Из Тьмы

Прибыв в расположение текущей штаб-квартиры команды, уставшие убийцы разбрелись по своим комнатам, собираясь урвать хотя бы несколько часов сна. Всё-таки способность сохранять боеготовность, бодрствуя несколько дней подряд, совсем не означает, что это будут приятные дни. Мы, может, и «сверх», но всё ещё люди. Хотя одной незадачливой девочке-волшебнице таки придётся заменять сон медитацией, да. Ну, зато будет дополнительный повод погрузиться в исследование и оптимизацию собственной энергетики, её взаимодействие с негативной силой и тейгу, который служит для неё источником. Да и с психикой и возможным влиянием на неё тоже стоит разобраться. Я не видела и не вижу ничего особенно плохого в своих исследованиях и желании (мрачно) подшутить над врагами. Но вот то, что слишком увлеклась и не подумала о реакции команды — плохой звоночек. Сена пыталась намекнуть (и не только намекнуть) что спать (и не только спать) можно вдвоём, но я ей отказала. Идея не самая плохая, потому как, если бы я действительно решила спать с ней и начала дёргаться от кошмаров, то риск прибить резкую и не такую уж слабую воительницу оказался бы минимальным. Но... несвоевременно это. Нужно внимательно проверить сеть искусственных энергоканалов и их периферию. После таких-то нагрузок, как в бою с Эсдес! Сон в горячей ванне так и остался мечтой, ибо направься я туда — и за мной бы обязательно увязалась одна пурпуровласая проныра. Таким образом, веря в то, что нахожусь в безопасности, я глубоко погрузилась во «внутренний» транс, сосредоточившись на себе и почти полностью игнорируя окружение. Зря, как оказалось. И заплатить бы одной незадачливой некроманси, хваставшейся своей способностью ощущать чужое присутствие и эмоции, но в данный момент самостоятельно отрезавшей заметную долю даже пассивного восприятия, за избыток самоуверенности своей жизнью. Даже хвалёная интуиция с чувством опасности спали! Ну, или я неверно интерпретировала сигналы, ожидая проблем от своей ауры и Яцу, и концентрируя внимание «внутрь» ещё сильнее. Но, к счастью, в доме и без меня нашлись люди, способные ощутить скрывающихся убийц, неведомым образом оказавшихся в, казалось бы, безопасном домике. Иначе получилось бы очень глупо и смешно. Кей точно отпустил бы над моим телом парочку своих дурацких шуток! Дверь в мою комнату вышибло взрывом. Однако я уже почувствовала всплеск жажды крови и яркие эмоции получившего смертельную рану неудачника, поэтому успела среагировать, пусть и с некоторой заторможенностью, благодаря своему «прекрасному» состоянию. Мысленно зашипев на жесткий обрыв транса, который пусть и не стал причиной травм — что, учитывая факт работы с собственной энергетикой, легко могло произойти — но уж точно не принёс приятных ощущений, я увернулась от осколков двери и вырванной вместе с ней коробки, а также подозрительных ярко-горячих брызг. Неплохой ход, замечу: большинство воителей плохо сопротивляются огню, а тут гадость явно липкая, духовно-активная и слепяще-яркая, что мешает уклоняться — не иначе как алхимический аналог напалма или белого фосфора. Небось, ещё и ядовитая до кучи. Впрочем, последнее лично для меня не особо страшно. Странно лишь, что дверь подорвали снаружи, а не забросили взрывающийся сюрприз внутрь помещения. Тогда одной незадачливой девочке-волшебнице пришлось бы заметно хуже. Однако времени для раздумий не оставалось: я чувствовала, как совсем рядом, за толстой стеной с выбитым дверным проходом, несколько агрессоров атаковали единственную противостоящую им союзную сигнатуру. Остальные же наши находились далеко — кто-то сцепился со своим противником, а кто-то ещё не успел даже выбраться из комнаты. Мысли двигались крайне стремительно даже на фоне происходящего, поэтому Яцуфуса в моих руках материализовалась даже раньше, чем деревянные ошмётки успели врезаться в противоположную стену комнаты. Эйпман появился немного позже (всё же призывать марионеток по-настоящему мгновенно я так и не научилась). Сбросив с себя ненужный сейчас обвес и ловко сунув руки в тяжёлые металлические кастеты-колотушки, закреплённые справа и слева на поясе, монстр-примат рванул вперёд. Я же, пусть и не стала рисковать пойти первой и нарваться на встречный удар врагов, поддержала своих по-другому: создав направленный строго на вторженцев всплеск концентрированного убийственного намерения. Самый мощный, какой только могла. Не то чтобы мне удалось полностью перевести данный навык в список селективных, бьющих только по указанным целям, но… Во-первых, способность частично его направлять — таки имелась. А во-вторых, все члены команды уже привыкли к данному фокусу, у них-то не дрогнет рука от неожиданности или кратковременного испуга. В отличие от врагов. На спине обезьяна, метнувшегося внутрь дверного проёма, всё ещё перекрытого яркими искрами непонятной горючей дряни, расцвело несколько кровавых бутонов выходных пулевых отверстий. Пули, замедлившиеся после прохождения прочной, насыщенной духовной энергией шкуры — в том числе и пересаженной от гидры! — и укреплённой плоти, я тоже увидела. В духовном восприятии они походили на сияющие сгустки структурированной энергии. Явно штучная работа, определённо непосильная умельцам северян. Да и в Империи я таких не видела. Опасненько. «Неужели убийцы из Западного государства?» — подумала я, запуская усиленный смертобублик в подозрительный духовно-насыщенный предмет, медленно (для меня) пролетевший над головой продолжающего двигаться вперёд обезьяна. Световая граната, которой оказался «подарочек», врезалась в потолок и полыхнула яркой вспышкой. Но как-то неубедительно: едва ли не так же, как те имитаторы, что мы с ребятами использовали в учебных схватках. По всей видимости, негативная сила сработала даже лучше, чем я ожидала, испортив большую часть свойств содержащейся в гранате алхимии. В это время Эйпман, что в сверхускоренном восприятии неспешно продирался через пространство, наконец, вырвался в коридор. Собрав своей могучей грудью большинство предназначенных его хозяйке подлянок, монстр-примат притянул к себе вражеское внимание, тем самым предоставив шанс показаться и мне. А показаться требовалось. Потому как, несмотря на отвлекающие манёвры в виде импульса КИ и рвущегося вперёд обезьяна, союзной сигнатуре приходилось крайне солоно. Убийцы явно собирались уничтожить помеху до того, как возьмутся за главную угрозу в моём лице. Но это мы ещё посмотрим, кто за кого возьмётся! * * * Сена пребывала в великолепном настроении. В животе «порхали бабочки», тело ощущалось лёгким и полным энергии, а на уста так и просилась счастливая улыбка. А как иначе? Расправа над теми, кто собирался расправиться с ними — раз. Зачистка выживших после гидры — два. Она ознаменовалась несколькими весьма забавными и смешными казусами, вроде того растяпы, которому отрубили ноги, а он продолжил перебирать в воздухе своими культяпками. Или случаем со спрятавшимся идиотом, который не понял, что его напарника уже прикололи кинжалом, и спросил у девушки: не ушли ли убийцы? Какая у него была рожа, когда он сообразил, кто на самом деле дышит ему в затылок… Хе-хе! Сена предпочитала наслаждаться каждым интересным или приятным моментом жизни, поэтому ценила такие вот сочные и яркие кусочки в череде серых будней государственной убийцы. Но это так… сопутствующие радости, словно красивые завитушки вокруг драгоценного камня в украшении. А той самой драгоценностью выступала, конечно же, восхитительно-жуткая симпатяжка Куроме, осада крепости которой, наконец, увенчалась успехом! Тихая убийца уже давно и упорно обхаживала эту с виду колючую, злую и даже пугающую, но на самом деле заботливую и весьма снисходительную к слабостям своих друзей маленькую цундере. Пусть поначалу это было не более чем шутками и лёгким провоцированием самой младшей (но притом и самой сильной) убийцы Отряда, которая, как оказалось, имела немного необычные вкусы, предпочитая девушек мужчинам. Не то чтобы Сена пошла бы на попятную, получи ответ на свои заигрывания. Но шутка — она и есть шутка, даже если закончилась в постели. Однако со временем интерес к недоступной цели постепенно рос, и недавно, после последнего исчезновения Куроме, когда без неё даже цапаться с балаболом и подтрунивать над остальными стало не так весело, Сена осознала, что влюбилась. Да, далеко не в первый раз, всё же натура у неё влюбчивая. Но на качество испытываемых чувств сие не влияло, поэтому бабочки в животе летали, как в самый первый раз. И как в самый первый раз, добившейся взаимности влюблённой девушке хотелось творить глупости и чудить. Пускай усталая Куроме и сказала, чтобы её не беспокоили, Сена всё же сочла, что в тёплых и нежных объятьях подруги эта колючая мерзлячка выспится лучше, чем в одиночестве. Поэтому, приняв душ и переодевшись в домашнее, она решительно направилась в комнату, что взяла себе их миниатюрная глава. Вероятно, её выставят и даже выскажут пару неласковых, но вдруг нет? Разве это не повод попытаться? И да: это милое платьице со смелыми вырезами — именно домашнее! И шёлковое нижнее бельё с кружавчиками — тоже! Мало ли как ей захотелось одеться, верно? И пару капелек духов на шею и одну на лобок она тоже нанесла исключительно для себя. Так Сена и скажет! Обязательно скажет, особенно про лобок. И не только скажет, но и покажет. И даст попробовать, хи-хи-хи… От фривольных мыслей отвлёк услышанный звук множества тихих, но уверенных шагов. Походка наводила на мысли о слугах, невесть чего заявившихся на ночь глядя. Хотя это для неё сейчас ночь, а для остальных уже утро. Тем не менее девушка поправила поясок с кинжалами — платье оказалось слишком коротким для набедренных ножен, без оружия она чувствовала себя некомфортно, а поясок, помимо прочего, нужно снимать (а вместе с ним можно, «забывшись», снять что-нибудь ещё) — и, активировав технику сокрытия присутствия, тихонько подкралась к углу коридора. Это действительно оказались не слуги! Мысли, повинуясь некогда показанному Куроме умению разгона разума, побежали быстрее. Чужаки были одеты в знакомую униформу, двигались и вели себя как слуги; и даже то, что большая их часть направилась в сторону покоев Куроме, когда остальные разбрелись в стороны, могло найти своё объяснение: ведь глава команды только-только прибыла, нужно всё подготовить для ещё одной постоялицы. Но если Сену и мог обмануть звук шагов, то вот посмотрев, как эти «слуги» — ни одного знакомого лица, между прочим! — двигаются и как они несут замаскированное под бытовые предметы или просто накрытое тряпками оружие, она сразу определила в них убийц. Да и чувство присутствия, которое она также развила лучше всех остальных среди учеников Куроме, кричало: это не просто убийцы, а одарённые, пусть и пытающиеся скрыть своё присутствие. Сену не заметили. Как мастер скрытности она превосходила чужаков и осталась незамеченной даже сейчас, потому в принципе могла бы попытаться тихонько предупредить парней с девчонками, и уже вместе устроить вражеским ликвидаторам засаду. Однако чужие убийцы явно намеревались навалиться сначала на Куроме, которая вообще-то обладала феноменальной способностью ощущать чужое присутствие — даже Сена ни разу не смогла к ней подобраться незамеченной! — и раз она не реагирует, то, вероятно, в самом деле ужасно вымоталась и сейчас крепко спит. Проверять, кто успеет раньше: она предупредить своих, дабы вооружиться и устроить гостям весёлую встречу, или чужаки попытаются ликвидировать Куроме (которая может успеть среагировать на опасность, а может и не успеть) — Сене совсем не хотелось. В голове раздосадованной ситуацией девушки промелькнуло, что нужно обязательно выяснить: как враги узнали, что Куроме здесь — и как они вообще оказались на охраняемой территории незаметно? Впрочем, если вспомнить о засаде, которая ждала их сводную команду на территории Северного королевства, легко можно догадаться, что местонахождение текущей штаб-квартиры слили те же самые люди, которые отправили их в засаду. А дальше всё просто: имперские убийцы улетают на миссию, а вражеские проникают на территорию, взламывают домики прислуги, выпытывают из неё информацию и дожидаются прибытия цели внутри. Никто ведь не станет проверять, что происходит в отдельно стоящем жилище прислуги, верно? Скорее всего, скооперировавшиеся с врагами предатели с самого начала планировали устранение в два этапа. Если бы команда влипла в схватку с северянами, но часть её смогла вырваться и вернуться, то стала бы лёгкой добычей для группы ликвидации. Пока все эти мысли проносились в голове, пурпуровласая убийца не сидела на месте, кружным путём — через проходы между комнат и скрытые коридоры для слуг — она незаметно для противника приблизилась к комнате Куроме. Жаль, что параноидальная сладкоежка выбрала ту, где отсутствовали дополнительные входы, окна перекрывались решётками, а стены обладали изрядной толщиной, но и так неплохо. Не зря она изучала планировку! Таким образом, оказавшись рядом с дверью комнаты Куроме, она смогла наблюдать, как убийцы тихо растекаются по коридору и, безбоязненно игнорируя двери в комнаты и смежные проходы — ну точно выпытали у слуг, кто и где живёт! — приближаются к комнате подруги. Судя по всему, враги не собирались резко вламываться к опасной цели, намереваясь провести некую подготовку для её ослабления. Знай девушка заранее — рискнула бы метнуться к ребятам. Но она, к сожалению, не провидица. К тому же заминку противников можно использовать и иным образом: пропустив их вперёд, а когда они отвлекутся на свои манипуляции, ударив по арьергарду и отступив, тем самым предупреждая Куроме с остальными, а также оттягивая на себя часть сил в лице преследователей. Она пропустила мимо своей двери добрую половину «слуг», когда один из них стал активно принюхиваться, притом настолько активно, что даже Сена услышала. Да и резко стихшие шаги опять же. Духи! Её подвели духи, запах которых почувствовал убийца с развитым обонянием! Дальше события развивались стремительно. Сена не стала тратить время на то, чтобы распахнуть дверь, а ударила сквозь неё, благо она не отличалась особой толщиной и прочностью, так что вооружённую кинжалом руку задержала не в большей степени, чем картонная перегородка. Удар вышел удачным, имперская убийца ощутила, как лезвие глубоко погрузилось в плоть, кроме того, на возвратном движении она повернула кисть, прокрутив кинжал в теле, тем самым превращая простое проникающее ранение в зияющую дыру. Воители — сплошь крепкие и живучие люди, но даже не всякий Воин сможет сохранить заслуживающую внимания боеспособность, когда в теле появляется такое вот вентиляционное отверстие. Оставив врагов осмысливать произошедшее и пытаться протиснуться в комнату — сквозь своего пока живого и стоящего на ногах подельника, хи-хи — ускорившаяся на полную девушка на всей доступной скорости шмыгнула через предусмотрительно оставленный открытым ход в соседнюю комнату, а из неё в другую. А дальше, вырвавшись позади северян, сконцентрировавшихся на своём раненом, она танцующим движением ткнула кончиком кинжала между верхних позвонков уставившегося вдаль разини с пистолетом и, сблизившись, нежно поправила прицел парализованного ганфайтера, помогая ему выстрелить в подозрительную сумку в руках у одного из стоящих рядом с дверью Куроме убийц. — Ба-Бах!!! — грохнул оглушительный в замкнутом помещении взрыв. Тело толкнула ударная волна, резко повысившееся давление нажало на барабанные перепонки. Неприятно, но навык укрепления нивелировал большую часть негативных последствий, тем более что Сена была готова и стояла достаточно далеко. А вот яркая вспышка ослепила и её, и большинство смотревших в ту сторону противников. Помимо этого, явно непростая бомба, кажется, порвала на куски минимум парочку находящихся ближе всего к эпицентру неудачников и окатила какой-то горючей гадостью ещё нескольких. Не ожидавшая столь фееричных последствий, пурпуровласая убийца успела мысленно взмолиться, чтобы Куроме не задело. А дальше времени на мысли не осталось. Способность ощущать чужое присутствие подсказала, что к врагам выскочило неожиданное подкрепление, которое ярко транслировало своё желание расправиться с сорвавшей операцию помехой, а спереди к ней навстречу двигались соседи растяпистого ганфайтера. Неприятно быстро двигались. Такое ощущение, словно они держали во рту аналог «лекарства» Отряда и, как только началась шумиха, его разгрызли, постепенно ускоряясь под действием стимулятора. Мимолётно обернувшись, имперская убийца поняла, что отступать назад, пытаясь вырваться на оперативный простор — бесполезно. Так же, как и пытаться вернуться в комнату, чтобы воспользоваться обходным путём: часть врагов проследовали в ту комнату, откуда она нанесла первый удар, и с удовольствием подловят ограниченную в манёвре имперскую воительницу. Поэтому Сена метнулась вперёд, навстречу быстрым, но несколько оглушённым и ослеплённым яркой вспышкой бойцам из основного отряда. Сама девушка тоже испытывала дискомфорт от плавающих перед глазами ярких пятен, но против неё не раз использовали тренировочные световые гранаты. Так что она успешно компенсировала временную потерю основного чувства восприятия дополнительными. Пропустив над головой стремительный, но несколько неуклюжий взмах длинного клинка, пурпуровласая убийца сблизилась с целью и, вонзив левый кинжал ей в середину живота — не слишком глубоко, чтобы оружие не завязло в позвоночнике, но перебило идущие вдоль него магистральные кровеносные сосуды — и, удерживая клинок внутри, сместилась вправо, разваливая кишечник и почку. Всё, этот не боец, даже если действительно находится под наркотическим стимулятором. Один из преследователей, выскочивших из коридора, попытался метнуть в девушку нож, однако та ловко скрылась за спиной впавшего в шок — но, к его чести, не вылетевшего из ускорения — бойца со вскрытым брюхом. Тут в зону досягаемости попал его напарник, который также замешкался, опасаясь рубануть своего товарища — видимо, ещё не сообразил, что тот, считай, труп — а когда ударил, вышло плохо. Чем и воспользовалась убийца, которая одним кинжалом оттолкнула оружие в сторону, а другим резанула по подставленной кисти. К сожалению, противник пусть и не отличался выдающейся сноровкой, но при том оказался довольно быстрым. Так что он успел отдёрнуть руку достаточно, дабы всё ограничилось почти что царапиной, которая не сказалось на функциональности конечности. Плохо! Каждый боеспособный противник снижает её шансы на то, чтобы прожить достаточно долго, дабы дождаться подмоги. Если Сена не сможет превратить врагов, находящихся к ней вплотную (и своими телами заслоняющих проход другим), в живой щит из неуклюжих подранков — она, скорее всего, погибнет. Опасность! В большей степени интуитивно ощутив угрозу, чем что-то заметив, девушка резко отпрянула в сторону, уворачиваясь от стремительного росчерка пули. Учитывая скорость, на которой она двигалась, стрелял явно специалист по дальнему бою, и не из обычного оружия. Да и пуля не из простых — попадать под такие точно не стоит! Однако неведомый ганфайтер не собирался отступать так просто, почти сразу выпустив пулю туда же, куда сместилась Сена. И снова ей повезло. Пуля рванула кожу и мясо на левом боку и, кажется, надломив одно из нижних рёбер, полетела дальше, не причинив своей цели серьёзного ущерба. Радоваться или пугаться времени не было, так как настойчивые северяне пытались зажать одинокую имперскую убийцу спереди и сзади. Благо хоть стрелок отвлёкся на габаритный силуэт, мелькнувший в дверном проходе комнаты Куроме. Видимо, подруга проснулась, приготовилась к бою и разумно решила не лезть сломя голову под мечи и пули, а использовала в качестве тарана одну из марионеток Яцуфусы. Тем не менее, как говорилось выше, на мысли о Куроме и прочее постороннее времени не уже оставалось: сладкая парочка противников изрядно разогналась, и если бы не их непривычка к ускоряющим стимуляторам и посредственное взаимодействие этих убийц, явно принадлежащих к разным, не успевшим сработаться командам, ей пришлось бы крайне солоно. А так, изогнувшись в причудливую фигуру, удалось пропустить оба выпада мимо. А когда со стороны проснувшейся и начавшей действовать главы имперской команды очень удачно ударил мощный импульс убийственного намерения, заставивший врагов ненадолго растеряться, Сена и вовсе смогла успешно достать одного в подмышку, повредив артерию, нервы и связки, тем самым выключив ведущую руку цели. Ха! Так она и вовсе выйдет из боя почти без единой царапины! Будет во что макнуть балабола и впечатлить спасённую «принцессу»! Увы, Сена слишком рано обрадовалась. Вместо того, чтобы отпрянуть и если не отступить, то перебросить оружие в уцелевшую конечность — однорукий подранок рванул прямо на девушку и исхитрился её схватить рабочей рукой. Он сразу же за это поплатился, но сделал своё чёрное дело, затормозив юркую владелицу кинжалов и позволив своему напарнику её атаковать. Последний пусть и находился далековато, чтобы достать убийцу, постоянно старающуюся выстроить врагов в линию, не растерялся и просто бросил свой меч. И попал. Потому что умирающий враг дёрнул девушку на себя, сбив её попытку уклониться. И пусть оружие угодило в левую ногу, и не в жизненно важную точку вроде бедренной артерии — однако настолько неудачно, что Сена практически потеряла возможность ей двигать. В бою зачастую не чувствуешь боли, но даже так имперская воительница ощутила, как клинок распорол плоть и проехался по кости, ломая её. Находящийся в боевом режиме разум не стал отвлекаться на печаль по поводу резко упавших шансов на выживание или возможной инвалидности, если ей таки повезёт выбраться из заварушки, сосредоточившись на «здесь и сейчас». Так как со способностью передвигаться у неё образовались проблемы — Сена вернула метателю его любезность, отправив в него один из своих кинжалов. Получилось удачнее, чем у северянина: снаряд вошёл между ключиц, пробил шею и повредил позвоночник. Однако радоваться было рано. На смену первой партии врагов, которых не без потерь, но удалось осилить, спешила новая. И пускай со стороны покоев Куроме уже вспыхивали плазменные вспышки от соударения и кастетов её монстра-примата, и клинков убийц, а также тускловатый свет от вылетающих из комнаты чёрно-фиолетовых молний и энергетических сгустков, приправленных едким, могильно-холодным убийственным намерением, пурпуровласая убийца понимала, что подруге уже не успеть. Не повезло. Впрочем… Сегодня она влюбилась и добилась взаимности. Она в одиночку смогла убить нескольких вражеских воителей, если не превосходящих в силе, то точно не уступающих. А ещё Сена спасла ту, кто является не только предметом её личных чувств, но и гарантом благополучия всего Отряда! Разве не хороший день, чтобы умереть на столь высокой ноте? …Жаль только, что они с одной милой цундере-сладкоежкой не успели зайти дальше обычных нежностей и поцелуйчиков. Сена ведь так долго этого добивалась. Раненая воительница не дрогнула перед лицом желающих её смерти врагов. Не пыталась бежать или просить пощады. Однако плоть оказалась слабее духа. Сначала, в тщетной попытке защититься от острой стали, она потеряла руку, потом ей отрубили уцелевшую ногу, на которую девушка опиралась и даже кое-как умудрялась маневрировать. А потом мир резко содрогнулся и свет погас. *** «Демоновы уроды и их клятый ганфайтер!» — мысленно выругалась я, неудачно попытавшись высунуться под прикрытием вступившего в бой Эйпмана и едва не нарвавшись на опасную пулю. Обезьян — он, конечно, сильный, крепкий, живучий (в чём быстро убедился неведомый стрелок, перестав стрелять по марионетке после нескольких не возымевших никакого действия дырок в мускулистом теле примата и начав выцеливать его хозяйку). Он даже достаточно шустрый. Вполне мощный демонический зверь ранга B, после всех апгрейдов даже с плюсом. Но против чуть ли не двух звёзд вражеских убийц сразу он не тянул: судя по ощущениям, моего бойца довольно быстро разбирали на составляющие. Особенно ухудшал ситуацию мой приказ: хоть как-то, пусть даже броском одного из кастетов-колотушек, помочь одному… одной — я таки узнала сигнатуру Сены — из команды, и отсутствие других достаточно сильных и компактных бойцов. Точнее такой в колоде имелся (Камуи). Но светить этого Мастера боя и тейгуюзера очень не хотелось. Но придётся. Учитывая, что гадский ганфайтер умудряется довольно метко стрелять даже сквозь толстые стены — один раз почти попал, пришлось отбивать потерявшую часть скорости пулю клинком — ломиться сквозь перекрытия ничуть не безопаснее, чем через дверь. Да и враги не дураки: судя по ощущениям, двое уже проникли в соседнюю комнату и собираются выбить или прорезать стену. «Узнаю, по чьей вине нам устроили такую подлянку — запытаю до смерти, потом подниму, разбужу разум и продолжу! А когда надоест — скормлю душу низшим!» — мелькнула в голове мысль с отчётливым привкусом энергии Яцуфусы. Не став противиться наведённой злобе, я, наоборот, вошла с ней в резонанс и выпустила в дверной проём целый ворох чёрных молний со смертобубликами, а под их прикрытием призвала вооружённого Адаусу Камуи. В это же время моё тело, покрывшееся лёгкой версией Нечестивой Ауры — без бьющих во все стороны чёрно-фиолетовых разрядов — выбило частично вырезанную взмахом клинка, а частично просто выломанную боковую стену комнаты. Раз уж ко мне пришли гости, то невежливо не выйти навстречу... И поприветствовать ублюдков сталью! Впрочем, попытка «прошибить стену головой» вышла… не такой эффектной и эффективной, как грезилось. Толстая, зараза! Ещё и с той стороны навалено всякого мусора. Шкафы какие-то, полки... массивные, дубовые... не пустые... Одним словом, с ходу срубить противников не вышло. И пускай они, попав под разлетевшиеся во все стороны осколки, тоже не имели возможности атаковать — но большая часть фактора внезапности оказалась бездарно потеряна. Впрочем, влияния нечестивой ауры оказалось достаточно, дабы добавить дополнительную толику дезориентации, и я без особых проблем уклонилась от рефлекторной атаки первого, проигнорировала второго, который, попав под искажающее разум влияние Нечестивой Ауры, вообще бесполезно пластал воздух, и срубила ноги ближайшему врагу, отправив несколько смертобубликов во второго. После чего осталось добить первого и прикончить схватившегося за лицо второго. Лёгкая победа, но в цейтноте и при численном превосходстве врага — слишком медленная. Тем временем Камуи, не совсем мгновенное появление которого не очень-то и удалось скрыть — гадский ганфайтер попытался прострелить ему голову — защитившись от обрушившихся на него атак, использовал силу тейгу и создал что-то вроде насыщенного духовной энергией воздушного взрыва. БУХ! — разнеслась по помещению ударная волна. И должна заметить: грохнуло знатно! Даже, наверное, посильнее, чем после взрыва той фугасно-зажигательной бомбы северян. Если раньше и оставались в этом крыле здания целые окна, то теперь о них точно можно забыть. Нечестивая аура разрушила духовную составляющую атаки, позволив проигнорировать её эффект, а самого повелителя воздуха защитил артефакт, но вот и так израненному Эйпману досталось, даже несмотря на его немёртвую суть. Да и Сене, наверное, тоже. Но это мелочи: главное, чтобы приложило её противников, дабы уроды не успели убить подругу. Увы, не все достаточно пострадали от атаки марионетки-тейгуюзера, отчего тот завяз в бою. Эйпман же и вовсе на время выбыл (какая-то сволочь умудрилась отрубить ему голову, а от безголового бойца, будь он даже немёртвый, толку немного). Меня же на выходе из помещения встретил огонь ганфайтера, которого я за это короткое время уже успела возненавидеть. Нет, он, вернее она (стрелявшей оказалась похожая на Эрис зеленоглазая блондинка с парой револьверов), пусть и не сумела меня ранить, но необходимость внимательно следить за стволом, из которого вылетали очень быстрые и опасные пули, перекрыла всякую возможность прорваться к Сене. Камуи же сцепился с вторым устоявшим воителем, что стоял дальше и не давал миньону свободы действий. Ни добить начавших подниматься сообщников (часть из которых, кстати, сдохла или получила ожоги от подрыва собственной бомбы; неудачники!), ни сдвинуться в коридор, дабы помочь моей сокоманднице. И нет, марионетке не противостоял могучий Мастер, разве что с приставкой «квази», как, вероятно, моя противница, однако непробуждённый болван — он и есть непробуждённый болван. Против Адептов и Воинов достаточно хорош, но те, кто посильнее и поискуснее, столкнувшись с ним, отнюдь не стремятся уподобиться траве под серпом жнеца. Да и я не лучше. Показала, блин, Эсдес свою силу! И для чего?! Чтобы сейчас сдохнуть?! Или чтобы позволить убить свою подругу?! Нет! Жизни моих людей при͢н̝адл̬еж͜ат м͖н͜еͅ! ͔! ͓! Активировав то жалкое подобие форсажа, что в текущем состоянии не грозило превратить меня в калеку, я обратилась к своему тейгу, который мог дать дополнительные силы ценой угрозы духу и разуму, но не телу и жизненной энергии. Давление убийственного намерения резко возросло. С удовольствием ощущаю аромат страха от прежде уверенной в себе блондинки и безымянной массовки. Резко — для тела, для сознания под разгоном разума это смотрелось до бесящего неспешно — смещаюсь в сторону, пропуская мимо себя очередную пулю. Выросшие на левой ладони когти пронзили кисть, откуда обильно выступила перенасыщенная негативной энергией кровь. Взмах — и широкий веер капель буквально выжатой из сосудов чёрной, испускающей фиолетовую дымку субстанции, со скоростью, мало уступающей пулям девушки-ганфайтера, отправился вперёд. Несколько капель упало на частично вскочивших на ноги, частично приходящих в себя после воздушной атаки и обрушившегося на них КИ представителей «массовки». Некоторых, несмотря на какую-то алхимию, что заставляла их энергетику гореть активнее, даже выбило из ускорения. Ещё парочка капель яда достала противника Камуи, которому парадоксально помог пропущенный удар обухом косы, впечатавший некрупного мужчину в растрескавшуюся от удара стену — и отбросивший с пути моей атаки. Однако основная масса убийственных брызг накрыла вооружённую револьверами красивую блондинку, которой просто некуда было уворачиваться от сплошного фронта быстро летящих капель уже-не-крови. После знакомства с моим подарочком эта жалкая букашка перестала представлять угрозу, да и привлекательность потеряла. Выронившая оружие и схватившаяся оплывающими пальцами за превратившееся в мерзкое месиво лицо — шея, грудь и живот выглядели немногим лучше — убийца не вызывала ничего, кроме презрения и садистского удовлетворения. Впрочем, такая марионетка может пригодиться, поэтому вместо того, чтобы оставить её наслаждаться мучениями, пришлось их походя прервать, поспешив спасать свою раб… собств… то есть сокомандницу и подругу. По дороге раздав несколько ударов клинка и разрядов негативной энергии самым шустрым, потенциально опасным и просто подвернувшимся представителям массовки, я мимоходом помогла Камуи добить его противника и устремилась к Сене. Враги лежащей на полу окровавленной девушки уже успели подняться на ноги и даже пытались что-то предпринять, но не сумели ничего противопоставить крайне стремительной фигуре, вдобавок объятой покровом, один взгляд на который вызывал головокружение, тошноту и необъяснимый ужас. Всё. Основной кулак нападающих уничтожен. Камуи добил остатки этой группы, а с остальными столкнулись ребята, которые успешно их перемалывают. Если кто-то и сумеет ускользнуть, то точно не для того, чтобы продолжить миссию. Я чуяла их сладкий животный страх! Когда смертная грязь осыпалась наземь — неспособной двигаться и кричать, но всё ещё живой и страдающей кучей одушевлённой плоти, я отправила оружие в свой домен, а сама склонилась над умирающей смертной. Левая нога имела глубокий разрез, доходящий до сломанной кости, правая вообще оказалась отрублена ниже колена, правая же рука тоже несла след почти отрубившего её клинка. Вероятно, этой рукой соратница отвела оружие от жизненно важных органов, потому как на груди, помимо касательной раны, вроде бы от пули, имелся и такой же касательный след меча. Помимо прочего, кажется, она приложилась головой, потому как оружие убийц оказалось «чистым», без яда, а раны конечностей не должны были лишить тренированную убийцу сознания. Из них даже кровь не слишком активно текла: сработал естественный механизм защиты от кровопотери, и края магистральных сосудов удачно загнулись внутрь. Или это на ослабленную воительницу так подействовал заряженный духовной силой воздушный взрыв? Неважно! Та, кто вручила свою судьбу в мои руки, смеет пытаться ускользнуть в смерть? Неприемлемо! Он̤а̦ сможет͜ у͓й͢ти͢, т͜о͇л͜ь͢к͍о̮ ког̥д̳а я по̬зв͈олю͜! Вновь в руке материализовалось оружие, в котором находилась большая часть моей души. «…Души? — словно бы издалека донеслась лениво ворохнувшаяся мысль. — …Моей? …В Яцуфусе? …Почему так холодно? …И разве я могу убивать и поднимать Сену, как нежить, не попытавшись ей помочь нормальными средствами? Разве она моя собственность? Она моя…» Она моя! Моя! И будет моей вечно! И все будут! Мой разум, наконец, сбросил одурь, начав активно сопротивляться проникающим в него демоническим щупальцам. «Прочь! — мысленно приказала я, концентрируясь для создания «ментальной оплеухи». — Я не…» Однако новый — или старый, тут как посмотреть — и адски неожиданный противник успел раньше. Окружающий меня мир исчез, и на смену ему пришла тьма. * * * Вокруг клубилась чёрно-фиолетовая бесформенность. Не было ничего, кроме её странных неправильных переливов. Даже под ногами оставалась лишь она. Мысли ворочались медленно и лениво, а разум упорно пытался сказать, что вокруг нет ничего необычного. Словно во время странного сновидения, которое стояло на грани перехода в осознанное, однако никак не могло её переступить. — Я не… что? — уставившись в заставляющие кружиться голову фантасмагорические виды, вслух пробормотала я. — И где я? — с силой морщусь, потираю глаза. Бесполезно. Наконец, концентрирую своё внимание где-то в центре головы, представляя, будто там образовался сжатый нематериальный шарик. И вот эта психотехника, некогда помогавшая мне-Виктору осознать себя в приснившемся кошмаре, проснуться или изменить сон на более приятный — да и нынешнему воплощению она приносила пользу, помогая не поехать крышей после много более навязчивых снов-воспоминаний архидемона — сумела оказать достаточный эффект, дабы примерно понять происходящее. И не могу сказать, чтобы это понимание меня сильно обрадовало. Так и знала, что эти заигрывания с силой тейгу когда-нибудь обернутся не кошмарами — неприятными, но терпимыми — и таким же чувством нематериального холода, а чем-то более серьёзным. Но как же неудачно! До чего не ко времени! Ладно, хотя бы узник Яцуфусы догадался дождаться моей победы и… Чёрт! Там же тяжело раненная Сена! Впрочем, ей от моей помощи толку мало, тем более что не пройдёт и пары минут реального времени, как остальная команда разберётся с недобитками и пожалует к нам. Даже раньше: вроде бы перед тем, как окончательно потерять способность здраво мыслить, я чувствовала Кей Ли, который кого-то убивал неподалёку от нашего коридора. Я же… я же вообще чуть не добила и не подняла эту милую проныру — считай, спасшую мне жизнь — в виде мёртвой марионетки. Нет, в принципе, жизнь в виде разумной нежити не так уж и плоха: Счетовод и остальные, кажется, вполне довольны. Но делать такие вещи со своими друзьями, израненными, но вполне способными выкарабкаться и продолжить нормальную жизнь — в Империи создают более чем хорошие (и дорогие) протезы, даже для воителей — да ещё и не спросив… Ещё и учитывая возможный список сопутствующих побочек: от гарантии участи, что хуже смерти, если я проиграю в схватке с узником тейгу, до рисков, связанных с поглощением чужой праны, которая так-то несёт осколки сторонней энергетической периферии, которая, пусть в дальней — от лет до десятилетий — перспективе, но может вызвать мутации, отклонения в поведении или даже постепенную демонизацию. Нет, на такое я не пойду! Не когда есть выбор. Собственно, оттого и сумела освободиться от влияния. В груди что-то сжалось, но я подавила эмоции, сосредоточившись на «здесь и сейчас». «Но всё же, куда это затянуло моё сознание?» — прорезалось любопытство в голове одной незадачливой некроманси, более-менее избавившейся от удара по мозгам, но, тем не менее, пребывающей в не совсем трезвом разуме. С этой мыслью я, вместо того, чтобы, как нормальный человек, активировать навык ментальной оплеухи и вернуться в отнюдь не безмятежную реальность, попробовала по-особому всмотреться в окружающую мрачную фантасмагорию и попытаться увидеть/познать — что она собой представляет. Надо ли говорить, что решение оказалось не самым дальновидным? Ну, или, возможно, меня к нему подтолкнули. Тьма углубилась и словно орельефилась, почти превратившись во что-то понятное. Почти… Однако в последний момент вместо того, чтобы воспринять истинный облик окружающего меня нечто, ограниченное человеческое сознание впало в ступор. Не знаю, как себя чувствовали эпилептики из прошлого мира после просмотра ярких мультиков с быстро меняющимися картинками, но я, увидев/восприняв часть какой-то многомерной… хрени, которую разум просто не сумел интерпретировать в понятных для себя категориях, вряд ли ощущала себя лучше — разве что в судорогах не билась, всё же я здесь исключительно в виде ментальной проекции. Хотя кто знает, что там происходит с моим реальным телом? Наверное, что-то похожее (пусть и в ослабленном по понятным причинам виде) чувствуют те, кто попадает под влияние Нечестивой Ауры. А ещё я пропустила очередную подлую и мощную атаку от тейгу. И едва не проиграла в противоборстве воли. Пускай мне удалось устоять, однако пришлось пройти по краю, за которым… не знаю, что. Но явно что-то очень страшное и нехорошее. — Сопротивляешься? — раздался откуда-то насмешливый тонкий голосок, в котором я с некоторым усилием узнала свой собственный. — Ты ещё кто? — борясь с одурью, скорее огрызаюсь, чем спрашиваю. - Я -̬ эͅто т̖ы, — ответили мне на демоническом языке. Вскоре показалась и говорившая. Существо выглядело практически полной моей копией, если сделать скидку на слишком белую кожу, полностью залитые фиолетовым пламенем глазницы, нефункциональные когтистые пальцы и клыкастую пасть. Хвоста и крыльев почему-то не было, хотя как раз они, судя по фрагментам памяти архидемона, оказались бы для него предпочтительнее. Впрочем, такие особенности могли и не являться следствием воли стоящего предо мной существа, а, наоборот, оказаться проявлением его сути, которые оно не смогло скрыть. Что-то мне в кошмарах-воспоминаниях попадалось на тему ментальных проекций и деталей внешности аватаров, показывающих их суть для тех, кто умеет подмечать и интерпретировать подобные детали. Жаль, что мимоходом. Да и данный вопрос тогда меня мало заинтересовал, оказавшись задвинутым на дальние задворки памяти. Иначе сейчас могло бы стать проще. Хоть немного. Поистине, не бывает лишних знаний! — С каких это пор разожравшийся сверхпаразит-неудачник стал мной? — интересуюсь с поддёвкой, не забыв подкрепить слова полным пренебрежения эмпатическим посылом. Вспышка бешенства моей визави оказалась подавлена ею столь быстро, что могло показаться, словно она мне почудилась. Но нет, не почудилось. Враг зачем-то пытался вызвать если не расположение, то хотя бы снизить антипатию. В то, что архидемон, до глубины отсутствующей души ненавидящий и презирающий «ничтожных смертных», у которых, тем не менее, имелось то, чего нет у него, желал сотрудничать — я не поверила ни на миг. Как и в то, что узник Яцуфусы полностью пробудился и соизволил общаться со своей тюремщицей лично. Иначе меня бы уже сожрали. В лучшем случае. — С тех пор, как ты решила сделать шаг навстречу, взяв мою силу и поделившись своим разумом. С тех самых пор, Куроме, — неприятно улыбнулась тварь, что пусть и пыталась показаться дружелюбной, однако не могла полноценно скрыть своей алчно-голодной, полной злобы и ненависти демонической сущности. — Или, может быть, Виктор? — хрупкая и невысокая фигурка симпатичной молоденькой девчушки сначала превратилась в крупного здорового мужчину, а потом, почти без перехода — в скрюченную болезненную фигуру с уродливыми ожогами на лице. Смотреть на потерявшего всё, в том числе и надежду, калеку (горящие фиолетовым пламенем глазницы — и те парадоксальным образом не рушили это впечатление, а как будто даже усиливали) было весьма неприятно. Но не шокирующе. Я уже не он. Так же, как в полном смысле не являюсь той Куроме, которой была до пробуждения памяти прошлой жизни. Хочется верить, что моя новая личность взяла лучшее от двух своих половин. Демон, который явно надеялся на более яркую и негативную реакцию, остался крайне недоволен. М-да. Это точно не то существо, которое развращало мудрых правителей, соблазняло учёных магов и образовывало культы, охватывающие не одну страну. Действительно, лишь жалкий осколок моих воспоминаний, ассимилированный спящим архидемоном и возомнивший, будто он является им. Или передо мной устраивают представление, призванное в этом убедить. Демоны коварны, по себе знаю. Дабы разобраться, что же является истиной, я вновь сконцентрировала свои чувства на окружающем пространстве, пытаясь понять, что в действительности представляет собой моя собеседница — облик демона вновь перетёк в первоначальное состояние — и совершенно перестала воспринимать ту лапшу, что пытались навесить мне на уши. Увидев, что её не слушают, «демоническая Куроме» зло зашипела: — Смертное ничтожество! Игнорируеш-шь мои слова?! Хочешь постичь меня своим ограниченным умишком?!С̜мот̰ри же!! Действия твари были отдалённо похожи на то, как будто человеку, пытающемуся всмотреться в объект изучения, коим на самом деле является погашенный прожектор, с силой ткнули в лицо внезапно включившемся прибором. Сложная структура, непосильная для мозга обитателя трёхмерного мира, ослепляюще-ярким калейдоскопом вспыхнула у меня в сознании. Ощущения очень живо напомнили те, что я испытала в первые минуты своего пробуждения, когда отголоски воспоминаний о посмертном существовании меня-Виктора едва не вывихнули мне мозги и не вывернули желудок. Я упала на колени, а потом и вовсе повалилась набок. Находись здесь реальное тело — и не избежать мне длительных рвотных спазмов, но даже без этого пришлось очень нелегко. Ещё и тварь передо мной не просто стояла, наслаждаясь зрелищем, но и делала нечто крайне для меня опасное. Давление окружающей среды стремительно нарастало, в висках неприятно ломило — и плевать, что я здесь всего лишь проекция сознания! — а в груди чувствовалась сосущая пустота, которая также усиливалась со временем. Кое-как собравшись, предпринимаю попытку вырваться. Да, если проблему обретшего самосознание тейгу не решить сейчас, в дальнейшем ситуация может ухудшиться ещё сильнее. Но тут стоял вопрос не о решении проблемы, а о том, будет ли это «дальше» вообще. Неудача! Меня уже затянуло слишком глубоко, чтобы надеяться вынырнуть единым рывком, да и разом две провальные попытки увидеть/воспринять истинный облик того, с чем пришлось столкнуться, позволили врагу дополнительно опутать меня сетями и перестать сдерживаться, бросив попытки продемонстрировать дружелюбие и желание (очевидно лживое) договориться полюбовно. — Всё ещё не смирилась со своей участью, пища? — донеслось до ушей сквозь одурь от мельтешащих перед внутренним взором отталкивающих своим чуждым сюрреализмом картин. А после концентрация одной незадачливой некроманси оказалась нарушена сильным ударом ноги. И надо сказать, ощущения оказались «полностью идентичны натуральным». А потом перед носом и вовсе мелькнуло лезвие клинка, отчего стало совсем не до размышлений. Если не сложилось с познанием, то можно попробовать и просто зарубить наглую вражину. И снова неудача. Меня, пребывающую не в лучшей форме, жестоко избили и унизили, нанеся массу болезненных ударов и порезов. Под конец и вовсе отбросили от себя слишком высоким и рискованным для равного боя ударом в грудь. Словно докучливую мелкую собачонку пнули! Твар-р-рь! Ударила по восприятию и способности мыслить, а теперь куражится над ослабленным врагом! Ненавижу! Мысли текли медленно и ощущались не совсем трезво. Зато эмоции горели очень ярко, настойчиво пытаясь отбить последние способности к соображению и подбивая броситься на тварину с мечом наперевес. Или даже без меча. Лишь бы разбить, разорвать, растерзать и втоптать в грязь её самодовольную улыбочку! Остатки здравомыслия шептали: что-то здесь не так... Но нерассуждающая злоба заволокла взор багровым туманом — и я вновь бросилась вперёд, сжимая рукоять Яцуфусы. …И снова получила лишь боль и унижение. Тварь словно знала наперёд каждый мой ход, действуя не намного быстрее — а порой и напоказ медленнее — и реагировала так, что все мои действия вели к поражению. А ещё, казалось — с полной уверенностью в не совсем адекватном состоянии утверждать было трудно — будто бы мои удары странным образом не дотягивались до цели, даже когда должны были вонзиться в плоть, а вот атаки той стороны всегда и в любых условиях проходили идеально. Мысли ворочались вяло, тяжело, даже комментарии твари, полные до исступления бесящего презрения и высокомерия, пролетали словно бы мимо сознательной сферы, попадая прямиком в эмоциональную. Однако они — мысли — всё же ворочались. В голове мелькали смутные, неуловимые ассоциации. И на фоне множества мыслей о жестоких расправах и пытках тела и души, что так любезно подкидывало воображение, мелькнула иная, казалось бы, пустая и незначительная: «Хах, наверное, именно так чувствовали себя вынужденные спарринговать со мной ребята… Разве что их никто не пытался вывести из себя». И последняя часть неожиданно отрезвила. Ведь я чуть ли не пену была готова пустить от бушующего внутри бешенства. Чего никогда не бывало. Меня осознанно вводят в неадекватное состояние! Эти жестокие убийства и пытки для отражения, что будут длиться сотни и тысячи лет… Их ведь не я придумываю, они всплывают из памяти. Не моей, демона. И не убили меня не потому, что не могут! Неприятно признавать, но пользуясь моими проблемами с координацией и способностью нормально соображать, противник… противница… существо неоднократно могло вскрыть одну некроманси, словно повар тщетно трепыхающуюся рыбу. Нет: демоническому уроду непонятного пола, натянувшему на себя мою личину и укравшему часть моей памяти, требовалась вовсе не победа в бою — который, если смотреть непредвзято, напоминал какой-то фарс. А ещё в прояснившемся сознании начали потихоньку образовываться проблески понимания того, что же я увидела во время своих неудачных попыток воспринять/понять окружающее пространство. Не сказать, чтобы эти проблески резко сложились в нечто не то что цельное, но даже узнаваемое. Однако стало как-то полегче. Даже атаки демона, что продолжал на меня наседать, стали не столь напрягающими. И высвободившиеся ресурсы разума очень быстро смогли зацепиться за новые несуразности. Вроде сжимаемой моими руками Яцу, которая в начале нашего общения так-то отсутствовала. Нет, здесь не мой осознанный сон, где очень многое зависит от способности трезво мыслить, воли и веры в себя. Но почему-то врагу очень важна моя осознанность — вернее, отсутствие оной. И каким бы рискованным это не казалось на первый взгляд, но чтобы выкрутиться из сложившейся ситуации, мне таки придётся в третий раз попытаться использовать способность познания. Но для начала стоит проверить свои выводы. А то следующую ошибку можно и не пережить. Намеренно дёрнувшись вперёд, как бы случайно подставляясь под клинок противницы, с удовлетворением отмечаю, что не ошиблась. Вместо вполне себе серьёзной раны одной незадачливой девочке-волшебнице досталась очередная болезненная, но царапина. Это не бой — постановка! Очередной болезненный и унизительный пинок в живот встречаю даже с радостью. Отлетаю назад, страдальчески скрючиваюсь и ненавидяще шиплю, не забывая подкреплять это транслируемыми вовне эмоциями. Однако на деле, пока высокомерная (и изрядно глуповатая) недодемоническая тварь, то ли не сумевшая, то ли не удосужившаяся прочесть мои настоящие, прячущиеся за верхним слоем эмоции, разглагольствовала в попытках ещё сильнее вывести из себя свою цель, её несостоявшаяся (надеюсь) жертва по мере возможности разгоняла разум и повышала осознанность. Кстати, оглядываясь назад, она — осознанность — сильно хромала с самого начала. А когда пик концентрации и скорости мышления оказался достигнут, я нырнула в транс познания. И на этот раз всё получилось, как надо. Что же… нечто подобное я и предполагала. То, что избивало меня посреди чёрно-фиолетового «нигде», вообще не являлось моим противником. Так… даже не марионетка — привлекательно светящаяся приманка перед пастью рыбы-удильщика. Сама же рыба, или, что несколько ближе к увиденному/познанному, многомерный спрут — постепенно оплетал одну незадачливую некроманси своими отростками, пытаясь окрасить в свои «цвета» и затянуть внутрь некоего ядра, дабы… провести рокировку? «Ты — это я», — сказал/постановил этот доппельгангер в самом начале. Да уж! Следовало сразу заподозрить подвох, особенно учитывая, что сказано это было на имеющем собственную силу языке демонов. Что касается того, куда именно меня пытаются затянуть, то этим местом оказалась проекция ядра тейгу, которое почему-то находилось в центре домена. Я даже, кажется, сумела почувствовать присутствие отголосков сознания марионеток, спящих в различных слоях пространственного кармана. А ещё, несмотря на мозголомную топологию пространства-не пространства и влиянию, оказываемому на меня близким присутствием сути могущественного демона (а может, и благодаря этому), с каждым мгновением удавалось всё лучше понимать видимое/познаваемое. Словно бы сила внешнего воздействия порождала противодействие где-то в ненароком потревоженных глубинах души, что проявлялось так, будто бы я стремительно вспоминала прочно забытый разумом, но бережно сохранённый подсознанием навык. Даже удивительно, какими мучительно-болезненными являлись прошлые попытки, ведь всё так просто и понятно! ...И, естественно, эта «простота» несла с собой отнюдь не только хорошее. Я ощущала, как моё мышление в буквальном смысле перестраивается, начиная работать по иным, каким-то алогичным и подсознательно отталкивающим мою человечность законам. И ещё голод… Почему я чувствую такой Го͡Л̎оД͝? ͡ ***

Птицей Гермеса меня называют. Крылья свои пожирая, сам я себя укрощаю.

Ответ на возникший в разуме вопрос сформировался едва ли не раньше, чем в мыслях прозвучал сам вопрос. И был он страшен. Бездна меня не забыла. Она спала и никак ни на что не влияла, но начала просыпаться сейчас. Бездна оставила на мне свою метку. Бездна ждёт. Бездна смотрит тысячами безумных, голодных глаз. Бездна шепчет сонмом голодных уст, щедро делясь своими отравленными знаниями. Вместе с шёпотом в разум сначала свободно вливались, а потом, стоило начать попытки сопротивления, то и насильно, впиваясь когтями и отростками, вползали чуждые истины. Они, словно сонм мерзких созданий, шевелящих насекомьими лапками, ворсинками, щупальцами и извивающимися гибкими склизкими телами, процарапывали и проедали череп, мозг и даже душу, стремясь выжрать изнутри и заменить собой и серое вещество, и личность, и даже ту (уже не такую жуткую, если сравнивать) тварь, которой я противостояла ранее. ПоЖрИ! — подсказывали голоса, слушать или тем более следовать советам которых совершенно — до тошноты и седых волос! — не хотелось. УсЛ̕ыШь! — настаивали они, буйным приливом разбиваясь о барьеры воли — и вместе с тем по капле просачиваясь сквозь них. П̸оЗ͡оВӥ! ͠ — молило и приказывало тысячеликое ненасытное чудовище… Которым была я? Частицей которого являлась? Нет, не являлась. Не стала. Но могла бы стать. И могу. Нужно только… ПоЗо̚Вͅиͅ Н̚Ӑ҇̇С҇ͅ! ! ͅ! — теперь уже точно повелевал многоголосый, сводящий с ума вопль на тысячах неизвестных языков. Да, и неизвестных, и недоступных человеку, но тем не менее вполне понятных (и родных? что за бред?!). Отвращение и ужас перед втекающими в сознание чуждыми знаниями и побуждениями постепенно менялись. Сначала — на странную притягательность, а потом пришло и понимание своеобразной красоты всего этого. Безудержного и безграничного поглощения. Очищения миров и вселенных от суетной и бесполезной жизни. Перед внутренним взором замелькали видения множества уничтоженных/заражённых и представляющих угрозу для остального мироздания (техногенными, квазибиологическими, магическими и иными способами) народов, планет, систем и целых галактик. Жизни, единственный внятный смысл которой — даровать временное ослабление извечного голода. Забавно, но оказывается, эта сила не изначально деструктивная, а вполне наоборот. Просто она... сломанная. Словно пошедшая вразнос иммунная система, начавшая при каждом удобном случае атаковать не только вредоносные микроорганизмы, но и родные клетки тела. …Наведения абсолютного, совершенного порядка, что являет собой абсолютную пустоту (ещё одна череда увиденных/осознанных видений), которая дарует Бездне и её детям освобождение от вечной агонии. И она, даже сквозь всепоглощающий голод и безумие, тяготится своим сломанным состоянием. …Я тоже смогу поучаствовать в этом вселенском пиршестве. Даже не на правах низшей безмысленной твари, а как часть свиты одного из разумных Повелителей. Нужно лишь позвать и приоткрыть дверь для Старших. Тех, кто жаждет на краткий миг — да, краткий, даже если пир будет тянуться сотни и тысячи лет! — утолить извечный голод, почувствовать себя по-настоящему существующим и вместе с тем приблизить Предназначение. А ещё на задворках моего сознания, уже мало похожего на человеческое, я ощутила слабые отголоски понимания. Которое может всё изменить. Отразить бесконечность в зеркале, создав меньшую бесконечность, искажённую в соответствии с… Но тут по разуму ударил ещё более сильный зов/приказ/переформатирующий сознание вирус — и, почти коснувшись чего-то за пределами понимания смертных, способного поставить меня вровень с ублюдскими «Старшими», если не выше, я вновь рухнула в пучину голода, ненависти и раздирающих сознание безумных желаний. Жрать! Убивать! Разрушать (и себя тоже!) Очищать (всех-всех-всё!) И… и-хи-хи! Так заманчиво… Так притягательно… …Та͋к͛ х҇о̃чется̽ пӧӟвать͡! ͝ П̚р́и͛з͡вӓть! ͠ ОтКрͅЫͅтͅЬ͜ ВͅрͅАͅтͅАͅ! ͜ Впрочем, проблеск понимания не прошёл бесследно. Пусть этой смутной тени и не хватило, дабы полноценно противостоять уже знатно исказившей меня несравнимо более могучей силе. Но вот извернуться и столкнуть одного врага с другим… «Нет!» — твёрдо отвечаю на отдающие мерзким душком притягательные стремления (или всё же внешние посулы? сложно разобрать, да и плевать на это). Пожрать мою Сену, с которой у нас только завязались более близкие отношения? Обратить в ничто, или, что хуже, затянуть в Бездну, на поживу тамошним тварям мою команду? Отдать мой Отряд, который мне как семья? Дозволить вечно голодным и безумным отродьям растерзать глупую старшую сестру, маленькую Рейку, маму и остальную, принадлежащую мне семью? Дать добро на то, чтобы вместе с миром обратить в пыль все мои начинания?! Все мои труды, что вложены в спасение Империи и её граждан, ради которых я и мои подчинённые пролили столько своей и чужой крови?! Или даже участвовать во всём этом?! — Ха-ха-ха͎! ! ͜! А͢ не п͖одав͢и͈тес̯ь͜ ли͇ в̣ыͅ, жад͚ные п͖о̤мой̪н̭ы͢е к̗р̝ы̙сы? ̤! — всей своей сутью плюнула я в лицо «шептунам», ощутив ожидаемую поддержку со стороны «ограбляемого залётными бандитами» архидемона. Не того жалкого подобия, что тщетно пыталось выдать себя за настоящую тварь, а истинного, заключённого в недрах древнего артефакта, доисторического сверхпаразита из Пекла, что даже в коме ощутил угрозу и содрогнулся всем своим существом. Ну, а дальше пробуждённая и подпитанная ужасом праведная ярость помогла подавить бессильное оцепенение, сомнения и иные естественные для «момента чудных откровений» эмоции, а ментальная оплеуха, применённая мгновением спустя, и вовсе вышибла последние остатки переживаний — и, что важнее, заставила ужасный шёпот окончательно заткнуться. Метка Бездны и приведённый в относительную активность, коматозный, но крайне жизне- и свободолюбивый узник Яцуфусы активно накачивали своего возможного хоста силой и отравляющими сознание, но полезными сведениями. Да так, что я даже обрела новые возможности. Нет, они не шли в сравнение с чем-то упущенным и даже не до конца осознанным, но всё же позволившие уверенно сопротивляться и демону, и Бездне — отброшенной, но не оставившей попытки просочится через нечаянно приоткрытые врата. Увы, равновесие не могло продержаться долго: Бездна постепенно находила лазейки. И если я не хотела, чтобы зерно этой ужасной силы окончательно проснулось, требовалось как можно быстрее покончить со спровоцировавшей его пробуждение ситуацией, избавившись от полезных и крайне притягательных (как порою притягивают взор некоторые мерзости и уродства) знаний. Тех, которые продолжали постепенно заполнять моё сознание — холодное, утратившее почти все эмоции и весьма сильно отдалившееся от человеческого. Впрочем, благодаря этим же корёжащим и так искажённый разум — хотя в текущем состоянии и не так сильно — чужим представлениям об истинной сути вещей я поняла, что нужно делать, дабы спастись. Ведь то, что меня отравляло, одновременно даровало определённый потенциал. Увы, окончательно избавиться от метки не выйдет. По крайней мере, здесь и сейчас. Но вот остановить процесс и вернуть всё к тому состоянию, что было до нападения северных (или чьи они там?) убийц — вполне возможно. Только следовало торопиться. Ибо вторую волну извращающих откровений я могу и не выдержать. Да и снаружи идёт время, пусть даже достаточно медленно относительно его субъективного восприятия. Влияние узника Яцуфусы — проекция сути которой значительно ослабила то, что мне досталось от Бездны — конечно, помогло в первый момент, однако полезнее оно от этого не становилось. Нужно заканчивать это балансирование между Сциллой и Харибдой, рычащих и шипящих друг на друга и (пока) отвлёкшихся от одной незадачливой девочки-волшебницы, аккуратно их стравившей. И в первую очередь требовалось понять, как без лишней траты сил избавиться от этого спровоцировавшего всю цепочку событий, неумеренно разожравшегося мозгового таракана-мутанта, который неуклюже пытался прикинуться архидемоном. Ну, и очень желательно предотвратить появление таких сюрпризов в будущем. Впрочем… доппельгангер ведь сам вручил мне в руки оружие против себя. Назойливый червяк даже не заметил происходящих процессов (что само по себе многое о нём говорило), упорно концентрируя своё внимание на продолжающемся избиении моей проекции в нижних мерностях ментального пространства, контролируемой одним из множества потоков сознания, а также заражении этой иллюзии своей жидковатой силой. И как я сразу не раскусила эту жалкую попытку? В любом случае, желавший обмануть обманулся сам. Изучив и поняв строение тейгу — этого крайне интересного и многофункционального техномагического устройства, что лишь в тварном мире выглядело, как меч — я подтвердила своё предположение о том, что Яцуфуса получила некие повреждения ещё при жизни генерала Шосы. Кроме того, судя по следам, когда немёртвый полководец погибшего Принца ушёл умирать на Юг — местные жрецы, нашедшие и нагло присвоившие имперское орудие, дополнительно повредили артефакт своими дикарскими потугами его изучить/использовать. Наконец, следы недавних попыток провести техобслуживание тоже имели место быть. Однако либо современные мастера утратили нужные инструменты и технологии, либо торопились, но… они явно недоработали. То-то даже у моей вариации из другой временной линии появились некоторые проблемы с психикой! У меня же нынешней (то есть не текущей версии, вышедшей за человеческие рамки, разрываемой разнонаправленными силами и постепенно погибающей, а той, что жила и пыталась развиваться до активации метки Бездны), углубившейся в исследование и расширение возможностей взаимодействия с тейгу… м-да. Нынешняя ситуация становилась неизбежна. Очень жаль, что, имея все возможности починить артефакт или даже повлиять на него и частично его узника, дабы сделать путь ассимиляции демона более гладким и безопасным (а другого пути, как удалось убедиться, у меня теперь и нет), я не могла этого сделать. Ибо даже сейчас, за счёт перехода на чисто духовное мышление и распараллеливания потоков, разогнав разум до запредельных величин, я ощущала, как яд Бездны продолжает распространяться. Приходилось тратить значительную часть сил и внимания на то, чтобы помочь одному злу, стремящемуся сожрать или перековать меня под своё вместилище — подавить метастазы другого зла, стремящегося сожрать или перековать под себя вообще всё. И меня, и первое зло, и весь мир. Возможно, не стоило тратить исчерпаемый ресурс на внимательный осмотр Яцу, но слишком уж напрягала возможность скорого полноценного пробуждения архидемона с последующим за этим неизбежным выбором из двух экзистенциальных зол. Сейчас же я знаю, что после профилактики и при условии аккуратного обращения с артефактом в ближайшее время этого случиться не должно. А значит — справлюсь, несмотря на потерю имеющихся возможностей и даже памяти о них. В обозримом будущем мне, по большому счёту, будет нечего противопоставить Бездне, кроме силы запечатанного в артефакте архидемона. Но и его требуется уравновешивать. Так что необходимо детально разобраться в том, как управляться с менее опасным и могущественным, но находящимся рядом злом, дабы при необходимости столкнуть его с тенью куда более ужасающей силы. И получить от этого столкновения выгоду для себя, да. Но вообще хотелось бы надеяться, что канал для Бездны удастся надёжно заблокировать и метка со временем сама рассосётся. Тогда останется просто уравновесить и по кусочкам ассимилировать коматозного демона, не позволяя ему пробудиться или выкинуть фокус вроде нынешнего. И такое развитие событий даже возможно. При некоторой удаче. В любом случае большая часть обретённых ныне знаний также меня покинет — но некоторая толика их останется. И она же поможет пройти по «тропинке из хлебных крошек», во всём разобравшись. «А если не разберусь или оступлюсь на пути, то и ладно. Значит, оказалась слишком слаба и глупа, и небытие всё-таки получит не часть, а всю меня. Главное — успеть уничтожить свою суть до того, как она обратится в порождение Пекла или Бездны», — с мрачной иронией мысленно хмыкаю, наблюдая, как скукоживается ментальная оболочка, а вместе с ней уходят знания, скверна и сформировавшаяся на этом субстрате личность, которая всё ещё Куроме, но не совсем та, что была и будет. Наблюдая за собственной смертью. Снова. Ведь, как я теперь вспомнила, почти то же самое произошло, когда я-Виктор вырвался из Бездны, сбросил затронутые ею участки и ушёл на перерождение. Но теперь это знание о уже пережитом в прошлом опыте растворится вместе со мной, как растворилась та, искажённая и порченая версия меня-Виктора. Разве не иронично? Люби я поэзию, сочинила бы какое-нибудь стихотворение и насладилась вложенными смыслами. Я(?)-мы(?), конечно, попытались, просто из интереса покрутив в голове несколько десятков произведений, сложенных по самым разным лекалам и на различных — в том числе и нечеловеческих — языках, но без особенного эстетического удовольствия. Наблюдение за субъективно растянутым процессом гибели зачатка сверхсущества, что родилось раньше срока и, увы, уже смертельно больным, являлось много более завораживающим процессом. Но всё же было в этом самоубийстве ради продолжения жизни такой глупой и слабой себя/не себя что-то лирично-меланхоличное. Даже лишь пытающийся работать по старым шаблонам — скорее имитирующий эту работу — нечеловеческий разум, всё более снедаемый порчей сразу от двух источников, на пороге конца таки испытал некое чувство, которое захотел выразить в грубых человеческих словах и передать их основе. …Но исчез, не успев (или всё же не захотев) оставить последнее слово. А вместе с ним исчезла — свернулась в себя — и метка Бездны, что так и не успела в достаточной мере исказить и подчинить своего носителя. Влияние же архидемона (а также наглого недоделка, сформированного на основе его силы и фрагментов памяти носителя артефакта) осталось. Ну и пускай. Ведь решение этой проблемы уже было найдено и бережно сохранено в сознании базовой личности. * * * …Выныриваю из транса и с некоторым удивлением обнаруживаю, что веду бой с аватарой таящейся во тьме твари, небезуспешно изображая, будто постепенно дохожу до кондиции, поглощаемая злобой и ненавистью, и почти готовая к подставе с последующей рокировкой. В голове царил одновременно сумбур и удивительная ясность вперемешку со светлой грустью. В крайне сухом и коротком — чтобы среди данных не притаился «файлик» с ментальным вирусом — отчёте об увиденном-познанном, который я/не-я составила перед исчезновением, вроде бы имелись некоторые ответы, но с ними можно разобраться и позже. Легко отбив чужой выпад — который мне всё равно ничем не грозил — я поймала ногу твари и с силой швырнула её в сторону. Как же это просто, когда почти ничего не давит на разум, а окружающий мир не подыгрывает врагу! Даже наоборот: я сама получила способность в определённой мере влиять на окружение и/или сопротивляться влиянию противника. — Ты-ы! — отвратительно (явно сильнее, чем это физиологически возможно) перекосило девичье личико моего демонического отражения, которое пусть и не успело понять, что именно произошло, но о резких изменениях догадалось. — Я — это ты, а ты — это я, — ласково-ласково улыбаюсь твари, а затем поворачиваю резко укоротившуюся Яцуфусу клинком к себе и вонзаю в сердце. Боли не было. Лишь растекающийся в груди холод. Можно сказать, приятный и придающий сил. В конце концов, все мы здесь просто проекции А вот недодемону поплохело. Да так, что исказившееся в страхе и ненависти лицо аватары трансформировалось в нечто и вовсе непотребное — собственно, как и вся фигура. А потом псевдо-Куроме и вовсе исчезла, отозванная тварью, стремительно теряющей силы и собственную самость. Ритуалы, подобные тому, что решил использовать враг — это обоюдоострое оружие. Особенно когда не только тот, кто их проводит, понимает суть творимого, но и жертва. В таком случае становится очень легко поменяться местами. И так как у меня не было нужды заменять своим подобием чужое сознание, то моё неполноценное и изрядно демонизированное отражение просто (частично) слилось с оригиналом. Ведь она — это я, а я — это она. Мы (на краткий миг объединения) — единое целое. Всё, что принадлежит ей — принадлежит и мне. Но не наоборот, как произошло бы, заверши доппельгангер ритуал, замазав меня своей энергией, расшатав разум и правильно подставившись под финальный удар. Впрочем, кое-чем я с ней всё же поделилась — щедро одарив тварь тем ментальным мусором, который расшатывал мне психику и отравлял существование. — Нет, не-ет! Не-е-ет! Пощади! Я буду служи-ить! Я стану рабо-ом-х! Я мо-гхку быть полезна-а-а-р-р-р!!! — слышать собственный голос, униженно вымаливающий пощаду, было парадоксально противно и приятно. Противно тем, что так унижается искренне готовое на всё существо, которое несёт в своей основе частичку меня — а при неудаче вообще могло занять тело одной незадачливой некроманси — а приятно от осознания, что эта подлая лживая тварь теперь вдосталь наелась собственным блюдом и скоро исчезнет. Паникующая недосущность изо всех сил вырывалась и дёргалась, пытаясь сохранить свою жизнь и стремясь урвать хоть что-то моё — скорее из желания навредить напоследок, чем имея какой-либо рациональный расчёт. Однако если кому эти тщетные попытки и помогли, то лишь мне. Иначе избавиться от сора (и своего, и того, что несла суть доппельгангера), который для человеческой воительницы и немного тёмной волшебницы бесполезен и даже вреден, оказалось бы много сложнее. В итоге, присвоив себе лишь чистую — почти без демонического «мутагена» и точно без осколков чужих душ — эссенцию сущности, приправленную некоторыми (увы, далеко не всеми) знаниями, доставшимися твари от её второго, хе-хе, родителя, я в значительной степени компенсировала весь полученный ранее урон. Те же осколки, за которые с остервенением утопающего цеплялось отродье… они нежизнеспособны и могут лишь продлить агонию, но не спасти. Так что я «благородно» даже не пыталась на них претендовать, позволяя «вырвавшей их» твари пожить ещё немного. И ещё полнее ощутить весь спектр «восхитительных» ощущений и эмоций от той участи, что она уготовила мне. Хотя без тёмной силы, цементирующей всё это добро, личность, образовавшаяся на питательном субстрате моих тараканов, осколков воли и знаний архидемона — всё равно быстро схлопнулась бы. «Хех, и кто в итоге оказался пищей?» — подумалось с насмешкой при виде того, как гибнет существо, попавшее в собственноручно же вырытую яму. Впрочем, злорадство как вспыхнуло, так и погасло, сменившись иной эмоцией, заставившей мысленно скривиться. Память о знакомстве с Бездной оказалась благополучно подчищена. Но то, что оно произошло (и напугало меня до беготни маленьких Хрустиков по спине) — о, вот это в памяти очень даже сохранилось. А ещё я очень смутно, но помнила о вспышке голода — нет, даже Голода — что ознаменовал собой пробуждение проклятой метки Бездны. Которую, блин, оказывается, оставили у меня на душе то ли разумные Твари, которых я не помню, то ли сама вечно голодная потусторонняя (во всех смыслах) стихия. В общем, тема «кто пища и кто кого пожрёт» теперь выглядела ещё сомнительнее. По крайней мере, особо злорадствовать над бесславной гибелью «мозгового таракана-переростка», не сделавшего даже попытки договориться с хозяйкой, получалось… не очень. Или даже радоваться возможному усилению. Как-то оно... с душком. Хотя устраивать ликования на фоне того, что ждёт меня в реальности, дело в любом случае сомнительное и глупое. Искалеченная и, возможно, умирающая подруга, которую я чуть не добила под влиянием Яцуфусы и проклятого доппельгангера и которую не уверена, что получится вытащить — это не повод для позитива. Как и встающий ребром вопрос о её обращении в немёртвую. Даже если забыть о всех иных минусах, разумные немёртвые — это не та тайна, в которую я хочу посвящать даже команду. Особенно учитывая ожидаемую реакцию от некоторых её членов. Но если иного выхода, кроме окончательной гибели Сены, не останется… не знаю. Хотя несколько увеличившаяся власть над негативной силой (вкупе с доставшимися от «отражения» знаниями) дарила некоторые надежды, что шутницу удастся спасти и, возможно, даже вернуть ей боеспособность. Причём без необходимости обращаться к протезированию или, тем более, некротизации. Но это лишь надежды. Радоваться буду, если получится. С этой мыслью я запустила процесс возвращения в тело. * * * Открыв глаза, я поняла, что всё так же сижу, склонившись над Сеной — разве что моя сжимающая Яцуфусу рука придвинулась подозрительно близко к девушке, да так и застыла. М-да, вовремя успела. Чуть не захватившая моё тело тварь и сокомандницу убить собиралась. Хотя чего ожидать от порождения демона? — Куроме-чи, что это тут у тебя за концерт со взрывами и убийственным намерением, словно у разъярённого чудовища Ультимейт-класса? — начал было весёлый и злой Кей Ли, который, как я и ожидала, первым прорвался через убийц, и который, очевидно, уже собирался поделиться пришедшей ему в голову остротой, но увидев нашу израненную соратницу, осёкся. Впрочем, Кей был и остаётся социопатом, поэтому комментарий ситуации от него оказался соответствующим амплуа человека, что и на смертном одре будет шутить свои дурацкие шутки: — О, так они вам свидание порушили? — сказал мой заместитель, изучив легкомысленный халатик истекающей кровью сокомандницы и выглядывающее из-под него кружевное бельё. — Сочувствую. Так и не сорвала Сена твой цветочек, — качнув головой, хмыкнул он. — Без неё не так весело будет, тоскливее. — Она ещё жива. Есть шансы вытащить, — спокойно сказала я, приняв у Камуи пакет с предметами для оказания первой помощи. — Позови Акиру. Наверное, со стороны я выглядела ещё более бесчувственной особой, чем пытающийся юморить Кей. Но после всего пережитого сложно испытывать яркие эмоции. Не скажу, чтобы ощущала опустошённость, но после выхода из транса эмоциональные реакции потускнели ещё сильнее. Как после «ментальной оплеухи». Или я использовала данный навык, а потом информацию об этом благополучно стёрли? Хотя какая разница? — Она и так за своим пыточным ящичком побежала, — прервал мои отстранённые размышления товарищ, который заметил и узнал повелителя воздуха, что молча продемонстрировал, поймав мой взгляд и кивнув. — У наших потерь нет. Сильно тоже никого не потрепало, а у тебя тут грохотало феерично. Все окна и двери повыбивало. Сразу понятно, где главное веселье! Поэтому первым делом Огонёк сюда побежит. Но Куроме… ты уверена, что наша мисс-ветер-в-голове предпочтёт стать живой калекой, а не мёртвой героиней? Я бы с такими ранами, без ног и руки, выбрал бы второе. Тем более что на Базе… — Ей ничего не грозит, — заканчиваю за него. Даже в нынешней оглушённости резковато. — Билл сдох. И Маркус с Клаусом тоже. Теперь никто не посмеет утилизировать одного из нас. В худшем случае поставим моей спасительнице — я медитировала и ничего не замечала, это Сена подняла шум — хороший протез… или протезы, за счёт нашего фонда. Но я верю, что удастся вернуть ей здоровье без таких крайних мер. — Надеюсь, не замарионетив? — усмехнулся парень, что сам того не зная оказался очень близко к истине. — Акира-чи и остальные наши не поймут таких «высоких» отношений. — Сволочь ты, Кей, — без особых эмоций произношу я, быстро, но аккуратно накладывая жгуты и повязки. — Одна из наших может стать инвалидом или умереть, а тебе лишь бы схохмить. — Сволочь и эгоист, — ничуть не смутившись, покивал тот. — Смысл плакаться? — пожатие плеч. — Я зол и расстроен потерей. Но всех нападавших, кроме нескольких удравших, убили, а повязки ты накладываешь быстрее и аккуратнее. Лучше уж побуду охраной и помогу тебе отвлечься. Как сама, кстати? Тебя же Эсдес недавно потрепала, а тут ещё и эти. — На удивление неплохо, — прислушавшись к ощущениям, со скрытым изумлением отвечаю ему. Я не обратила внимания, но в данный момент состояния тела и энергетики не только не стало хуже, чем было до нападения, но даже улучшилось. Причём заметно! Да и давление на разум не сказать, что полностью отсутствовало, но ослабло, при этом претерпев пока непонятные изменения. Яцуфуса чувствовалась так, словно она и не пыталась только что меня поглотить, до неузнаваемости исказить личность или на худой конец свести с ума. Вот что животворящая очистка от мозговых паразитов делает! Неужели это всё — благодаря победе в том ментальном поединке? Не то чтобы я не ожидала восстановления энергетики, но не думала, что станет заметно лучше, чем до нападения. Хотя… не совсем лучше. Где-то действительно так, а где-то даже на первый взгляд можно заметить нечто странное. Интересно. И ещё жизненно важно. Однако слишком погрузиться в глубины самоанализа не дала Акира, которая прибежала к нам со своим набором инструментов и медикаментов наперевес. Пришлось тратить время и силы на объяснение того, чего я хочу. А потом и на озадачивание Кея поисками льда для отрубленной ноги, поиска и подготовки помещения для операции, некоторого шаманства с содержимым автодока Сены, моим артефактным кинжалом и запасами нейтральной праны и так далее. Впрочем, выгадать секундочку на то, чтобы призвать Печеньку и Раух, дабы те нашли и уничтожили беглецов — я сумела. Как и на то, чтобы отправить в пространственный карман ту блондинистую ганфайтершу. Судя по уровню её силы, она точно знает больше, чем другие. Вон как Эйпмана знатно потрепала! Но допрос и месть — потом. Отложу всё, что вообще можно отложить. Эх, был бы Эйпман сильнее! Может, и сумел бы лучше отвлечь врагов, или вообще пробил бы мне проход на оперативный простор. Но ведь ленивый, сволочь! Если раньше он соперничал с Прапором, то теперь, когда обидчик в Столице, роль грузчика-официанта, который иногда дерётся — вполне устраивает пожилого примата. А насильно развивать того, кто этого не хочет — только впустую тратить ресурсы и время. Чтобы случившееся сейчас не повторилось, надо бы подыскать боевую марионетку малого размера. Хотя чего искать? Блондинистая специалистка по стрельбе вполне неплохо себя показала: и шустрая, и кусачая. Если после допроса удастся пробудить и подчинить, то можно попробовать поработать с ней — и, выведя энергетику на уровень Мастера, а также передав через духовную связь знание ряда полезных техник и приёмов, получить вполне приличную боевую единицу. Какой-либо особой обиды к уже мёртвой девушке я (без эмоционального давления со стороны тейгу) не испытывала. Она уже своё получила. Да и ситуации, подобные случившейся — вполне входят в профессиональные риски государственных убийц. Тут, скорее, в сторону заказчиков и их сообщников смотреть нужно. А также нашей недостаточной бдительности. И я посмотрю, непременно посмотрю! Хотя нос во все углы всё равно не сунешь: и времени не хватит, и разум постепенно замыливается. М-да… Но это всё потом. Сейчас — операция. *** — Куроме, а ты точно уверена, что мы должны делать это именно в подвале? — обеспокоенно спросила Акира. — Тут темно, холодно и спёртый воздух. — Зато влияние шторма природной силы меньше, — спокойно отвечаю ей, разминая в руках, словно пластилин, обжигающе горячий кусочек золота, который я параллельно с разговором обрабатывала духовной силой. — И мы уже проветрили комнату, а также установили достаточное освещение. Получи Сена не так много повреждений, я могла бы не тащить её вниз, а попробовать тот трюк, с помощью которого создавала одержимого «трупоголема дружбы», когда Печенька своим проявленным присутствием искажала потоки, образуя небольшую зону спокойствия. Но давление духовной силы могущественного монстра на и так еле живую, полностью выложившуюся в бою и серьёзно израненную — пусть и без в полном смысле смертельных ран — девушку… Нет. Это не вариант. Только хуже будет. — Ты уверена, что твоё лечение сработает? Ты ведь так никогда не делала, — продолжала беспокоиться рыжая, не забывая, впрочем, раскладывать инструменты. — Делала, — отвечаю с всё тем же спокойствием и твердостью. — Когда Камуи отрубил мне руку и я её прирастила. Помнишь? На этих словах прилаживаю к своему артефактному кинжалу вылепленную из брусочка мерного слитка вытянутую насадку с округлым кончиком. Выглядела конструкция не очень — но чтобы залезть в рану и прикоснуться к нужному участку, не повреждая тот острым лезвием, хватит и этого. Благо мне более чем хватило силы, дабы обжать лезвие достаточно, чтобы дополнение не свалилось. Ну а то, что оно не из настоящего духовного золота, а лишь самопальный эрзац — это компенсирует обитающий в кинжале тёмный дух. И не только компенсирует. — Помню, но это сила именно твоего тейгу, которую ты применяла к себе. А ещё я помню, как ты пытала ей. И даже убивала других людей! И как ты можешь оставаться такой спокойной?! Сена — наша подруга! И вы с ней так сблизились, а ты… так себя ведёшь. Будто тебе всё равно! — не выдержала рыжая, которая подготовила всё нужное и теперь, без необходимости сдерживаться, решила выплеснуть на меня свои эмоции. Я не обиделась. Пусть лучше вспыльчивая девушка выпустит напряжение сейчас, чем дёргается прямо во время операции. — Последствия от перенапряжения, чрезмерного использования тейгу и активации подавляющей эмоции техники. Давай приступать. А то наркоз не вечен. И не полезен для здоровья. — Ой, прости, Куроме! Я не хотела на тебя срываться! — рефлекторно поднеся ладони ко рту, воскликнула девушка. — Перенервничала просто. Нападение, раны Сены, ещё ты со своим жутким тейгу помощь в лечении предлагаешь… — поняв, что её снова заносит не туда, медик группы замолчала, и, надев шапочку для волос и медицинскую маску, продемонстрировала, что готова начать работу. Стоит признать, что после переключения на рабочий лад сокомандница собралась и практически перестала фонить противоречивыми эмоциями, словно стробоскоп. Следую её примеру и иду к столу, где нас ждала подготовленная к хирургическим процедурам раненая. Надеюсь, у нас всё получится... Нет — обязательно получится! * * * Когда Акира свела вместе края одного из перерезанных сосудов руки (естественно, временно пережатого, чтобы не текла кровь), а я потянулась к разрезу кончиком золотого удлинителя на кинжале, от сосредоточенной девушки пахнуло недоверчивым напряжением и готовностью в спешке исправлять то, что наворотит переоценившая свои способности некромантка. Виданное ли дело — лечить людей с помощью тейгу, который лишает мертвецов покоя и который даже сам по себе излучает злые эманации?! Однако временно омертвлённая ткань, повинуясь моей воле, успешно срослась, сделавшая своё дело капелька «мягкой» негативной силы вернулась в кинжал, а вместо неё через чёрный металл и золотую насадку просочилась крупица родной праны Сены, вдыхая жизнь в целевую область. И моя сокомандница, увидев эти маленькие чудеса собственными глазами, немедля преисполнилась надеждой и энтузиазмом. Ну, а я и до того не забрасывала идею научиться лечить других, поэтому тренировалась и дрессировала порабощённого и перекованного демона в том числе и для таких вот тонких манипуляций. Так что, наверное, всё бы у нас получилось в любом случае. И без того ужаса, который пришлось перенести из-за атаки самонадеянного мозгового таракана-переростка, который, переняв у спящего архидемона парочку трюков, возомнил, что сумеет переиграть всех. А в итоге попал в собственную ловушку и чуть не оказался сожран Бездной. Вместе со мной и незадачливым архидемоном, угу. Впрочем, метка последней, если её не трогать и не отвечать согласием на «заманчивые» предложения — не слишком опасна. Не как ядовитая змея на груди, а словно рюкзак с относительно инертной взрывчаткой и шнуром, ведущим к детонатору. Если не играть со шнурком, не пытаться бить рюкзак о стены и не бросать его в костёр, то он (скорее всего) не рванёт. Кхм, что-то меня не туда понесло. Видимо, не настолько я сейчас безэмоциональна, как можно подумать. В любом случае, тема заснувшей (тьфу-тьфу) метки Бездны, неисправности тейгу, а также вытекающих из этого проблем и возможностей не является неотложной. В отличие от исцеления Сены. И пусть задача склеивания отдельных важных участков плоти, вроде кровеносных сосудов, нервов и связок, не требовала особенных ресурсов разума, — это не означало, что можно расслабиться. В конце концов, одно дело сращивать одну часть живого тела с другой (про то, как отреагирует на подобное вмешательство энергетика пациентки и, соответственно, её боевой потенциал, я пока старалась не думать, рано для этого), и совсем иное — приживлять отсечённую конечность. Однако пока что мы успешно справлялись с первым этапом операции. Ну, как — «мы»? В основном работала всё-таки Акира, я же находилась «на подхвате», вступая в дело лишь тогда, когда традиционные методы оказывались слишком медленными, трудоёмкими или не гарантировали хорошего результата. Те же сосуды нельзя просто сшивать: нужно использовать специальный сетчатый рукав, который натягивают на сшиваемое место и который повышает надёжность шва вместе с удобством его нанесения. И таких «рукавов» — увы, не помню их точное медицинское название — у Акиры имелось весьма ограниченное количество. А возможность работать с плотью напрямую позволяет не заморачиваться такими костылями. И исцелять, словно по волшебству — точнее, как в сказке про мёртвую и живую воду. Конечно, негативную силу тоже нельзя применять безгранично: она всё-таки вредна для здоровья. И даже несмотря на то, что кинжал выступает фильтром, а я после процедуры втягиваю мертвящую энергию назад — это не означает, что ничего не просачивается. Но работая в паре, мы с напарницей удачно нивелировали большую часть минусов наших подходов. — Не ожидала, что получится помочь Сене так быстро и так хорошо, — стянув перчатки и маску, с удивлённой задумчивостью произнесла Акира. — Твои умения обращаться с тейгу и в самом деле удивительны! — Повторишь, когда мы вернём нашей проныре ногу, — ответила я, последовав примеру рыжей. «И когда… если она вернёт свои воинские способности на прежний уровень», — добавляю мысленно. — Обязательно повторю! — запальчиво кивнула Акира. Будучи медиком, она как никто иной знала цену того, что мы только что (успешно!) провернули. Конечно, если по-хорошему — следовало приступить ко второму этапу как можно раньше; однако мы обе осознавали сложность предстоящего и ту цену, которую придётся заплатить за ошибку, допущенную из-за усталости. Тем более что нам и так удалось справиться с первой частью операции невероятно быстро: менее чем за час. И то мы первое время притирались, иначе могло хватить и половины этого срока. А меж тем в мире Виктора такие операции занимали минимум несколько (скорее даже -дцать) часов даже у целой бригады профессиональных хирургов, работающих в специализированном помещении. Да и в этом мире тоже. Конечно, если не вспоминать о мастодонтах вроде Стайлиша или Пауля — моего немёртвого алхимика, который медленно, но уверенно двигается к этому, хм, почётному титулу благодаря загруженным в его разум необычным навыкам и пониманию различных нетрадиционных подходов — в том числе — к исцелению. Однако просто посидеть, восстанавливая душевное равновесие и остроту разума, нам не дали. То есть мне. К особняку вернулись Раух и Печенька. Последняя же аккуратно «поскреблась» через мыслесвязь и со скромной гордостью телепатировала, что они с «этой курицей» поймали всю «сбежавшую добычу» и теперь самоотверженная Печенька принесла «вкусную еду» мне. Говорят, что лучший отдых — смена деятельности. Поэтому вместо того, чтобы отозвать своих чудовищ в пространственный карман, я проявила любопытство и поднялась наверх. * * * — Сши! Сши-и-и! С-с-с! — радостно размахивая своим хвостищем, прошипела-просвистела гидра, подталкивая ко мне обслюнявленные тела. Ну, натуральная кошка — или, судя по склонности к вилянию хвостом, всё же собака? — притащившая хозяевам удавленных грызунов и ждущая положенной за это похвалы! Что совсем уж удивительно — двое из четверых «грызунов» ощущались, как живые. Один даже пытался мычать и шевелиться! — Молодец, Печенька. Умница моя. Хорошая гидра, — почёсывая нос склонившейся передо мной центральной головы, с улыбкой сказала я, продублировав слова мысленным посылом. — Хс-с! Ф-р-р! — на два голоса зашипела-заурчала гидра. — Сш-шьестс-с-тс! Ф-фкус-с-сн-с-с-с! Третья голова, которую я с силой — под усилением и укреплением, а то не почувствует, ага — почёсывала, вела себя смирно, не пытаясь шипеть от эмоций или имитировать речь. Просто щурилась от удовольствия. — А! Значит, хочешь в награду за примерное поведение оставшиеся вкусные трупы? Тоже мне, маленькая интриганка! — усиливаю почёсывания, отрастив вместо ногтей более короткие толстые когти. — Будто я без этого могла бы их безголовому Хрустику скормить. — Фш! Сс-си! — пренебрежительно фыркнула прожора. Печенька искренне считала, что «укравшему» опасный и интересный бой со злой-сильной-холодной так и надо. А чего ему не надо — это вкусной еды. Которая, может, уже и не такая вкусная, потому что умерла; но точно намного вкуснее мороженых туш обычных животных... или даже живых свинок и коровок, но практически лишённых текущей в них духовной силы. И вообще, она — умная и красивая, а таракан-переросток — уродливый и глупый; поэтому её, такую сильную и полезную Печеньку, нужно вкусно кормить и поскорее снова сводить в сердце аномалии. А Хрустика брать не нужно. И вообще он не нужен, Печенька сама справится с другим S-рангом. Без всяких там! Ну, может быть, с небольшой помощью маленькой-злой-страшной, с которой она любезно поделится местом силы, где можно отдохнуть и вдвоём. — Жадная привереда ты, а не умная и красивая! — улыбнулась я, продолжая почёсывать шкуру. — Настоящая принцесса Печенька! — Ф-с! — с толикой смущения фыркнула стремительно умнеющая и даже как-то очеловечивающаяся моя «не жадная, а хозяйственная» гидра. Яркие позитивные эмоции питомицы и её общий милый вид помогли сбросить часть напряжения и расслабиться. Да, Сена получила тяжёлую травму (так-то даже несколько тяжёлых травм сразу, но для меня с залечиванием болтающихся на кусочках плоти конечностей проблем намного меньше, ибо они сохранили контакт с энергетикой тела), и пусть её жизни ничего не угрожает, она всё ещё может потерять ногу. Да, даже если всё пройдёт идеально — не факт, что подруга сможет сохранить достаточно сил или хотя бы будет иметь потенциал восстановиться, дабы продолжать оставаться убийцей Отряда. Да, у Яцу обнаружился опасный дефект, с которым не обратишься к посторонним специалистам. Да, в моей душе притаилась метка Бездны. Но… разве это повод, нет, не истерить — я до сих пор весьма, почти неестественно спокойна — но излишне напрягаться? Проблемы надо решать, последовательно и методично, а не беспокоиться на их счёт. — Да-да, ты определённо самая милая из знакомых мне гидр, — чуть шире улыбнулась я, начав почёсывать правую голову, которую Печенька подсунула мне вместо центральной. — Твои вкусняшки лежат около чёрного хода. Мы лишили их оружия и частично раздели. А ещё они приняли какой-то стимулятор, поэтому вкус может измениться. — С-с? — прищурилась и с сомнением пошевелилась прожора. — Хс-с! — приняла она решение и твердо вознамерилась продегустировать новинку. Аж снова хвостом замахала! Тут на улицу вышла Анна, у которой на руках — левая оказалась плотно перевязана — сидел Люцифер. Заметив конкурентку за внимание любимой хозяйки, маленький белый кролик бесстрашно спрыгнул с рук светловолосой лучницы и устремился к нам. — Конечно, Люц, ты тоже милый, — сказала я запрыгнувшему мне на руки пушистику, что ревниво обфыркал крайне удивлённую такому повороту стотонную гидру S-ранга. Одна из свободных от почёсывания голов приблизилась к нам и осторожно понюхала Люца, царственно и грозно восседающего у меня на сгибе локтя. Голова с любопытством и недоумением повернулась почти на девяносто градусов, вскоре к ней присоединилась вторая; и даже та голова, которую я почёсывала, скосила глаз в молчаливом вопросе: «Что это за мелкое шерстяное недоразумение? И почему оно считает себя милее её — сильной и умной Печеньки, которая недавно продвинулась в ранге, успешно осваивает способность метаморфизма и совсем скоро сможет стать совсем как маленькая-злая-главная-старшая?» Я из интереса — как же на это отреагирует ушасто-пушистый? — передала ему мысли прожоры. Тот воинственно встопорщился, словно готовый прыгнуть на живую чешуйчато-зубастую гору, каждая из пастей которой легко бы проглотила некрупную лошадь, не то что какого-то кролика. Мало того: Люц сообразил, что я могу транслировать мысли, и передал «большой лысой громиле», что он появился раньше. Ещё он может постоянно находиться рядом с хозяйкой. И вообще — его все любят и гладят! — С-с? Фсши! — пренебрежительно фыркнула Печенька, которую хозяйка тоже регулярно гладит и приятно почёсывает. А остальные ей, в отличие от всяких мелких-шерстяных, безразличны. Эта битва могла стать легендарной, однако Анна так и не позволила ей состояться. — Куроме, Акира просила позвать тебя в подвал. Она сказала, что всё готово и вам пора продолжать. — Хорошо, — киваю ей, отвернувшись от высокомерно задравшей головы «сильной и полезной, в отличие от некоторых ушастых крыс» Печеньки, которая направилась дегустировать оставленные для неё вкусняшки, и сгоняю с рук Люца, также считающего себя лучше «здоровилы». — С Сеной всё хорошо, она выживет, — сказала я лучнице, что всем своим видом выражала беспокойство. — И инвалидом она тоже не станет. Мы решим эту проблему. Так или иначе. Что у тебя, кстати, с рукой? — спрашиваю, начиная двигаться к парадному входу. Чувствую, как сзади кто-то подкрадывается, а потом на плечо обрушивается невеликий вес одного гордого и ленивого некропушистика, который не захотел мириться с тем, что его согнали в рук, и самостоятельно скакать по холодному снегу. — А, это, — Анна дотронулась до левой кисти. — Ничего страшного: всего лишь неудачно защитилась, и мне выбило сустав. Уже вправила и зафиксировала. У нас есть спец-препараты, так что завтра буду как новенькая. Повезло… Если бы не поднявшийся шум, у тех убийц могло и получиться. — Да, Сена нас всех спасла. Меня уж точно, — со слабой улыбкой покачиваю головой, одновременно признавая свою позорную слабость и достойную уважения самоотверженность подруги. — И я верну ей долг, — выпрямив осанку, но, не переставая — теперь зло — улыбаться, пересекаю порог полуразрушенного особняка. — В том числе и путём возмездия причастным к нападению. «Я смою эту говорящую грязь потоками их собственной крови!» * * * Когда я вернулась, мы с немного отдохнувшей Акирой перебросились несколькими фразами ни о чём, а потом дружно, не сговариваясь, стали готовится к возвращению милой ножки нашей пурпуровласой подруги на её законное место. …И сразу забуксовали. То есть со стороны Акиры всё, как было, так и осталось: хороший, пусть и несколько ограниченный в инструментах и хай-тек/маго-тек оборудовании хирург, с умением ускорять движения и разгонять разум, точно знала, на что она способна, а на что — нет. Зато у меня возникли проблемы. Отделённая от тела и пролежавшая в холоде нога сохранила в себе недостаточно много праны, поэтому её плоть очень хорошо (куда лучше связанной с телом хотя бы кусочком кожи и плоти) принимала в себя негативную силу. Но плохо её отдавала, отнюдь не стремясь оживать. Была бы Сена менее израненной и измученной, можно было попытаться просто прирастить ей конечность и, вколов все оставшиеся запасы её личной жизненной силы, возложить задачу по «оживлению» заражённой негативной силой конечности на её собственный организм. Всё же воители живучие, у них больше праны, которая имеет плотность выше, нежели у простых бандитов и низкоранговых воителей, эксперименты над которыми я проводила. А если этого не хватит, то энергетику можно простимулировать. …да, можно — если бы сопутствующая стимуляции сильная боль и неизбежные мышечные спазмы не уничтожили бы всю предыдущую работу, проделанную нами с Акирой. Да и повреждения и так пострадавших (в том числе от лечения) духовно-пранических систем… Пришлось искать иные подходы. Как, например, попытка погасить негативную силу моей собственной жизнью, которая после процесса трансформы преобразуется в нейтральную. Однако я переоценила собственную способность прогибать мир волей, а также не до конца учла влияние внешней (плохо изолированной подвалом) среды и сопротивление пусть отделённой, но части чужого организма. Продавить-то его получилось, как и насытить срез своей праной, но лучше от этого не стало. Напротив, ситуация значительно ухудшилась: по ноге расползлась энергия тейгу и моя не полностью преобразованная прана, которые вне своего тела или вне подконтрольной нежити удерживать оказалось сложнее и которые (при сращивании конечности с основным телом пациентки) неизбежно отравят и так ослабленный организм. Проклятье! Если бы не то доверие, которое я заслужила от Акиры на первом этапе операции, когда моя помощь очень сильно помогла, на том бы всё и закончилось: рыжая медик выгнала бы «чокнувшуюся на своих экспериментах» сокомандницу и предпочла бы просто сформировать культю, на которую в будущем можно поставить протез. Но кредит доверия имелся, пусть и быстро истаивал. Поэтому медик смолчала, уточнив лишь, что я собираюсь делать дальше? Учитывая моё состояние, которое, благодаря победе над «отражением» и его частичному поглощению — пусть и являлось несравненно лучшим, чем должно быть, однако в целом не блистало — позволить себе тратить большое количество жизненной силы или глубоко погружаться в связь с тейгу я не могла. Зато оставался вариант с более плотным взаимодействием с тёмным духом в кинжале. В конце концов, именно для таких слишком тонких и сложных манипуляций вовне я его и создавала! Правда, гадский дух, в которого я вложила свойства «связности», «чуткости» и «изменчивости», развивался медленнее, чем хотелось бы. И в большей мере в направлении некрохимерологии, да. Однако неудачные попытки одной некроманси и так поставили конечность её подруги на грань «некро», так что хуже уже не будет. Или провал, после которого я помогу ускорить заживление ушитой Акирой культи, или успех, когда Сена пусть и не сможет сразу встать и идти, как мне грезилось (и точно не сможет сохранить былую боеспособность, энергетике ноги точно каюк) — но хотя бы сохранит родную конечность с потенциалом к восстановлению силы. Стягиваю с чёрного лезвия золотую насадку и вонзаю его в холодное бедро. По мере того, как раб распространял своё влияние, под кожей проступали словно бы тонкие тёмные корни. Слышу придушенный писк Акиры. Ну да: не очень эстетично, но, надеюсь, действенно. Увы, если не говорить о самоисцелении, лекарь из меня такой себе, поэтому, дабы приблизиться к желаемому результату, приходилось углубляться во взаимодействие с артефактом всё глубже и глубже. А ещё — тратить свою энергию, в том числе и жизненную. Тем не менее, когда, несмотря на мой разгон разума, прошло достаточно времени, чтобы Акира начала беспокоиться, я достигла начального успеха и, открыв глаза, произнесла: — Получилось. Мы сможем вернуть Сене ногу. Но основную работу придётся делать тебе, подруга. Чем меньше будет моё вмешательство, тем лучше. — Поняла! — отозвалась повеселевшая, но всё ещё сохраняющая напряжение девушка. — Я буду говорить, когда потребуется что-то быстро срастить. — Хорошо. Продолжаем.