Из Тьмы

По завершении обсуждения всех более-менее глобальных тем, а затем и просто общих для всех присутствующих, где Булат или его наставник вступали в нашу с сестрой беседу — или, наоборот, мы с Акаме вставляли свои пять медяков в их разговор, — наша четвёрка окончательно разбилась на пары. В смысле, мы разделились, начав общаться парами, но пока не желая рассредотачиваться по отдельным покоям (ведь ещё не всё съели и выпили же!). Просто расселись ещё дальше, дабы не мешать друг другу общаться. И чтобы я не нюхала дым от трубки миньона. Заодно очистили стол от старых тарелок и принесли новые, вместе с горячим кофе и чаем. Да-да, именно разошлись, то есть расселись, а не я выгнала горластых армейцев куда подальше. Впрочем… громогласные мужчины, что явно вознамерились выпить все имеющиеся в доме — весьма немалые — запасы алкоголя, очень даже разошлись. «Алкаши!» — включив внутреннюю Акиру, презрительно глянула я на любителей выпить… хотя, судя по количеству опустошённых бутылок под столом, стоит говорить — профессионалов. Не то чтобы сильные воители (особенно немёртвые, как миньон) могли спиться, однако мне не слишком нравилась мысль, что Булат так же пьянствует на базе Рейда и склоняет к этому же мою наивную старшую сестру. И эта их Леоне такая же. Р-революционерка! Небось, подпоила Акаме, а потом совратила. У-у, помойная кошатина! Мысленный вздох. Ладно, хотя бы новые темы, на которые переключились учитель с учеником, уже не вызывают интереса со стороны Акаме. Пусть пьют. Что интересно, размахивать руками, ругать одних деятелей и хвалить других, а также совершать остальные действия, положенные находящемуся «под градусом» человеку, спустя столько лет встретившему хорошего знакомца, старому Мастеру не мешал ни возраст, ни текущая альтернативно-живая форма существования. Казалось — хотя почему казалось? Так и есть! Эмпатия и духовная связь врать не станут! — он заразился яркими эмоциями Булата и опьянел, несмотря на хвалёную устойчивость немёртвых, не позволяющую перейти определённую черту, даже когда используешь подавляющую сопротивляемость технику. Кстати, более молодой собутыльник, то есть собеседник, как только увидел бывшего наставника, резко позабыл о гейских шуточках, знакомых мне-Виктору из аниме и манги. Интересно: он сдерживает свои наклонности при сенсее — или, наоборот, просто вешал всем на уши лапшу касаемо своей нетрадиционной ориентации? Судя по всему, ближе к истине находился именно второй вариант. До меня донеслось несколько названных миньоном женских имён. Причём в контексте того, что у девиц имелись какие-то отношения с нынешним владельцем Инкурсио. До Южной кампании, да. Попытка Генсэя-Юрэя развить данное, традиционное для мужских застолий — ну, если забыть о нашем с сестрой присутствии, которое, впрочем, смущало вояк лишь поначалу — направление беседы, неожиданно для старого Мастера встретила ответ в виде неуклюжей шутки, а также последовавший за ней чуть менее неуклюжий манёвр с переходом на другую тему. Не громогласное заявление в стиле Булата а-ля: «Я понял, что любить девушек — недостаточно мужественно для меня! Настоящий мужик должен любить брутальных мужиков!» — а реакцию как на что-то, вызывающее неприятие и стыд; то, о чём не хочется говорить. Ха-ха-ха! Неужели злые южане ранили Булата-младшего и он из-за этого устроил весь тот, знакомый мне-Виктору, цирк одного актёра? Если так, то надо дать ему контакты какого-нибудь приличного теневого алхимика (не Пауля, которого при старании и удаче можно связать со мной и Синдикатом). Хотя… не окажется ли Акаме в опасности, находясь рядом с вернувшим утерянные возможности главным мужиком всея Ночного Рейда? Бросаю подозрительный взгляд на опустошающего очередную кружку алкоголя «красавчика». Нет, сомнительно. Как на девушку, здоровяк на неё вообще ни разу не посмотрел, скорее относясь, словно к сестре — то есть в нормальном смысле этого слова, а не так, как одна выбравшая розовую сторону Силы некроманси — или даже испытывая чувства, сродни отцовским. Значит, Булата можно не воспринимать в роли конкурента за любимую сестрёнку. В отличие от наглой недорезанной нэки, гррр! В любом случае тема жизнеспособности Булата-младшего — вещь слишком деликатная, чтобы подходить с таким сразу и в лоб. Может быть, на одной из следующих встреч надоумлю миньона. Это если опытный и мудрый — хоть и не без неизбежных для сильных воителей тараканов — старик сам не заметит проблему ученика и не сообразит, как с ней помочь (Генсэй-Юрэй ведь знает Пауля и его неплохо возросшие возможности в плетении плоти — значит, и способности других алхимиков представляет). И только в том случае, если мои умозаключения верны. Но хватит о пьянствующих вояках, чья пирушка всё набирала разгон. Мы с Акаме тоже не сказать, чтобы вели себя, словно благовоспитанные пай-девочки. Ну, как «мы»? Я. Отчасти из озорства, отчасти из своеобразного и, признаем честно, довольно мелочного и лицемерного желания отомстить за возможные измены, одна злобная и мстительная убийца-некромантка, ещё когда начала рассказывать о северо-восточной кухне, стала как бы невзначай распалять в сестре желание. Обладая навыком эмпатии и способностью разгонять сознание, довольно несложно определить, какие действия заставляют девушку реагировать определённым образом. Скользящее прикосновение к руке там, обдавший ушко тёплым дыханием шепоток здесь, стертый с уголка чужих губ и слизанный с пальцев крем — и вот дыхание любимой сестры становится более частым, а на щёчки наползает лёгкий румянец. Особую пикантность происходящему придавал тот факт, что внешне я вела себя вполне невинно и всеми силами демонстрировала, будто ни о чём таком даже не думаю. Акаме, с которой у нас пусть уже был секс, но только один раз (во время той первой встречи в заброшенной церкви), всё ещё не привыкла к новому положению дел. Старшая девушка считала подобную тягу к младшей сестре неправильной, даже аморальной. При посторонних данный дискомфорт только усиливался. Что придавало игре одной доброй, но чуть-чуть ревнивой и немного мстительной девочки-волшебницы особую пикантность. Неужели этот уродец Гозуки воспитывал Семёрку на традиционных ценностях? Странно. Не то чтобы я против моральных столпов человеческого общества, даже «за». (Разумеется, если эти ценности — вроде счастья замужества и материнства — не пытаются навязать лично мне). Всё же то, что хорошо для общности людей, не всегда подходит отдельным её частичкам. Хотя не важно! Вопросы отношений общества и личности в данный конкретный момент волновали меня в последнюю очередь. Глупая старшая сестра так забавно смущалась, тщетно пытаясь натянуть на себя излюбленную холодновато-отстранённую маску, коя с завидным постоянством — не без моего активного участия — с неё сползала, что удерживаться от более открытых провокаций с каждой минутой становилось всё сложнее. Ну да. Это и являлось местью за «измену». Всё же при всех своих недостатках я прекрасно осознавала, что в этом плане тоже имею за собой вину. Пока мы не определились с позициями в данном вопросе, высказывать претензии, тем более мстить (ну, то есть не так шутливо и обоюдоприятно, как сейчас) — верх лицемерия. Однако, как уже говорилось, всласть поиграть с мило стесняющейся сестрёнкой сие, конечно, не мешает. Всё же Изабелла таки сумела научить меня плохому. Ведь именно южная аристократка любила развлекаться подобным образом. На её младшую подругу в моём (не)скромном лице такие фокусы действовали не слишком хорошо — вместо смущения вызывали ответные действия определённой направленности — однако в памяти данные приёмчики отложились. Как и сама Белла. Интересно, наглая кошка-воровка хотя бы научила Акаме делать массаж? Или только пьянствовать, как подсказывали воспоминания о читанном в прошлом мире «каноне»? Впрочем, нет — это скорее подсказывала ревность, что подбрасывала причины, по которым следует избавиться от соперницы. Мне определённо стоит сосредоточиться на нежно «терзаемой» любимой девушке, а не на желании убить её подружку. — Сестра, что с тобой? — спрашиваю с притворным беспокойством и хорошо скрытыми нотками своеобразного садизма. — Ты вся горишь, — будто желая убедиться в своих словах, ласково провожу ладонью по её щеке, при этом не забыв коснуться шеи и мочки уха. — Ты перенервничала? — Н-нет, со мной всё хорошо, — выдавила из себя девушка. — Точно? — «не поверила» я. — Хочешь, младшая сестра проявит заботу о напряжённой старшей и покормит её сладеньким? Подобрав под себя ноги и повернувшись так, чтобы, сидя на коленях, оказаться лицом к Акаме, я под взглядом алых очей наблюдающей за этим длинноволосой брюнетки, облизала свою десертную ложку. После этого, зачерпнув кусочек мягкого пирожного, поднесла полную ложку сливочного лакомства к алым губкам ещё сильнее раскрасневшейся сестры. — Ну же, открой ротик. — Я… ам, — ложка, коварно проскользнувшая в открытые уста, не дала девушке закончить. — Я в порядке. Не нужно этого делать, Куроме, — сосредоточенно — даже часть красноты с лица ушла! — произнесла Акаме. Впрочем, эмоции, в отличие от внешнего их проявления, сестра толком подавить не сумела. В них так и читалось: «Продолжай! Я хочу ещё! Я хочу большего!» и «Нет! Это неправильно! Мы не одни! Что о нас подумают?! Нельзя! Но… Ах-х!» Хи-хи, весело! Как же весело! Хотя, говоря о посторонних и их взглядах, стоит признать, что наша возня всё-таки привлекла внимание. То есть Булат, как эталонно-деревянный мужиГ, конечно, ничего не заметил, максимум углядев милую заботу одной сестры о другой. Но вот многоопытный Генсэй-Юрэй, в конце концов, обратил внимание на происходящее на нашем конце стола и вполне успешно расшифровал его подоплёку. О чём не замедлил сообщить, демонстративно задержав на мне свой вопросительный взгляд. Играть со стесняющейся девушкой, когда вас могут заметить — весело. Но вот если заметили, то это уже не круто. Эксгибиционизм — это не по мне. Пришлось перестать «мучить» старшую сестру и потянуть уже совершенно размякшую и растаявшую девушку в отдельные покои. Думаю, несложно догадаться, для чего. * * * — Молодёжь… — глядя на парочку девушек, вежливо попрощавшихся с ними и в обнимку направившихся в отдельные покои, усмехнулся Юрэй, и с ностальгической улыбкой погладил свою вновь обзавёдшуюся изрядной долей седины бороду. — Что вы сказали, сенсей? — спросил наполняющий кружки Булат. — Говорю, что ты зря так тепло вспоминаешь Ривера. Этот авантюрист затянул в своё движение много хороших людей, а когда всё развалилось — вывернулся. Зато множество генералов и офицеров рангом ниже — посадили, отправили в отставку или вынудили дезертировать, как тебя. Ты не мотай головой — помолчи, подумай. Когда ученик действительно замолчал и, несколько преувеличенно нахмурившись, — признак определённого подпития — стал думать, старший воитель вновь посмотрел в ту сторону, куда удалились девушки. Увлечений своей новой госпожи он не осуждал. На фоне многого и многого из того, что творили и творят аристократы Столицы, нежная любовь сестёр, которая несколько выбивалась за рамки родственной — это такая мелочь! Всяко лучше, чем быть приглашённым в круг «высоких лиц», напиться как свинья, проиграть в карты девственность своей десятилетней дочери, а потом, после подобного акта родительского сутенёрства, продолжить вести привычную жизнь, считая себя благовоспитанным членом высокого общества. Ещё и заслуженно получившим повышение. Генсэй — или, как ему больше нравилось, Юрэй — всегда был далёк от этого блистательного шабаша, но в своё время, как не последняя фигура в структуре имперской армии и Столицы вообще, был неплохо наслышан об их, брр, развлечениях. Он прекрасно знал, что далеко не Онест «испортил» Империю: прогнившее насквозь общество само воспитало и породило его и ему подобных. Поэтому старый Мастер горячо поддерживал ту реформацию, что затеяла Куроме. Другое дело, что эта крайне необычная девочка некоторыми своими словами и поступками заставляла ощутить холодок на коже даже его — старого волка, битого-перебитого жизнью, войной и службой в высоких кабинетах. Однако сам факт, что та, кому он принёс клятву верности, способна испытывать такую привязанность — немало успокоил самоназванного вассала. * * * Эротическую сцену ищите в омаке * * * — Скажи, сестра, ты ведь не сама научилась всему… что мы делали? — спросила Акаме, чуть нервно играя с плавающим в воде яблоком. — Не сама, — вздохнула я, одновременно испытав облегчение от того, что не мне пришлось поднимать данную тему... и приходя в раздражение от её сути. — Как и ты. Я так понимаю, что в свете приятных изменений в наших отношениях ты хочешь... прояснить... связанные с ними моменты? — Да, — кивнула девушка, после чего в лоб спросила: — У тебя кто-то есть? — Нет, если ты о постоянной девушке. Однако я некоторое время общалась с одной аристократкой на юге, ещё до той нашей встречи в заброшенной церкви. Но сейчас по понятным причинам мы не поддерживаем связь. Помимо этого, было кое-что на северо-востоке. С девчонками из павильона наместника, — признаюсь после короткой паузы, тем самым вызвав у собеседницы довольно занятный отклик в виде перепутавшегося с ревностью облегчения. — Но это так… чтобы расслабиться после напряжённой миссии и отвлечься от давления тейгу. Больше ничего. А у тебя, как понимаю, имеется пара внутри вашего Рейда? Это ведь та хвостатая, которую я потрепала, верно? — Нет. То есть да. То есть мы не пара, — смущённая Акаме взяла яблоко в руки и начала крутить его в ладонях. — Просто дружим. И, как ты сказала, иногда помогаем друг другу расслабиться и отвлечься. Это… ведь не плохо? Как ты к этому относишься, сестра? — С неудовольствием, — вздохнув, честно признаю я. — Хочу убить соперницу и сделать так, чтобы ты принадлежала только мне. К удивлению, Акаме почти не напряглась, явно ожидая продолжения. Да, всё-таки сейчас между нами намного больше доверия, чем в начале встречи, не говоря уж о той, самой первой, в «осквернённой» церкви. Не став её разочаровывать, прерываю ненадолго образовавшуюся паузу: — Хочу, но понимаю глупость и лицемерие такого шага. Я и сама не хранила тебе верность. А убийство твоей подружки, этой Леоне, — усилием воли подавляю желание скривиться, — только ухудшит наши отношения. — Значит, ты против? — уточнила Акаме. — И откуда ты узнала, что это Леоне? — Я слишком хорошо тебя знаю. Ты чересчур сильно переживала за хвостатую. У меня появились подозрения, а теперь они подтвердились. А против или нет… — я провела ладонью по влажным волосам, — ...не знаю. Если бы ты назвала её своей парой, то да. А так… Я не хочу, чтобы ты полюбила кого-то другого и бросила меня… Опять. Но если ты меня не оставишь… Помимо воли напрягаюсь, терзаемая подспудным страхом и злостью на его источник, в лице этой лживой твари — Надженды, а также добавившейся к ней ушасто-грудастой соблазнительнице. «И что это за резь в глазах? Собирающиеся слёзы? Неужели? Мне казалось, что на текущем уровне контроля тела и разума я освободилась от таких непроизвольных реакций. Да и в Отряде в нас вбивали, что плакать нельзя. Хех, кое-кто далеко не такая непрошибаемая, как себе воображала», — с горьковатой самоиронией заключила я. — Я не бросала тебя, сестра! — перебила меня Акаме. — Я ведь уговаривала тебя пойти с собой! И даже когда ты не согласилась… — Вырубила и попыталась утащить силой, — заканчиваю за неё, стряхнув с себя мимолётную слабость и вновь вернув утраченный было ироничный и немного высокомерный образ. — Кхм, ладно, не будем об этом. В общем, я к тому, что понимаю, как тёплая девушка под боком и не только может помочь оттаять после трудного и опасного задания, — немного покривив душой — картина сестры с другой всё также будила во мне далеко не самые светлые чувства — произнесла я. — Или после кошмаров, навеянных тейгу. Да, я хочу, чтобы ты любила только меня. Но если связь с… другой ограничится только сбросом напряжения, то осуждать тебя не стану. Мы ведь не можем встречаться часто. А то, в чём состоит наше призвание — достаточно опасно, чтобы ограничивать себя в мелких радостях. Тихо сглотнув, добавляю негромко: — И… спасибо. Для меня легче принять правду, пусть и не нравящуюся, чем узнать о попытке её скрыть или обмануть. Если у тебя возникнут вопросы, я всегда готова их обсудить. Только не бросай и не предавай меня, — проглотив вновь собравшийся в горле ком — да что ж такое-то?! — произношу я. — Мне… будет без тебя тяжело. — Я никогда не брошу и не предам тебя, сестра! — горячо произнесла прижавшаяся ко мне Акаме. — И всегда буду любить! — И я тебя, — с удовольствием и облегчением прижимаюсь к тёплой коже любимой девушки. Да, она уже говорила, что никогда меня не бросит. И в раннем детстве, когда нас насильно разлучили, и после, когда мы с Гин и Наталом вошли в Элитную Семёрку. Акаме обманула меня. Но… я всё равно хочу ей верить. Иначе, боюсь, свет может обратиться мраком, а я таки поддамся нашёптываемым Яцуфусой, отчётливо отдающим смрадом безумия идеям о любимой и любящей марионетке. — И, кстати: я не против только игр с другими девочками, — произношу вслух, загоняя мрачные мысли на задворки сознания. — Парни пусть идут мимо! — щелкнув пальцем по кончику носа сестры, закончила я. — Хорошо. Но почему? — с интересом спросила Акаме, приняв мой полушутливый тон. — Ну, красивые девочки привлекают и меня, — погладив гладкую щёку, ответила я. — Всегда можно развлечься втроём, — хитро улыбаюсь. — Может быть, даже с той пушистой игрушкой. — «Хотя не факт, что я не поиграю с наглой нэкой в стиле узника Яцуфусы», — добавляю уже мысленно. — Моя младшая сестра — извращенка, — повторила Акаме и потёрлась щекой о мою руку. — Кто бы говорил, изменщица, хи-хи! — отбила я, начав шутливую возню под плеск тёплой воды. — Прими своё заслуженное наказание, о неверная и развратная сестра-зоофилка! ...ой! Ах, вот ты как? Ну, держись! * * * Через некоторое время, отдыхая от наших «мокрых проказ», Акаме решила коснуться ещё одной темы: — Ты говорила, что Яцуфуса насылает на тебя кошмары? — Сейчас — нет. Это лезет после скачков синхронизации. Шепчет, сочится из глубин, давит на эмоции. Но если умеешь отделять желания твари от собственных и владеешь техниками контроля разума, то это не страшно. — Твари? Ты о тейгу? — подобралась алоглазая. — И что за техники? — Я вроде бы в прошлый раз говорила, что в тейгу запечатаны разные бессознательные, но сохраняющие остатки своей сущности монстры и демоны, которые дают артефактам силу? — Акаме неуверенно мотнула головой. — Нет? В любом случае, говорю сейчас. Опасность полной синхронизации в том, что тварь может проснуться и попытаться захватить носителя. Но это совсем крайний случай; нужно быть очень глупым и упорным, чтобы до такого довести. Обычно всё ограничивается жаждой нести смерть и разрушения, которую носитель может счесть своей и поехать крышей. Чтобы определить проблему и разобраться с ней, я придумала несколько простых и парочку относительно сложных техник. Большая часть строится на твоём любимом сокрытии намерения. Так что, думаю, они не станут проблемой… Я поведала сестре о способах обнаружения и подавления влияния, а также о некоторых методах работы с энергией тейгу. Девушка слушала очень внимательно, перебивая лишь для того, чтобы уточнить непонятные моменты. — Спасибо тебе, Куроме. Мурасаме тоже влияет на меня, стремясь превратить в кровожадное чудовище. Я боялась, что когда-нибудь это может у него получиться. Даже козырная карта этого тейгу… условия её активации… Они ужасны! — Хех, убийство близкого человека, знаю. Яцуфуса не намного лучше. Наверное, создатели наших катан ненавидели их будущих владельцев. Ну, или ставшие им основой демоны были особенно мерзкими. Не зря же эти мечи зовут проклятыми? — Ты очень много знаешь, Куроме. Неужели ты нашла это в архивах разведки? Или с тобой, как с ученицей, поделился командующий? Отец о многом даже не догадывался. — Этот разлучивший нас уродец — не твой отец! — Сестру выпад в сторону её дорогого (ей же самой и прирезанного) приёмного папочки немного покоробил, но она смолчала. — И не факт, что он не знал. Может, просто не хотел делиться, — поболтав в воде рукой, принимаю решение, что стоит не добавлять в ванну новой и горячей, а заканчивать с купанием. — Что касаемо моих знаний о тейгу, то большая их часть — плод моих собственных трудов, — продолжила я, поднявшись на ноги, и под звуки стекающей с тела воды неспешно направилась к вешалке с полотенцами. — После твоего ухода у меня была депрессия, которая спровоцировала рост синхронизации с Яцу. Появились кое-какие новые возможности — меньше, чем есть сейчас, я всё же развиваюсь — ну, и проблемы. Пришлось разбираться. Искать, экспериментировать... ошибаться. И развиваться. Взяв махровое полотенце, начинаю вытираться. За спиной раздался плеск, символизирующий, что моему примеру последовала и сестра. Повернув голову, позволяю себе насладиться зрелищем переступающей бортик ванны обнажённой девушки. С гладкой, влажно поблескивающей светлой кожей и длинными чёрными волосами — кои под действием специальной техники быстро превращались из мокрых в просто немного влажные — обильными ручейками стекала вода. Какая же она красивая, так бы и любовалась! Акаме, видя мою реакцию, немного смутилась, но вместе с тем почувствовала довольство, отчего её движения стали несколько более изящными и манящими. Всё же сестра умеет быть очень женственной, причём часто сама не подозревая о том. — И что ещё ты поняла? — прозвучал голос продолжившей наш разговор девушки. — Не знаю, как у иных тейгу, а у наших «козырные карты» — не более чем ароматные приманки в мышеловках, — сказала я, вытирая тело от влаги. — Резкое перестроение энергетики на пике негативных эмоций и так звучит довольно сомнительно. А если вспомнить про влияние артефакта, то коррекция личности почти неизбежна. А то и перепрошивка. Хм… да, пожалуй. В момент такой сильной нестабильности носитель очень уязвим. А после он может даже не понять, что некоторые паттерны его поведения изменены извне. Тяжёлый опыт, требуемый для активации изменений — это не то, что хочется постоянно вспоминать и осмысливать с разных сторон. Хотя… — задумчиво потираю подбородок пальцами, — если воспользоваться давлением на разум, чтобы раскрутить эмоции и имитировать этот пик без самого действия, может получиться интересно. Но нет, всё равно слишком опасный и требовательный к твёрдости воли приём, — подвожу итог, намотав полотенце вокруг головы. Всё же мои волосы не позволяли применять фокусы для очистки длинных грив вроде того, что провернула сестра, а чтобы заморачиваться и изобретать свой вариант способности — что ж, данная проблема на фоне иных, требующих сил и времени, казалась слишком незначительной. Вот и приходилось пользоваться более традиционными методами. И, кажется, где-то тут должен валяться фен... — Куроме, если суть Мурасаме и Яцуфусы такая зловещая, то разве не опасно впитывать больше этой силы? — задала вопрос Акаме, накинувшая на себя банный халат и с интересом наблюдающая за моими копошениями среди ящиков стола под широким зеркалом. — О, нашла! — довольно восклицаю, обнаружив немного громоздкий и неуклюжий, но вполне функциональный чудо-девайс. Освободив голову от только намотанного на неё полотенца, вставляю вилку в розетку и под гудение электроприбора начинаю сушить свою шевелюру, попутно немного повысив голос, отвечаю на вопрос сестры: — Опасно. Но не намного сильнее, чем просто владеть таким артефактом, не подозревая о его сути. Учти, что поглощая силу тейгу и подчиняя её себе, ты её, хм, захватываешь. А активируя козырную карту по установленным правилам — особенно такую, как у Мурасаме — только покупаешь. На время и за много большую цену, чем кажется. На северо-востоке мне повезло наткнуться на логово одного чернокнижника и захватить кое-какие труды на тему демонологии, — сестра на этих словах напряглась в беспокойстве, но перебивать не стала; всё-таки, когда нужно она умеет слушать. — Записи подтвердили мои предположения. Работая с демонами, важно помнить, что любая сделка с ними ставит тебя в проигрышную позицию. Единственный способ не остаться в дураках — взять то, что ты желаешь, силой или обманом — или таким же образом заставить тварь что-то сделать. Притом ровно то, что нужно тебе, не оставляя простора для извращения трактовок. Следуя этому пути, постепенно покоряя суть артефакта, ты относительно безопасно обретаешь множество возможностей. А опираясь уже на них, ты сможешь создавать свои собственные «козырные карты». — Ты так говоришь, будто это так просто, — с лёгкой улыбкой на устах качнула головой сестра. — Понять сущность злого древнего артефакта, научиться её впитывать и подчинять, а потом и направлять на новые техники. Нужно быть гением. — Я же смогла? — пожимаю плечом и вместо выключенного фена беру расчёску. — Пусть я достаточно высокого мнения о себе, но гением точно не являюсь. Тем более что главную трудность в этом пути составляет первый этап: тот, где нужно наладить правильный энергообмен, который потом можно наращивать или тормозить. Ну, и контроль эмоций с силой воли очень важны. Но с этим у тебя и так неплохо. — Ты хочешь меня научить? — удивилась Акаме. — Ты ведь говорила, что не желаешь делиться своими техниками с… врагами? — С врагами не хочу. И даже с потенциальными союзниками, вроде Булата. Но ты — иное дело, — улыбнулась я. — Тем более что ты сама не сумеешь научить кого-то другого. Даже если захочешь, — моя мягкая доселе улыбка резко заострилась. — Им придётся потратить месяцы или даже годы медитаций, чтобы нащупать верный подход. Даже если ты всё подробно объяснишь. Тут я ни капли не кривила душой. Даже те переданные мною упражнения, которые изучают убийцы Отряда — с целью улучшения гибкости и управляемости своей энергетики, а также обретения способностей, даруемых новым уровнем контроля/восприятия, — и те (особенно в первое время) нуждаются в присмотре и направлении со стороны наставника, способного на высоком уровне чувствовать чужую духовную силу. То есть в этих методиках нет ничего особо хитрого, что нельзя освоить и так, путём длительной практики — но времени уйдёт в разы больше. А то и на порядок. Работать с тейгу одновременно проще — первоначальная связь с носителем установлена у всех пользователей — и вместе с тем сложнее. Ведь каждый тейгу по-своему уникален, обладая своей собственной энергией и способностями. Это с Мурасаме сестры я знаю, что делать, так как немного изучила его в прошлый раз, а потом долго вертела полученные данные в голове. Да и энергетику Акаме познала, хе-хе, более чем хорошо. И надо сказать, некоторые из подходов, что более чем годятся мне или, к примеру, Наталу, для Акаме могут оказаться бесполезны и даже вредны. Хотя, казалось бы, что тут такого особенного? Мы ведь сёстры — и катаны у нас, можно сказать, сестринские. Но нет: общая методика предполагает лишь общие советы, вроде тех, которые я озвучила во время застолья. Хочешь нечто более конкретное — работай уже индивидуально. С определённым тейгу и определённым воителем. — Так что, сестра? Готова принять скрытое и запретное знание от злой повелительницы мёртвых? — с привычной усмешкой поинтересовалась я. — Да, — решительно кивнула та. — Если ты считаешь это нужным, Куроме. — Как всегда, слишком серьёзна, — щёлкнув пальцем по носику девушки и получив укоризненный взгляд в ответ, хмыкнула я. — Но ладно. Развлекаться будем, когда закончим. Одевайся и приступим. Надо сказать, что Акаме очень быстро ухватила суть и сумела наладить нормальный энергообмен со своим тейгу. То есть сначала у неё получалось даже хуже, чем у Натала. Но после того, как мне удалось понять, что она подсознательно отторгает «злую» энергию Мурасаме, а не стремится сделать её своей, дело достаточно быстро пошло на лад. Сестре нравился Мурасаме, что понятно, иначе она не смогла бы им овладеть — но вот насылаемая им жажда бессмысленных убийств вызывала неприятие, что так же закономерно тормозило развитие синхронизации. В известном мне каноне она в некотором смысле сломала себя и в финальном сражении с Эсдес раскрылась артефакту, активировав его «предельный навык» и получив пресловутый «павер-ап». И это, разумеется, имело негативные последствия. Они пусть и обозначались в манге мельком, но даже на взгляд меня-Виктора, читавшего её без особого внимания к деталям, отнюдь не казались пустячными. Я даже думал, что глупая идеалистка закономерно умрёт, оставив в победителях одну лишь интриганку-Надженду. Впрочем, выживание кучи персонажей, «получивших не столь фатальные травмы, как казалось», вместе с отсутствием неизбежной свары бывших союзников за власть и чудовищных масштабов голода после того, как «Зима» Эсдес выморозила большую часть урожая, смотрелось скорее как попытка авторов заретушировать слишком уж мрачный конец, нежели реальное развитие событий. Возвращаясь к основной теме, то есть к возлюбленной сестре: стоит сказать, что мощь, полученная ею путём первой и единственной активации «козырной карты», пусть и впечатляла, но в то же время выглядела довольно… ограничено с моей нынешней точки зрения. Нет наработанных рефлексов и даже нормального понимания, что сделать можно, а что нельзя. Понятно, что в тейгу прописаны методики контроля активированной способности, но меня всё равно не покидало чувство, будто та Акаме сжигала себя, чтобы показать то, что показала, компенсируя истекающей из неё жизнью недостаток опыта и понимания. А ведь владей она обретённой силой лучше — и всё могло сложиться по-иному. Да уж… И то в каноне этого самоубийственного шага (а также усилий, приложенных всеми остальными) едва хватило для победы. Которая, весьма вероятно, на самом деле являлась пирровой. М-да, пожалуй, если не пытаться приукрашивать, то в каноне все герои должны умереть, а остальным, вместе с сотнями миллионов простых граждан, предначертано влачить жалкое существование на пепелище Империи, которую они — искренне или не очень — желали изменить к лучшему... и не преуспели. Что сказать? Бывает, что революция выигрывает, и новая формация успешно занимает место старой, открывая новый виток развития — до поры до времени гладкого и уверенного. Также бывает, что одерживают победу представители старой верхушки, закручивая гайки и погружая страну в реакцию до следующего раза. (Которого зачастую уже не удаётся дождаться: одряхлевшая, насквозь проржавевшая государственная машина рушится под собственным весом и разбирается на металлолом соседями, более здоровыми и хищными. Например, Британии "повезло" пройти через этот цикл аж несколько раз — и если Король Былого и Грядущего в некий день в самом деле восстанет от мёртвого сна вместе со своим воинством, бедолага Артур вряд ли узнает страну, которую когда-то называл своей). А порой случается так, что проигрывают все: и те, кто сражался с той или иной стороны, и те, кто просто хотел жить и работать, наивно веря, что беспощадная к слабым буря перемен пройдёт стороной. Представляя, какое будущее может ждать всех нас, я хотела дать сестре больше шансов. Поэтому никаких надрывных, решительных и отчаянных превозмоганий в самый последний момент; никаких калечащих тело, разум и дух резких выходов на «новый уровень силы»! Всё равно такие скачкообразные усиления из-за отсутствия привычки к открывшимся возможностям и понимания новых пределов никогда не получается реализовать в полной мере. Так что только планомерное развитие — и освоение всех имеющихся способностей! Опасно ли усиливать Акаме? Возможно. Пусть, кажется, мы обрели больше взаимопонимания, однако сестра так и не приняла мою позицию, считая, что её путь правильней. Поэтому вероятность того, что нам придётся столкнуться в серьёзном бою, вполне существует. И Бездна с ней, с этой вероятностью! Потому как если любимую, но непутёвую родственницу убьют из-за того, что в сложный момент ей не хватило капли скорости или силы, я себе этого не прощу. А бой… Что бой? Если до глупой старшей сестры не дойдёт через голову, то придётся вбить ума через другое место. Для этого мне лишь нужно стать ещё сильнее. Превзойти мою любимую революционерку. Ну, и сделать сильнее ребят из группы и Отряда. А то мало ли? Но вернёмся к Акаме и её тейгу. После того, как сестра изменила парадигму взаимодействия с проклятым мечом — признаться, мне пришлось использовать не только слова, но и временно снять собственный запрет на применение деэмпатии к близким, иначе ничего бы не получилось — она под моим руководством сумела сделать первый шаг за какие-то полчаса. Удивительно! Если в тот раз, когда я помогала с этим Наталу, приходилось занудно и подробно описывать каждый неверный шаг, потом говорить, как надо делать правильно, и пояснять, в чём следующая ошибка, то Акаме редко приходилось повторять больше двух раз. Узнав об ошибке, она будто бы тут же интуитивно нащупывала верный путь. То ли она талантливее, то ли сказывается разница между шингу и тейгу, то ли совместимость сестры с Мурасаме выше, чем у друга с Трисулой. И последнее вероятнее всего, раз уж она так ясно чувствует желания проклятого клинка. Из этого можно сделать вывод, что обладателю изначально высокого уровня сродства достаточно дать толчок и показать направление, а дальше он и сам, скорее всего, справится. Не за час и не за день, наверное, даже не за месяц, но… если в Ночном Рейде есть кто-то, обладающий подобной степенью близости со своим артефактом, то есть шанс, что ему (или ей) хватит даже тех моих обобщённых застольных объяснений, чтобы усилиться к началу основных событий. Ну, если Булат и сестра решат поделиться данным знанием, коим в свою очередь «поделился с Булатом случайно встреченный сенсей». Конечно, во взаимоотношения наставник-ученик лезть не принято, как и пытаться узнать у дружественного воителя его секреты по обращению с духовной силой. Так что Булату, вполне вероятно, не придётся даже раскрывать легенду насчёт доброго наставника. Вот только я верила в способности Надженды и не слишком доверяла актёрским талантам нынешнего владельца Инкурсио. Не то чтобы мне хотелось сделать Генсэя-Юрэя союзником РА, однако дружественный нейтралитет с Ночным Рейдом, в который входит его ученик, сулит интересные перспективы. Надженда без сомнения ухватится за связь наставника и его воспитанника, которая откроет ей доступ к части знаний и связей этого могущественного и известного Мастера, сохранившего, несмотря на отставку, немалый авторитет в армейских кругах. Рыбка сама охотно проглотит крючок, соблазнённая наживлённой на него аппетитной приманкой. Впрочем, сработать в мою пользу может любой из исходов. Даже тот, где Ночной Рейд резко усиливается, а Одноглазая каким-то чудом вызнаёт о моей связи с сестрой и её напарником. Главное, чтобы я — как в своём собственном лице, так и через миньонов, их порученцев, шпионов и агентов среди столичных ячеек и внутри штаба РА, кои понятия не имеют на кого работают, а также иных «воплощениях» — отслеживала ситуацию и правильно реагировала на ключевые изменения, направляя их в нужную сторону. Для этого не помешало бы развить способность общения через нить связи, дабы «дозваниваться» до немёртвых не с дистанции «и так рукой подать», а, скажем, из центра земель Северного королевства до Столицы. То, что такое возможно, доказывает хотя бы странное путешествие Прапора в результате его глупой смерти. Дистанционная связь между моим тейгу и миньонами не просто есть — она достаточно прочна и глубока, чтобы выдержать "переселение души"! Мы с Паулем, анализируя те помехи, что наводила на «нить связи» Чёрная Слизь, примерно разобрались, в какую сторону нужно двигаться, дабы защитить сигнал и увеличить его дальность. Но… лёгкими нащупанные пути не назвать. А может, мне просто в очередной раз не хватает понимания своего оружия и себя самой. Придётся снова глубоко нырять в синхронизацию с Яцу, терпя все риски и последствия данного шага. Эх… Но отложим пока в сторону «злодейские замыслы злой повелительницы мёртвых и печенек», а также инструменты, потребные для их исполнения. Позиция, высказанная самой Акаме после того, как она сумела правильно настроиться на свой артефактный меч и, погрузившись в медитацию, начать процесс энергообмена/синхронизации, оказалась… интересной. С одной стороны она смогла нащупать нечто пока эфемерное, но всё же существующее и обещающее усиление, чему обрадовалась. А вот с другой… Сестра, наслушавшись от меня о том, что тейгу может не только грубо подталкивать к чему-либо, но и более тонко влиять на мышление даже не подозревающего об этом владельца и, видимо, обнаружив некие сомнительные моменты у себя, в большей степени интересовалась именно контролем. Не только в плане ментальных навыков для защиты своего сознания от влияния, но и в смысле взятия под контроль самого источника проблемы в, хм, лице (клинке?) Мурасаме и узника данного волшебного оружия. Старшей родственнице очень сильно не понравилось, что её попытались — и пытаются — ментально изнасиловать. — Спасибо, что предупредила, сестра, — Акаме убрала свой находящийся в ножнах артефактный меч с колен и, придерживая его за рукоять, поднялась на ноги. — Не знаю когда — но я ликвидирую эту угрозу! — с силой сжав пальцы, воскликнула она. — Я в тебя верю, — улыбаюсь такой грозной и красивой старшей сестре, с удовольствием ловя решительный взгляд кроваво-алых очей. — Но здесь, кроме меня, не с кем сражаться. Я не против того, чтобы оценить свой и твой прогресс. Но точно не в пределах Столицы. — Да, я с удовольствием сойдусь с тобой в тренировочном поединке, Куроме, — лицо девушки смягчилось. — Как раньше, — губ коснулась мягкая улыбка. — Кста-ати, чуть не забыла, — протянула я, привстав и схватив её за руку, затянув девушку к себе в кресло, благо монументальная мебель позволяла с комфортом уместиться вдвоём. — У меня есть для тебя хорошая новость. У нас, оказывается, есть третья, самая младшая сестра! — Куроме, не нужно так шутить. Прижавшаяся ко мне Акаме напряглась, в её эмоциях читалось недовольство. Пусть практически незаметное на фоне благодарности за раскрытые секреты развития, но всё же существующее. Неужели я просчиталась и она не рада такой новости? * * * Ускорив сознание и сосредоточившись на эмпатии, понимаю, что от глупой старшей сестры повеяло не недовольством, а вполне себе ревностью, пусть и быстро подавленной. Ха! В существование неучтённой кровной родственницы просто не поверили и посчитали, что во время разговора в ванной коварная младшая сестра частично умолчала о своих отношениях, а теперь желает таким странным образом поведать о какой-то там девушке, с которой у неё, возможно, была — или есть!.. точно есть, раз говорит как о нашей младшей сестре! — определённая связь. «Мнительная старшая сестра-извращенка-зоофилка, хех», — мысленно посмеялась я, но обижаться на подозрения не стала. Всё же мы пусть и находимся на пути восстановления утраченного доверия, однако пока не обрели его в достаточной степени. Параноила Акаме, параною я (пусть этого и не показываю). Так уж мы воспитаны. Ну и неизбежная профдеформация даёт о себе знать. И да: в отличие от сестры, которая «вспыхнула», готовая к нафантазированному ею нападению, а потом по большей части «потухла», я до сих пор следила краем сознания за тем, что видят вороньи дроны, патрулирующие прилегающую к особняку территорию, а также за тем, что происходит у Юрэя с Булатом. Но это о подозрительности вообще. Если брать оную применительно к отношениям, то тут надо кое-что прояснить: несмотря на то, что, плескаясь в тёплой водичке, мы с Акаме, считай, договорились до «свободных отношений», это соглашение на словах. Однако на деле обе, по большому счёту, остались не слишком довольными сложившимся пактом, ведь каждая хотела быть у любимой сестрицы единственной и неповторимой — притом не желая разрывать существующие отношения с другой и/или отрезать себе поле для манёвра. Я, например, хотела спросить: что с посланием, которое я оставила на животе «подвергшейся нападению из засады» кошкоухой, и как оно сочетается с её россказнями? Но молчала и не лезла со своими саркастичными комментариями. Они, конечно, могут потешить моё ЧСВ, но вот на взаимоотношениях с сестрой могут отразиться негативно. И плевать, что она потом выскажет претензии хвостатой и (может быть) поругается уже с ней. Для меня важнее наша с Акаме связь, а не страдания всяких там конкуренток с кошачьими ушами и мозгами. Эх-х… Тоже всё ещё ревную. Ничего, со временем всё это, так или иначе, выровняется: либо мы с сестрой таки решим быть только друг с другом, либо привыкнем к тому, к чему пришли в ванной. Пока сохраняется наша связь — я готова мириться с... обстоятельствами. Уступать, идти на компромиссы, отказываться от малого и второстепенного для сохранения большого и важного. Однако порефлексировать я могу и после, не мучая свои мозги высоким уровнем ускорения разума, сейчас стоит вернуться к главной теме. — Это не шутка, — с улыбкой покачав головой, отвечаю своей недоверчивой визави. — У нас действительно есть младшая сестрёнка. И не только она. Когда я была на северо-востоке, то решила найти наших с тобой родителей, если они ещё живы, — негромко говорю, устроив голову на тёплом плече Акаме. — Всё-таки, в отличие от многих других, нас продали Империи не из желания заработать или избавиться от ненужных детей, а чтобы спасти от голода. Я помню, как мама плакала, прощаясь с нами. Как хмурился охромевший отец. При этих словах перед глазами вновь пронеслась сцена, воскрешённая в памяти той чередой событий, благодаря которой одна юная убийца-наркоманка сейчас стала той, кто она есть. Мой вздох превратился в хмык, а тот в усмешку, с которой я повеселевшим голосом добавила: — Хотя он почти всегда хмурится — характер такой, вредный. — Ты говоришь правду, — скорее утвердительно, чем вопросительно выдохнула Акаме, крепко сжав мою руку. — И ты всё это помнишь? — тут её интонация, наоборот, стала скорее удивлённо-вопросительной: родную деревню мы покинули совсем маленькими. — Как? — Да, — тоже стискиваю чужие пальцы, — теперь — помню. Я не говорила раньше, но тот скачок синхронизации с Яцу странным образом заставил пересмотреть всю свою жизнь. Я вспомнила лицо отца, мамы. Вспомнила, как мы с тобой жили в деревне, пытались помогать по дому и в поле, дурачились и играли с деревенскими детьми, дрались с мальчишками, — на лицо помимо воли наползает улыбка. — Ты вспомнила, когда перестала принимать ваши наркотики? — уточнила сестра, своими словами и прямо-таки кричащим намерением спросить что-то не слишком приятное выбив меня из благостных воспоминаний. — Нет, от стимуляторов я отказалась позже. Организм был отравлен и нуждался как минимум в предварительной чистке. И даже после этого было… плохо. Но к чему ты подняла этот вопрос? — интересуюсь, не отрывая головы от такого тёплого и удобного плеча девушки. — Прости, просто Леоне говорила, что от её противницы пахло какой-то химией. Я не стала этого спрашивать раньше, при остальных. Но… тебя ведь не заставили снова принимать препараты? — с беспокойством уточнила Акаме, ещё сильнее сжав мою ладонь. — Химия? — удивилась я. — А! Это, наверное, средство от запаха. Оно довольно противное и само по себе плохо пахнет, но когда выветривается, забирает и всё остальное. Я как раз ходила по делам и на всякий случай… Впрочем, неважно. Твоя сестра завязала с сомнительными «лекарствами» и возвращаться к ним не намерена. Нет поводов для беспокойства. Отряд, кстати, тоже окончательно сняли с этой дряни и подлечили. Девушка благодарно кивнула. — Извини, что сбила с мысли и снова задела неприятную тебе тему. Но если бы я не спросила, то потом постоянно переживала... Расскажи: что ты ещё помнишь о нашем детстве? — стремясь перевести неудобную тему с очередных своих напрасных подозрений, произнесла Акаме. Тем не менее, стоит признать, что вопрос действительно интересовал мою революционерку. Иначе эмпатия бы не нашёптывала о горящем в ней смущении и воодушевлении — или тут виноват мой ответ касаемо вредной наркоты, которую я и ребята больше не принимаем? — а также предвкушении и волнении, которые считывались даже по тембру голоса. — Помню, как начался голод, — усмехнулась я криво. — Как наши друзья и подружки слабели, как кто-то высыхал, у кого-то от плохой еды нездорово раздувался живот. Как они умирали… Да, я, из мелочного желания ответно уколоть, сменила светлые моменты из детской памяти на мрачную реальность перед отправкой в «гостеприимно» распахнутые лапы Службы разведки. Впрочем, коснуться этого всё равно пришлось бы. Однако погружаться во мрачность и пессимизм, а также утягивать с собой Акаме я не спешила, просто пробежалась по событиям далёкого прошлого. — …Наши желудки, конечно, и тогда могли переварить что угодно, так что последнее нам не грозило, но и ели мы больше. А на траве, коре, насекомых и прочем — далеко не уедешь. — Империя и премьер-министр Онест… — начала было девушка, но я её перебила, вслепую дотянувшись до её рта пальцами свободной руки. — Не в этот раз, моя милая Акаме, не в этот раз. Тем более что в то время Онест ещё не стал премьером. Тут виновата сама наша полуфеодальная система — которую, кстати, твои товарищи по восстанию не собираются принципиально менять — плюс неурожай, а также, в большей степени, местный лорд. Жадная мразь! И его старший сынок не лучше, — вспомнив ублюдочного лорда отца и его выродка-сына, посмевшего оставить шрам на лице моей матери, мне пришлось сделать над собой усилие, дабы сдержать убийственное намерение. — Ну да ничего. Этот гнилой червяк и почти вся его семейка двуногих паразитов... они полностью расплатились за свои ошибки. Но наши родители и младшая сестрёнка живы. Про то, что, если бы не поганая крестьянская жизнь, кроме маленькой Рейки у нас мог бы иметься и младший братик, я говорить не стала. Лишняя информация. Не самая позитивная притом. — Какие они? — спросила притихшая Акаме. Благодаря эмпатии я знала, что сейчас, узнав о моих поисках и части предпринятых действий, она испытывала противоречивый букет эмоций, где главенствовали одновременно радость, какой-то странный трепет и стыд. Последнее, вероятнее всего, относилось к тому, что более взрослая, как она считала, сестра не то что не искала родню, но даже не помнила о ней. Хотя для человека, изъятого из семьи в пятилетнем возрасте, забыть ранние воспоминания, омрачённые всяким-разным, и старательно их не ворошить — шаг предсказуемый и, в общем-то, не предосудительный. — Мама больше похожа на меня. Такая же невысокая и сероглазая. Алые глаза у тебя от отца. А вот младшая сестра — словно копия тебя в детстве: столь же алоглазая, прожорливая и боевитая. Всегда хотела ощутить себя в роли старшей сестры и потискать одну кровавоокую упрямицу. Теперь, благодаря Рейке, у меня есть такая возможность. И у тебя тоже появится. Но учти: она ещё совсем маленькая, — оторвав голову от плеча сестры, напускаю на лицо строгую мину и, внимательно взглянув в глаза, предупреждающе помахиваю указательным пальцем перед носом Акаме. — Так что если старшая сестра-извращенка-зоофилка строит на неё пошлые планы, то пусть забудет о них. Минимум на несколько лет. Не думаю, что ты дольше удержишься от попыток сбить её с пути, — заканчиваю с усмешкой в стиле Кей Ли. — Не говори так! — пихнула меня в бок Акаме. — Это я тебя назвала извращенкой! Я о таких вещах, которые ты предлагала и делала — даже не слышала! — Хи-хи, слова-слова… — насмешливо протянула я. — Будто они отменяют кое-чью противоестественную любовь к милым младшим сестрёнкам и грудастым котодевочкам сомнительного морального облика. Поэтому — это ты угроза, сестролюбка-зоофилка-лоликонщица, коварно соблазнившая юную и невинную меня! — Куроме, хватит уже! — с выступившим на щеках багрянцем воскликнула девушка. — Это ты первая начала ко мне приставать! Возмущённая столь явно высказанной «правдой», раскрасневшаяся извращённая революционерка-террористка (может быть, даже сексуальная, это мы проверим… ещё раз, хе-хе) попыталась взлохматить волосы коварной некр… то есть, честной и непорочной девочки-волшебницы. Однако силы Империи в лице праведной и самоотверженной защитницы закона и порядка не поддались наглой агрессии и, в свою очередь, предприняли контратаку. Завязалась шутливая возня, э-э, то есть бескомпромиссная борьба сил печенек и справедливости со злокозненной революционеркой-зоофилкой, да. Кто сказал, что «силы печенек» тоже неравнодушны к милым ушкам? Ложь, клевета и наветы врагов! Именно так! «Жёсткая и непримиримая схватка» не смогла выявить победителей и завершилась, когда встрёпанные и разрумянившиеся представительницы конфликтующих лагерей в пылу борьбы повалили кресло. Естественно, никто при этом не пострадал, мы соскочили раньше, чем кресло успело перевернуться. Даже сам предмет мебели не получил повреждений, подхваченный моей рукой и водворённый на место. Тем не менее, настроение дурачиться ушло. — Куроме, скажи: родители спрашивали… про меня? — неуверенно поинтересовалась сестра, поправив сбившуюся одежду. — Конечно. Мама спросила про тебя. Почти сразу, как до конца поверила, что эта странная девчонка перед ней — её дочь. Мы ведь всегда держались вместе. Где ты — там и я. И наоборот. В детстве так было, и когда мы в Семёрке вместе служили — тоже. Про уродского Гозуки — земля ему стекловатой — который нас насильно разлучил по абсолютно надуманному поводу, я вспоминать не стала. Как ни крути, но Акаме испытывала к этому (точно не хорошему — но для своих воспитанников, наверное, и не слишком плохому) человеку смешанные, но во многом тёплые чувства. Что, впрочем, не помешало ей сойтись с ним в смертельной схватке — и убить. — Тогда… Как они отнеслись к тому, что я… — Акаме запнулась, пытаясь коротко сформулировать в одной фразе всё то, что говорили и говорят про бывшую имперскую убийцу, переметнувшуюся к революционерам. — К тому, что про тебя пишут в столичных газетах? — усмехнувшись, договариваю вместо замявшейся сестры, и, видя короткий кивок, продолжаю: — Никак. Я же сказала: наши родители — это крестьяне из довольно глухой деревни на границе с северо-восточным регионом. Там и грамоте не все обучены, не упоминая уж о таких вещах, как чтение еженедельных газет. Ты правда веришь, что там, у дракона в заднице, есть листовки с портретами членов Ночного Рейда? Или что деревенские вообще знают, что такое этот ваш Рейд? А если бы и знали — всё же революционные настроения бродят и там — то даже в одной провинции сотни, может, даже тысячи разных Акаме и Куроме. Имена довольно популярные. Никто не поверит, что ты и я — «те самые». Так что родители уверены, что мы отучились в некой Школе Боя. Потом я удачно устроилась в помощницы к какой-то влиятельной аристократке, а ты ушла в другую, недружественную, хех, школу. И по этому поводу мы с тобой немного разругались. Скептически посмотрев на показавшее свою ненадёжность кресло, решаю передислоцироваться на монументальный диван, что точно устоит перед напором двух разыгравшихся девушек. Заодно и попить можно. Так, подвинем-ка столик с напитками вот сюда, чтобы удобнее было тянуться. — Школу Боя? — задумавшись, Акаме чуть наклонила голову в подсмотренном у меня жесте, а потом едва заметно улыбнулась каким-то своим мыслям. — И впрямь… — Сестра, иди ко мне, — похлопав ладонью по дивану, зову задумавшуюся девушку. — Раз уж информация о родителях и нашей младшей сестрёнке тебя обрадовала, то стоит за это выпить. Указываю на парочку бокалов и бутылку с хорошим полусладким шампанским (по словам продавца, я в марках шипучки не разбираюсь, поэтому просто заказала приличное и сладенькое). — Конечно, Куроме, — отмерев, улыбнулась длинноволосая брюнетка и, миновав кресло, а также придвинутый ближе к дивану столик, устроилась рядом со мной. Хлопнуло освобождённое от пробки горлышко, и я аккуратно наполнила наши с сестрой хрустальные кубки. — За нас и за семью! — подняв свой бокал, произношу тост. — И за то, чтобы всё было хорошо, — прикоснувшись к моему бокалу краешком своего, добавила сестра. — У нас с тобой, у них — и у всего нашего народа. — И за это, — соглашаюсь я, отпив из своей ёмкости глоток вполне недурственного напитка. — Ну, тут уместнее отдельный тост. Акаме тоже поднесла бокал к губам. И в отличие от меня выпила всё его содержимое. Нет, Одноглазая и эта кошка-воровка из Ночного Рейда однозначно её там спаивают! У-у, одним словом — плохая компания! — Куроме, расскажи о нашей сестре и родителях. Что с ними сейчас? Я могу с ними увидеться? — Можешь. Если захочешь и сумеешь выкроить время, чтобы слетать вместе со мной. Сейчас-то с ними всё хорошо, а станет ещё лучше. Это когда я только нашла их, было не очень: типичный крестьянский дом с земляным полом и скотиной рядом с людьми. Паршивая еда, которую они считали хорошей. Рано постаревшая мама и почти не способный ходить отец, который из-за болей в ноге ворчал и ругался хуже старого деда. Ну, и приёмыш-революционер, что хотел чуть ли не отбивать семью у «непонятной, но точно злой богачки». — Приёмный ребёнок? — едва заметно нахмурилась сестра. — Да, — отпив из бокала, доливаю себе ещё шампанского и наполняю опустевшую посуду Акаме. — Во время голода он лишился родных и наши родители его взяли к себе. Не сразу, когда стало полегче, и они поверили, что смогут выжить сами и помочь ему. А он... дурной, конечно, но полезный. Если бы не его помощь, то с потерявшим трудоспособность отцом мама и Рейка могли и не выжить. Слышала бы ты, какие перлы он выдавал про революционное движение. Хотя… здесь вы похожи, — усмехнулась я, под взглядом надувшейся Акаме. То есть, как надувшейся? Больше в эмоциональном плане. Лицо оставалось почти безучастным, всё же девушка слишком привыкла к этой своей безэмоциональной мине, поэтому для кого-то плохо с ней знакомого и не обладающего эмпатией она могла показаться «ледышкой». Хотя, как продемонстрировала практика, если её потормошить — безучастная маска быстро слетает. Ну, при условии, что сестра достаточно доверяет тому, кто тормошит. — А сейчас? Ты говорила, что всё хорошо. Они остались в деревне или переехали? — Переехали, конечно, — отвечаю, отпив из бокала. — Хорошо жить там… трудно, — поняв, что чего-то не хватает, я поставила бокал на столик и, поднявшись с дивана, под заинтересованным взглядом Акаме сбегала за конфетами. — А ещё у соседей вопросы возникнут, — говорю, отправив в рот шоколадно-фруктовую сладость с орехом внутри. Глоток из бокала. Да, теперь вкуснее. — Тем более там семейка лорда почти вымерла, — после довольного кивка самой себе, продолжила говорить я. — Мало ли кто догадается связать эти события? Или сами родители начнут спрашивать. В общем, я отправила их в санаторий, чтобы для начала отъелись и подлечились. — Для начала? — уточнила сестра, что поглядев на мой пример, тоже решила попробовать сладкую закуску. — Угу. Прежде всего их привели в порядок. Подлечили, приодели, всё такое. Затем более-менее научили вести себя не как уязвимые со всех сторон — а потому вынужденные лебезить перед самым мелким чиновничьим прыщом — крестьяне. А после, когда отец, мама и остальные научились и привыкли держаться, как люди, имеющие личное достоинство и способные его защитить, я сделала их дворянами, — поясняю под заинтересованным взглядом алых глаз. — Они теперь — счастливо найденные потомки почти пресёкшегося рода, — усмешка. — Не чистокровные и не все из себя породистые, но признанные главой, а потому полноправные аристократы. Теперь, даже если меня убьют, у них останутся свой дом, земля и источник постоянного дохода. Акаме продолжала смотреть, причём даже эмпатия не могла чётко подсказать, с какими именно эмоциями. Негатива в мою сторону не было. Вроде. Но выделить что-то из остальной смеси… сложно. — Так толстосумы, — продолжаю, — частенько делают. Я ведь говорила, что весьма богата? Да, незаконное присвоение имущества всяких уничтоженных моей группой уродцев. Но лучше нам, чем оно перейдёт к вороватым чинушам или ещё каким-то сомнительным личностям. Ну, и в нескольких коррупционных схемах пришлось поучаствовать. Чтобы меня приняли, как свою, нужно показать, что я разделяю общие, хех, ценности. А заодно предоставить возможную точку давления. Дабы начальство было уверено, что я не взбрыкну и в один прекрасный момент не присоединюсь к революционной тебе. Да и не отказываться же, если в руки пихают золото — просто за то, что ты и так собиралась сделать? Вот и обрастаем движимым и недвижимым, старательно делая вид, что лопаемся от алчности и амбиций. Отсалютовав старшей родственнице бокалом, с видом самой что ни есть сибаритствующей представительницы угнетающего класса, делаю глоток дорогого шипучего вина. — Деньги — это удобный инструмент. Как там в пословице? Паршивый хозяин, но отличный слуга. Пусть я сама достаточно равнодушна к накоплению средств за пределом тех, что нужны для комфортного существования, конечно, — иллюстрируя последнюю фразу, забрасываю себе в рот очередную вкусняшку. — Но зато очень неравнодушны другие. Как, например, те, кто помог перейти нашим родителям и сестрёнке в привилегированное… пока что… сословие. Зажравшихся дворян я недолюбливала, а потому в случае победы собиралась изрядно порезать их исключительные права — даже несмотря на то, что ныне сама являюсь обладательницей всех этих прав и свобод. — Чинуши и тот дворянчик-вырожденец оказались прямо очень неравнодушны к манящему жёлтому блеску, хе-хе. Поэтому были крайне рады помочь страждущим. В итоге они всё сделали быстрее, чем если бы я сама попыталась оформить семью как родственников официального Мастера. Да ещё и перевели родителей и, соответственно, младших в помещики так, чтобы новоявленных аристократов никак не связали с одной «молодой выскочкой и карьеристкой, претендующей на родство с древней фамилией Абэ». Новая конфета устремляется в рот, чтобы быть пережёванной и запитой игристым вином. — Забавно, но некоторые действительно верят, что мы потомки древних лордов северо-востока, — поймав недоумённый взгляд, поясняю: — Я тоже считаю, что это глупость. Просто так совпало, что Яцуфуса и Мурасаме традиционно принадлежали тем вымершим дворянам. А мы представительницы одной семьи и ими владеем, причём на высоком уровне. Ещё и на старые портреты Абэ немного походим. Ничего важного, просто совпадение, которое выгодно некоторым силам — вроде Сайкю — и невыгодно другим. Но если кто-то подойдёт к тебе с этой информацией — не удивляйся. Ещё один странный взгляд и короткий кивок. — В любом случае меня, как и тебя, даже без «претензии» на древность крови многие сильно не любят. Опасно оглашать такое родство. Не мне захотят косвенно отомстить, так тебе. Допив своё вино, ставлю бокал на столик. Что-то оно после первого бокала не очень вкусное. — Вот так: имея много денег и владея определёнными связями, даже в подобной задаче нет ничего особенно сложного. А вот без них… — почувствовав, что начинаю оправдываться, я недовольно фыркнула и посмотрела Акаме в глаза. Надоело терпеть все эти подозрения, извиняться и обелять своё честное имя! Ладно — раз или два. Или даже три раза… Но сколько ещё можно?! Мы ведь обе отнюдь не ангелы! Я же не пытаюсь вспоминать тех жертв Ночного Рейда, которые смерти отнюдь не заслуживали?! — Что? Чего ты так смотришь? — спрашиваю эту чересчур мнительную особу, готовая ответить на очередные претензии, теперь уже в меркантильности, кучей своих — в адрес отнюдь не бескорыстного Рейда. — Ничего, — девушка отвела взгляд и слабо улыбнулась. — Просто я начала забывать, что, как бы ты ни изменилась, — ты моя самая милая, самая добрая и самая заботливая сестрёнка. Я была несправедлива, когда плохо о тебе думала. Прости, Куроме, твоя старшая сестра и в самом деле глупая. «О! Получается, она так смотрела не из-за моего «перерождения» в такую же плюющую на законы дворянку, как те, с которыми борется Ночной Рейд? М-да, похоже и у эмпатии тоже бывают проколы». Спустя миг я ощутила, как меня сжали в объятьях, а о щеку потёрлось лицо Акаме. Вскоре потирушки перешли в поцелуи. «…Но это была приятная ошибка».