***
— Давай разберемся со всем поскорей. Чего ты хочешь от меня, Мира-ши? — Чонгук смотрел сверху вниз на девушку, сидящую в холле гостиничного номера в одном белом шелковом халате, соблазнительно закинув одну изящную ножку на другую. — Ты был таким быстрым, — Мира рассмеялась, не поднимая глаз на вошедшего к ней гостя, как будто и так давно ждала именно его. — Не думала, что пара фотографий заставит тебя примчаться сюда посреди ночи. Чонгук фыркнул, складывая руки на груди, стараясь хмуриться не слишком сильно, но его ужасно бесило то, каким тоном Мира говорила с ним. Кем, черт возьми, она вообще себя возомнила? — Если бы я знала, что фоток этого очаровательного мальчишки будет достаточно, чтобы ты прибежал ко мне, я бы сделала все раньше, — Чонгук молча наблюдал за тем, как Мира поднялась с кожаного дивана и подошла к нему, а затем провела указательным пальцем по его груди, будто имела на это хоть какое-то право. — Напомни-ка, как его зовут? — насмешливо уточнила она, и Чонгук прекрасно знал, что это была ее очередная дурацкая проверка, так что его бровь то и дело нервно дергалась. Что ей нужно от него? — Ким Тэхен, верно? Ну, тот самый, который был с тобой на вечеринке? — она специально наклонилась вперед, чтобы прошептать имя Тэхена Чонгуку на ухо, чем заставила его несильно вздрогнуть. — Чего ты хочешь? — повторил свой вопрос Чонгук, на что Мира небрежно пожала плечами, таким образом только распаляя его гнев. — Ты знаешь, чего я хочу, папочка, — Мира снова рассмеялась, когда Чонгук закатил глаза и выдохнул, пытаясь сдерживать обуревающее его раздражение. — Готова спорить, твой сладкий малыш тоже так тебя называет, да? Как это мило с твоей стороны. Возить его на свидания в больницу, чтобы он мог навестить своего младшего братишку. А как поживает их отец? Я слышала, что он ищет их обоих. Чонгук все же свел брови на переносице, обращая предельно пристальное внимание на то, что вдруг выдала ему Мира, которая, оказывается, была в курсе всего, и это ужасно разозлило его. Больше, чем что-либо когда-либо за всю его жизнь. — Я спросил, чего ты хочешь? — вновь грозно проговорил Чонгук, уже не сдерживая рычащих ноток в голосе, и сделал шаг в сторону Миры. Он был решительно настроен получить ответ, но она лишь снова засмеялась, заставляя его терпение приблизиться к критической отметке. — Ну надо же, всемогущий Чон Чонгук кипит от гнева. Какая неожиданность! Никогда бы не подумала, что доживу до того, чтобы увидеть такое. — Тебе лучше заткнуть свой грязный рот, пока я не сделал это за тебя. Не суй свой нос не в свои дела, поняла? Мне плевать, чего ты хочешь. Мне больше нечего тебе дать, — твердо заявил Чонгук и развернулся, чтобы наконец выйти из номера. Мира негодующе сжала кулаки, глядя вслед мужчине, которого она всегда так желала. Мужчине, который никогда не принадлежал ей. Который никогда не принадлежал никому. — Не пожалей об этом. Это был твой выбор. Так что не вини меня в том, что произойдет. Это было последним, что услышал Чонгук, прежде чем дверь комнаты захлопнулась за ним. Быстрыми шагами он вышел из отеля, как раз когда солнце уже постепенно появлялось на горизонте, но темные облака, окружавшие его со всех сторон, довольно недвусмысленно намекали на то, что на самом деле надвигалась буря. И, конечно же, уже спустя несколько мгновений пошел проливной дождь, который был, очевидно, настроен затопить все улицы, не иначе. Чонгук сел в свою машину, обдумывая то, что только что произошло. Прошло совсем немного времени с того момента, как Тэхен заснул в его объятиях, когда его телефон вдруг завибрировал, отвлекая его от тех самых запретных слов, что вырвались из уст его мальчика. С неизвестного номера ему пришел адрес, а также множество фотографий. Вот только это были совсем не простые снимки. На них были изображены он и Тэхен на парковке; он и Тэхен на вечеринке в зале, рядом со столами с едой; он и Тэхен в больнице; а еще огромное количество фото с одним только Тэхеном на них. Тревожное предчувствие мгновенно охватило его. И после такого тихого признания Тэхена, которое тяжелым грузом повисло на его сердце, он просто не мог не пойти и не узнать, откуда взялись эти фотографии. В конце концов это являлось нарушением конфиденциальности его личной жизни. И он пришел в ярость, когда узнал, кто за всем этим стоял. Мира. Его самая настойчивая бывшая пассия. День только начинался, но уже был до невозможности мрачным и переполненным безотчетным страхом. Мысли Чонгука вновь вернулись к его мальчику, которого он оставил дома. Тэхен, возможно, уже проснулся, и Чонгук не мог не думать о том, что тот теперь будет делать, чем решит позавтракать, о чем будет рассуждать наедине с собой. Может, он сядет у большего окна и станет наблюдать за тем, как идет дождь? Или свернется калачиком на просторной пустой кровати совсем один? Неужели Тэхен действительно имел в виду то, что сказал прошлой ночью? Или это были всего лишь слова, произнесенные мимолетно, не имеющие особого смысла? Может, да. А может, нет. Чонгук все же вернулся домой лишь спустя несколько часов бессмысленной езды по городу в таких же бессмысленных попытках разобраться в себе. Едва войдя в гостиную, он тут же заметил слишком подозрительную мертвую тишину. Не было слышно ни единого шороха, ни тихого дыхания. Только пугающая жуткая пустота. Нетронутая посуда на кухне и застеленная кровать. А на маленьком столике лежали три высокие стопки долларовых купюр и небольшая записка:Возвращаю тебе все, что ты дал мне. Это, конечно, далеко не все, но все, что у меня осталось. Спасибо.
Пытаясь переварить прочитанное, Чонгук неосознанно поднял пачку денег, чувствуя, какой тяжелой она была. Он поймал себя на том, что вцепился свободной рукой в тонкий лист бумаги, не желая выпускать его, и оглядел гостиную, заодно проклиная все и вся за то, какой огромной она была для обыска. Он так устал. Он чувствовал себя опустошенным от всех этих мыслей, от всех этих неведомых ему прежде чувств, которые теперь с садистским удовольствием давили ему на грудь. И ему казалось, что он больше не сможет дышать. Потому что сейчас он тонул. У него не было сил выбежать за дверь и отправиться на поиски его мальчика. Вместо этого он только в изнеможении рухнул на диван, обхватив голову руками, силясь понять все произошедшее. Это случилось слишком быстро. И ему просто нужно было немного отдохнуть.***
Холодные капли дождя настойчиво просачивались сквозь его одежду, попадая в конечном итоге на кожу. Он чувствовал, как ему становилось все более зябко, пока его сердце судорожно колотилось, а пальцы немели. — Тэхен? Ты… Что ты тут делаешь под дождем? Черт, ты же промок! Тэхен отдаленно слышал, как мужчина перед ним что-то говорил, но едва мог разобрать его слова, а затем просто позволил провести себя в дом. Он не чувствовал твердости пола под своими ногами, в ушах стоял ужасный шум, а перед глазами все плыло, и тогда он только вздохнул, после чего упал в распростертые объятия тьмы. Когда Тэхен, все еще дрожа, наконец пришел в себя и приоткрыл глаза, его встретил незнакомый потолк, постель с неизвестным ему запахом, а еще Намджун, сидящий в кресле у кровати. — Ты проснулся? Наконец-то! Ты заставил меня понервничать, — усмехнулся Намджун, меняя полотенце на пылающем лбу Тэхена на более прохладное. — Намджун-ши? Прости, мне так жаль, что я ворвался к тебе ни с того ни с сего. — Все в порядке. Хотя я был ужасно удивлен, когда ты написал и попросил сказать мой адрес, а потом еще и объявился внезапно под дождем. Почему? Что случилось? — не теряя времени понапрасну, Намджун сразу же сделал контрольный выстрел, попавший прямо в цель, и Тэхен отвернулся от него, возбужденно играя со своими пальцами. Намджун на это многозначительно вздохнул. — Чонгук тебя обидел? — Нет! Он не сделал ничего плохого! Это был я… Только я… — мигом бросился защищать Чонгука Тэхен, вызывая у Намджуна понимающую улыбку. И Тэхену вдруг стало ужасно неуютно. Как будто Намджун видел его насквозь. — Почему? Ты признался ему? А потом жутко перепугался и ушел? Тэхен покраснел и замер. Потому что да. Да, это было именно тем, что он сделал. Он знал, что это было малодушно. И он мог винить Чонгука за то, что его не оказалось рядом в тот момент, когда он проснулся. Но на самом деле Тэхен знал, что использовал этот шанс, чтобы спокойно уйти, не встретившись с Чонгуком лицом к лицу. Он слишком ясно понимал, что их отношения постепенно превращались в то, с чем раньше он никогда не сталкивался. И он понятия не имел, что нужно было делать. А еще слишком боялся, чтобы попытаться узнать это. Так что он просто ушел первым, потому что… Разве он не являлся тем, кто причинял другим больше всего боли? — Ну, как бы там ни было, тебе придется остаться в постели и отдохнуть, потому что ты умудрился заболеть, пока носился под дождем, — пожал плечами Намджун, протягивая ему кружку горячего чая. — Я… Спасибо, — Тэхен кивнул, беря обеими руками чашку и принимая сидячее положение не без помощи Намджуна. Он прекрасно понимал, как добр был по отношению к нему Намджун, но стоило ему почувствовать его теплые прикосновения, как он тут же вспомнил о Чонгуке. И Тэхен только мог молиться, чтобы Намджун не обратил внимания на то, как его тело на автомате отпрянуло прочь от его касаний. — Не беспокойся ни о чем. Ты же знаешь, я не шутил, когда говорил, что ты можешь прийти сюда в любое время. И если тебе нужно безопасное место, где можно было бы остаться, оно здесь, — Намджун мягко улыбнулся и аккуратно потрепал Тэхена по волосам, заставляя его слегка улыбнуться и кивнуть. — Спасибо. Тэхен так хотел, чтобы прямо сейчас его волосы гладил Чонгук. Намджун был действительно довольно сильно потрясен, когда увидел под дверьми своего дома еще совсем на рассвете мокрого и побледневшего Тэхена. Он ничего не сказал, но то, какими красными были глаза мальчика, не оставляло никаких сомнений в том, что с ним случилось что-то серьезное, так что, конечно же, Намджун впустил его. А еще Намджун прекрасно знал этот взгляд. Взгляд, в котором плескалось столько невысказанных чувств, заставляющих считать себя совершенно беспомощным. Намждун видел такое много раз. Бесчисленное количество раз, и это было ужасно. Намджун не был вполне уверен, помогал ли он сейчас Тэхену или, напротив, вредил ему, но, выйдя из гостиной, он тут же достал телефон из кармана джинсов. Ведь от него совсем не скрылось то, как рефлекторно Тэхен дернулся от него в сторону, будто его тело было готово принимать прикосновения только от одних рук. Ему пришлось проявить особую настойчивость, звоня снова и снова, и снова. И Намджун не мог не вздохнуть. Эти два идиота были так очевидны. — Чонгук, ты где? — спросил Намджун, когда услышал в динамике усталый стон. — Блять, я вырубился прямо на диване. Сколько сейчас времени? — Почти вечер. И ты уверен, что это действительно то, чем ты должен заниматься прямо сейчас? Разве ты не должен искать кое-кого? — Намджун особой интонацией выделил последнее слово, и на другом конце линии на пару минут воцарилась тишина. — Где он? — Почему я должен сказать тебе? — Намджун засмеялся. — Судя по всему, тебя это не особенно волнует, — и некоторое время ответом ему вновь служило молчание. — Он хотя бы в безопасности? — прохрипел Чонгук, вводя Намджуна в замешательство. Потому что он бы в жизни не подумал, что когда-нибудь наступит день, когда Чонгук будет беспокоиться о чьем-то еще благополучии, кроме собственного. И все же ему стоило это предвидеть после того, как он наконец понял, как долго на самом деле Чонгук держал этого мальчика рядом с собой. Как долго защищал и баловал его, чего не делал прежде ни с кем другим. — Он сейчас отдыхает в постели… — Какого, блять, хрена он делает в твоей постели?! Тебе лучше не… — Эй, остынь. Он успел простудиться, пока торчал под дождем. И, думается мне, в этом отчасти есть и твоя вина, — огрызнулся в ответ Намджун, чем на самом деле успокоил Чонгука. — Если ты так волнуешься, просто приезжай и забери его, — услышав снова грузное молчание, Намджун добавил, — Может, он и ушел от тебя. Но ты же знаешь, что на самом деле он этого не хотел? — ответом ему стал оборвавшийся вызов, заставивший его вновь задаться вопросом о том, правильно ли он поступал. Однако прошло не так много времени, прежде чем он услышал, как в его дом позвонили, а затем на его пороге появился Чонгук, огорчение и смущение которого считывались за километр в каждой морщинке на его прекрасном лице. Намджун на это только вздохнул: — Он внутри, — и Намджун отошел в сторону, пропуская Чонгука, не упуская того, как торопливо и с каким выражением облегчения тот поднимался по лестнице, ведущей в гостевую комнату. Тэхен чувствовал себя невероятно уставшим и обессилевшим, но как бы плотно он не сжимал глаза, его разум все никак не отключался, хоть и работал с весьма ощутимыми сбоями, а бившая его лихорадка явно не улучшала его положение. И он был на сто процентов уверен, что перед ним сейчас появится Намджун, когда дверь в комнату широко распахнулась, но человеком, который рьяно ворвался к нему и подхватил его на руки, на самом деле оказался тот, от кого он пытался сбежать. И Тэхен не мог не предположить, что его собственное сознание пыталось сыграть с ним злую шутку. — Куки… Ты что?.. — Замолчи! Не хочу слышать от тебя ни слова. Тэхен крупно вздрогнул, когда Чонгук сперва опустил его на пол, а затем, немного присев, закинул к себе на плечо и вынес из комнаты. И Тэ не до конца понимал почему, но ему так сильно хотелось плакать. Потому что Чонгук действительно сейчас был с ним. Потому что, несмотря на то, что Чонгук был явно зол и несколько груб, во всех его движениях и интонациях так очевидно сквозило беспокойство, а его руки все еще оставались такими теплыми и знакомыми. И, как и всегда с Чонгуком, Тэхен просто испытывал сразу слишком много всего. А слезы были лишь его непроизвольной реакцией. — Чонгук, осторожнее… — попытался вмешаться Намджун, настороженный тем, как решительно и несдержанно Чонгук обращался с Тэхеном, спускаясь по лестнице. — Спасибо, — лишь сказал Чонгук, выходя из дома, и подошел к машине, двигатель которой все еще работал. Он быстро открыл дверь пассажирского сидения и усадил туда Тэхена, не забыв пристегнуть его ремень безопасности, после чего захлопнул дверь с такой силой, что даже сам на мгновение испугался, что она могла не выдержать удара и отвалиться. На обратном пути ни один из них не произнес ни единого слова. Чонгук так же не позволил Тэхену самому войти в дом и внес его туда, словно невесту, что каждый из них посчитал слишком интимным жестом в нынешней ситуации. Однако едва они оказались в спальне, как Чонгук бесцеремонно швырнул Тэ на кровать, заставив его взвизгнуть от неожиданности и совсем немного страха. Тэхен во все глаза смотрел на Чонгука, пытаясь угадать, что на него нашло, что он пришел в такую дикую ярость, а потом заметил, как тот свирепо сверлил взглядом рубашку, в которую он был одет. В рубашку Намджуна, которую тот любезно одолжил ему, поскольку его собственная одежда оказалась насквозь мокрой. — Куки… — Сними ее… Сними эту гребаную рубашку сейчас же! — скомандовал Чонгук, чеканя каждое слово, внимательно наблюдая за тем, как Тэхен вздрогнул, но покорно ухватился тонкими пальцами за полы рубашки, после чего медленно стянул ее с себя и отбросил в сторону, оставаясь сидеть на своем месте таким уязвимым, обхватывая себя руками в попытке защититься. — Я… Я… — Что это вообще, блять, было? Кто сказал, что ты можешь вот так просто уйти, если тебе захочется? — Тэхен снова вздрогнул, когда Чонгук кинул ему смятый листок бумаги. Тот самый, на котором он написал первое, что пришло ему в голову спросонья. — Я… — снова начал Тэхен, прикрывая глаза и выдыхая. — У меня были на то свои причины. — Мне плевать, какие у тебя были причины. Неужели тебе было недостаточно всех этих денег, чтобы остаться? — Чонгук в отчаянии повысил голос и бросил на кровать пачку купюр, которая тут же бесстыдно рассыпалась по кровати и коленям Тэхена. Тэхен не мог не признаться самому себе, что это было чертовски больно. Потому что Чонгук до сих пор был уверен, что тем, что его здесь удерживало, являлись деньги, когда на самом деле все давным-давно было иначе. Как долго? Тэхен и сам не знал этого. Но для него все давно стало гораздо большим, чем просто желание заработать. И он почувствовал, как его глаза начало жечь от подступающих слез. — Я… Я больше не могу здесь оставаться. — И ты решил найти себе другого мужчину? В этом дело? В том, чтобы стать игрушкой для кого-то другого? Чонгук вовсе не имел в виду то, что сказал. Он не хотел этого. Он всего лишь злится. Тэхен повторял эти слова про себя, как мантру, снова и снова. Но вместо того, чтобы помочь ему почувствовать себя лучше, они лишь все усугубили. Теперь Тэхен и сам чувствовал, как начинал закипать. Почему Чонгук не мог понять его? Почему он даже не пытался понять? Почему он все никак не мог посмотреть немного дальше всех тех материальных благ, которые окружали его со всех сторон, напрочь лишая зрения? — Я не являюсь ничьей игрушкой, — Тэхен, не успев вовремя себя остановить, позволил этим, таким честным, словам сорваться с его языка. Но зато ему однозначно удалось привлечь еще большее внимание Чонгука, когда он решился продолжить. — Даже твоей, — Потому что я не хочу быть лишь вещью в твоих глазах. Чонгук моментально вспыхнул, услышав такое заявление, и наклонился, чтобы грубо обхватить пальцами подробок Тэ: — Скажи это еще раз. Давай, повтори! Чонгук буквально выплевывал эти слова ему в лицо, и Тэхен не мог сдержать дрожь, теперь наконец-то наверняка вызванную страхом, но его раненое сердце сейчас было не готово остановиться ни перед чем. — Я… Я больше не хочу быть твоей игрушкой, — Я хочу быть для тебя кем-то намного большим. Тэхен едва успел вытолкнуть безжалостные слова из своего тесно сжимающегося горла, когда жесткие обжигающие губы впились в его собственные, отрезая доступ к кислороду. И это застало его врасплох. Чонгук навалился на него всем телом, и в конечном итоге они оба упали на кровать, так что Тэхен был вынужден барахтаться, елозя по матрасу, чтобы добыть себе хоть немного воздуха. Но Чонгука такие мелочи совершенно не заботили. Он водил своими большими ладонями по всему телу Тэ, особенно несдержанно сжимая пальцы на его бедрах. Настолько сильно, что глаза Тэхена наполнились слезами. В какой-то момент Чонгук все же отпустил его на краткий миг, и Тэхен жадно принялся глотать драгоценный воздух, чувствуя, как кружилась его голова от нарастающей лихорадки и резких поцелуев. Он не хотел этого. Не хотел становиться очередной игрушкой для удовлетворения сексуальных потребностей Чонгука. — Ты мой. Мой! — прорычал Чонгук, расстегивая ему ремень и ширинку брюк. И с каждой улетающей в вечность секундой Тэхен чувствовал, как его сердце билось все медленнее и слабее. Потому что то, как Чонгук говорил мой было совсем не тем, как это можно было бы услышать из уст любовника. И порой это было невероятно прекрасно — услышать от любимого человека такие собственнические слова. Но прямо сейчас Тэхен едва сдерживал себя от того, чтобы не разреветься, потому что нет. Мой Чонгука звучало испорчено. Чонгук всего лишь не хотел потерять того, кто был так ему удобен и послушен. И в конечном итоге он для Чонгука оставался лишь вещью, на которой тот был зациклен, которой тот был одержим. Но одержимость — это не любовь. Зависимость — не любовь. — Хв-хватит, нет, — столь непривычные для него слова аккуратно слетели с губ Тэхена, оседая на простыни. Он должен был доказать Чонгуку, что находился здесь не ради секса или денег. Он был здесь ради человека, который был настолько ослеплен, что совершенно не замечал этого. А еще… Если он не остановит Чонгука сейчас, Тэхен прекрасно знал это, он уже не смог бы остановить его позже. Потому что его тело было приучено повиноваться Чонгуку, чего бы тот ни захотел. И он действительно так жаждал его прикосновений. Но нет. Только не так. Все не должно было быть таким. Но все его попытки оставались тщетными. Ни одно его слово так и не достигло ушей Чонгука, который не слышал ничего вокруг себя, обуреваемый гневом и замешательством. Он резко сорвал с Тэхена боксеры и широко раздвинул его трясущиеся ноги. — Папочка, не надо… Пожалуйста, перестань, — Тэхен, не прекращая, хныкал, пока Чонгук все еще игнорировал все звуки, сосредотачиваясь только на тихом нашептывании в его голове его внутренних демонов. Чонгук крепко вцепился одной рукой в лодыжку Тэхена, когда наконец спешно сбросил собственные джинсы, и сплюнул на свободную ладонь, чтобы немного смазать свой полувставший член. — Куки, пожалуйста, мы можем поговорить? Я не хочу этого сейчас, — беспомощно умолял Тэхен, но Чонгук только навис над ним, чтобы схватить лежащую под подушкой бутылочку со смазкой, а затем вылил почти все, что в ней оставалось, себе на пальцы и провел ими по дырочке Тэ. Одинокая слеза покатилась по щеке Тэхена, когда он едва успел проглотить постыдный стон, который чуть было так непринужденно не вырвался из его рта. — Чон Чонгук! Хватит! Я сказал, остановись! — собрав волю в кулак, прокричал Тэхен громко и отчетливо, и Чонгук замер. Его глаза медленно округлились, когда он наконец ясно увидел дрожащего под ним Тэхена, по лицу которого текли крупные слезы. Чонгук мгновенно отпустил его, прекращая все свои действия, и опустился на колени. Его пальцы тоже дрожали сейчас так сильно. — Чонгук, пожалуйста, — Тэхен всхлипнул, и этот звук прошелся звонкой пощечиной по лицу Чонгука. А Тэхену казалось, что он мог умереть прямо на том самом месте, пока чья-то невидимая рука яростно полосовала ножом его грудь в попытке добраться до трепещущего сердца, чтобы затем вырвать его и скормить акулам. Чонгук был слишком ошеломлен тем, что Тэхен так внезапно разрыдался перед ним. И весь его гнев мгновенно рассыпался в пыль, оставляя его один на один с беспокойством и чувством вины. Он не представлял, что на него нашло. И он позабыл обо всем на свете, видя теперь только сломленного и израненного мальчика перед собой. Чонгук попытался дотронуться до Тэхена, чтобы извиниться перед ним за все, что он уже успел сделать, и за то, что собирался натворить. Но Тэ тут же дернулся в сторону от его прикосновения так, будто он был чудовищем, которого все боялись. И Чонгук не мог винить никого в этом, кроме себя. Потому что если бы он все же не остановился, через что он бы заставил пройти Тэхена? Чонгук прекрасно понимал, насколько серьезным было то, что чуть было не случилось. Потому что Тэхен никогда раньше не произносил этого слова. Слово, которое было призвано обезопасить его и в котором прежде он никогда не испытывал нужды. Это было его имя. Чонгук. Его собственное имя так сильно застало его врасплох. — Тэ, я… — голос Чонгука сорвался. Он никогда не видел, чтобы Тэхен плакал так. Так обиженно и неистово, навзрыд. Хуже всего было то, что причиной этих слез являлся он сам. И он прекрасно понимал, что никогда не сможет это исправить. Не существовало ничего, что он мог бы сказать или сделать, чтобы хоть как-то восстановить то, что умудрился сломать. Тэхену требовалось много времени на то, чтобы успокоиться. Чтобы побыть наедине с собой. И в то же время Чонгук так же должен был остыть и хорошенько обдумать свои действия. Чтобы спросить у самого себя, какого хрена он творил все это? А еще чего он на самом деле хотел? Потому что причинять боль Тэхену однозначно не являлось правильным ответом. Поэтому Чонгук неохотно собрал свои вещи и наконец встал с кровати, чувствуя, как рушащийся вокруг него мир придавил его к полу. — Ты… Ты можешь идти, куда захочешь. Я оставлю тебя в покое. А ты отправляйся к Чимину. Я скажу горничной, чтобы она принесла тебе новую одежду и лекарства. Я… Мне очень жаль… — Чонгук проговорил это, едва закончил одеваться, и развернулся к Тэхену спиной, чтобы уйти. Тэхен заплакал еще громче, стоило Чонгуку закрыть за собой дверь, а комнате погрузиться в непробиваемую тишину. Потому что даже после того, как Чонгук только что причинил ему столько боли, он все еще оставался таким заботливым по отношению к нему. Это сбивало с толку и заставляло путаться в себе. Чонгук постоянно запутывал его. Отношения, которые возникли между ними, были закрученными с самого начала. Но Тэхен отлично знал, что он сам же себя и сбил с толку своей любовью к такому сложному человеку. Это не то место, где люди влюбляются. Но именно здесь Тэхен влюбился, и теперь он уже не мог ничего изменить. Было слишком поздно.