***
Что касается Чонгука, все его эмоции и мысли слились в один сплошной беспорядочный клубок, к чему он совершенно не был привычен. Он привык к тому, что, даже когда речь шла о его чувствах и ощущениях, он всегда в первую очередь руководствовался рациональными доводами и умозаключениями. Он привык к прямым путям, когда дело доходило до решения каких-либо проблем, и он презирал сам факт существования чтения между строк, потому что это всегда приводило к тому, что ты должен был пытаться угадать правильный ответ, но шансы в таком случае всегда были пятьдесят на пятьдесят. Это было слишком сложно. Но в ту ночь, когда он оставил Тэхена, этого очаровательного мальчика, который неведомым образом изменил в нем что-то, что он никак не мог нащупать и определить, дать этому какое-то название, в ту ночь все смешалось в бесконечный круговорот боли и страданий, и все его попытки уцепиться хоть за что-то, чтобы понять самого себя, в конечном итоге приводили лишь к тому, что у него начиналась жуткая головная боль. И это так безумно досаждало ему, одинаково сильно поражало его разум и сердце. Прекрасный юноша, который едва уловимо, но так основательно затронул в нем что-то. Может, это были его бездонные карие глаза в самую первую ночь, когда они только начинали исследовать потаенные мысли друг друга, используя лишь свои тела? Или, может, короткие улыбки, возникавшие на лице мальчика, каждый раз сбивавшие его с толку? Но как бы там ни было, в конце концов Чонгук неизменно приходил к одному и тому же вопросу: было ли это любовью? Было ли это тем самым всемогущем нечто, которое изображали в фильмах? Было ли это то самое чувство, которое привело к трагической гибели Ромео и Джульетты? Была ли это та самая вещь, из которой художники черпали вдохновение? Действительно ли то, что он испытывал к Тэхену, являлось любовью? И если да, то было ли это правильным? А если нет, то в чем же заключалась проблема? Чонгук лишь хотел получить прямой ответ, принять однозначно верное решение, но все расплывалось у него перед глазами, стоило ему подумать о мальчике, который был одинаково очарователен вне зависимости от того, звонко ли он смеялся или заливался горькими слезами. Скорее всего алкоголь, который Чонгук глушил в особенно отчетливой пустоте собственного дома, не помогал вещам стать более понятными. Шли дни, но ему казалось, что это было только вчера, когда он оставил рыдающего и дрожащего Тэхена в своей постели одного. Как он мог остаться и пытаться утешить его, когда сам едва не решился на ужасный поступок? Как он мог надеяться успокоить его, когда сам же и являлся причиной его такого разбитого состояния? Чонгук все никак не мог понять, неужели он всегда был таким трусом? Возможно, и нет. Был ли он им сейчас? Да. Однозначно, да. Чонгук вздохнул, прежде чем отставил пустую бутылку в сторону, и потянулся к ящику стола в поисках зажигалки. Той, которой он пользовался чаще остальных. Хотя с тех пор, как в его жизни появился Тэхен, он почти и не прикасался к ней. Чонгук давно не курил. Изредка, только на работе, чтобы снять стресс и немного успокоиться по поводу того, что Тэхена не было рядом, потому что он прекрасно знал, что его мальчик не любил едкий запах дыма. Он заметил это еще в их первую встречу, но обратил на это более пристальное внимание позже, хотя Тэхен все равно продолжал ластиться к нему и целовать его, не позволяя себе кривиться от ощущения горьковатого привкуса на своем языке. И это было слишком мило. Но, разумеется, он бросил курить лишь временно, только потому что ему надоело. Именно поэтому. Он бросил курить не потому, что Тэхен был рядом с ним. Вовсе нет. В этом не было совершенно никакого смысла, но почему же абстинентный синдром* в этот раз ощущался совершенно иначе? Будто то, к чему он пристрастился на этот раз и чего жаждал так сильно, было чем-то иным. Или скорее кем-то иным. Сдавшись, Чонгук отбросил в сторону пачку сигарет и повалился обратно в свое кресло. Теперь все казалось ему одинаково пресным. Так какой вообще был в этом смысл?..***
— Так, хен, так и знай, я по-настоящему разозлюсь, если ты не выйдешь на улицу и не купишь мне мое самое любимое мороженое! — Чимин в жизни не хотел говорить ничего подобного, но он боялся, что если продолжит и дальше просто наблюдать, то это мрачное выражение так навсегда и прирастет к лицу Тэхена. Но вообще-то Чимину нравилось, когда его хен улыбался, и он хотел увидеть это снова. Услышав голос Чимина, Тэ далеко не сразу оторвал взгляд от окна и все же безучастно посмотрел на своего тонсена. Ему пришлось несколько раз моргнуть и прокрутить слова в голове еще раз, чтобы все же осмыслить их суть. Последние несколько дней он провел в палате с Чимином, занимаясь только тем, что ел, спал и по большей части глядел в окно, так что это вызвало у него определенные сложности. — Оу, эм… Ну да, конечно. Я… Я сейчас вернусь, — несвязно пробормотал Тэхен, направляясь к двери и услышал, как Чимин добавил: — Не забудь получить побольше витамина D от солнца! — Ага, — Тэхен обернулся и неопределенно кивнул. Едва прохладный воздух коснулся обнаженных участков кожи Тэхена, он понял, насколько на самом деле ему не хватало вот такой встряски, чтобы прийти в себя. И он вдруг осознал, что сейчас впервые был таким свободным. Во всяком случае в физическом плане. Чимин все еще находился под наблюдением хороших врачей, так что ему не нужно было бросаться сломя голову на поиски работы, чтобы достать хоть немного денег. В эмоциональном плане все, конечно, было не столь радужно. Он все еще чувствовал себя ужасно привязанным к Чонгуку, лицо которого не видел три дня, а казалось, не меньше десяти лет. Он все еще мог представить все прикосновения Чонгука так ярко, чтобы по-настоящему ощутить их. И чем дольше он оставался один, тем сильнее ему казалось, что он уже никогда не сможет нормально функционировать без них. Разве это не было слишком жестоко? И если бы Тэхен только мог это признать, он бы с радостью кинулся обратно в теплые и надежные объятия Чонгука. Даже если Чонгук будет видеть в нем одно лишь тело, за которое можно было держаться по ночам, пока оно не надоест. Тэхен даже предположил, что мог бы жить с осознанием того, что он был очередным никем для Чонгука. Но Тэхен был всего лишь человеком. И это являлось только вопросом времени, когда он бы все же окончательно сломался. Стекло может быть прочным, твердым и бронированным. Но это все еще стекло, которое можно разбить. Тэхен был слишком глубоко погружен в свои отравляющие мысли, чтобы обращать должное внимание на то, куда он вообще шел. Поэтому он совершенно не заметил человека перед собой, так что со всей силы врезался в его твердую грудь. И этот случайный контакт моментально помог ему вернуться в реальность. — Ой, простите, я… — попытался сказать он, оторвав взгляд от земли, ощущая, как по его спине пробежал зловещий холодок, когда он увидел, кто стоял перед ним. Это были четверо грузных мужчин, которые превосходили его и в ширину, и в высоту раза в три. Тэхен чувствовал себя абсолютно ничтожным под их взглядами, все еще не понимая, что им было нужно от него, но догадываясь, что ждать стоило исключительно неприятностей. Он всегда считал себя ни к чему непригодным, но с годами он таки смог натренировать у себя самое настоящее паучье чутье, которое всегда безошибочно подсказывало ему, с какой стороны стоило готовиться к столкновению с опасностью. — Простите, я… — Тэхен снова попытался извиниться, чтобы выиграть немного времени и улизнуть, но, отступив на несколько шагов назад, обнаружил, что сам же загнал себя в тесную безлюдную улочку. Просто великолепно! — А мы везде тебя искали, мистер Красавчик, — один из мужчин справа от него сделал шаг вперед, цокнув языком. Тэхен тут же вздрогнул под его липким, жадным взглядом. — Что вам нужно? — все же умудрился спросить Тэхен, действительно не понимая, что этим людям было нужно от него. И ведь хуже всего было то, что он довольно явственно осознавал, что они не были похожи на случайных прохожих с улицы. Нет, они походили на опытных головорезов, а с такими Тэхену прежде приходилось сталкиваться гораздо чаще, чем ему бы хотелось, так что он прекрасно представлял себе, на что такие типы были способны. — Твой старик искал тебя, — самый высокий мужчина справа от него смачно сплюнул на землю. — Сказал, что заплатит нам, если мы найдем тебя и твоего младшего братишку. А ты ведь так хорошо прятался последние несколько месяцев, да? Тэхен мгновенно похолодел. Его мудак-отец ищет их? Ищет Чимина? Воспоминания из прошлого, словно мерцающая пленка диафильма, выстрелили в его голове. Он снова видел кровь, слышал крики Чимина, чувствовал ожог от сигареты и бесчисленные синяки на своей коже. Тэхен забыл, как дышать. — Нет… нет… Этот ублюдок снова причинит боль Чимину, заберет все деньги, которые он заработал с таким трудом, только для того, чтобы удовлетворить свои самые низменные потребности, и изобьет его. Он снова растопчет их и не оставит им ничего. Тэхен чувствовал, как холодный пот выступал буквально сквозь каждую пору его тела. И он прекрасно понимал, что ему не удастся спастись, но все равно побежал прочь от них, не желая сдаваться без боя. Тэхен не успел сделать и пары шагов, как его схватили сильные руки и отбросили назад. Он упал на землю, инстинктивно закрываясь руками, когда ощутил резкий удар в живот. Он попытался откашляться и набрать в легкие побольше воздуха, чувствуя, как острая боль незамедлительно пронзила все его тело, мешая восстановить дыхание. Послышалось тихое металлическое звяканье: что-то выскользнуло из кармана Тэхена, но он был слишком занят, чтобы заметить это. — Послушай, мы здесь вовсе не для того, чтобы причинить тебе вред, — кто-то наклонился к нему и крепко вцепился в его плечо, — Тэхен вскинул голову и невольно зашипел, а затем мужчина обхватил его лицо своими широкими ладонями и потянул на себя, обдавая его смрадным дыханием. — Если будешь послушным, не пострадаешь. Не хочешь, чтобы твой драгоценный папик тоже вмешался в это? Глаза Тэхена округлились от шока. Кто эти люди? Что им нужно от него? Тэхен с силой прикусил губу, пока не почувствовал на кончике языка знакомый привкус железа, и плюнул мужчине в лицо, после чего быстро вскочил на ноги, чтобы снова предпринять попытку к бегству. Он не собирался никого в это впутывать. Ни Чимина, ни Чонгука. Никого. — Ах ты грязная сука! — зарычал мужчина, и уже в следующую секунду Тэхен почувствовал, как его мир начал разваливаться на мелкие кусочки. Пульсирующая боль пронзила его бедро, когда он весьма отчетливо ощутил, как острое лезвие безжалостно вогнали в его плоть. Он вскрикнул и снова повалился на землю, хватаясь за рану, из которой монотонно вытекала теплая кровь. Все. Теперь он окончательно убедился в том, что был обречен. Его бесцеремоно подняли на ноги, пока кровь продолжала пропитывать его брюки, а сам он пытался не упасть в обморок от накатившей слабости. Он вдруг задался вопросом о том, сможет ли еще когда-нибудь увидеть своего младшего братишку. И облегчение, которое он испытал, вспомнив, что сейчас Чимин находился под защитой, делало боль не такой невыносимой. А потом в его мыслях возникло лицо человека, о нежных и безопасных объятиях которого сейчас он мечтал больше, чем когда-либо прежде. Пожалуйста, спаси меня.***
Грузная вибрация, заставившая затрястись весь стол, немного вывела Чонгука из состояния оцепенения. Он не хотел отвечать, но неизвестный номер, высветившийся на экране, все же привлек его внимание. Последние несколько цифр показались ему смутно знакомыми. И тем не менее, когда он все же потянулся к телефону и ответил, он никак не ожидал услышать в динамике детские всхлипы. Несколько смущенный этим, с все еще гудящей головой Чонгук приподнял брови: — Эм, привет. Кто это? — прохрипел он, поднимаясь на ноги, слегка пошатываясь. И когда спустя несколько секунд малыш все же заговорил, Чонгук мгновенно узнал, кому принадлежал этот голос. — Чонгук-ши… А хен… Хен с тобой? Тэ… Он до сих пор не вернулся, хотя ушел еще утром, а сейчас уже солнце садится. И я… Я так волнуюсь… Чонгук устало потер переносицу, пытаясь привести себя в порядок: — Чимин-и? Э-э, нет, он не у меня, — все же ответил наконец Чонгук и услышал, как ребенок снова начал плакать. — Это я виноват… Это моя вина… Тэ никогда не оставил бы меня, не предупредив. Он всегда возвращался… Если только с ним ничего не случилось. Он всегда возвращался ко мне. Всегда… Тревожное предчувствие скрутило все внутренности Чонгука, когда он, неловко надев куртку, направился к выходу, нащупывая в кармане ключи от машины. — Чимин-и, все в порядке, успокойся. Я поищу его, хорошо? И я найду его, только не плачь. — Я просто хотел, чтобы хен немного подышал свежим воздухом. Я не знаю, что между вами произошло, но он был таким грустным и безжизненным все эти дни. Он, кажется, даже мое присутствие не замечал. Поэтому я попросил его сходить за сладостями и… Я просто не знаю, что думать теперь, — Чимин шмыгнул носом и громко выдохнул. — Эй, тише, все хорошо. Все будет хорошо. Наверняка он просто заблудился или сделал что-то в этом духе. Просто скажи мне, куда он направлялся с утра, и я найду его, хорошо? — Чонгук все пытался хоть немного успокоить Чимина, прекрасно понимая, что вероятность того, что Тэхен умудрился заблудиться в районе, в котором вырос, равнялась примерно нулю. Но к счастью, его слов все же оказалось достаточно, для того чтобы Чимин перестал безостановочно рыдать. Однако неуверенность самого Чонгука в хорошем исходе только все стремительнее росла. Чимин быстро пересказал ему все подробности, которые знал о том, куда мог пойти Тэхен, и Чонгук записал все самым тщательным образом, прежде чем наконец скинул вызов. Он едва успел пристегнуть ремень, прежде чем завел двигатель и помчался на полной скорости, игнорируя всех сигналящих ему водителей. Его ноги дрожали так, что он едва мог давить на педаль. Он, конечно, допускал, что Чимин мог немного преувеличить все. Но с другой стороны, ведь Чимин был единственным человеком, о котором Тэхен так сильно заботился. Так что вообразить, что Тэхен вдруг решил бросить своего брата, было практически невозможно. И если Чимин переживал настолько сильно, что звонил ему и плакал, с большой долей вероятности стоило предположить, что действительно что-то случилось. Пожалуйста, будь в порядке. Чонгуку оставалось только молиться. Чонгук припарковал машину недалеко от больницы и принялся осматривать окресности. Был уже совсем поздний вечер, и солнце практически село, пока температура на улице продолжала падать. Именно тогда он вдруг прошел мимо пугающе тихой, заброшенной улочки. Чонгук тут же вернулся и завернул в нее, чтобы оглядеться вокруг, проверяя собственные инстинкты. Эта улица заканчивалась тупиком, и Чонгук как раз был на полпути к нему, когда вдруг наступил на что-то твердое и услышал металлический стук. Нахмурившись, Чонгук отступил в сторону и посмотрел вниз, чтобы понять, на что именно он наткнулся. Это была его зажигалка. Та самая, про которую он было подумал, что потерял ее. И что она тут делала? На этой пустынной улице, ведущей в никуда? Предположить, что он перепутал и это была чья-то чужая зажигалка, было невозможно. Она была сделана на заказ особой фирмой и подарена ему в прошлом году, когда он путешествовал по Германии. И все же он старался не делать поспешных выводов, не обращая внимания на то, как закружилась голова и сердце бешено заколотолилось в груди. Чонгук продолжал успокаивать себя ровно до того момента, пока не заметил кое-что еще вдалеке. Темные пятна на земле, которые недвусмыленно давали понять при ближайшем рассмотрении, чем именно они являлись. Кровь. Ее свежий запах все еще витал в воздухе. Чонгук прикусил язык в отчаянной попытке прийти в себя, пока его тревога набирала обороты. Он все продолжал пытаться убедить себя в том, что у него не было достаточно доказательств, свидетельствующих о том, что здесь действительно был человек, которого он искал. Но интуиция подсказывала ему обратное. Чонгук все еще стоял на месте, когда его телефон снова коротко завибрировал, на этот раз оповещая о пришедшем сообщении. И он почувствовал, как его сердце с разбегу разбилось о кирпичную стену, когда увидел, что ему отправили видео с того же номера, сообщение с которого заставило его подскочить на днях посреди ночи. Снова та сука, которая пыталась угрожать ему фотографиями Тэхена. Мира. Чонгук нервно сглотнул, все не решаясь открыть приложенный файл, страшась того, что мог увидеть. Но в конечном итоге, вздохнув поглубже, он все же сделал это. Его палец легонько коснулся экрана, но уже в следующую секунду он сжал телефон так яростно, что был удивлен тому, как умудрился не сломать его. Его челюсти крепко сжались, а гнев вперемешку со страхом затопил все его естество, когда он увидел, какое действо развернулось на его глазах. Это был молодой парень с каштановыми волосами, лицо которого освещало солнце. Чонгук сразу же узнал Тэхена. Но вместо того, чтобы испытать долгожданное облегчение, Чонгук, казалось, мог ослепнуть от ярости. Или от страха. Глаза юноши были закрыты черной повязкой, а его руки привязаны к шесту за его спиной, из ножевой раны на его бедре сочилась струйка крови. Его губы, некогда сочные и спелые, теперь потрескались и приобрели синевато-фиолетовый оттенок. И Чонгук не мог не думать о том, насколько больно это было. Его мальчик, его самый сладкий мальчик… Как, блять, кто-то осмелился так поступить с ним? Чонгук уже не мог понять, что именно он испытывал по этому поводу, только зная, что еще никогда в жизни он не был настолько на взводе. Лучше бы это был он. Лучше бы он оказался на его месте, связанный, умоляющий о помощи. А не его мальчик, такой уязвимый и хрупкий. Гнев и непомерное чувство вины с неиссякаемым энтузиазмом разрывали Чонгука на куски, когда он все же заставил себя перестать смотреть. Он больше не мог это выносить. Если бы только он не ушел той ночью. Если бы только поговорил с Тэхеном обо всем, как это делали нормальные люди, и не позволил своей гордости взять над ним верх, возможно, этого бы не случилось. Если бы он только не был таким непробиваемо слепым и глухим, тогда, возможно, Тэхен все еще был бы с ним сейчас — в безопасности, без порезов и синяков. Но нет. Никогда прежде Чонгук не ощущал себя таким беспомощным. Все, чего он когда-либо хотел, он мог получить по одному щелчку пальцев. Все, в чем он когда-либо нуждался, всегда находилось легко и просто. Но, может быть, на этот раз он должен был приложить все усилия, чтобы вернуть человека, который значил для него гораздо больше, чем он когда-либо смог бы осознать, пока не стало слишком поздно?«Если хочешь вернуть его, приходи ко мне. Или можешь попрощаться со своим милым мальчишкой навсегда».