Из Тьмы

Император сидел за столом своего кабинета и занимался привычной работой, ударяя Императорской печатью по нуждающимся в высочайшем одобрении документам. Теперь премьер-министр, следуя пожеланию своего Императора, не стоял у него за плечом, подкладывая документы и контролируя правильность постановки печати, а предоставил юному подопечному «свободу» самостоятельно ставить резолюции на заранее приготовленных для него документах. Хотя, если быть честным, Макото полагал, что вредный Онест поступил так, чтобы не отвлекаться от своего мяса и с удовольствием набивать толстый живот, пока глава страны работает. И откуда только берутся такие горы бумажек?! Это, конечно, его долг Императора — одобрять и отклонять законы и важные проекты, воздавать по заслугам виновным и достойным награды, а также уделять внимание иным, требующим высочайшего рассмотрения вопросам. Но слишком уж их много! Да и настоящей свободы венценосному подростку хотелось несколько больше, чем возможности самостоятельно брать бумажки из одной стопки, шлёпать на них печать и перекладывать в другую. На самом деле, как он знал, лишь исчезающе малая толика бумаг требовала личного внимания монарха, но учитывая размеры Империи и её бюрократического аппарата… Даже если бы он хотел, то пропустить сквозь себя реку бюрократии, чтобы свести её к ручейку действительно важных документов, одобряемых или запрещаемых с полным на то осознанием, он бы всё равно не сумел, поэтому ему и подчиняются столько служб. И даже так приходится утомительно долго сидеть в кабинете. Но… юный император всё же считал, что, будь он сильнее вовлечён в процесс управления, это стало бы не так тоскливо. Тихо вздохнув, Макото убрал очередной скучный листок в стопку документов справа и взял следующий документ из такой же большой стопки слева. Мазнув взглядом по очередным канцеляризмам, он завизировал внесение на рассмотрение законопроект о каких-то там новых пошлинах и сборах для не входящих в государственный концерн предприятий, после чего убрал документ в стопку рассмотренных. Хороший это закон или плохой? Непонятно. С одной стороны — множество пошлин означают большую наполненность казны, но с другой — подданным не нравится платить много налогов и сборов. Однако дополнительные сборы лишь для тех, кто не хочет вступать в государственный концерн. Но почему они не хотят? Он плохой? Или это потому, что государство контролирует нечестные порывы дельцов? И ведь не спросишь! Опять Министр скажет, что всё хорошо, а его величеству не стоит беспокоиться о таких мелочах. Непонимание порождало отсутствие интереса, а то в свою очередь нагоняло скуку. И пускай со стороны могло показаться, что Император сосредоточен на работе, но на самом деле Макото витал в своих мыслях, позволяя рукам самостоятельно выполнять привычную монотонную работу. Прошло уже немало дней с того момента, как Куроме отправили на Север, и мальчик скучал по этой сильной, яркой и необычной девушке, ставшей ему подругой, в будущем обещающей стать опорой его правлению. Очень жаль, что из-за взбунтовавшихся северян ей пришлось оставить Дворец и Столицу. Интересно, её сила действительно так необходима для поддержки армии? Или тут виноваты слова девушки о бедственном положении военных отставников и получивших травмы калек? Всё-таки Онест был не очень доволен, когда Макото решил поговорить с ним на эту тему. Юный государь помнил, как после этого ему долго и подробно рассказывали о многочисленных трудностях в управлении таким большим и сложным механизмом, как государство. Министр говорил о том, что далеко не все ошибки или правильные на первый взгляд решения таковыми являются, о том, что квалифицированные специалисты знают о проблемах страны много лучше посторонних убийц, и о том, что искусство управления во многом состоит именно в способности просчитывать далёкие последствия каждого шага. Таким образом, если некий вопрос пока не решён, это не значит, будто все чиновники и министры дураки, а означает, что государство либо готовится к правильному его решению, либо имеет много иных важных задач, на которые требуется пустить ограниченные ресурсы. А то, что сделала новая знакомая Императора — это ткнула пальчиком в одну маленькую проблему. Словно кто-то отвлёк капитана корабля и его помощников от управления идущим по опасным волнам гордым покорителем моря, дабы те срочно начали бороться с крысами, прогрызшими мешок припасов. Со всеми закономерными рисками такого «дальновидного» шага. Ох и устал же Император это всё выслушивать! Редко когда смешливый толстяк впадал в такое занудство! Редко, но метко. Кажется, Онест и в самом деле разозлился на Куроме, счёл её плохой компанией и воспользовался подвернувшейся возможностью, чтобы оградить своего молодого воспитанника от нежелательного человека. Ничего. Даже если и так — когда Куроме вернётся, Министр уже остынет. Он отходчивый. Но вообще, пусть премьер-министр и выглядел очень убедительно, а его слова о том, что каждый должен заниматься тем, в чём разбирается, казались правильными, стоило ли так безоглядно доверять всем его словам? Макото ведь Император! Он должен лучше всех разбираться в делах его Империи! Но премьер-министр и остальные министры продолжают ограждать его от большинства проблем, словно он всё ещё ребёнок. Только занудные нотации читают, если им кажется, что он сделал что-то неправильно! Разве это не ошибка? Или… — по спине пробежал холодок, а печать немного дрогнула, криво опустившись на очередной документ, — или, может быть, не хотят, чтобы Макото начал править сам. Как те злые вельможи из старых хроник. Нет, это уж вряд ли! Просто… просто они считают, что он ещё слишком юн. И зря! Он ещё докажет, что способен на большее! А вот Куроме в него верит. Считает настоящим Императором! Поэтому и поделилась с ним своими мыслями. Даже если она ошибалась — хотя старик Будо её тоже поддержал, а уж он точно не глупый или плохо осведомлённый — Император должен защитить свою подругу и сторонницу! Когда Макото закончил возиться с документами и, сообщив об этом Онесту, который стоял неподалеку и, как всегда, ел, мальчик отправился в библиотеку. «Почти всегда, как я вижу Министра, он что-то ест, — с привычным недоумением мысленно подивился юный венценосец. — И как он только не лопнул? В меня после одного куска мяса больше ничего не влезает, а он ест и ест! Это потому, что он очень много работает? Интересно, если раздать всю еду, которую Онест съедает за месяц, тем бедным ветеранам войны, то скольких из них получится прокормить? Уж точно больше десяти. А то и целую сотню!» — представив физиономию лишённого привычных вкусностей Министра, а также удивлённых солдат, узнавших, что вся эта гора мяса и сладостей, которыми они будут питаться целый месяц, рассчитана на одного человека, мальчик весело рассмеялся. Войдя в библиотеку, Макото направился к стеллажу с жизнеописаниями правителей Империи. Сегодня его целью являлась информация об «Императорах-марионетках», которые смогли разорвать путы и наказать интриганов. Не то чтобы он ощущал себя в схожей ситуации, но чрезмерная опека — это ведь тоже своего рода контроль, верно? Значит, какие-то из решений предков могут подойти и ему. К сожалению, обнаружить искомое оказалось не так-то просто. Наверное, в библиотеку специально не приносили таких книг, дабы не смущать её главного посетителя. Впрочем, кое-что интересное он всё же нашёл: историю быстрого и относительно бескровного подавления восстания. Один из Императоров прошлого по имени Найден не являлся ни боевым мастером, который выступал впереди армии, разрывая построения солдат противника, ни выдающимся полководцем. Обычный, почти заурядный Император, в истории довольно ровного и спокойного правления которого почти не имелось никаких особенно выдающихся достижений или, тем более, громких провалов. Почти. Вероятно, поэтому в прошлом Макото и не стал углубляться в его жизнеописание. А зря: кое-что интересное в истории жизни и правлении этого «тихого» предка всё же нашлось. И это нечто оказалось связано с именем одной из Императорских Рыцарей, служивших Найдену, которое как раз таки вошло в историю. Дира — так её звали. Она владела Основанием Геи — тейгу, позволяющим менять облик, и являлась лучшим шпионом Императора (а также, кажется, возглавляла его личную тайную службу, если обратить внимание на некоторые намёки). Она и её люди сумели вывести на чистую воду целую сеть вражеских шпионов, поймать за руку множество недобросовестных чиновников и лордов, а также вскрыть не один заговор — большой или малый. А венцом её карьеры стало раскрытие готовящегося переворота и внедрение в его ряды. Как только Дира узнала о зреющих семенах предательства на самом верху, она сразу поспешила сообщить об этом правителю. Однако, услышав неприятную весть, далёкий предок Макото не скомандовал собирать войска, дабы уничтожить предателей, и даже не показал своего гнева — лишь приказал девушке продолжить незаметное наблюдение и сбор информации о заговорщиках. Даже на собрании совета, разговаривая с главой семьи Ворус — зачинщиком будущего мятежа, предок ни на мгновение не показал, что знает о готовящемся заговоре. Когда он общался с человеком, который собирался вонзить ему нож в спину, на лице венценосца играла расслабленная дружелюбная улыбка. Не гнев, даже не холодное отстраненное лицо, сигнализирующее о немилости — улыбка! «Я бы так не смог», — восхищённо подумал мальчик. Ныне исчезнувшая, семья Ворус в те времена являлась древним и могущественным благородным родом воинов, имеющим связи по всей Империи. Когда-то в прошлом они даже управляли страной от лица старого Императора, но его предок — отец Найдена — сумел положить этому конец и, лишив их важных должностей, значительно ослабил влияние опального рода, не став, впрочем, его окончательно уничтожать. Макото сделал себе мысленную пометку почитать о тех событиях. Отец Найдена обладал огромной личной силой, благодаря которой мог в одиночку уничтожать целые армии, поэтому униженные и посрамлённые (а также лишённые большей части имущества и привилегий) Ворус не восстали. Но вот родитель юного — почти такого же, как Макото сейчас — Найдена погиб при странных обстоятельствах, и Ворус сразу же вспомнили давние амбиции, из года в год постепенно возвращая былое влияние и готовясь вновь стать теневыми владыками государства. Когда Дира пришла к императору со списком всех предводителей готовящегося переворота, а также замешанных в сношении с заговорщиками слуг и гвардейцев, Император приказал начать скрытую подготовку. Спустя месяц разведчица доложила, что противник собирает войска и союзников, дабы в ключевой момент вторгнуться во Дворец и утвердить свою власть. И вот тогда Найден озвучил свой приговор. Этой же ночью доверенные офицеры силовых ведомств вскрыли секретные пакеты, чтобы направить своих подчинённых для ареста указанных там лиц (в каждом пакете находилось всего несколько имён, таким образом, об истинных масштабах операции знали лишь Император и Дира), а верные гвардейцы схватили ничего не подозревающих предателей во Дворце. Имперские же Рыцари всей мощью своих тейгу обрушились на ключевые фигуры предателей, их семьи и их ближайших союзников. Всё произошло крайне стремительно — и, насколько такое вообще возможно, тихо. На следующий день около Дворца собрались вооруженные силы дворян. Чем ближе подходило условленное время, тем сильнее беспокоились собравшиеся: все ворота оказались закрыты, а ни один человек от их предводителей так и не появился, не говоря уж о них самих. И в тот момент, когда наступил условленный час, а нервозность заговорщиков достигла пика, главные врата Императорского Дворца открылись. Однако за ними показались отнюдь не сообщники заговора среди гвардии, где служили сразу двое отпрысков семьи Ворус. Нет, наружу вышел отряд лояльных гвардейцев во главе с Имперскими Рыцарями и самим государем. Но не монарх более всего приковывал взгляд неудачливых заговорщиков, даже не вид готовых к бою Имперских Рыцарей, практически каждый из которых стоил если не армии, то крепкого полка. Взгляд всех людей собравшихся в округе притянулся к верхушкам парадных пик гвардейцев, на которые были насажены головы могущественных дворян, а по совместительству предводителей восстания. Весь род Ворус, от мала до велика, оказался уничтожен за одну-единственную ночь, а его имущество перешло в казну. Ещё несколько аристократических родов из наиболее замазанных также подверглись серьёзному наказанию. Их лишили большинства привилегий и всех ранее дарованных государством земель, а кроме того «обезглавили», казнив правящие семейства, включая подрастающих наследников. Таким образом ранее богатые, многочисленные и сплочённые аристократические кланы резко скатились до уровня низших феодалов. Кроме того, погрузившись в пучины интриг и грызни за право возглавить остатки былого великолепия, они потеряли шанс всё это вернуть. В будущем почти все они сгинули или распались на незначительные семьи-осколки. Аристократы, запятнавшие себя не столь сильно, всего лишь попали под арест, чтобы после выяснения всех обстоятельств принять наказание, достойное их проступка. Империя потеряла род элитных воителей и несколько других, приносивших определённую пользу государству, но обрела стабильность. Потери же со временем компенсировались, ведь на опустевшее место всегда найдутся новые желающие. Позже, когда наследник, в ходе одной из беседы коснулся этих событий и спросил отца: «зачем давать время противнику подготовиться?» — Император объяснил свои действия так: «Я мог уничтожить их в любой момент, но, показав своё неведение и слабость, позволил им расслабиться и собрать вокруг себя остальных недовольных. Намного легче устранить активных недоброжелателей в собственном лагере, когда они собрались в одном месте и не скрывают своих намерений, чем пытаться обнаружить в своём стаде напяливших овечьи шкуры и усердно блеющих волков. Разумеется, это работает лишь в том случае, когда имеешь на руках все козыри и можешь сокрушить врага без особых проблем». Также юный венценосец нашел интересной заключительную мысль, сохранённую в жизнеописании беседы древнего Императора с наследником: «В политике важно не показывать противнику своих истинных эмоций, держать отстраненное лицо. Даже когда тебя обвиняют во всех грехах, нагло врут или откровенно пренебрегают. А ещё лучше — внушить врагу ложное чувство превосходства, позволив ему увидеть то, что он хочет. Чем более расслаблен противник, тем легче подловить его на ошибке. Самоуверенный враг — уязвим. Обманутый враг — уязвим. Обманутый и самоуверенный — уже разгромлен, просто ещё не знает об этом». Познавательная история, пусть и не слишком подходящая под ситуацию Макото. У Императора прошлого в подчинении находились и верные гвардейцы, и Имперские Рыцари, и собственные шпионы во главе с Дирой Многоликой. А что есть у его далёкого потомка? Имперские Рыцари расформированы уже как четыре столетия, гвардия с большей готовностью слушается Будо или Онеста, а уж о собственной тайной службе и говорить смешно. Впрочем, зато Макото, в отличие от предка, никто не собирается убивать или смещать. В то, что Онест, находившийся рядом с самого раннего детства и фактически его воспитавший — смертельный враг, мальчик всё же не верил. Да и Будо, несмотря на суровый вид, вроде бы хороший человек. Мальчик его раньше побаивался, но после того, как они поговорили во время тренировочных поединков Куроме и гвардейцев, Император понял, что внешняя суровость главнокомандующего не означает его дурного нрава. С ним даже можно интересно побеседовать. Правда, откровенничать и просвещать Макото громовержец не торопился, предпочитая отделываться общими словами и сводить всё к воспоминаниям о прошлом. Тоже считает, что он ещё слишком молод. А ведь молодой монарх просто желал большей свободы и самостоятельности. Он хотел не побороть и уничтожить окружающих его вельмож, а завоевать их признание. С другой стороны, даже так кое-что из жизнеописаний Императора прошлого вполне могло сослужить службу и нынешнему. «Если хочу получить свободу, то для начала нужно научиться не позволять другим читать по моему лицу. А лучше, как Найден, обманывать их, показывая лишь то, что они хотят увидеть!» Для Макото, как достаточно эмоционального и подвижного подростка, которому навязываемая со всех сторон сдержанность и манерность и так стояли костью в горле, развитие подобного навыка вряд ли станет простой задачей. Даже он сам, находясь на эмоциональным подъёме, будучи преисполненным решимостью, всё равно это понимал. Но навязываемое наставниками хороших манер «правильное» поведение воспринималось, как нечто не слишком нужное и нежеланное. А тут его собственный выбор, знаменующий путь к самостоятельности и свободе! Есть ради чего перебарывать себя и терпеть лишения! Почти как великие Императоры прошлого! Настоящее приключение! Юный монарх твёрдо вознамерился научиться крутой «технике невозмутимого лица», как бы сложно это ни оказалось. На этой мысли Макото, так и не оставивший своей старой детской мечты — стать могучим Императором-воителем — широко ухмыльнулся. Впрочем, он почти сразу спрятал проявившиеся на лице эмоции, начав тренировать свою «крутую технику» прямо с этого момента. Он точно станет не хуже предка в этом умении! На следующий день, когда Император, после исполнения своих скучных, но необходимых обязанностей вновь направлялся в библиотеку, его остановил вывернувший навстречу министр Онест. — Ваше величество, постойте! — как всегда добродушно, с толикой весёлого лукавства в голосе, воскликнул премьер-министр. — А то я за вами, ку-фу-фу, не угонюсь, — притворно запыхавшись, хохотнул толстяк. — Да, Министр? — остановился и развернулся к нему юный государь, который, по правде сказать, не ожидал от этой встречи ничего хорошего. Вот скажут ему сейчас, что пришли новые документы, которые срочно нужно заверить, или появился какой-то важный проситель, которого желательно принять без особенных промедлений, и придётся вместо увлекательного чтения и последующей прогулки по парку идти заниматься делами. Снова. Министр, конечно, выглядел весёлым, но это ничего не значило, ведь далеко не всегда его попытки подшутить веселили и выступающего их целью подопечного, а не заставляли смущаться или хмуриться. Тем не менее Макото не показал своей истинной реакции, усиленно поддерживая технику невозмутимого лица. — У меня для вас сюрприз, ваше величество, — хитровато улыбнулся Онест. — Сюрприз? — внутренне загорелся мальчик, тут же позабыв о своих предыдущих мыслях. «Техника невозмутимого лица! Техника невозмутимого лица! Техника невозмутимого лица!» — словно мантру повторял он, сдерживая свой порыв начать расспросы. — Да, ваше величество, — продолжал улыбаться Онест. — Смотрю, вы сегодня на редкость невозмутимы. Но надеюсь мой сюрприз не оставит вас равнодушным. Вот, посмотрите. Повинуясь повелительному тону Министра, в коридор скользнула девушка, что до этого умудрялась тихо и, не привлекая к себе внимание, прятаться за колонной. Одета «сюрприз» оказалась в костюм горничной и выглядела, как невысокая темноволосая и темноглазая девочка-подросток изящного склада фигуры. Учитывая причёску до плеч и черты лица, новая горничная сильно напоминала Куроме. Не точь-в-точь, конечно; да и тем же флёром силы и неподдельной уверенности в себе, как хозяйка Яцуфусы, эта девушка не обладала — однако чисто внешнее сходство не заметил бы лишь слепой. — Знакомьтесь, это Марта. С этого дня она ваша личная служанка, которая с радостью выполнит любой ваш приказ. — Ваше Императорское Величество! — с едва заметным придыханием, отчётливо с больших букв произнесла девушка и поклонилась. «Техника невозмутимого лица! Техника невозмутимого лица! Техника невозмутимого лица!» — Министр, вы опять! — возмущённо воскликнул Макото, ощутивший, как, несмотря на все его усилия, щёки начинают гореть. Опять Министр вернулся к тем очень, вот просто очень-очень смущающим шуткам про его проснувшееся мужское естество! И глупым намёкам на то, что он так заинтересовался Куроме, потому что влюбился! Что за глупости?! Ничего он не влюбился! Просто Куроме интересная. Она ведь самая настоящая могущественная воительница, борющаяся с несправедливостью, уничтожающая монстров и бунтовщиков! И при этом она не сильно старше самого Макото, на вид так и вовсе почти ровесница. А ещё она тоже интересуется историей. И с ней интересно говорить. И она едва ли не единственная, кто (с учётом разницы в статусе) общается с ним на равных. Не как Онест, который до сих пор видит в нём маленького ребёнка, или словно подобострастные придворные, что, скорее, вызывали чувство лёгкой гадливости, — а так, словно они друзья. Да! Он подружился с Куроме, а не влюбился в неё! А ещё она непременно станет его приближённой! Хотя, наверное, не стоило приказывать министру разведки предоставить всю известную информацию об этой девушке. Или всё равно стоило? Ему же нужно узнать, что за человек его подруга и будущая приближённая, что ей нравится и всё остальное… — Ку-фу-фу, вы уж не обижайтесь на старика, ваше величество! — гулко рассмеялся Онест. — Но вы уже взрослый мальчик, почти мужчина. А у каждого мужчины просыпаются особенные желания. И даже если вы на самом деле не испытываете сердечных чувств к так заинтересовавшей ваше величество убийце, — насмешливый взгляд на Макото, у которого, по собственным ощущениям, горело всё лицо, — если кто-то взволнует ваше сердце, то лучше, если это окажется кто-то из ваших преданных и проверенных слуг. Макото хотел сказать, что ему не интересны такие глупости, он лучше сходит в библиотеку или побегает по парку, чем станет тратить время на пустоголовых девчонок — к которым, благодаря глупым придворным, норовившим подсунуть ему своих ещё более глупых дочерей, у Императора выработалось довольно предвзятое отношение — но сдержался. Во-первых, он — Император, и его долг произвести наследника, который станет править страной после него (что, по понятным причинам, невозможно без Императрицы). А во-вторых, он ведь решил тренировать свою технику невозмутимого лица. А если он начнёт возмущаться и отрицать реальность, то какая же это невозмутимость? — Гхм, так вот в чем причина, — с натянутым спокойствием выдавил из себя Император. — Хорошо, я понял. — Фу-фу, это так трогательно, видеть, как дети взрослеют, — смахнул несуществующую слезинку премьер. — Позволю себе небольшой совет для вашего величества: если вам кто-то понравился, то не стоит сразу дарить ему высокие чины, как Имперский Рыцарь или, к примеру, министр, — толстяк улыбнулся, обозначая шутку. — Даже если кто-то вам очень симпатичен, это не значит, что у этого человека хватит воли, сообразительности и образования, чтобы справиться с такой ношей. И всегда будьте готовы, что девушка может не ответить на ваши чувства даже после такого подарка, — поучительно произнёс бородач. «И всё-таки Онест до сих пор злится на Куроме, — подумал начавший успокаиваться Макото. — Наверное, это ещё и из-за того, что он поддерживал министра Кокэя и помог ему занять пост, — припомнил мальчик кое-что из ранее слышанных разговоров. — Теперь, когда вспоминают неудачи этого министра, трагически погибшего от несчастного случая, их тень падает и на его покровителя. Вот Онест и обижается. Никогда не думал, что у него такая чувствительная натура». — …А вот эта милая служанка всегда с радостью согреет вашу постель, — продолжал говорить не догадывающийся о мыслях своего собеседника толстяк, — если вы понимаете, о чем я, ку-фу-фу. И она за это даже ничего не попросит. На этом я откланяюсь. Этому старику ещё нужно хорошо поработать. Хорошего вам дня, мой Император, — взгляд на «сюрприз». — А ты, Марта, во всем слушайся его Величество. — Да, министр Онест! — поклонилась девушка. — Марта, — произнёс Император имя своей новой служанки, когда они остались наедине… гм. Ну, наедине, если привычно игнорировать неподвижные фигуры гвардейцев, конечно. — Да, Ваше Императорское Величество, — кротко отозвалась та. — Ты и в самом деле сделаешь всё, о чем я попрошу? — прищурился зеленоволосый мальчишка. — Да, Ваше Императорское Величество! — последовал незамедлительный ответ от порозовевшей девушки. — Что же, тогда следуй за мной. И раз ты моя личная служанка, хватит короткого обращения «ваше величество» или «Император». — Да, мой Император, — ещё один поклон. «Слишком робкая и покладистая. Нет, если смотреть по поведению и манере держаться, то они с Куроме совершенно друг на друга не похожи. Тут Министр ошибся», — подумал мальчик. Всё-таки его особенное отношение к Куроме сформировалось не из-за её внешности, а в силу черт характера, ума, солидного списка подвигов и достижений, а также немалого личного могущества. Новая «личная» служанка же воспринималась, скорее, как обуза и ещё один соглядатай. (Как будто их вокруг и без того мало!) Хотя… он постарался взглянуть на ситуацию, как кто-то из искушённых в политике предков, тот же Найден, к примеру. Министр думает, что он влюбился в Куроме? Хорошо, Макото примет это за данность. Всё равно не получится его переубедить. Тем более что Онесту, кажется, нравится над ним подшучивать. Он ведь Император, а настоящий Император должен не дуться на слишком уж заботливого дядюшку премьер-министра, а использовать плоды его чрезмерной заботы и желания контролировать себе на пользу. Марта — это новый человек в его окружении. Ближнем окружении. Личная служанка, которую он может расспросить о внешнем мире, и которая не сумеет отделаться косноязычными ответами, что он обычно слышал от простых слуг, или набившим оскомину «не могу знать» от гвардейцев. — Из какой ты семьи, Марта? — спросил юный монарх, двинувшись вперёд. — Я из семьи потомственных слуг, ваше величество. Мы поколение за поколением служим Императорскому Дворцу, — несколько зажато, прижимая руки к нижней части живота, ответила та, последовав за господином. — И как поживает твоя семья? — продолжил расспросы мальчик. — Прекрасно поживает, ваше величество! У нас есть всё, что нужно простым людям: хорошая еда каждый день, теплая постель и крыша над головой. Как и у всех слуг вашего величества! — девушка отвечала быстро и без запинок, словно глуповатый, но очень старательный ученик, который, стоило экзаменатору задать вопрос, сразу выпаливал один из ответов, что он зубрил дни напролёт. — То есть, те, кто мне не служит, этого лишены? — попытался подловить служанку её новый господин, что чувствовал себя кем-то между разведчиком (после знакомства с Куроме он, к некоторому неудовольствию Онеста, начал заметно теплее относится к данной службе) и Императором-интриганом. — Н-нет, — сбилась та. — То есть ваши слуги, мой Император, живут лучше других. Они ведь слуги Дворца! Но ваш народ тоже живёт хорошо и всем доволен! — протараторила она под конец. «Врёт», — уже с полной уверенностью заключил Макото и добавил этот факт в воображаемую кладовую к иным источникам для размышлений. Вроде того недавно обретённого знания о бедственном положении ветеранов, том факте, что министр Кокэй был некомпетентным, или сведений о всё набирающей обороты вражде главы разведки с министром финансов. Пытаться давить на служанку дальше и что-то у неё выпытывать он не стал. Макото догадывался, что она всё расскажет Министру, а тот, как всегда, начнёт занудствовать — или, того хуже, станет подшучивать над своим подопечным. Нет уж! Если Марта с ним надолго, то и тянуть с неё информацию стоит потихоньку. Поэтому Император решил пройти оставшийся до библиотеки путь, ведя ничего не значащий сторонний разговор. — Марта, а кем бы ты хотела стать, если бы не была слугой? — Я счастлива быть слугой Вашего Величества, — в очередной раз прямо на ходу поклонилась эта псевдо-Куроме. — Больше мне ничего не надо. — А если бы ты имела достаточно денег, чтобы не работать и хорошо жить? — Даже если бы у меня были горы денег, я бы всё равно хотела остаться вашей слугой. — А если бы ты была сильной воительницей?.. Так и шёл Император, развлекая себя тем, что засыпал бедную, напрочь заинструктированную служанку всеми (порою достаточно глупыми) вопросами, что только всплывали у него в голове. В общем, вёл себя, так же, как поступил бы несколько лет назад, увидев что-то или кого-то, привлекающего внимание. Пусть Марта привыкает к такому любопытству. Потом, когда она расслабится, вопросы могут стать и более... интересными. Впрочем, совсем уж откровенно выпытывать знания о внешнем мире он не станет. Как уже упоминалось, Император хорошо понимал, что пусть Онест и сказал, будто Марта теперь его, Макото, личная служанка — Министр всё равно станет её расспрашивать о том, что они делали и о чём разговаривали. И Марта с готовностью выложит все, даже самые малые подробности. Судя по её поведению, «сюрприз» пока склонна подчиняться именно инструкциям премьер-министра, а не воле своего номинального господина. Получить от неё настоящую, а не на словах, верность если вообще получится, то не очень скоро. Тут мысли Императора перескочили на Куроме. Войдя в библиотеку, он бездумно махнул Марте на диванчик в углу, чтобы она села там и не мешала, а сам взял первую попавшуюся книгу и, механически её перелистывая, погрузился в размышления над темой, которая странным образом до сего дня даже не приходила ему в голову. «Куроме. Моя подруга и — возможно, в будущем — самый настоящий Имперский Рыцарь, первый за много столетий. Вероятно, единственный человек, который поддержит меня, даже если я пойду против всего остального Дворца. Или… нет? Не предаст ли она, стоит только попросить о помощи? Не побежит ли к Онесту или к Сайкю? Или к старику Будо, который считается её наставником в боевых искусствах?» В одной из книг о похождениях предков юному правителю встретилось такое изречение: «Верность нельзя купить. Её можно только заслужить». Также там присутствовала пометка, приписываемая одному из прежних Императоров: «Верность драгоценна, но для самых доверенных одной её недостаточно. Человек должен осознавать, насколько его ценят, что выражается и в материальных благах, и в открытом признании заслуг. Должен чувствовать важность своей миссии и ощущать сопричастность к большему. Лишь тогда он не предаст никогда и ни при каких обстоятельствах». А он? Что из этого способен дать он? Только дозволение не склонять голову и право на аудиенцию. Он ведь всё это время только отвлекал Куроме от её работы или тренировок. Разведчица не выглядела недовольной, ей нравилось проводить время вместе с Макото. Особенно она полюбила дворцовый парк, где у неё даже появилась любимая каменная лавочка. Но разве этого достаточно? Что он — Император, но отнюдь не полновластный, всё ещё остающийся ребёнком, которого «защищают» от «слишком сложных и тяжёлых для его величества вещей» — способен такого особенного предложить или пообещать, дабы по-настоящему рассчитывать на преданность подобного человека? И какой она вообще человек? Император, конечно, приказывал министру разведки собрать и принести ему информацию о Куроме. И тот исполнил указание. Вот только личной информации в тех документах оказалось на удивление мало. Короткая сноска о том, что её с сестрой — печально известной Кровавой Акаме — выкупили у крестьян одной из деревушек в северо-восточной части Империи, сухая выжимка об учёбе: список преподаваемых дисциплин и табель об успеваемости. Заметка о лидерском положении среди сослуживцев и затее по организации тренировок для повышения их боеспособности. Далее шёл список выполненных миссий с их коротким описанием (по мнению Макото, слишком коротким — настолько, что не всегда понятно, что и для чего делалось) и перечисление имён соратников, в разные времена входивших в одну команду с вышеозначенной воительницей. Из того, что можно отнести именно к описанию индивидуальных склонностей и предпочтений, стоило отметить лишь любовь вкусно и обильно поесть, особенно сладкого — мальчик не мог не отметить явного сходства с другим обладателем выдающегося аппетита — а также интерес к собственному полу, на фоне отсутствующего к парням. (Последнее замечание почему-то слегка расстроило). Помимо этого упоминалась любовь к животным (наличие кролика в питомцах), тренировкам, исследованию собственных сил и чтению, в список которого входили не только учебники, труды по истории и иная научно-просветительская литература, но и чтиво «низкого жанра», в качестве примера которого указывалась некая манга «Сказание о герое копья»*. То есть предоставленные Сайкю бумаги оказались практически бесполезными. Ну, или сам Макото слишком глуп, чтобы сделать на их основе далеко идущие выводы. Единственная надежда оставалась на ту, упомянутую в бумагах мангу. Куроме точно читала её не для учёбы или повышения общей эрудиции, а значит, она ей нравится. Может быть, если Макото сам прочтёт про этого «героя копья», то сможет лучше понять свою подругу и будущую приближённую? Решено! Он добудет себе «Сказание о герое копья» и внимательно его изучит! Куроме сейчас на Севере, так что у него ещё много времени. Когда она вернётся и прибудет во Дворец, дабы отчитаться о своих достижениях, Макото будет готов! Что касается того, как он добудет «секретный документ», то это, пожалуй, станет первым заданием для Марты. Оно же одновременно проверка — годится ли «сюрприз» на роль личной служанки или является не более, чем обузой, от которой следует избавиться, когда она исчерпает себя, как источник информации и тренажёр для «техники невозмутимого лица». Великий политик и интриган Макото Мудрый начинает действовать! Мва-ха-ха-ха! — …Кха-кха, кха, — совсем не величественно подавился слюной замечтавшийся Повелитель Мира и с благодарностью принял похлопывания по спине от подскочившей Марты. Не такая уж она и бесполезная. /* — Если кто не помнит, то «Сказание о герое копья» — это тот хентай с сюжетом, первую часть которого Куроме взяла у Кей Ли. Просторы и перспективы для «изучения интересов Куроме» у подрастающего Императора более чем широкие, да-с. :) / *** Глава правительства Северного королевства дочитал статью сегодняшней газеты и, поморщившись, отложил её в стопку к остальным. Мужчина закрыл глаза и начал размеренно дышать, ведя мысленный счёт, в попытке подавить не самые позитивные эмоции. Когда количество медленных вдохов и выдохов приблизилось к сотне, он, наконец, взял чувства под контроль и вновь открыл свои тускло-зелёные глаза. Мазнув взглядом по газетам, Хитзкопф с отвращением посмотрел на нетронутый завтрак. Есть не хотелось совершенно. Правильно отец говорил: не стоит читать прессу перед приёмом пищи. А он зря проигнорировал эту хорошую привычку мужчин их рода. Пускай после того, как Сейка взял власть, он отправил в отставку правительство тяжело больного отца и назначил своего наставника по экономическим и политическим наукам на должность главы правительства, времени стало меньше, а дел больше — это всё равно не повод нахвататься вредных привычек. Нужно стремиться к тому, чтобы лучше упорядочить и оптимизировать свой рабочий день, а не портить себе пищеварение негативными эмоциями. Иначе как он сохранит свою внешность тридцатипятилетнего франта в свои пятьдесят календарных? Не только лишь на одни эликсиры западных союзников ведь полагаться? Кивнув своим мыслям, премьер-министр нажал на кнопку вызова — у него тут всё по последнему слову техники, не хуже, чем у спесивых имперцев! — и вскоре в кабинет поскреблась миловидная блондиночка с внушительной (особенно для своей в целом миниатюрной фигуры) грудью, которая быстренько убрала не понадобившуюся еду. Проводив призывно покачивающиеся ягодицы похотливым взглядом, сановный ловелас мысленно вздохнул: сейчас нужно работать, сладенькое только вечером. …Или во время обеда, если не слишком затягивать. Захваченный мыслями о прелестях новенькой, ещё не успевшей приесться секретарши, государственный деятель окончательно успокоился и отмяк душой, после чего с новыми силами вернулся к делам. А дела не радовали. Будто мало им неожиданной Волны Монстров, сильно осложнившей снабжение восточного фронта, где имперцы умудрились нанести неожиданный и жестокий контрудар, разбив войска, возглавляемые отпрыском знатного рода Фольц, — так ещё и последствия не лучше! Сумевший уцелеть командующий активно упирал на некомпетентность нижестоящих командиров и, может быть, даже на предательство, но посвящённый в некоторые детали дела Хитзкопф не торопился с выводами насчёт чужой компетентности. Разбирательство по делу взятого в плен, а потом отпущенного имперскими убийцами подозрительного худородного (или он вообще бастард? неважно, впрочем) полковника, а также находившихся рядом с ним младших офицеров — ещё идёт, показания свидетелей разнятся, а военные следователи отстаивают едва ли не противоположные позиции... сильно зависящие от того, чью группировку они поддерживают. Весьма странное и неоднозначное дело, ярко высветившие все — более многочисленные, чем он рассчитывал и даже подозревал — противоречия и напряжённости, скопившиеся в армейских и политических кругах Севера. Хитзкопф кое-что слышал об одних из главных фигурантов данного дела — тех взращённых едва ли не с ползункового возраста юных убийцах, что до этого ярко отметились на северо-востоке Империи и ранее краем засветились на юге. Поэтому он допускал, что происходящее — следствие прямой провокации их команды во главе с сильной и крайне жестокой предводительницей, только лишь выглядящей как юная девчонка. Ведь даже если делить на три всю ту грязь и дифирамбы, что выливали на неё имперские газеты и деловые партнёры королевства в тех краях, «вторая Эсдес» вполне могла выкинуть ещё и не такой трюк. Да и сама она — очередной неприятный козырь, выброшенный на стол их противником, который оказался далеко не столь слабым и умирающим, как то рисовали воинственные патриоты и союзники с Запада. Хотя следовало заранее рассчитывать, что талантливая креатура министра имперской разведки ну никак не минует участия в северном конфликте. Ещё и то её «послание», переданное через освобождённых пленников… Очевидная ложь и провокация, но похожая на правду. Опасно похожая. Настолько, что «посланникам» и осведомлённым приказали молчать, взяв с тех подписки. Неприятный враг. Причём, в отличие от ледяной генеральши*, с которой иногда сравнивают эту убийцу и шпионку, её опасность кроется не только в столь же грозной, сколь и предсказуемой «смертоносности клинка»: ей явно не чужд тонкий и во многом более страшный «яд» лжи и интриг. Стоит озадачить соответствующие службы ликвидацией этой несимпатичной особы и её людей. Если не могут справиться сами — пусть эти зарвавшиеся привлекают кланы убийц и воителей из диких племён. Тогда, кто бы там кого ни убил, одна из назревших и перезревших проблем так или иначе устранит другую. /*В русском языке, в отличие от имперского, который используют и большинство граждан Северного королевства, и который вообще не заморачивается мужским и женским родом, слово «генерал» употребляется лишь в мужском роде, а «генеральша» имеет смысл «жена генерала». Так что отмеченное звёздочкой слово не ошибка автора, а фича, призванная подчеркнуть пренебрежительное отношение к «дутой» репутации Эсдес. / Да и Красный Джон, который, возглавив кучку верных ему солдат, умудрился застопорить продвижение многочисленных войск Севера без какой-либо поддержки со стороны этого ничтожества Бироса или той подлой и продажной крысы, что засела в Скаре, — тоже отнюдь не тот человек, коего можно сбрасывать со счетов. Его бы тоже не помешало убрать. Даже, пожалуй, вперёд убийц: те без поддержки много не навоюют, а вот возглавляемая толковым и лично могущественным командиром боеспособная бригада, которую можно быстро развернуть в дивизию, ещё и при поддержке ранее означенных высокоранговых убийц и шпионов — это проблема. Насколько помнил Хитзкопф, Бирос и раньше терпеть не мог этого честного, сильного и компетентного, но слабо приспособленного к лизоблюдству вояку. Губернатор Мартин, мнящий себя очень умным, на деле давно запутался в собственных интригах и тоже не обрадуется появлению ещё одного фактора, раскачивающего «выстроенную систему». Это можно использовать. Определённо. Войска Джона теперь восстанавливаются в имперском тылу, и поймать их генерала нормальными методами даже сложнее, чем занимающуюся диверсиями назойливую убийцу. Однако, может быть, западные союзники заинтересуются предложением устроить смуту на территории врага. Благо проводить силовую акцию и засвечивать агентуру не придётся, достаточно лишь подтолкнуть самих имперцев. Хотя, если подумать, вот эти вот вполне способны справиться и без внешней помощи. То ещё сборище аристократов-дегенератов! Касаемо неудачника, которого хочет выставить козлом отпущения это хитрое отродье Фольцев, и самого обвинителя в лице генерала Алана Фольца: Хитзкопф считал, что заигравшегося дворянина следует придержать, показав, что никто не станет казнить ценные кадры по щелчку его пальцев. Тем более что его командование вызывало множество вопросов и безотносительно недавнего разгрома. Отстранить от руководства восточным участком фронта его не получится (м-да... монополии на аристократов-дегенератов у Империи нет, а жаль: вот уж что премьер-министр с удовольствием отдал бы врагу даже с доплатой!). Но идти у него на поводу и позволять наглеть ещё сильнее тоже не стоит. В любом случае, учитывая монстров, выплеснувшихся на мирные территории востока королевства, с которыми тоже необходимо решить вопрос, дабы те не побили слишком много черноногих и не порушили инфраструктуру, лишать себя вызывающего сомнения, но полноправного Мастера — глупо. Обойдётся понижением на одно звание и, выйдя из подчинения своего недруга, отправится зачищать монстров. Сгинет — и ладно. А если нет, то посмотрим. При должной эффективности звание можно и вернуть. Компетентность надо поощрять. Так Хитзкопф воякам и скажет. Впрочем, главу правительства, что в отсутствие Сейки возглавил госаппарат королевства, больше волновали иные вещи. Воителями и убийцами пусть занимаются те, кому положено, а потом докладывают о результатах ему. А то завели моду — с каждой мелкой проблемой лезть в кабинет к главе правительства! Детский сад! И так порою хочется взять в руки крепкую, хорошо просоленную розгу… Одной из беспокоящих и, прямо скажем, бесящих вещей стали отвратительно быстро распространившиеся по крупным городам хулительные карикатуры на принца и его западных союзников, а также множество самых идиотских слухов, начавших циркулировать по кабакам и тавернам. Даже информация о вновь поднявших головы горских племенах, непонятно откуда умудрившихся добыть множество винтовок с патронами — увы, жадность и беспринципность имперских интендантов не всегда работает только на пользу Северному королевству, — не волновала столь сильно. Ведь если это не дело рук имперской агентуры — которую они уничтожили, по крайней мере, как организованную силу, способную на подобные акции, — то виновата фракция лоялистов. И это очень плохо. Ведь сторонники Империи в их стране не столь слабы, как хотелось бы. Многие влиятельные аристократические рода получали баснословные доходы, продавая добываемые из недр их королевства ресурсы или позволяя имперским компаниям трудиться на своей земле; да и торговля завозимыми из Метрополии товарами приносила немалые доходы заинтересованным местным посредникам. Да, Герою Севера вроде как удалось с ними договориться путём предоставления преференций и щедрых обещаний, подкреплённых жестокими угрозами, но… Не решили ли представители пятой колонны, будто, пока Сейка далеко, они могут начать мутить воду? Уж больно подозрительные звоночки раздаются. Особенно показателен чуть ли не прямой саботаж приказа о публикации опровержений всех этих тупых слухов, на которые так падки скучающие представители среднего класса. На неграмотную чернь газеты повлиять не способны, но учитывая, как исполнен этот приказ — оно и к лучшему. Почему подобными вещами опять занимается аж глава правительства, а не специальная служба? Увы, полиция королевства не имеет должных компетенций. Она более-менее справляется с обычной преступностью и подавлением ненужных бурлений масс, но остальное раньше всегда плотно удерживала под контролем имперская разведка. За несколько лет с помощью союзников с Запада и некоторых представителей внутриимперских фракций, заинтересованных в ослаблении ведомства Сайкю, их сеть удалось выявить, а затем частично перевербовать, частично уничтожить. Но в то же время своей тайной службы на Севере не появилось. По множеству причин, но главные две: представители новой верхушки, в том числе и сам Хитзкопф, не доверяли перевербованным кадрам и не желали, чтобы кто-то раскапывал их секреты; и, помимо этого, западные союзники выступали против, обещая предоставлять данные своей собственной разведки… копошение которой в делах элиты тоже вызывало понятное сопротивление, хоть и меньшее, чем имперской. Вот и исполнял премьер-министр, в меру своих сил и способностей, ещё и обязанности главы тайной полиции. Учитывая колоссальные проблемы с кадрами, получалось не очень-то. Хотя до этого момента казалось, что получается неплохо, да и обстановка выглядела… приемлемо. Однако текущие события доказали ошибочность данных суждений. К сожалению, резко всё изменить и достать из рукава компетентного — и верного! — главу тайного сыска с командой уже не получится. К тому же премьер-министр всё ещё считал, что сумеет справиться с кризисом самостоятельно, пусть и поставив под удар свой цветущий вид. — Господин Хитзкопф, к вам заместитель министра культуры, — спустя пару часов работы вновь побеспокоила его секретарша. — Впустить его? — Да, красавица, можешь впускать, — отодвинув бумаги, улыбнулся министр зардевшейся пышногрудой девушке. Нет, определённо, стоит во время обеда уделить некоторое время совместным физическим упражнениям приятного толка. Это, в конце концов, полезно для здоровья! — Господин Хитзкопф, — поклонился неказистый сероволосый в лёгкую синеву мужчина, что появился в дверях вслед за исчезнувшей секретаршей. — Вы хотели меня видеть? — Хотел, Рудольфус, — коротко кивнул хозяин кабинета, смерив взглядом нескладную худую фигуру с торчащей вперёд опухолью живота и жирно блестящей залысиной; вот как можно настолько себя запустить? — А ещё я хочу узнать: как лично вы оцениваете результаты работы вашего министерства по исполнению моего указания о пресечении и опровержении нежелательных слухов? — с неприязнью в голосе поинтересовался блондин. — Э-э, конечно! Министр лично приказал приложить все усилия, и мы, используя всё наше старание… — начал вещать заместитель. По невероятно одухотворённому виду его сановному визави сразу стало ясно, что гость вообще не представлял, как продвигаются дела. А может, даже не сообразил, о чём его спрашивают, начав стандартную речь об общей — то есть без конкретных ответственных лиц — напряжённой работе в данном направлении. М-да. Всё-таки делить государственные посты между группировками взявшей власть фракции, которые, в свою очередь, проталкивая ту или иную кандидатуру на определённую должность, не всегда руководствовались профессионализмом, — порочная практика. То, что сам Хитзкопф занял свой пост лишь благодаря своей личной верности принцу Сейке и детским воспоминаниям последнего, новоявленный премьер-министр не учитывал, ибо считал себя выдающимся профессионалом. Впрочем, на фоне таких личностей, как заместитель министра культуры (или тем более сам министр — не просыхающая винная бочка, которая, кажется, даже писать давно разучилась), франтоватый молодящийся блондин действительно смотрелся более чем выигрышно. — Хорошо, — подавив яростно полыхнувший в душе, но даже не отразившийся на лице порыв двинуть уроду в зубы, холодно произнёс хозяин кабинета. — Тогда ознакомьтесь с результатами всех ваших усилий и страданий, — сказал подавивший вспышку злости Хитзкопф и протянул посетителю одну из газет, заранее раскрытую на нужной странице. — Вот этими, — как дураку, дополнительно указал он пальцем на иллюстрацию в середине текста. Там изображался лубочный, но легко узнаваемый принц Сейка, который пьянствовал вместе с таким же карикатурным западным алхимиком и неким демоническим исчадием, любезно подливающим им из бочонка с надписью «кровь народная». На заднем фоне виднелось тело короля, которому в рот капало что-то с клыков змеи, коя, в свою очередь, являлась хвостом демонической твари. Подпись под всем этим безобразием гласила: «Отцеубийца вместе со своими друзьями пьёт кровь солдатскую». — Мнэ-э-э, — словно сожравший хозяйское бельё козёл, проблеял Рудольфус, чья лысина стремительно покрылась бисеринками пота. — Газетчики зря перепечатали такую скандальную картинку. Я лично взгрею главного редактора. Но в статье ведь даётся хорошее, подробное опровержение. Читатели должны понять, что… Попытку вновь извергнуться пустопорожним словоблудием пресёк звук ударившей по столу ладони премьера, которую так хотелось опустить на жирно поблескивающую шею — и сжимать, сжимать, сжимать! — Давайте не будем рассуждать о том, что должны и не должны понять благонамеренные читатели из яркой, запоминающейся картинки и длинной занудной статьи с опровержением. Или вы станете оспаривать мою позицию о том, что это провокация? Замминистра попытался вновь начать вилять и ссылаться на «пусть популярное, но единственное издание, которое, может быть, совершило ошибку, за которую его, конечно, подвергнут мерам, но которое не является показателем». Однако сунутые под нос остальные газеты из пачки не позволили чиновнику продолжать отрицать реальность. Там фигурировали не менее кричащие перепечатки имперской прессы. Даже несколько лозунгов из листовок поднявших в последнее время голову ячеек радикальных революционеров присутствовали, вроде: «Долой паразитов, эксплуататоров и разжигателей войны! Свободу народу Севера!» — с наглядной картинкой в виде большой метлы, что уже смела имперцев во главе с ненавидимым многими наместником Биросом и теперь примеривается к новой кучке во главе с Сейкой и правительственными деятелями. Лубочный Хитзкопф там тоже присутствовал. К сожалению, министр культуры и его чуть менее дегенеративный младший родственничек, что подвизался при нём заместителем, являлись ставленниками могущественных сил, всерьёз связываться с которыми Хитзкопфу не очень хотелось. Да и сами они были членами высокого аристократического рода, которым старшие родичи нашли вот такое вот применение. Надавить на них до писка, как на худородных, не получится. Увы. Не говоря уж о том, чтобы разбить наглые тупые морды за откровенный провал. Пришлось удовлетвориться оправданиями, что скорые торжества, ответственность за подготовку коих лежит на «и так перегруженном» минкульте, съедают всё свободное время и людские ресурсы, а также данным под личную ответственность обещанием всё исправить. Интересно, как? Стереть память всем, кто эти срамные картинки видел? Ур-роды полорогие! Выпроводив плешивого Рудольфуса, Хитзкопф принял решение выступить перед народом во время торжественных мероприятий, приуроченных к полному освобождению земель королевства, а также притянутых к дате древнего, полузабытого праздника основания страны. Пусть у него и нет выдающейся харизмы бывшего воспитанника, что с одинаковой лёгкостью поднимал толпы с трибун и воинские соединения на передовой, но Хитзкопф всё-таки когда-то учил принца и — как он сам считал — тоже обладал немалой харизмой. Разобравшись с этим, мужчина решил взяться за иные дела. Например, жалобу от недавно появившегося, но очень хорошо и прибыльно себя зарекомендовавшего делового партнёра — премьер-министру любезно предоставили долю в деле, поэтому партнёра и никак иначе — на притеснения от некоторых чиновников, мешающих открывать новые филиалы. Северо-западная Торговая Компания почти с самого начала вкладывала весьма немаленькие суммы в обустройство страны и поддержание боеспособности победоносной северной армии. Оттого, даже несмотря на некоторую подозрительность данного, созданного западными дельцами финансового предприятия, на их не всегда законные и корректные делишки (которые, впрочем, оставались в рамках допустимого, чего у СТК не отнять) не обращали внимания. Ну, и из-за ценных подарков, коими глава предприятия регулярно и своевременно одаривал всех своих высокопоставленных друзей. Очень эрудированный и приятный в общении человек. Хитзкопф признавал, что западник почти так же хорошо притягивает противоположный пол, как и сам новоявленный глава правительства. И знает, когда следует отступить, предоставляя очередную красавицу обаянию молодящегося блондина. И если уж вспомнили о женщинах, то… рука потянулась к кнопке вызова секретарши. — Господин Хитзкопф, вам нужна моя помощь? — изобразив смущённую улыбку, как любит начальник, поинтересовалась эффектная девушка. — В приёмной нет никого срочного? — Нет, никого, кто не может подождать до вечера или одного из следующих дней, — призывно моргая пушистыми ресницами, ответила секретарша. — Вы хотите пообедать? — Хочу, но потом. Сейчас я желаю кое-чего другого. Поэтому закрой дверь и иди сюда. * * * Это был провал! Настолько сокрушительный, что Хитзкопф не мог представить подобного даже в кошмарах! Началось всё на первый взгляд хорошо: на центральной площади собрался народ, что с удовольствием махал государственными флагами (бесплатно раздаваемыми на каждом из входов), выстроились шеренги от различных организаций, чьи активисты несли патриотические транспаранты и время от времени выкрикивали одобренные речёвки. Для тех, кто пришёл, дабы весело провести время, работали кое-какие аттракционы и вели торговлю лоточники. По всей площади находились габаритные фигуры: воодушевляющие, призывающие к смирению, терпению и героическим — без оглядки на такие мелочи, как собственная жизнь и благополучие — свершениям, которые трудолюбивые рабочие возвели из металлоконструкций, облицованных фанерой и папье-маше. Красиво, празднично, патриотично! И даже не слишком дорого: часть сэкономленных от официальной сметы денег поделили между собой Хитзкопф, глава города и казначей (министра культуры и его родственничков из схемы выбросили, даже несмотря на то, что это их проект — так сказать, в назидание). Бродяг и всяких сомнительных личностей, способных ранить взор членов правительства, не пропускала или вышвыривала полиция. Как и дебоширов, ошибочно посчитавших, что с избавлением от имперской цензуры наступило время свободы публичных волеизъявлений, и решивших устроить глупый митинг с ещё более глупыми требованиями. Повысить зарплату? Улучшить рабочую культуру? Обеспечить доступное и качественное медицинское обслуживание для столичных мещан и хоть какое-то — для жителей остального королевства? Что за вздор?! Сейчас идёт война! Святая обязанность всех (особенно низших) слоёв населения — сплотиться вокруг правительства и победоносной армии Севера, громящей проклятых имперцев на их территории! А свои требования пусть выдвигают после победы. Тогда их рассмотрят. Может быть. Как раз с фронта вернётся множество уже ненужных там солдат, которых перекинут на усиление полиции и внутренних войск. К счастью, безмозглых крикливых вредителей оказалось мало, и ни один из них не смог подобраться к правительственной трибуне ближе, чем на пару сотен метров. Всё шло хорошо и благостно… так думал премьер-министр, заняв трибуну и начав своё красивое, прочувствованное, заранее подготовленное и в меру пафосное выступление перед воодушевлённо внимающим плебсом. А потом происходящая благодать грубо и резко оборвалась. От фигуры на вершине одной из декоративных конструкций отвалился кусок покрытия, и из этого окошка почти сразу полыхнул огонёк стреляющего пулемёта. Хитзкопф сначала не сообразил, что это такое — и, подумав, что кто-то неразумный использовал пиротехнику, не стал прерывать своего выступления. Однако крики страха и боли, раздавшиеся совсем рядом, заставили его замолчать и испуганно обернуться. Премьер-министр очень хорошо запомнил представшую перед ним картину: оторванные крупнокалиберными пулями конечности, разорванные тела, воитель из его охраны, что метнулся к Хитзкопфу, но, нарвавшись на увесистую пулю головой, упал с вмятым внутрь черепом и вылетевшими наружу глазами, отвратительно повисшими на ниточках нервов. Это, это… Это покушение! На него совершают покушение!!! Шокированный мужчина попытался бежать, сделал шаг, другой, третий, а потом что-то ударило его в спину. Хитзкопф упал, кубарем скатившись со ступенек, мир перед глазами закрутился, а потом он обнаружил себя бессильно лежащим на холодной земле и смотрящим в небо. Кожа нижней части тела ощущала нечто тёплое и мокрое. Боли не было, лишь ошеломление, злость и смертный страх. Как же так?! Ведь это невозможно! Невозможно же? Ответом мужчине стало лишь насмешливое карканье здоровенной вороны. Пернатая тварь уселась на край ведущей к перилам лестницы и, как показалось умирающему главе правительства, издевательски, с каким-то даже презрением на него пялилась. — Т-тварь, — выдохнул всё никак не могущий отойти в иной мир мужчина. — Выживу — все поплатитесь… Клянусь, все!.. — непонятно кому посулил он. Ворона последний раз саркастично — вот ей-ей! — каркнула и улетела, а Хитзкопфа окружили непонятные шумящие тени. Они что-то лопотали, щупали его и дергали за конечности, пытаясь куда-то тащить, но мужчина по мере сил «умирающего» тела отмахивался. А потом ему под нос что-то сунули. У министра перехватило дыхание от ужасного резкого запаха, он попытался отвернуться, но злобная тень не отстала — и мерзость вновь ткнулась ему в нос. — Кха-кха, тьфу, уберите! — исходя слезами и соплями, прокашлял блондин. — Господин Хитзкопф, вы понимаете меня?! Простите, но нам нужно немедленно уходить! Неизвестно, не приготовили ли террористы что-то ещё! — Я жив? — дрожащими руками ощупывая грудь, спросил бледный как полотно министр. — Живы! Живы и невредимы! Пожалуйста, не сопротивляйтесь! — ответила ему тень, что постепенно превратилась в младшего офицера полиции, непонятно как оказавшегося рядом раньше гвардии. — Да… — только и сумел выдохнуть в общем-то целый (не считать же за рану прилетевшую в спину щепку, которая даже не пробила одежду?), но пребывающий в шоке мужчина. А ещё он обмочился. Остро глянув на своих спасителей, государственный деятель заметил, что те намеренно отводят от него глаза; кто-то и вовсе, кажется, затаил насмешку. Полыхнув внутренней злобой, Хитзкопф отметил необходимость выкинуть всю эту публику из города. Не хватало ещё, чтобы и так вопиющее происшествие обросло сплетнями о личной трусости главы правительства. Но это потом, сейчас важнее выбраться из-под удара и добраться до безопасного места. К счастью для него, новых нападений не последовало. Толпа, конечно, перепугалась и начала панику, возникла давка, сколько-то мещан задавили насмерть, что окончательно уничтожило и без того подорванную атмосферу масштабного праздника. А досмотры и допросы стянувшейся со всех окрестностей полиции и вовсе оставили у незадачливых гостей мероприятия тягостные впечатления. Но кому какое дело до этих мелочей? Главное, что сам Хитзкопф остался жив и цел! А по мере того, как он отходил от шока — и всё более зол. Всем виновным и причастным сильно не поздоровится! Кто бы за этим покушением ни стоял! Он найдёт и покарает! А начнёт он с того, что возьмёт за глотки мерзкого идиота Рудольфуса и его проспиртовавшегося родственничка, ответственных за мероприятие. И он будет давить до тех пор, пока не выжмет из них всё! Уж теперь-то не отвертятся, с-с-скоты! *** Примерно в то же время, когда переживший покушение северный премьер-министр сменил мокрую одежду и развил бурную деятельность, дочка одного из магнатов средней руки, чей отец перед деловой поездкой посадил взбалмошную девицу под домашний арест в столичном особняке, открыла глаза и поднялась с мягкого кресла, где якобы изволила дремать. Сладко потянувшись, она, не обращая внимания на вспышку головной боли, с довольной улыбкой поднялась на ноги и, оправив пышную длинную юбку модного бело-жёлто-розового платья, отправилась к высокому, наполовину занавешенному шторами окну. По пути она дёрнула за золотистый шнурок, вызывая дежурящую в специальной комнатке служанку. — Госпожа Инга? — открыв дверь, вопросительно произнесла одетая в бело-коричневую униформу прислуга. — Принеси мне чай и пару кусочков торта, — отвернувшись от вида за окном, скомандовала юная госпожа. — Но как же ваша фигура? — возразила служанка средних лет. — Разве ваша матушка не рекомендовала соблюдать диету? — Урсула, моей почтенной матушки здесь нет, — смерив упрямую женщину взглядом, проговорила хозяйская дочь. — А я есть. И хочу чая с тортом! Да побыстрее! И пусть, несмотря на своё сумасбродство, Инга никогда не отличалась строгим или тем более жестоким нравом, сейчас в её взгляде промелькнуло что-то особенное, заставившее слишком заботливую служанку забыть о своих нравоучениях и отправиться делать, что сказано. Потом она, конечно, расскажет всё господину и госпоже, но сейчас лучше молчать и повиноваться. Оставшись в одиночестве, «госпожа Инга» с неприязнью оглядела белые и золотисто-жёлтые оборки на своём пышном, выполненном в стилистике рассветных облаков, неудобном платье. В таком не побегаешь, даже быстро ходить — и то проблематично. После чего, устремив взгляд сквозь стекло, устало выдохнула. На практике идея инфильтрации в облике дочурки местного торгаша оказалась… не такой хорошей, как в теории. То есть комфорт (если исключить «любимые платья» — одно, блин, вычурней другого!) и безопасность вполне на уровне. Да и не подозревает никто. Но… раздражает. «Зато в этот раз я в кои-то веки никого не убила… для проникновения и легализации то есть», — мелькнуло в голове с ноткой самоиронии. Можно сказать, я даже выступила доброй феей, воссоединяющей любящие сердца. Ну, если корректно так говорить о некой оторве, которой ударило в голову половое созревание — да притом настолько, что она, влюбившись в смазливого парня, не придумала ничего лучше, как удрать с ним в другой город. Подальше от слишком заботливых родителей, угу. Подробности о личности того альфонса и его истинном отношении к богатенькой дурочке я, дабы не порочить «возвышенное чувство», умолчу. Да и неважно сие — ни моё раздражение, ни пренебрежение к владелице нынешнего облика, что не придумала ничего лучше, как таскаться по стране во время войны. Глупой девчонке ещё повезло, что её «любовь на всю жизнь» из тех альфонсов-аферистов, что сохранили остатки совести и не имеют привычки вытягивать из своих жертв больше, чем лишние деньги и чрезмерную наивность. А то есть и такие, что, «выдоив» девицу досуха, не постесняются потребовать выкуп с родителей... или вообще продать потенциальный источник дохода бандитам. В окне показалось несколько ворон, что, покружив в вышине, в конце концов скрылись в вентиляционных отдушинах чердака моего временного пристанища. Мысленное усилие — и перед пернатыми дронами, через глаза одного из которых я смотрела, появился их носитель в лице Эйпмана. Спустя ещё несколько секунд, когда разведчики разместились на насестах в заплечной коробке на монстре-примате, я его отозвала. Да! Я сумела перенастроить нити духовной связи и теперь могу напрямую управлять немёртвыми на большом расстоянии! Не без нареканий и напряжения, особенно если речь идёт о цифрах более десяти километров, где толком работать можно лишь через транс и серьёзные траты энергии (КПД её передачи получается чем дальше, тем хуже). С тем, как оно работало у архидемона, не сравнить — но соотнося с прошлыми показателями, это всё равно однозначный прорыв! Особенно если учесть, что работа продолжается. Недалёк час, когда я сумею напрямую связаться даже с находящимся в Столице Счетоводом! За это тоже стоит съесть вкусняшку. Ещё одну. — Вот и всё, — тихонько произнесла я вслух и усмехнулась. — Операция «Дерьмо и вентилятор», можно сказать, успешно завершена. Слава мне! И вкусный тортик. То есть, говоря о фактах, операция только началась. Но тут как с дорожкой из костяшек домино: стоит толкнуть первую — и со временем упадут все. Если цепная реакция не застопорится на одном из этапов, конечно. Премьеру Северного королевства, что, кроме сребролюбия, самовлюблённости и похотливости, обладал немалой злопамятностью и вспыльчивостью (кою он в нормальных обстоятельствах сдерживал, но в экстремальных срывался), ещё предстоит отдать распоряжение на перетряхивание города и массовые чистки подозрительных и инакомыслящих внутри госаппарата. Местным силовикам, которые станут действовать даже немного (а местами и очень даже много) жёстче, чем от них потребовали (а также несколько меньше смотреть на богатство и значимость тех, кого они задерживают и допрашивают), предстоит сначала раскачаться, а потом столкнуться с неожиданно жёстким и скоординированным отпором. Дабы, утерев юшку из разбитого встречным ударом носа, отбросить последние условности и зарубиться по-настоящему, с кровью и кучей трупов. Я, конечно, немножечко помогу спирали эскалации, но есть шанс, что северяне смогут справиться с разжиганием "веселья" и самостоятельно. А как иначе? Ведь среди ряда оппозиционных структур и просто влиятельных личностей, находящихся в напряжённых отношениях с правящим режимом, и до моего появления циркулировали упорные слухи о готовящейся провокации властей. Будто бы эти самые власти спят и видят, как поубивать и посадить лидеров инакомыслящих, а движимое и недвижимое имущество «имперских прихвостней» разделить между собой. Не то чтобы в это сильно верили — по крайней мере, оппозиция внутри элиты, ведь они договорились с Сейкой и его партией, получив кое-какие гарантии. Но в последнее время обстановка накалялась без видимых на то причин, что закономерно будило определённые подозрения у всех вовлечённых сторон. И подстёгивало домыслы даже без прямого вмешательства агентов, втихую подкармливаемых СТК. А уж после громкого покушения — или «покушения»: уж больно удачно его не задела ни одна из пуль, хе-хе! — на премьер-министра не напряжётся только дурак. Особенно после того, как некоторые из полицейских отрядов преступят черту. И шумиха точно не заглохнет после очередных кулуарных договорённостей. Ведь я, мои немёртвые и живые марионетки, а также марионетки марионеток усердно подбрасывали «хлебные крошки» куда надо. Да и киллеров-пулемётчиков возглавлял вполне себе воин духа, причём довольно сильный. Сей «злобный террорист» сначала устранил подельников, затем без особенного труда сумел пробиться сквозь пытавшихся его задержать полицейских и гвардейцев, а под занавес акции успешно затерялся среди дворов. Может показаться, что воителей средней и средне-высокой (до Воина включительно) планки достаточно много и вычислить конкретного непросто, но это если не рыть землю носом. В конце концов, если не имеющий специальной подготовки воин духа по привычке пользовался любимым оружием и отработанными приёмами — это уже след. Особенно когда такой забывчивый персонаж является известной фигурой, которая возглавляет личную охрану одного из оппозиционных высших аристократов. Что? Некий Михель взял отпуск, чтобы повидаться с родственниками в другом городе, и успешно туда отбыл? Да кто в это поверит! Точно не пышущий злобой премьер-министр и его силовики. Более того: это скорее заставит увериться в подозрениях. В общем, скоро тут будет весело. Мне. ...Что я чувствовала в преддверии вспышки организованного мною кровавого хаоса? С одной стороны, моя тёмная половина, распаляемая более плотным взаимодействием с тейгу, требовала большего количества «веселья». Не просто интриг и тихих убийств, что лишь по окончании подготовительного этапа ознаменовались громким, но не особенно кровавым покушением, а настоящей кровавой бани. Чтобы не один пулемёт, который причесал свиту Хитзкопфа и напугал толпу, вызвав небольшую, быстро пресечённую полицией давку, а десяток фугасов, разрывающих толпящихся идиотов в клочья — и заставляющих кровь литься настоящими ручьями! Ужас! Паника! Агрессия! Масса случайных жертв, порождённых превратившимися в тупое стадо смертными! В общем, всё как во время Сингстримской бойни. Только с подачи уже не Сюры, а моей. Но... желания — это одно, а претворение их в жизнь — другое. Не то чтобы я поддавалась влиянию тейгу. Да и ненависти к северянам тоже не испытывала. Люди как люди, вполне обычные, от тех же имперцев отличающиеся слабо. Их военные и нанятые Сейкой головорезы из полуразбойничьих кланов сделали много нехороших вещей, да — но сами гражданские тут ни при чём. Если не обращать внимания на чуть иные речевые обороты — свой язык у Северного королевства имелся, но им мало кто пользовался, кроме селян в глухой глубинке — местных вполне можно принять за моих соотечественников. Их по-человечески даже жалко, ибо не они начинали войну. Но именно по ним ударили повышенные налоги, их забирали в рекруты (далеко не всегда добровольно) — и, разумеется, именно по ним придётся основной удар от устраиваемой мною усобицы. По-человечески я это понимала, но… в эмоциональном плане мне просто было скучно «под домашним арестом» и тревожно за ребят, поэтому хотелось смыть эти чувства чужой кровью. Да и несколько социальных экспериментов тоже интересно было бы поставить. Однако повторюсь: Север всё же не экзистенциальный враг Империи, чтобы ни в чём себя не ограничивать. Да и часть личности, принадлежащая землянину, сдерживала души ужасные порывы. Именно ей я во многом обязана способностью видеть в мирном населении противника именно людей, а не экономический и мобилизационный ресурс врага, который не зазорно геноцидить. Так что Яцу и её узник — как всегда — остались на голодном пайке. Хотя, что касается социальных экспериментов, то парочку я всё же поставила, посеяв семена революции среди местного аморфного образования непонятно чего желающих недовольных «низов» и обиженных нынешней и прошлой властью условных «верхов» (в большинстве, скорее, «середняков» в лице представителей буржуазии, которых «доят» и те, и эти, вдобавок угрожая «пустить на мясо»). То есть с моей подачи взойти должны не ростки того союзного Сейки и западникам суррогата оппозиции, который поддерживает Акаме и который является просто слепым орудием части элит, а настоящей, хардкорной революции. С заявленным, как цель, свержением презревших свои обязанности дворян, раскулачиванием повязанных с государством магнатов aka олигархов, что зарабатывали, скорее влияя на государство, чем делая нормальный бизнес. Ну и написанием свода законов, декларирующим хотя бы формальное равенство всех слоёв населения перед фемидой, куда без этого? В общем, по местным меркам, одна некроманси создала и профинансировала несколько ячеек страшнейших радикалов и ниспровергателей всех и всяческих устоев. Понимаю, что в этом мире для социалистической революции, конечно, рановато. Да и я лично против резких перемен снизу (сверху рубить сплеча тоже не стоит), предпочитая относительно гладкое движение по восходящей спирали. По крайней мере, в Империи, и после новости о своём эльфийском — пока не убьют — бессмертии. Но всё же интересно, что из этого выйдет у наших дорогих «теперь уже не вассалов». Идею трудно уничтожить, и если она успела достаточно укорениться, то даже убийство всех активных носителей поможет лишь временно. А если так, то существование подобного ответвления революционного движения — с более-менее расписанной базовой философией (люди от рождения равны, дифференцированное законодательство противоестественно, править должны способные, а не родовитые — и так далее), чёткими целями, решительными методами и расписанными возможными трудностями на различных этапах — может стать удобной точкой опоры для наших действий в относительно отдалённом будущем. Лет через пять-десять. А может и не стать — если меня убьют, к примеру. Но идея останется в любом случае. Пусть личная сила воинов духа и противоречит данной концепции, но в том-то и дело, что развить способности к использованию духовной силы может любой. Дворяне отнюдь не высшая раса, они просто установили стеклянный потолок для всех остальных. Даже если процент одарённых среди родовой знати выше, хотя бы в силу более выгодных стартовых условий, — в абсолютных числах количество потенциально сильных людей, вышедших из народа, будет куда больше. Просто в силу разницы пропорций. С другой стороны, если откинуть в сторону скуку и лёгкое раздражение, а также наполненные философией и меланхолией размышления о том, как должен выглядеть (и как строиться) мир, в котором мне будет приятно жить, то удовлетворение от хорошо проделанной работы таки присутствовало и изрядно поднимало настроение. Пусть у меня были планы на дальнейшее разжигание конфликта и извлечение разного рода выгод из него, но даже если сейчас всё бросить, позиции Сейки окажутся заметно ухудшены. Причём как военные — нужно отправлять новые части в тыл, уже для стабилизации обстановки в столице — так и политические: в ответ на прессинг полиции народная поддержка неизбежно упадёт. Да и сопротивление имперским гарнизонам, когда они займут восставшую страну, окажется пониже, если народное восприятие сместится с «Наш Герой сбросил иго проклятых имперцев, но оказался подло убит! Он погиб, но его дело живо!» на «Одни жадные сволочи попытались подвинуть других и разожгли войну. У них не получилось, а страдаем мы. Что? Уходить в партизаны и резать имперцев? А в морду?» Идею трудно уничтожить, но вот опошлить и низвести до антипода? Вполне, вполне. Прошлый мир это отлично демонстрировал, да и не только он. Вряд ли последний вариант станет доминирующим, но чем меньше будет сопротивления снизу, тем мягче станут действовать войска Эсдес. В конце концов, её лозунг можно сформулировать, как «склони голову или умри!»; и тех, кто подчинился, она как уже врагов не рассматривает. Таким образом, сколь бы плохим человеком я ни являлась и какие бы сомнительные методы ни использовала — вероятность того, что после моего вмешательства конфликт соберёт меньше жертв, чем в известном каноне, вовсе не так мала. И даже немного меня утешает. — Ваш чай и сладкое, госпожа, — отвлёк меня голос открывшей дверь служанки. — Хорошо, — смерив взглядом порцию, которая в кои-то веки оказалась нормальной, а не словно бы предназначенной для кормления маленькой птички, кивнула я. — Поставь на столик и можешь быть свободна. Служанка ушла, а её фальшивая хозяйка приступила к уничтожению тортика. Параллельно еде я размышляла о том, что могло вызвать подёргивание моей интуиции. Сомневаюсь, что это касается текущей операции: тут всё, как упоминалось выше, очень даже хорошо. И даже если мои начинания постигнет череда неудач, а северян Фортуна расцелует во все места, лично мне это ничем не грозит: у «госпожи Инги» нет прямых контактов с агентами, только через немёртвых. СТК свою роль ещё не отыграла, но даже если её выведут на чистую воду и ликвидируют уже завтра, противник всё равно понесёт определённый урон. Проблемы с работающими на подчинённые мне организации людьми, что трудятся в Северном королевстве и на границе Империи? Нет, это тоже вряд ли. С типографиями и торговыми предприятиями, насколько помню, всё идёт без особых нареканий. Вопросы с покупкой земли и производств у напуганных наступлением Сейки магнатов тоже пока решаются без моего вмешательства. Со скрипом, хрустом и нытьём в отчётах, но решаются. Наступление северян заставило многих и так сидящих на чемоданах богатеев плюнуть на свои попытки переторговать или кинуть «приезжих дурачков» и продать всё, пока, как они считали, это ещё можно продать, а не бесплатно отдать завоевателям. Но… не всех. И не у всех чувство самосохранения победило жадность. А ещё остались бесстрашные и бессмертные (или просто слишком тупые и алчные) чинуши, с которыми не работала некромантка и эмпат и которые вследствие этого не висели на крючке компромата, в силу личной аморальности не имея особенных проблем с тем, чтобы обмануть чужаков. Короче говоря, всё «на соплях», ужасно медленно и дорого (заметно дороже расчётного, но не сверх приемлемого), и вообще никак не сопоставимо с взрывным развитием в Столице, некогда поразившим Счетовода. Даже с потихоньку — сравнительно — набирающим обороты «Южным торговым путём», некогда заложенным мною в Кукуте, «северному отделению» никак не сравниться. Но это если сопоставлять с теми случаями, которые в обычных условиях практически невозможны. Даже с большими деньгами и поддержкой представителей власти. Добровольно чужаков в свою компанию никто не пустит и тем более не поставит выше себя, саботаж на всех уровнях при расширении компаний неизбежен. …Если нет некроманта, который легко и быстро узнает у мертвецов все тайны, заставит порабощённых марионеток взять за ручку новоявленных «партнёров и наследников», дабы перезнакомить их со всеми важными деловыми контактами, передать обеспечивающий честное сотрудничество компромат, а потом бесследно исчезнуть в «тёплых краях». Так что движение есть, оно идёт в гору — и без фатальных провалов ожидать большего было бы излишне оптимистично. Разумеется, после того, как до всех дошли вести о разгроме северян на восточном фронте, случившейся там же Волне Монстров и возвращении войск генерала Джона, в Скаре и прилегающих провинциях настроения могли и измениться, и ситуация из «удовлетворительно» могла скатиться в «плохо». Но, во-первых, поздно. Во-вторых, восток — это не вся северная Империя. Западнее вроде бы уже появилась Эсдес, но у её войск какие-то проблемы, активных боевых действий они не ведут, а победоносное вторжение Сейки у всех на слуху, так что средний уровень паники ничуть не упал. А в-третьих, рано или поздно, я таки приду на помощь. Таким образом, моим дельцам нужно лишь продержаться в сложный момент да наметить самые проблемные и перспективные точки. С враждебными текущему режиму северными горцами тоже всё вполне неплохо. Неприятно, конечно, вести дела с полуразбойничьими образованиями, до боли похожими на тех уродов, которых ребята вместе с егерями изничтожали на границе, но... война, особенно тайная — дело изрядно грязное. Да и я не пытаюсь заявлять о своём моральном превосходстве над тем же Сейкой: для постороннего наблюдателя мы равноценные чудовища. А если без сантиментов, то расторговались хорошо. Старые винтовки и патроны, что вскоре начнут убивать северян, превратились в золото (самородное и песок), драгоценные камни, ценные части монстров и редкие духовно-активные минералы по выгодному курсу. А Хрустик, на котором это всё было доставлено, ещё раз поучаствовал в наших делах, как грузовик, когда мы тихо посетили один из национализированных Сейкой бывших имперских заводов (пока простаивающих) и прихватизировали ключевое оборудование. Раз уж некие хитрецы надули моих людей, продав им производственную площадь и инфраструктуру, но вывезя большую часть не слишком габаритных станков, то пусть подавятся. У нас они и так «уже имелись на складах». Заодно и производственным мощностям противника урон. Нет, тут всё относительно нормально, пусть и не без неизбежных накладок. Столица… да, там многое могло случиться, тот ещё котёл. И нормальной связи с ней у меня нет. Через мыслесвязь до Счетовода дотянуться пока не могу, а через телеграф подробный отчёт не перешлёшь. Да и медленно это. С оставленной на Кей Ли командой тоже могло что-то произойти. Однако это маловероятно: ребята работают по слабозащищённым целям. А даже встреться им одиночный Мастер или несколько Воинов — как показал опыт, поднаторевшие в командной работе убийцы с подспорьем автодоков имеют отличные шансы справиться с такой неприятной неожиданностью, даже не получив ранений. И учитывая спровоцированную мной Волну Монстров, многие гарнизоны (в силу начавшейся борьбы с агрессивными чудовищами) дополнительно ослабли, что снижает вероятность встречи с гипотетическим Мастером ещё в пару раз. На крайний случай я показала ребятам, как можно ранить Коврика так, чтобы его не сломать, однако я почувствовала бы повреждения своей марионетки и прибыла на сигнал. Пока что сигнала, как можно догадаться, не поступало. Коврик цел и неплохо себя чувствует, вытягивая у меня столько же энергии на своё поддержание в активном состоянии, сколько и всегда. Вариант: запрыгнуть на Раух (она после своей эволюции стала реально очень быстрой, способной на довольно дальние, в сотни километров, перелёты на низком гиперзвуке), дабы спустя десяток минут навестить ребят, а потом так же вернуться — это, увы, не вариант. Северяне далеко не настолько дикари, как это рисует имперская пропаганда, так что они обязательно заметят как минимум взлёт и приземление высокорангового монстра рядом со своей столицей. Нет, в мирное время могло и прокатить, я так даже на окраины столицы Империи прилетала, но в военное… Только безлюдная глушь, да и то с определённым риском. Учитывая моё прикрытие, отбывать из дома хотя бы на сутки, мягко скажем, не желательно. Ещё и риск напрасно взбудоражить противника. И вообще: возможно, это не интуиция, а у меня просто стресс. Но для надёжности, пожалуй, стоит после отдыха попробовать настроиться на Коврика и оглядеться через него. Органы восприятия небесного ската весьма специфичны, да и далековато он сейчас. Но в принципе, если постараться, задача вполне посильная. Да, так и сделаю! * * * Я вывалилась из транса. Проклятье! Дурные предчувствия не обманули: что-то действительно произошло! Не знаю, что конкретно, ибо небесный скат двигался с очередной операции и члены команды были склонны обсуждать её, а не интересный мне контекст — но из разговора вышедшего из вагончика угрюмого Хана и последовавшей за ним грустной Анны удалось понять, что в городе какие-то проблемы. Не то чтобы небесный скат всё так хорошо слышал, но некоторые детали уловить получилось. Да и то, что удалось ощутить сквозь доступные через духовную связь огрызки эмпатии, тоже навевало подозрения. Атмосфера среди ребят царила достаточно напряжённая. Но хотя бы то, что ощущались сигнатуры всех членов команды, уже давало некоторые поводы для позитива. Все ребята живы и целы, а остальные проблемы мы уж как-нибудь решим. Однако раз ничего не горит, то перед возвращением — которое неизбежно порушит легенду «дочери северного магната» — стоит окончательно подбить концы. С тем расчётом, что я если и вернусь, то не скоро. Ибо, как гласит один из законов подлости (или то, как он отложился у меня в памяти): «Если не готовиться к неприятностям, то вероятность того, что они случатся — возрастает, а если готовиться, наоборот — уменьшается». И даже если оно не сработает, то на «подстеленную соломку» падать в любом случае мягче. Будь у меня время, я, вполне вероятно, смогла бы развязать в столице Северного королевства и самой стране нечто более масштабное и весёлое, чем наклёвывается сейчас. Но… перед нами такой задачи не ставили, а лично для меня проблемы у команды важнее возможных побочных успехов. Однако этот этап я до окончания доведу. Как уже упоминалось, есть несколько моментов, где не помешало бы прямое вмешательство. Да и желание (возможно, в последний раз) прогуляться по улочкам красивого города, пусть и уступающего тяжеловесному шику имперской столицы, но обладающего своим шармом — тоже присутствовало. Тем более в столь драматичный момент, как затишье перед бурей. Дёрнув за золотистый шнурок, ведущий к колокольчику в комнате для слуг, я вызвала Урсулу. — Госпожа Инга, — поклонилась та, суховатыми интонациями демонстрируя обиду. «Забавная. Интересно, что она подумает, когда всё вскроется и сюда прибудет настоящая Инга?» — пронеслось в голове. — Я хочу подышать свежим воздухом и пройтись по магазинам. Передай, чтобы для меня подготовили выезд. — Да, госпожа. * * * — Капитан, вы уверены, что мы должны действовать настолько жёстко? — спросил заместитель командира полицейской группы захвата. — Вламываться в дом и избивать влиятельных дворян, словно они какие-то безродные жулики… Они нам этого не простят. Мы — всего лишь простые полицейские и… — В городе чрезвычайное положение, а у меня приказ, — потирая ухо, отрезал капитан. — С самого верха, — сурово добавил он. — Те, кто станут его оспаривать, пойдут под статью. В лучшем случае. — Могу я с ним ознакомиться? — осторожный лейт предпринял новую попытку образумить внезапно взбесившегося начальника. — Нет. Это секретный приказ, отданный лично мне, — сказал офицер, растерев между пальцами капельку крови, откуда-то появившуюся в здоровом ухе. — Всю ответственность я тоже беру на себя. Дальнейшие попытки препятствовать исполнению приказа буду рассматривать как подрывную деятельность. С соответствующими последствиями для их инициаторов, — старший офицер бросил на подчинённых свирепый взгляд. — Всем ясно? — Так точно! — дружно рявкнули полицейские, после чего оперативно загрузились в транспорт (закрытые укреплённые кареты, пригодные в том числе для перевозки арестованных) и под цокот копыт отправились к месту назначения. Через некоторое время они остановились перед воротами фигурного кованого забора, ограждающего изрядный кус дорогостоящей столичной земли. Заблокировав собой дорогу, полицейские кареты распахнули свои двери, из которых тут же высыпались бойцы сил быстрого реагирования. Отослав часть людей для охраны периметра и проникновения с чёрного хода, капитан с основной группой двинулся через парадный вход. Пользоваться звонком и дожидаться появления слуг, которые откроют дорогу, он, естественно, не захотел. Пара дюжих полицейских, вооружившись тяжёлыми ломами, быстро справились с замком не предназначенной для обороны декоративной конструкции. — Ироды! Злодеи! Вы что делаете?! Вы знаете, чей это дом?! — размахивая руками, выбежал им навстречу взъерошенный пожилой слуга в ярком форменном пальто. Выбежал и упал, получив мощную зуботычину, а потом несколько безжалостных пинков от начавших его вязать полицейских. Группа двинулась дальше. В дверях — которые оказались намного прочнее, чем надеялись правоохранители — их встретил десяток слуг мужского пола и нацепивший на себя старую кирасу, размахивающий саблей старик. — По какому праву вы, худородные шавки, вламываетесь в мой дом, пугаете моих родных и бьёте прислугу?! — проревел не по возрасту и комплекции громогласный старик. — Я — Нельсон Шварц, член правительства его величества! Я требую объяснений! — Заткнись, имперская мразь! — выкрикнул ему в ответ капитан. — Король при смерти, теперь власть у принца Сейки! А вы, продажные ублюдки, уже не власть! И если вы думали, что покушение на премьер-министра пройдёт вам даром, то зря! За Свободный Север! Взять их! Полицейские двинулись на сбивших ряды слуг. Ни та, ни другая сторона не желала вступать в жёсткую конфронтацию. Стражи порядка побаивались посягать на благородного и его живое имущество, здраво предполагая, что в случае чего начальники как-нибудь между собой договорятся, а крайними назначат их; слуги же с не меньшими основаниями опасались задирать представителей власти, тем более вооружённых. В итоге начало противостояния походило на какую-то толкотню, где прислуга патриарха дворянского рода Шварц, опрометчиво приказавшего открыть выламываемую дверь, не давала вторженцам проникнуть внутрь, а те, орудуя плечами (но не используя даже кулаки), пытались прорваться вперёд, словно наглый посетитель через очередь в приёмной чиновника. Впрочем, яростный мат и угрозы капитана заставили подчинённых действовать активнее: вскоре в ход пошли зуботычины и дубинки из железного дерева. — Грязные отродья! — возопил старик, когда полицейские стали жёстко прорываться внутрь. — Думаете, я позволю вашей гнили осквернять дом рода Шварц?! — И уже к слугам. — А ну отойдите! Я сам с ними разберусь! — те нехотя, но подчинились приказу, и их хозяин устремился вперёд. — Умрите! — неловко размахивая оружием слабой старческой рукой, боевитый дед ринулся (не очень быстро зашагал) на капитана. Трудно сказать, собирался ли он действительно атаковать или только делал вид, намереваясь вытеснить полицию, которая, по идее, не имела права применять силовые методы к высокородным дворянам, да ещё и бывшим членам правительства. Однако глава группы не колебался ни секунды. Стремительно выхватив табельный револьвер, он направил его в лоб старику и нажал на спусковой крючок. Бах! — шокирующе разнёсся по помещению звук выстрела. Воинственный защитник столичной резиденции рода опал на землю, словно хрупкая фигурка из сучков и ветоши. Жалобно лязгнула кираса, зазвенела сабля. На несколько секунд все оторопело застыли. Ни слуги, ни полицейские не могли поверить в произошедшее, ведь убийство такого человека — это совершенно не то же самое, что грубоватое вторжение для обыска или даже арест. Это грань, которая разделяла обычную всегда тлеющую — то ярче, то тусклее, но без настоящего ожесточения — внутриполитическую возню с подлинным пожаром усобицы, который разожжёт горящий факел, брошенный на заботливо политые маслом дрова накопленного недовольства и взаимных претензий. Вряд ли простые полицейские осознавали, что являются свидетелями и участниками начала раскола в рядах, казалось бы, договорившихся элит королевства, но даже малообразованные рядовые чувствовали судьбоносную неотвратимость произошедшего. Слуги же и вовсе не задумывались о политических последствиях. Их хозяин и кормилец погиб, убит при их попустительстве. Им никто никогда такого не простит. Но если они тоже погибнут в попытках за него отомстить, то, может быть, кара не падёт на их семьи. Или хотя бы не станет слишком жестокой. — Они убили господина! — выйдя из ступора, заорал худощавый лакей с разбитым носом. — Отомстим за господина Шварца! — ответил громко взревевший дюжий детина и, подхватив тяжёлую кадку с каким-то древовидным южным цветком, бросился на представителей закона. Ещё двое последовали его примеру, но остальные стремительно скрылись. Учитывая то, что патриарх рода когда-то заставил своих слуг учиться обращению с оружием, а в доме хватало в том числе и ружей с винтовками и револьверами (никто не ожидал настоящего нападения, поэтому господин не приказал вооружаться, и даже сам взял саблю… наверное, если это был не приступ маразма) то, когда разбежавшиеся в стороны «трусливые» слуги открыли по полицейским огонь, это стало очень неприятной неожиданностью. Смертельной для капитана-убийцы и нескольких его подчинённых. Когда после уничтожения всех очагов сопротивления и обыска особняка выяснилось, что в доме не обнаружилось никаких свидетельств подготовки бунта или сотрудничества с затеявшими покушение на премьер-министра убийцами, лейтенант впал в бешенство. А когда ему доложили, что в доме находилась юная внучка старика, которая вместе с частью слуг бежала через тайный ход, буйство сменило отчаяние. С такой свидетельницей даже сфабриковать нужные доказательства не факт, что получится. Оставалось уповать на тайный приказ, отданный капитану... и то, что те, кто его дали, собирались полностью уничтожить соперников в борьбе за власть. Тогда, может быть, соучастие в этом убийстве сойдёт лейтенанту с рук. Особенно если валить всё на мёртвого начальника. Естественно, никакого приказа не существовало, а та, кто внушила такую идею капитану — умершему, пробуждённому, подчинённому и подвергшемуся коррекции памяти несколько раньше, чем его пристрелили слуги или даже чем он проник в особняк — лишь мысленно посмеивалась, наблюдая за терзаниями мужчины через одну из своих ворон. * * * — Господин Герман, господин Герман, беда! — с совершенно несвойственной ему ажитацией вломился в хозяйский кабинет дворецкий. — В чём дело, Гюнтер? — вынув изо рта сигару и отложив газету, поинтересовался благородный хозяин особняка у своего явно пребывающего не в себе старшего над слугами, обычно подчёркнуто выдержанного и невозмутимого. — Беда, лорд! К нам прискакал слуга рода Шварц, к ним ворвалась полиция, и они, они… — немолодой мужчина с благородной проседью у висков сглотнул, не в силах сказать страшное. — Их осмелились арестовать? Плохо, — лорд плотно завязанного на торговлю с Империей портового города Гейдель, а по совместительству один из видных представителей условно-проимперской партии в Северном королевстве, хмуро пыхнул сигарным дымом. — Неужели нас провели со всеми ранее заключёнными договорами? — начал рассуждать он вслух, благо своему дворецкому доверял абсолютно и мог говорить при нём что угодно. — Получается, слухи о провокациях — это не досужие выдумки, и Хитзкопф действительно решил закрутить гайки? Глупость какая-то! — пыхнув сигарой, в гневе и недоумении воскликнул аристократ. — Договоры уже заключены. И они выгодны всем. Зато столь грубое попрание своего слова не забудут и не простят ни этому прилизанному выскочке, ни принцу Сейки. Не понимаю, — выдохнул Герман и снова набрал в рот ароматного, дарящего успокоение и расслабление дыма. — Господин Герман, — отвлёк его голос Гюнтера. — Что ещё? — не ожидая ничего хорошего, лорд перевёл свой устремлённый вдаль задумчивый взгляд на напуганного дворецкого. — Слуга Шварцев сказал, что полицейские убили почти всех слуг и защищаемого ими господина Нельсона, — выдавил из себя дворецкий. — Что?.. — из пальцев аристократа выпала сигара. Убийство такого человека меняло всё! Если силовики получили указание действовать настолько жёстко, то… То односторонний разрыв всех заключённых договоров и впрямь мог произойти. Ведь если не будет тех, с кем заключали соглашения, то не будет и претензий. Просто некому станет их выдвигать. И если учесть, что сейчас в столице или в войсках сконцентрирован весь цвет дворянства, в том числе и считающегося оппозиционным, — у Сейки и его прихвостней есть все шансы ликвидировать половину верхушки возможных противников, посредством захвата заложников схватив за горло другую! План крайне опрометчивый, но имеющий шансы на жизнь, особенно если учитывать личные качества самоуверенного принца. Феодал выругался. — Вооружаемся, собираемся и уходим! — воскликнул он. — Ты ведь приказал слугам и женщинам готовиться? — Но, господин! Как я мог указывать вашей жене и дочери? — растерялся дворецкий. — Я сразу направился к вам и… — Идиот! — рявкнул глава рода Рюген. — Быстро прикажи всем готовиться к обороне и отступлению! Дворецкий исполнил приказ буквально, покинув кабинет бегом и начав кричать сразу, как выскочил наружу. Герман не отставал от слуги. Сначала он бросился к сейфу, сгребая с полок оружие и деньги — золото в определённых (очень многих) ситуациях может гораздо больше, чем пистолет с алхимическими патронами — а потом к шкафу, начав спешно натягивать нашедшуюся там верхнюю одежду для негласных визитов к… Не важно, к кому визитов. Однако даже если бы дворецкий не стал мяться, а поднял всех на уши сразу, как услышал шокирующую весть, они бы всё равно не успели. — Папа, что случилось? — встревоженно спросила белокурая девочка лет двенадцати. Отцу ещё предстоит сообщить дочери о трагедии, постигшей семью её подруги. Если они с женой и младшим ребёнком успеют выскочить из захлопывающейся ловушки, а не оставят всё на оставшегося в родовом владении сына. — Муж мой, это положительно невозможно! — вторила младшей дочери её взрослая копия. — Куда я должна вот так собираться?! Ты, что, хочешь, чтобы твоя жена выглядела, как чучело? — Господин! — слышится голос одного из охранников. — Полиция! Их много! Они уже у парадных ворот! И у чёрного хода! Мы их задержим, скорее уходите! Зазвучали выстрелы и характерный грохот, сопровождающий столкновение не самых слабых воителей. Если с обычными полицейскими пришли и воины духа — значит, он не ошибся в своих самых страшных предположениях. Проклятье! Ещё и начальника охраны в гости к родственникам отпустил. Да и охрана та… Михель — самый сильный воитель из всех отправившихся вместе с ним людей, но отнюдь не самый сильный из доступных. Ведь в родном Гейделе стояла целая дружественная Школа Боя во главе с настоящим Мастером, который являлся выходцем из побочной ветви рода Рюген. Эх, если бы он знал, что всё способно обернуться так! Обязательно сманил бы с собой всех, кого смог! Может быть, даже дальнего родича уговорил. Если бы знал… Не слушая испуганных взвизгов и возгласов своих женщин, Герман схватил их за руки и бегом потащил вниз, но был остановлен так и не достигнув цели. — Господин! Они прут через подземелье! Они нашли тайный ход! Услышав крик одного из слуг, аристократ мысленно проклял неуместное милосердие прадеда. Ведь именно он, вопреки принятым в таких делах правилам, не стал убивать строителей подземелий особняка. А потом проклял и свою беспечность, помешавшую взяться за дополнение существующих ходов. Кажется, им всем придётся заплатить страшную цену за эти старые ошибки. — Папа, отпусти! Мне больно! — дёрнув зажатую в его ладони кисть, почти плача воскликнула дочка (эх, зря он её в столицу взял, надеясь заключить выгодную помолвку). — Что происходит?! Герман отпустил руки своих женщин. Уже некуда бежать, всё бесполезно. Засунув руку под куртку, он нащупал скрытую там наплечную кобуру и сжал рукоять пистолета. Но почти сразу понял, что не сможет. Убить себя — да. Но не жену с дочкой. Даже понимая, что их ничего хорошего не ждёт, он будет цепляться за надежду, что обойдётся и получится как-нибудь выкрутиться. Даже если ему и его семье придётся лишиться львиной доли власти и имущества. Лучше пусть Германа проклянут потомки, а он сам станет главой простой семьи Рюген, без собственной земли и миллионных богатств, чем сам убьёт родных или, что ещё хуже, будет наблюдать за тем, что устроят им палачи. Смешно, но лишь сейчас он понял, насколько сильно любит свою жену и их младшенькую. — Не бойся, Нана, папа тебя защитит, — проглотив ком в горле, сказал он, со всей уверенностью, которую мог изобразить. К сожалению, той уверенности набиралось немного. Особенно если учесть, что звуки боя уже затихли, а в то, что победили наспех вооружившиеся домашние слуги и немногочисленная охрана во главе с несколькими Учениками под предводительством Адепта, он не верил. И ребёнок это почувствовал, начав тихонько хныкать. — Ну и ну, какая рыбка нам попалась! — всплеснув затянутыми в тонкие кожаные перчатки руками, радостно воскликнул вошедший в помещение полковник спецотдела полиции Илу, или, как его часто звали — полковник Смерть. — Рад, очень рад. Не ожидал, что такая предательская тварь, как ты, осмелится задерживаться в городе. Ещё и семью оставит… — холодный взгляд прошёлся по жене с дочкой, и губы платинового блондина растянулись в резиновой улыбке. — За это отдельное спасибо. — Мы ведь можем… договориться, — облизнул пересохшие губы Герман, что, потея, наблюдал, как их окружают сначала бойцы, проникшие через парадный вход, затем полицейские, появившиеся из чёрного и, наконец, те, что выбили тяжёлую дверь подвала и стали подниматься из тайного подземного хода. — Я бы с радостью, но… — тут Воин на службе государства отчего-то поморщился, а после как ни в чём не бывало «доброжелательно» закончил: — Но мы не ведём переговоры с трупами. Жена громко зарыдала, к ней присоединилась испуганная дочь. Герман вскинул пистолет и попытался выстрелить в надменную рожу ублюдка, но, нажав на спусковой крючок, понял, что его рука пуста. А ещё его кисть находится под неправильным углом и жутко болит. — Не бейте папу! — выскочила вперёд плачущая девочка, в жесте защиты расставив руки в стороны. — Что за докучливое и глупое семейство, — небрежно дёрнув рукой, Илу сбил девочку с ног. — Нана! — взвизгнула жена, бросившись к оглушённой ударом по лицу дочери. — Ах ты, пёс! — шагнул вперёд Герман, но, нарвавшись на холодный, ожидающий взгляд садиста, резко вспомнил об адской боли в руке. — Если мы ещё живы… — попробовал зайти он с иной стороны. — То это ничего не значит, — с вновь натянувшейся на лицо резиновой улыбкой сказал доверенный убийца правительства, который явно получал удовольствие от происходящего. — Но обижать детей всё равно нехорошо, — вмешался в разговор новый участник — крупный темноволосый мужчина с самоуверенной физиономией, на которой прослеживались некоторые черты уроженца северо-востока Империи. Человек Хитзкопфа не стал размениваться на приветствия, оскорбления или попытки узнать личность неожиданного гостя, а сразу атаковал, исчезнув для восприятия Германа и его семьи. А через миг, без оглушительного грохота и вспышек соударения оружия, вновь проявился и долю секунды постоял, разбрызгивая в стороны струи качаемой сердцем крови. И упал, обезглавленный. Как упали и молчаливые полицейские. Из подвала донёсся какой-то грохот, но он скоро затих, а его источник в лице замотанного в невнятные хламиды крупного изменённого, на секунду высунув прикрытое шарфом уродливое темнокожее обезьяноподобное лицо, тут же скрылся обратно, успев кивнуть темноволосому. — Кто вы? — не обращая внимания на боль в руке и плач жены, которая прижала к себе их дочку, дабы та не видела разбросанные вокруг десятки трупов, спросил аристократ. — Пока? Неравнодушный прохожий, можно сказать, — улыбнулся мужчина с мешающимся на лице дружелюбием и высокомерием. Последнее, впрочем, не являлось для обладателя подобной силы чем-то необычным. — Прохожий, который сумел прихлопнуть Илу, словно таракана? — почти истерически хохотнул лорд. — Именно, — кивнул брюнет. — Сейчас я могу уйти, оставшись в вашей памяти безымянным доброхотом, которого вы никогда не встретите. — Или? — задал ожидаемый вопрос Герман. Он не являлся дураком и отлично понимал, что если у него и имелись мизерные шансы разойтись бортами с нынешней партией власти, то ли поймавшей вожжу под хвост после недавнего покушения на Хитзкопфа, то ли заранее срежиссировавшей всё это с целью превентивного подавления внутреннего сопротивления, то сейчас они окончательно испарились. После уничтожения целой толпы силовиков, в том числе и одарённых, да под командованием печально знаменитого полковника Смерть… Шансов на мирный исход нет даже в теории. На Германа спустят всех собак, показательно раздавив: сделав из него врага государства и пример для остальных. — Или мы поможем нашему союзнику выбраться из города и добраться до своих владений, — сделав ударение на слове «союзник», сказал мужчина. — Вы… имперцы? — осторожно спросил лорд. — А кому ещё, кроме Его Императорского Величества, выгодно скорейшее прекращение этой заранее проигранной Севером, но губительной для обеих сторон войны? — хмыкнул воитель. — Не Западу же, которому нужны источники ресурсов и рынки сбыта, но никак не конкуренты? У Германа на сей счёт имелось своё мнение. То есть о западниках он примерно так и думал, но вот заинтересованная во взаимовыгодном сотрудничестве Империя… Оксюморон, да и только! Сколько раз «добрые торговые партнёры» пытались низвести его город до бессловесной обслуги? И не сосчитать. Лишь с появлением собственной Школы Боя, формально независимой и лишь дружественной, но реально контролируемой воителями из рода, сильнейший из которых в этом поколении сумел прорваться до ранга Мастера, удалось прийти к некоему равновесию. Впрочем, это мнение Герман придержал при себе: выбор союзников у него невелик, а начинать общение со словесных выпадов — прерогатива самоубийц. К тому же Империя крайне неоднородна. Может, та фракция, с представителем которой он общается, действительно заинтересована в процветании если не всего Севера, то хотя бы портового города, находящегося во владении рода Рюген? Случаются же чудеса в этом неуютном мире! Например, в самый последний — подозрительно удобный — момент к загнанным в ловушку приходит помощь... — Я понял, — старательно не показывая испытываемую боль, уважительно поклонился аристократ. — Позаботьтесь о нас, уважаемый посланник Его Императорского Величества. * * * В это же время иные отряды полиции врывались в известные им штаб-квартиры различных сомнительных организаций. В список целей попали и ячейки странно быстро расплодившихся — только с пару месяцев назад о них впервые услышали, а сейчас как тараканов! — сторонников всемирной революции, и кружки сочувствующих им борцов за равноправие сословий, и стихийные профсоюзы рабочих, а также сборища прочих давно мозоливших глаза полиции анархистов. Где-то они находили лишь пустоту, где-то не встречали особого сопротивления и тащили схваченных смутьянов, гораздых лишь на болтовню, в камеры и допросные, но в иных случаях (намного чаще, чем можно предположить) их ждал жёсткий отпор. Укрывшись за краем кирпичного забора, глава группы полицейских орал в железный рупор: — Говорит лейтенант полиции Бенц! Здание окружено! Выходите по одному с поднятыми руками! У непричастных к убийству ещё есть шанс отделаться минимальными сроками! — чуть дальше, перед забором, за которым укрылись полицейские, лежало ещё подёргивающееся тело стража порядка с простреленной шеей. Оно и стало причиной, прервавшей нахрапистый штурм и заставившей правоохранителей откатиться. Никто не хотел умирать. — Пошёл на хер, дворянский жополиз! — ответили ему из оконного проёма. — Приди и возьми! А если ссышь, то проваливай! Усатый лейтенант покраснел от гнева: — Я вобью эти слова в твою гнилую глотку, погань! — проорал он в конусовидную трубу и скомандовал приготовившимся подчинённым начать атаку. Полицейские-стрелки сделали залп из своих дульнозарядных ружей с кремневым замком — увы, война выгребла со складов всё приличное оружие, оставив даже столичной полиции лишь такие вот примитивные поделия, выпускаемые оружейными заводами королевства с официального разрешения имперцев — и, не дожидаясь, пока подавленные огнём бунтовщики снова высунутся, штурмовая группа без промедления бросилась вперёд. Однако, к крайне неприятному удивлению полицейских, когда они преодолели две трети пути, из проёмов штурмуемого здания высунулось чуть ли не десять оружейных стволов. Бах! Бах-бах! Бах! Бах! Бах! Бах! — грохотали выстрелы. И пускай не умеющие толком стрелять, изрядно нервничающие революционеры бессовестно мазали — они могли себе это позволить, ибо в их руках находилось более совершенное казнозарядное оружие из Империи. Но если северные стражи закона надеялись, что клятые винтовки и пара револьверов являлись последним и самым тяжеловесным козырем их противников, то зря. Когда злые правоохранители, потерявшие двух бойцов ранеными и одного убитым, приблизились вплотную к выбитому дверному проходу и одному из самых удобных для проникновения окон, со второго этажа к ним прилетели непонятные свёртки, которые почти сразу расцвели вспышками взрывов. БА-БАХ!!! — грохнул сдвоенный удар, почти слившийся в один. Северное королевство имело достаточно развитую химическую промышленность, чтобы любой желающий, обладающий нужными знаниями и определённым количеством денег, смог купить оборудование и реагенты для производства самодельных взрывных устройств. Денег у простых студентов, ранее активно сочувствовавших движению революции в Империи и национальному освобождению у себя в королевстве, раньше не водилось. Да и знания не так чтобы позволяли легко продумать процесс синтеза начинки для бабахающих штуковин. Однако — к счастью для молодых людей, крайне разочарованных отсутствием позитивных перемен после смены курса и начала войны, и оттого вдвойне легко увлёкшихся новой привлекательной идеей всеобщего равенства — недавно всё изменилось. Деньги и подробные инструкции появились вместе с загадочным эмиссаром из штаба Революционной Армии, протянувшим руку помощи единомышленникам. Революция не должна останавливаться на смене одних сидящих на троне жоп на другие! Её пламя должно сжечь весь старый, пропитанный гнилью миропорядок, дабы освободить место новому, более правильному и праведному! Смерть паразитам-дворянам и их прихвостням! Слава Истинной Революции! …Покрывало едкого химического дыма укрыло место разгоревшегося боя, пряча от взглядов трупы, умирающих и просто контуженных. Где-то в отдалении слышались свистки и приближающийся топот сапогов полицейского подкрепления. Оглушённые, пострадавшие от неаккуратно использованного собственного оружия повстанцы, покачиваясь, отступали через тайный ход. Они выиграли битву, однако пламя настоящего противостояния лишь начало разгораться — и эта стычка являлась всего лишь одной из множества искр. В столице Северного королевства десятки таких огоньков вспыхивали, гасли, а иногда перерастали в полноценное пламя. Кто-то пылал яростью и возмущением на предателей, будь то «решившиеся на покушения прихвостни Империи» или «нарушившие все договорённости и устроившие масштабную провокацию жадные ублюдки из нового правительства». Кто-то горел верой в свою правоту и надеждой на будущее, кто-то искал — и находил! — следы агентуры конкурентов, кто-то грезил о «новом мире». А кто-то всеми силами пытался погасить начинающийся пожар и от всей души проклинал посеявших его искры идиотов… И лишь вороны, чьё карканье так походило на смех, ведали истинный смысл происходящих событий.