно зачарованный прекрасным видом, а его рот начал наполняться слюной от предвкушения. Но затем он сглотнул, помотал головой и нахмурился. Разве оно не должно было хорошо смотреться на девушках, но никак не на парнях?.. И он даже задумался на мгновение, стоило ли ему вообще примерять нечто подобное. Но тут же вспомнил слова Чонгука из записки, что тот будет ждать его в оставленном специально для него подарке. Кажется, у него не было никаких вариантов. Ведь ослушайся он, и его папочка может разочароваться в нем. А Тэхен ни за что не хотел этого допустить. Нехотя Тэхен все же стянул с себя безразмерную рубашку Чонгука, а затем скользнул в тонкое платье. И, сколько бы это ни казалось ему странным, оно село на него как влитое. Платье выгодно подчеркивало его острые и такие соблазнительные, по словам Чонгука, ключицы, а его пышная юбка едва прикрывала зад, даже когда Тэхен все еще ровно стоял, играясь с рюшками на подоле, чувствуя, как мягкая ткань плотно облепляла его тело, очерчивая каждый изгиб. И он бы соврал, если бы сказал, что его сердце не замерло на мгновение от мысли о том, каким удивительно внимательным оказался Чонгук, который нашел для него настолько идеальное платье, будто оно было сшито для него на заказ с учетом всех его параметров. И он окончательно почувствовал себя самым особенным на свете, когда еще раз заглянул в коробку и обнаружил в ней несколько аксессуаров, которые были призваны завершить его образ. Пастельно-розовые трусики, высокие чулки до середины бедра и черный чокер с белым бантиком посередине. Наконец покончив с переодеванием, Тэхен подскочил к зеркалу и не прикрыл рот руками в попытке сдержать рвущийся наружу писк. Он выглядел безупречно. Прекрасно и целомудренно, но в глубине души он отлично знал, что у Чонгука были далеко не невинные планы на этот вечер. И Тэхен безбожно краснел от одной мысли о том, что же ждало его, когда папочка наконец вернется. Несколько долгих часов он провел в беспрестанном хихиканьи и нервозном хождении туда-сюда по гардеробной и спальне Чонгука, когда все же успокоился и вышел в гостиную, чтобы затем аккуратно присесть на мягкий кожаный диван. Особняк Чонгука был строго разделен на несколько частей. На первом этаже располагались горничные, которые работали в главной кухне, а также следили за состоянием самой большой гостиной. Об остальной части дома, а в особенности о кабинете Чонгука и столовой заботились дворецкие, которые также отвечали в целом за содержание особняка. Тэхен же остановился в той части дома на самом верхнем этаже, которая была подвластна одному только Чонгуку и куда посторонние допускались крайне редко. Поэтому он, не волнуясь, что его застанут в ненадлежащем виде, возился с оборками на рукавах платья, то и дело сбиваясь на то, чтобы дернуть эластичную резинку чулок, и, вздыхая, ерзал по софе. — Какого черта я творю?.. — прошептал Тэ себе под нос, пользуясь тем, что все еще был предоставлен самому себе. Какого черта он был так сильно взволнован из-за своего все возрастающего желания увидеть выражение лица Чонгука, когда он наконец вернется и впервые посмотрит на него в таком виде? Что на него вообще нашло? Еще в прошлом месяце он скитался по улице, обивая пороги каждого ресторана и магазина с просьбой позволить ему работать там на какой угодно должности, чтобы он мог позволить себе оплатить больничные счета Чимина. Он настолько отчаялся, что стучал во все чужие двери без разбора и даже переспал с несколькими девушками за деньги, а еще за возможность переночевать у них. И с каждым днем это становилось все более изнуряющим занятием, выпивающим из него все соки до последней капли. Так продолжалось до тех пор, пока ему не рассказали об особенном месте, куда принимали только самых избранных, тогда как большинству (а зачастую и вообще всем) отказывали и не позволяли остаться. Ему была обещана головокружительная ночь, полная зашкаливающим адреналином и бескрайней похотью, а еще набитые наличкой карманы и удовлетворенное на годы вперед тело. И именно в этом месте Тэхен умудрялся оставаться до сих пор; в сказочном мире, в котором Чонгук все еще без устали ублажал его каждую ночь, не забывая отстегивать все новые пачки зеленых купюр. И как бы ему ни хотелось просто наслаждаться всем происходящим, он все равно не мог не спрашивать себя, когда же это все должно было закончиться? Когда наконец наступит разрушающая заклятье полночь и он вновь превратится в Золушку без гроша в кармане? И всякий раз, как он думал об этом, Тэхен испытывал невероятное опустошение. Свербящее чувство тоски зарождалось где-то глубоко в его желудке, затем расползаясь оттуда по всему его телу, позволяя ему в полной мере насладиться ощущением оглушающей безысходности. Ведь несмотря на то, что он сказал самому себе, что готов уйти в любой момент, все это чувствовалось… странно? Чонгук был странным. Проведя с ним целый месяц, Тэхен смог в общем понять, каким он являлся. Приветливым и улыбчивым с клиентами и коллегами по работе, которые так легко попадались на тщательно подбираемые им слова. Доминирующим и требовательным, не терпящим неповиновения от тех, кого он пленил, за закрытыми дверьми своего особняка. А еще нежным и мягким, когда находился в хорошем расположении духа. И Тэхен ничего не мог поделать с тем, как сильно и совершенно необъяснимо его тянуло к этому парню. Он даже себе не мог назвать то чувство, которое испытывал по отношению к Чонгуку. И только боялся того, как с каждым днем он все больше и больше привыкал к своей нынешней жизни. Тэхен все сидел, погруженный в свои мысли, неосознанно ковыряя пальцем обивку дивана, когда дверь в личное святилище Чонгука наконец распахнулась со щелчком. Он тут же воодушевленно подскочил на ноги и, широко улыбаясь, радостно выпалил: — Папочка! И он так и замер на месте, когда человек, с которым он столкнулся лицом к лицу, оказался вовсе не Чонгуком. Это был незнакомый ему высокий стройный мужчина, светлые волосы которого были зачесаны назад. — Я… Эм… Тэхен заикался, судорожно глотая воздух ртом, будучи не в силах подобрать нужные слова, когда мужчина выжидательно вскинул бровь и лукаво улыбнулся, на что он окончательно запутался и покраснел от смущения. Его поймали с поличным. А еще спустя пару секунд до него наконец дошло осознание того, в каком виде он вообще-то предстал перед этим мужчиной, и его глаза округлились от шока, а рот глупо приоткрылся. — О боже… Я… Это не то, что вы… — Тэхен в отчаянии замахал руками в знак отрицания, когда мужчина все же не сдержал усмешки, внимательно оглядев его с ног до головы. И у Тэхена зазвенело в ушах от глубокого, пробирающего до костей голоса незнакомца. — Интересно, что на этот раз придумал Чонгук, — снова засмеялся мужчина, направляясь к столу, чтобы положить туда какую-то стопку документов, а затем прислонился к нему, вновь пристально рассматривая Тэхена. — Так как тебя зовут, милашка? — спросил он, и Тэхену пришлось повторить его слова про себя, чтобы осознать их, пока он все еще сгорал от стыда, возрождаясь раз за разом, подобно фениксу, чтобы затем вновь умереть. — А? О, эм… Тэхен. Ким Тэхен, — наконец робко ответил Тэ, стараясь держаться на приличном расстоянии от незнакомца. И, должно быть, мужчина все и сам понял по его застенчивому выражению лица, потому что он наконец подошел к Тэхену, протягивая ему руку. — Как грубо с моей стороны. Я Намджун. Ким Намджун. Двоюродный брат Чонгука, поэтому я так легко сюда попал, — и Намджун помахал перед глазами Тэ связкой ключей, прежде чем засунул ее обратно себе в карман. Тревога Тэхена понемногу начала утихать, когда он услышал, что этот человек на самом деле являлся родственником Чонгука, так что он дружелюбно пожал руку Намджуна. — Извини, что я так ворвался. Просто мы с Чонгуком оба привыкли к этому, так что я как-то не подумал. Я не хотел пугать или смущать тебя, — Намджун снова улыбнулся ему, демонстрируя свои очаровательные ямочки на щеках. Тэхен неловко откашлялся и отступил назад, бессознательно потянув платье вниз, с ужасом осознавая, насколько коротким оно на самом деле являлось. — И-извини, что тебе пришлось увидеть это… Я могу объяснить… Я… Это… — О, нет, оно довольно мило смотрится на тебе, — отозвался Намджун, и Тэхен тут же покраснел снова от неожиданной похвалы. — Если хочешь, можешь называть меня Джуни. Джуни звучит мило. А я люблю милые вещи, — Намджун подмигнул ему, и Тэ наконец расслабленно рассмеялся, чувствуя себя значительно менее неловко. Уже спустя несколько минут Тэхен узнал, что, оказывается, Намджун пришел за тем, чтобы вернуть некоторые документы, которые требовали перепроверки, а также контракты, которые необходимо было подписать. А еще, что Намджун не знал, что Чонгука не будет дома, и вообще-то приехал потому, что хотел провести с ним немного времени. И потому, узнав, что у Намджуна не было никаких других срочных дел, Тэхен подумал, что было бы не так уж и плохо, подождать вместе возвращения Чонгука. Но так было ровно до того момента, пока Тэхен радушно не предложил приготовить кофе, на что Намджун тут же согласился. И Намджун не смог отказать себе в том, чтобы заинтересованно облапать Тэхена взглядом, пока тот ловко управлялся с кофеваркой, особое внимание обращая на участок обнаженной кожи его бедер между чулками и подолом платья. Думая о том, насколько же эти ноги были изящны и прекрасно сложены, Намджун закусил губу и вздохнул. — Чонгук… Чертов извращенец, — пробормотал Намджун себе под нос, качая головой, и все же отвел взгляд в сторону. Покончив с приготовлениями, Тэхен наконец вернулся к дивану и протянул Намджуну его кружку с напитком: — Держи, Намджун-ши, — Тэхен сел рядом с ним, но все еще немного поодаль, соблюдая дистанцию из уважения. Услышав, как Тэхен использовал вежливое обращение, Намджун ухмыльнулся. — Чонгука ты тоже так называешь или как-то иначе? — его слова, словно меткий выстрел, попали точно в цель, и Тэ, подавившись кофе, пролил немного жидкости на свое белоснежное платье. В ту же секунду Тэхену показалось, что он услышал, как с громким свистом его мир развалился на куски. — Эй, ты в порядке? — обеспокоенно спросил Намджун, немного нахмурившись, наблюдая, как пятно от наверняка еще горячего напитка расползалось по одежде Тэхена. Тэ спешно потянулся к коробке с салфетками и попытался оттереть разводы, но, разумеется, безуспешно. На его прекрасном платье, которое специально для него купил Чонгук, теперь красовалось огромное коричневое пятно. Теперь его папочка обязательно расстроится… Ведь Чонгук так ждал, чтобы увидеть его в этом платье, а он только все испортил! И Тэхен понятия не имел, что должен был делать с этим теперь, только чувствуя, как в уголках его глаз начали собираться слезы. — Эй… Эй, все хорошо? Тебе ведь не больно, да? — снова заговорил Намджун, когда заметил, что глаза Тэхена вдруг стали влажными. А затем Намджун протянул руку вперед и стер капельки кофе, которые еще оставались на полных, чуть приоткрытых губах Тэ, который был слишком оглушен внезапно охватившим его страхом, чтобы ощутить эти прикосновения. И уж тем более Тэхен не услышал, как скрипнула приоткрывшаяся дверь и кто-то мягко вошел в комнату. Первым опомнился Намджун, который вскинул голову, все еще не отнимая руки от лица Тэхена, чтобы посмотреть, кто решил им помешать. — Оу, эм… Чонгуки, ты вернулся… Чонгук вообще-то возвращался домой в довольно приподнятом настроении, но, то, что он увидел, едва войдя в свои же собственные апартаменты, ему совершенно не понравилось. Развернувшееся на его глазах действо вызвало у него лишь разочарование и, неожиданно, злость. Потому что перед ним сидел Тэхен в том самом платье, которое он так старательно для него выбирал, а в итоге первым, кто увидел его детку в таком наряде, был не он сам? Чонгук чувствовал, как все ближе подходил к собственному внутреннему пределу терпения, готовясь взорваться. Не медля больше ни секунды, Чонгук обошел диван и грубо вырвал потрясенного, с глазами на мокром месте Тэхена из рук Намджуна. И он так и не понял, почему сделал это, но поймал себя на том, что крепко стиснул зубы, когда с силой схватил Тэ за талию, заставив его тихо всхлипнуть. В то же мгновение он заодно наконец осознал, насколько же порочно выглядел Тэхен в его подарке, который едва ли прикрывал его аппетитную попку. А еще эти чулки на его сочных бедрах и его открытые шея и ключицы… Чонгук почувствовал, как кровь в его жилах закипела. Только он один имел право видеть Тэхена таким… — Ким Тэхен, — Тэ вздрогнул снова, на этот раз куда ощутимее, услышав, как жестоко Чонгук назвал его полным именем. Ведь он отлично знал об их уговоре, что так Чонгук будет называть его, только если он провинится. И сегодня это произошло впервые. — Иди в спальню, — скомандовал Чонгук. — Сейчас же, — требовательно добавил он, когда Тэхен покорно кивнул и шмыгнул носом, осознавая, насколько же Чонгук был зол на него, а затем практически бегом направился в нужную комнату. И Чонгук было подумал, что ему удастся хоть немного поумерить свою ярость, а затем заметил, как Намджун заинтересованно склонил голову, чтобы во всех деталях рассмотреть удаляющегося от них Тэхена, платье которого с каждым его шагом задиралось все выше. — Он такой милый, — похабно улыбнулся Намджун, на что Чонгук только закатил глаза, нетерпеливо развязывая галстук. Он заодно расстегнул несколько верхних пуговиц на рубашке, прежде чем опустился на диван рядом с Намджуном, после того как взял со стола стопку бумаг на подпись. И он, не раздумывая, практически не видя ничего перед собой, начал расписываться на каждом листке, все еще испытывая невероятное раздражение, которое теперь стучало по его вискам. — Где ты его нашел? Не будешь против, если я куплю его у тебя? — Он мой! — рявкнул Чонгук, и то, как по-собственнически прозвучали его слова, застало врасплох Намджуна, который совершенно не ожидал таких жестких слов из-за какого-то мальчишки. В то же время до Чонгука наконец дошло, что он умудрился только что сказать, так что он решил немного исправить ситуацию. — Нет, ты не можешь, пока он мне не надоест. Намджун поджал губы и нахмурился: — Жаль. А ведь было так весело дразнить его. Его было так легко засмущать в этом платье. Это ты купил для него? Черт, я, конечно, знал, что у тебя много кинков, но это… Чонгук едва удержался, чтобы не переломить ручку пополам. Он как раз собирался поставить свое имя на очередном листе контракта, но вместо этого считал куда более заманчивой идеей швырнуть его в лицо Намджуну. И ему пришлось призвать на помощь всю свою выдержку, чтобы промолчать в ответ и, игнорируя своего нерадивого брата, поскорее покончить со всеми делами. Но он едва мог усидеть на месте, дожидаясь, когда Намджун уйдет, чтобы он мог наконец поговорить с Тэхеном наедине. Как его малыш посмел так себя вести в его отсутствие? Тэхену лучше было бы приготовиться к тому, что он сделает с ним совсем скоро. Тэхен весь дрожал. Он сидел в самом центре кровати, обхватив колени и уложив на них подбородок, играясь с оборками на платье. Кофейные пятна успели окончательно впитаться и теперь стали как будто еще ярче, заметно контрастируя с бледным оттенком платья, которое наверняка стоило целое состояние. — Он будет так расстроен, — прошептал Тэхен, вздыхая и чувствуя, как глаза его снова беспричинно начали наполняться влагой. Он ведь никогда не принадлежал к той категории людей, которые слишком волновались из-за каких-то вполне обыденных вещей, но ведь речь шла о Чонгуке… О человеке, который дал ему все. А он в ответ не справился даже с тем, чтобы без каких-либо курьезов платье надеть. И он все продолжал шмыгать носом, терпеливо дожидаясь появления Чонгука. Когда дверь наконец с грохотом распахнулась, он захныкал, словно побитый щенок, и только опустил голову ниже, поежившись, будучи не в силах посмотреть вошедшему парню в глаза. Сейчас он чувствовал себя таким маленьким, как никогда прежде. — Тэхен, я не собираюсь с тобой церемониться. Поднимайся, — холодно приказал Чонгук, и Тэ едва не подавился собственной слюной, ставшей комом у него в горле. Его ноги задрожали, когда он попытался встать, подчиняясь повелению Чонгука, и словно превратились в желе. Тэхен предполагал, что это было из-за того, что он слишком долго держал их согнутыми, но скорее всего дело заключалось в том, что ему просто было страшно. Он вскинул кроткий взгляд, ожидая дальнейших указаний, но Чонгук и не посмотрел в его сторону, только шагнул вперед, взъерошивая свои волосы. Тэхен сглотнул и сделал пару шагов ему навстречу, когда Чонгук расстегнул свой ремень, а затем схватил его за плечи и швырнул обратно на кровать животом вниз. Тэхен только тихонько всхлипнул, когда Чонгук грубо надавил ему на спину, вжимая грудью в матрас, и встал между его ног, свисающих с края кровати. — Я ужасно зол на тебя сейчас, — гневно прошипел Чонгук, задирая платье Тэ, открывая себе обзор на изумительно бледную попку, которая так и просилась, чтобы на ней оставили отметины в тон трусикам. И Тэхен едва успел закусить губу, чтобы скрыть позорный стон, когда на его мягкие половинки опустились чужие руки, которые теперь властно сминали податливую плоть. — Ты ходил по дому, одетый как маленькая шлюшка, умоляющая нагнуть ее? Был в одном лишь этом платье и крошечных, ничего не прикрывающих трусиках при другом мужчине? — Чонгук подумал на мгновение, что сможет и задохнуться в своем возмущении. — Кук… Папочка, нет… Все было не так… ах! — попытался запротестовать Тэхен, прекрасно зная, что вообще-то он не должен был этого делать, а затем весьма ожидаемо звонкий шлепок эхом разнесся по просторной комнате. — Теперь мне придется заняться твоим воспитанием. Именно тогда, когда я начал думать, какой же хороший малыш мне достался, — Чонгук разочарованно щелкнул языком, а Тэхен понял, что в который раз за день слезы вновь стояли в его глазах, и он даже боялся себе представить, что произойдет, когда Чонгук обнаружит, что он испортил его прекрасное платье. Тэхен все же сморгнул несколько слезинок, а потом повернул голову, чтобы посмотреть на Чонгука, который был занят тем, что теперь вытаскивал пояс из брюк. Никаких сомнений в том, что произойдет дальше, не осталось. И Тэхен был готов к этому. — Папочка, я был не прав. Мне так жаль, папочка. Пожалуйста, накажи меня. Я так плохо себя вел, — прохрипел Тэхен и дрожащей рукой приподнял платье повыше, предлагая свое тело тому, кто и так уже владел им. Увидев это, Чонгук удивленно поднял бровь и сложил пояс пополам, прежде чем позволил Тэхену распробовать его лекарство. Тэхен задрожал, когда хрустящая кожа коснулась его, но словил себя на том, что действительно предвкушал, каково это будет: принимать наказание от папочкиного ремня. Чонгук немного поводил ремнем по упругой плоти, а затем опустился им на бедра Тэхена, с губ которого вдруг сорвался стон. И это было абсолютно восхитительно в глубине его падения. — Папочка… Тэхен громко заскулил, когда наконец-то (наконец-то!) Чонгук сделал первый замах и со всей силы опустил толстый кожаный ремень на его подрагивающие ягодицы, мгновенно окрасившиеся в алый цвет. Он весь дрожал и метался из стороны в сторону, пока по его щекам текли горючие слезы, и только хрипел о том, как ему больно, но не молил папочку остановиться. Чонгук жестко хлестал его, не зная пощады, оставляя одну борозду на мягком теле за другой, а затем взмахивал ремнем снова и снова, и снова. Так долго, что в какой-то момент припухшая попка Тэхена онемела настолько, что он перестал ощущать что-либо. Он только послушно позволял своему папочке наказывать его, прекрасно зная, что заслужил это. — Я надеюсь, в следующий раз ты будешь помнить о том, что лучше не позволять никому, кроме твоего папочки, прикасаться к тебе. Ты понял? — Чонгук ударил его в последний раз, и Тэхен снова вскрикнул, отчаянно кивая как заведенный. — Т-только папочка может меня касаться… Только папочка, — Тэхен все продолжал судорожно шептать эти слова, как молитву, пока Чонгук, отбросив ремень в сторону и скинув с себя рубашку, забирался на кровать и помогал ему также расположиться на постели животом вниз. — Я все еще сержусь на тебя, — пробурчал Чонгук, усевшись на ноги Тэхена, и принялся с оттягом разминать ставшие практически бордовыми ягодицы, которые смотрелись так хорошо с кучей отметин на них. И он удовлетворенно выдохнул в конце концов, когда Тэхен, все еще мелко подрагивая, начал тихо всхлипывать в простыни. — Но я закрою на это глаза, потому что ты так хорошо принял свое наказание, малыш, — Чонгук продолжал мять разгоряченную плоть, стараясь касаться ее гораздо нежнее прежнего, сознавая, что теперь Тэхен будет чувствовать боль на протяжении еще нескольких дней. И на самом деле Чонгук вдруг отчего-то почувствовал себя немного виноватым. Он ведь не хотел настолько сильно ранить свою детку; он всего лишь был очень-очень зол. — Полежишь спокойно для папочки, хорошо? И то, как звучал голос Чонгука на этот раз… Это был не приказ, не холодная, бездушная команда. Это был вопрос. И Тэхен, постепенно успокаиваясь, позволил себе расслабиться под аккуратными касаниями Чонгука. Нестерпимый, раздирающий на куски жар постепенно отступал, и теперь Тэхен мог почувствовать дыхание Чонгука на своей коже, а затем и его легкие, едва ощутимые поцелуи на каждой из сотни поставленных им меток. — Ты хоть представляешь, насколько прекрасно выглядишь с этими отметинами, детка? Чонгук увлеченно кружил над его ставшей как будто бы еще более сочной попкой, стараясь не задеть ее зубами и наслаждаясь приглушенными стонами Тэхена, который окончательно сходил с ума, пока его сердце билось в конвульсиях непонимания от такого контраста в поведении его папочки. И ни один из них не проронил ни слова, когда Чонгук наконец осторожно снял коротенькие трусики с Тэхена, после чего мягко раздвинул округлые половинки, открывая себе вид на активно сжимающееся колечко мышц. — Папочка! — стыдливо вскрикнул Тэ, когда Чонгук, наклонившись вперед, оставил короткий поцелуй на трепещущей дырочке. — Ч-что ты д-делаешь?.. — Тише, малыш, просто помолчи. Тэхен послушно плотно сжал губы и прикрыл глаза, концентрируясь на влажных губах, которые продолжали дразняще касаться его в самом чувствительном месте, делая его таким уязвимым. А затем он ощутил, как влажный язык широко прошелся по ложбинке над его входом, и мелко задрожал. Чонгук все еще слабо придерживал его за упругие полушария, раскрывая сильнее для себя, а затем настойчиво надавил языком на припухшую дырочку. Он обвел самым кончиком языка ее по контуру, вырывая тихий скулеж из горла Тэхена, а затем плавно толкнулся внутрь, и он бы довольно улыбнулся, если бы его рот не был занят, когда Тэхен издал еще один протяжный стон. Тэ едва успевал забивать себе рот простынью, чтобы не звучать так отчаянно, пока Чонгук с неиссякаемым энтузиазмом вылизывал его. — П-папочка… Так хорошо… аах! Тэхен надсадно скулил, толкаясь бедрами вниз, неосознанно стараясь насадиться глубже на язык Чонгука. И блять, как же Чонгук обожал видеть своего малыша таким нуждающимся, ломающимся от удовольствия, когда он грубо имел его всего лишь своим языком. Когда он понял, что его челюсть все же немного свело от не самого удобного положения (на что ему вообще-то было глубоко наплевать до тех пор, пока его детке было приятно), Чонгук все же выскользнул назад и тут же принялся кружить языком вокруг жадно сжимающейся дырочки, которая теперь опухла еще сильнее и словно молила с каждым сокращением заполнить ее вновь. Тэхен в ответ на это только судорожнее забился на постели, изнывая от умелых ласк, и, в очередной раз рвано дернув бедрами и проехавшись ими по простыни, он вдруг осознал, каким на самом деле был твердым. И когда он только успел так возбудиться? А потом ему вдруг стало ужасно стыдно за себя, и его зрачки расширились от смущения, когда он дошел до осознания, что на самом деле это случилось, еще когда Чонгук только порол его… Протяжное мычание сорвалось с его губ, когда он почувствовал, как столь знакомое ему благодаря Чонгуку удовольствие начало собираться в недрах его живота, стягиваясь в плотный узел, который был готов распуститься в любую секунду. — Папочка! — испуганно вскрикнул Тэхен, понимая и еще кое-что. — Папочка, стой! Пожалуйста, я сейчас кончу… Папочка! Тэхен изо всех сил пытался кричать громче, но в итоге все его слова превращались только в бессвязный, абсолютно греховный скулеж, на который Чонгук не обращал ровным счетом никакого внимания, продолжая только глубоко трахать его своим языком. И глаза Тэхена вновь заполнились слезами, а сам он начал тихонько всхлипывать. Он был близко, блять, так близко. И мог позорно обкончаться только от того, что Чонгук сейчас увлеченно долбил его языком в простату. Но он не хотел этого… Только не на платье. Платье, которое купил для него Чонгук и которое он собирался испачкать во второй раз за день теперь уже своей собственной спермой. — П-папочка… ааах! Не в силах больше сдерживаться, Тэхен надрывно застонал и тесно сжался, когда чужой язык так восхитительно плотно прижался к его простате, а затем крупно вздрогнул. Он кончил, так ни разу и не прикоснувшись к себе, и даже отключился на пару секунд, пока белесая сперма разукрашивала нитевидными узорами его смятое платье. И Тэхен неконтролируемо всхлипнул, осознавая, что в очередной раз успел провиниться. Но ведь ему было так хорошо… Все, что сейчас с ним произошло, ощущалось так запретно, извращенно прекрасно. Чонгук нахально ухмыльнулся, наконец оторвав губы от пульсирующей влажной дырочки, наблюдая за тем, как тело Тэхена все еще мелко билось в конвульсиях. — Ты кончил только от моего языка? — Чонгук самодовольно выгнул бровь. — Непослушная маленькая шлюшка. Чонгук покачал головой, пока Тэхен продолжал прятать свое лицо в простыне, всхлипывая еще громче. И Чонгук все же нахмурился, немного обеспокоенный приглушенным сопением Тэхена. — Детка, твое наказание закончилось, почему ты… — удивился Чонгук, прислоняясь к спинке кровати и пытаясь приподнять Тэхена, чтобы посмотреть на него. И он тут же увидел зареванное лицо Тэ, как только ему удалось все же поднять его, ослабевшего и оттого несколько отяжелевшего, на руки. — Неужели было так больно? Мне казалось, под конец я постарался, чтобы ты остался доволен… — спросил Чонгук, но Тэ только покачал головой, шмыгнув носом, а затем, не раздумывая, бросился в его объятия, обхватывая обеими руками его за спину и утыкаясь носом ему в грудь. И Чонгук просто не мог продолжать злиться, позволяя гневу бесследно рассеяться в воздухе, когда Тэхен так очаровательно и невинно цеплялся за него, стараясь прижаться к нему теснее. — Мне так жаль… Я… Я… — Тэ все не переставал икать. — Я… испачкал твой подарок… Мне очень жаль… Он был таким красивым… — продолжал бормотать Тэхен, потираясь лбом о твердую грудь Чонгука. И сердце Чонгука на короткий миг замерло. Настолько короткий, что Чонгук, пожалуй, даже и не заметил бы ничего, если бы не Тэхен, который обхватил его со всех сторон, словно коала, и все еще продолжал плакать. Чонгук вздохнул поглубже, а затем, слегка наклонившись, подцепил подбородок Тэ пальцем, и зрелище, которое перед ним развернулось, было настолько непередаваемо восхитительным, что у него перехватило дыхание. Длинные ресницы мальчика были мокрыми, слипшимися от слез, кончик его носа немного покраснел, щеки теперь были покрыты стыдливым розовым румянцем, а губы беспощадно распухли. Едва справляясь с собой, Чонгук обнял его за талию одной рукой, нежно поглаживая его, призывая успокоиться. — Тише, малыш, тише, — большим пальцем свободной руки Чонгук заботливо стирал мокрые капельки с щек Тэхена. — Я злился на тебя, но теперь все в порядке. Я куплю тебе новое платье, хорошо? Вся его прежняя ярость давно испарилась. И в глубине души Чонгук прекрасно осознавал, что ничьи другие объятия не могли бы повлиять на Тэхена таким же образом, как его. Эта мысль заставляла его эго увеличиваться в размерах в миллионы раз от гордости, пока сам он все еще плавился от всего происходящего… Но разве что только совсем чуть-чуть… Тэхен больше не произнес ни слова и только, шмыгнув носом еще пару раз, расслабленно устроил голову поудобнее на высоко вздымающейся груди Чонгука. Он больше не дрожал, позволяя себе нежиться в успокаивающих объятиях, и глубоко дышал, постепенно проваливаясь в сон, пока Чонгук все еще ласково гладил его по спине, иногда пробираясь ему в волосы, чтобы немного помассировать кожу головы. Чонгук позволял Тэ обмякать все сильнее в его руках, чувствуя, что и его самого благодаря этому одолевало умиротворение. Сегодня у него был довольно долгий и трудный рабочий день, и закончить его именно в таком положении было отличным решением. А заодно он не мог не отметить, что, похоже, эта поза являлась любимой у Тэхена, потому как он постоянно старался забраться к нему на колени именно таким образом всякий раз, едва ему выпадала возможность. В конечном итоге, расслабленно улыбаясь, Чонгук пришел к выводу, что это была еще одна очаровательнейшая привычка Тэхена.