Из Тьмы

Идзумо ненавидел Столицу: мерзкую, зловонную клоаку, присыпанную блёстками и покрытую глянцевым лаком высокой культуры и цивилизованности, марающую своим гноем любого приобщившегося. Этот город родился на чужих костях и страданиях, на них вырос и питается ими сейчас. Словно ненасытная уродливая обжора, напялившая на себя тесный, трещащий под напором корсет, Столица заталкивает в свою утробу всё больше неудачников и, переваривая их, всё сильнее распухает, как пухнет на солнце труп. Отвратительный монстр, в чьём непрерывно раздувающемся чреве зреет новое чудовище. Этот город скован монументальным камнем огромных колец Стен — внешней, средней и внутренней, Дворцовой — туго затянут корсетными шнурами мостов и дорог, придавлен глыбами многочисленных памятников, часовых башен и дворцов лордов. Он словно бы навеки застыл во времени. Но в своей непомерной гордыне, жадности и ненависти к породившим его людям он рвётся на свободу. Рычит сотнями глоток колоколен и ударных механизмов на башенных часах, скалится гнилыми клыками трущобных крыш и богатых шпилей с их кровавыми и безумными игрищами, дышит смрадом заросших мусором районов бедноты и испражняется бесчисленным множеством канализационных стоков. И непрестанно убивает, извращает и очерняет копошащихся в его вздутом чреве потомков ненавидимых им основателей. Бесконечно рожает их, растит — и сам же убивает, питаясь жизнями и страданиями населяющих его людей. Подменяет разумное, естественное, живое — своими чудовищно искажёнными суррогатами. Что в имени твоем, Столица? Что скрыто во многих ликах твоих, колыбель цивилизации? Холодное горнило, кровавый жертвенный алтарь. Что зреет в твоём готовом разрешиться от бремени мерзостном чреве? Нечто страшное. Ведь какова мать, таково и дитя. Жестокое, с холодными водами каналов вместо горячей крови, голодное, одновременно расчетливое и наивное, сомневающееся и фанатичное. Как настоящий ребёнок, искренне верящее в сказку. В то, что можно подняться до неба, прикоснуться к нему и загадать своё сокровенное желание. Стоит лишь только выстроить пирамиду из трупов — и чем выше, тем лучше! — которые станут ступенями к овеществлению мечты. Чистой и прекрасной, конечно же. А он, Идзумо, также известный как Каратель — жестокий акушер, который провоцирует схватки у чудовищного порождения людских рук, дабы оно скорее пустило кровавые родовые воды и явило на свет своё не менее ужасающее дитя. Ибо оно — лучшее, на что может рассчитывать имперский народ. Империя и её Столица беременны Революцией. А Каратель, его соратники и такие, как они, обязаны помочь ей родиться. Потому что, даже если правы их идеологические противники и они лишь приближают конец Империи, всё равно лучше встретить ужасный конец — какую бы кошмарную, искажённую, уродливую форму он ни принял — чем терпеть ужас без конца. В поле зрения попала богатая карета, что проехала мимо них и, ненадолго задержавшись перед поспешившими распахнуться коваными воротами закрытого клуба, завернула на территорию. Почти пора! Бывший офицер армейской разведки, а ныне глава группы революционеров-линчевателей принял от стоящего рядом «забулдыги» бутылку с дешёвым вонючим пойлом и сделал вид, что хорошенько к ней приложился. Занюхал рукавом, покачнулся, издал громкий невнятный возглас и, поторапливаемый следующим в очереди, неловко передал чуть не упущенную бутылку в руки страждущего. В общем, он и его напарники вели себя так, чтобы выглядеть, словно не привлекающая никакого внимания группа выпивох, спускающая своё здоровье и кровно заработанные медяки на мутно-тошнотворную иллюзию алкогольного счастья. Вот один из «собутыльников» толкнул его и спросил про «его бабу, у которой его остальные деньги». Идзумо громко, но нарочито невнятно выругался в адрес укравшей большую часть получки стервы. Заозирался, чтобы, наткнувшись взглядом на ворота, радостно воскликнуть и двинуться к ним. — Юна, стерва, выходи, нах! — во всю глотку заорал он. — Открывайте, козлы, нах! — начав бить ногой в ворота, голосил Каратель, отыгрывающий роль повредившегося головой алкаша. — Хватит прятать эту воровку, суки! Она у меня серебруху спёрла! Сами рожи холёные, нах! И честный люд обирают! — орал Идзумо не переставая колотить ногами в ворота. — ЮНА!!! Прошмандовка ты эдакая! Естественно, охрана не могла не среагировать на такой беспорядок. — Пошёл вон отсюда, пьянь! — зло крикнули ему из-за ворот. — Тут закрытый клуб для уважаемых людей. Ищи свою шалаву в другом месте! А не успокоишься, дак сейчас выйдем и ноги переломаем. Подтянувшаяся на шум «компания пьяных дружков» недовольно загудела. — Ах так, суки? Сговорились?! — «впав в раж», заревел Идзумо. — Считаете, что я в такую лажу поверю?! Хер вам! — брызгая слюной, воскликнул «пьяный псих» и, набрав разгон, неловко врезал по воротам в прыжке. — ЮНА!!! СТЕРВА!!! ВЫХОДИ!!! СОЖГУ ТУТ ВСЁ!!! НАХ!!! — завалившись на снег, надрывно орал он. И, словно бы вторя его словам, в заведении через улицу решили запустить салют, чьи громкие яркие цветные разрывы вывели какофонию на новый уровень. Пора! «Дружки-алкаши» тоже решили выказать свою поддержку застрельщику, причём не только вербальную: кто-то запустил через забор бутылку, которая приземлилась с той стороны и под ругательства охраны со звоном лопнула, забрызгивая неудачников вонючей бормотухой. — Ну всё, уроды, вы нарвались! Оттаивать вам по весне! — одновременно приоткрыв створку ворот и распахнув боковую калитку, наружу выплеснулись две группы охранников с заброшенными за спину автоматами и увесистыми дубинками в руках. Обозлённые бойцы предвкушали жестокое избиение охамевшего быдла — быть может, даже с фатальным для него, быдла, финалом — но на деле получилось немного по-другому. В замедлившемся мире бывший офицер выхватил пару специальных трёхствольных пистолетов с электроподжигом. Они позволяли стрелять с той же стремительностью, что и иной ганфайтер, при этом не обладая специфическими навыками насыщения механизмов оружия духовной силой. Поэтому для стороннего наблюдателя четыре выстрела по самым опасным из противников прозвучали почти слитно. И ещё по пуле в стволе осталось на случай форс-мажора. Что до его целей, то, как и любые иные операции Карателя, эта акция тщательно готовилась, отчего имеющих наибольший духовный потенциал и боевой опыт охранников вычислили заранее. Один из противников, что не успел среагировать на угрозу от «неопасного», валяющегося на земле забулдыги — получил по пуле в шею и глаз. Мгновенная смерть. А вот второй, благодаря реакции и небольшой оплошности Идзумо, отделался лишь раной в области ключицы. Но такой не совсем удачный вариант тоже предусматривался: их группа заранее расписала и отработала действия в различных ситуациях. Вследствие этого Идзумо не стал тратить дополнительные боеприпасы: подранка и так было кому добить. Одарённый охранник, пусть и успел войти в ускорение, но оставался оглушённым от попадания бронебойно-зажигательной пули с алхимическими добавками (коя так-то должна снаряжаться в винтовку, а вовсе не пистолет), отчего хоть и смог дёрнуться в сторону от образовавшейся толкучки и новых возможных выстрелов, но недалеко. Почти сразу он упал и вылетел из ускоренного состояния, получив в висок гирькой на цепочке. Учитывая, что необычным для воителя оружием воспользовался один из одарённых Карателя, этот уже не поднимется. С остальными и того проще: большинство защитников просто и незатейливо взяли в ножи, почти без выстрелов и пролившейся на снег крови. Не прошло и десяти секунд, как первая группа расправилась с высунувшейся на свою беду охраной и, захватив с собой трупы, проникла на прилегающий к элитному клубу огороженный участок территории. Кто-то бросился прикрыть ворота и калитку (отходить предполагалось иным путём, так что заблокировать проход не помешает), кто-то разбежался в стороны, ликвидируя зазевавшихся охранников, слуг, извозчиков и прочих (здесь не обошлось без треска выстрелов, но продолжающийся салют неплохо маскировал шум), а кто-то, обгоняя Идзумо, со всех ног рванул к парадным дверям. Автоматами охранников никто вооружаться не стал. Иные могут назвать это суевериями, но Идзумо много раз слышал, а несколько раз даже видел, как подобранное с трупа оружие мстило убийце своего хозяина, подводя в самый ответственный момент, тем самым раня, а то и вовсе утаскивая в могилу. В этом проклятом городе, в пропитанном скверной мире даже оружие способно ненавидеть. Первыми в помещение вошли гранаты. Благо вторая группа, проникшая через чёрный ход, работала в ином секторе и под удар попасть не могла. За пределами помещения их взрывы не казались такими уж громкими, особенно на фоне подошедшего к своей кульминации салюта. Однако внутри холла, где, судя по имеющимся данным, частенько собирались охранники и вооружённая обслуга, взрывы и разлетающиеся в замкнутом помещении осколки произвели кровавый фурор. Бойцам осталось лишь добить раненых и оглушённых. Сам Идзумо без какого-либо внутреннего сопротивления вонзил кинжал в сердце бессвязно завывающей молоденькой служанки в брючном костюме. В этом гнилом гнезде порока нет невинных. Так или иначе, но замешаны в происходящем все. Поэтому от заслуженной кары никому не спастись! Дальше они с частью группы проследовали в центральный зал — и перед глазами замелькали кроваво-тошнотворные сцены развлечений эстетствующих садистов, извращенцев и каннибалов. Они рубили, резали и стреляли, стирая с лица земли эти живые метастазы одной из раковых опухолей, пронизывающих чудовищный город. Идзумо и вовсе предпочёл бы поливать этих тварей из огнемёта, словно павшие от опасной эпидемии трупы или мерзкую насекомовидную монстрогадость, как-то раз пожравшую одно из имперских селений прямо у него на глазах (воспоминание, вполне достойное войти в пятёрку худших и позже наградившее парой замысловатых кошмаров) — но это оказалось бы слишком заметно. Да и кроме искажённых и заражённых ядовитыми миазмами Столицы, здесь присутствовали также их жертвы. Некоторые из них даже не представляли собой обрубки людей или сочащиеся сукровицей, искусственно поддерживаемые в жизни и сознании куски страдающего мяса. Они ещё могли покинуть этот филиал Преисподней, чтобы снова вступить с городом в борьбу за выживание. И проиграть несколько позже, добавив свои кости к мириадам оставленных предшественниками. Как и все остальные жители города. Но отсрочка приговора для невинных — всё же лучше казни на месте. Идзумо с его командой — линчеватели, да, но не дикие звери, пьяные от крови. …Впрочем, одного из падших зверей прогнившего сердца Империи, что по недоразумению считался человеком, дворянином и элитарием, пришлось пощадить. Идзумо подошёл к перевёрнутому кожаному дивану, чтобы, присев рядом с его торцом, резко выбросить руку вперёд. Там, за ненадёжным укрытием, он схватился за длинные, красивые и ухоженные золотистые волосы своей цели, и, потянув на себя, начал постепенно вытаскивать на свет жалобно скулящего обладателя роскошной шевелюры, пристойной скорее для женщины: худого, но притом весьма рослого мужчину с покрытой косметикой холёной физиономией. — Не-ет! Не надо-а! Не убивайте! Я всё-всё сделайа-а… а-а, больна-а! — протяжно и на удивление тонко визжал он от не таких уж и сильных ощущений. «Как удивительно уязвимы к собственной боли большинство упырей этого города, что упиваются чужой!» — не впервые философски подумал революционер. — Йа богат! Йа лорд Имприй-а-а-а!!! — перекрывая общий шум, заорало тело, когда раздражённый Идзумо дёрнул чуть сильнее. — Заткнись, отброс, — сурово проронил Каратель, вытащив длинного визгливого «червяка» из его смехотворного укрытия. — Сам, небось, никого не жалел. — Я заплачу, заплачу, заплачу… — лихорадочным тоном зачастил растерявший весь свой лоск влиятельный дворянин, который пусть и перестал противно визжать, но не заткнулся. — Заткнись! — Идзумо недовольно повысил голос. — Мне велели доставить тебя живым, но про целого не заикались. Ещё раз разинешь пасть — сломаю руку, — посмотрев в злые глаза мужчины, андрогинный аристократ полностью осознал, что обещание ни разу не шуточное, поэтому счёл за лучшее замолчать, для надёжности закрыв рот руками. Тем временем творящаяся вокруг бойня уже миновала свою кульминацию и стремительно шла на спад: в помещение вошли бойцы из второй группы, которые, очевидно, уже зачистили свою часть здания и, видя, что содействие в добивании оставшихся крыс не требуется, стали оказывать помощь их жертвам. Когда-нибудь, когда Столица породит своё жестокое, переполненное обидой и голодом дитя, и оно, пресытившись местью и кровью былых угнетателей, вырастет в нечто человечное, потомки, появившиеся на свет и повзрослевшие в неге и равноправии — назовут их преступниками, террористами и бессудными головорезами. Может быть, самые недалёкие из них, опираясь на блистательную историю нынешнего высшего общества, станут грезить о «потерянной Империи» и проклинать варваров-революционеров. Идзумо, как одно из порождений нынешнего «времени греха», не обольщался, поэтому не исключал и такого поворота дел; удивляться человеческой забывчивости и неблагодарности он давно разучился. Но… и что, если так? Если рождённые хорошими временами люди окажутся добросердечны и наивны? Хищник льёт кровь, потому что он хищник. А он, Каратель — убивает, потому что такова его суть убийцы. И лишь цепи воли сдерживают его от того, чтобы перестать разбирать правых и виноватых, превратившись из линчевателя в очередное чудовище этого проклятого города. Он не заслуживает светлой памяти. Нет, только не он! Так что пусть благополучные потомки грезят о загадочном и будоражащем кровь прошлом, забыв о его гнилом нутре. Главное, чтобы те потомки были. Именно потомки, а не низведённые до состояния полускота неграмотные, вечно голодные крестьяне и чернорабочие, не знающая собственного достоинства обслуга выродившейся аристократии или жертвы их мерзких, кровавых и грязных развлечений! За это Каратель — жуткое и безобразное порождение страшных и уродливых времён — убивает. И за это, если придётся, он умрёт. Без сожалений и колебаний. Мысли не мешали отслеживать обстановку и вести внутренний счёт. Поэтому, когда внутренние часы сказали, что пора отходить, Идзумо сверился с часами механическими, после чего, убедившись, что пусть и поспешил, но совсем немного — скомандовал: — Время! Отходим! Второй и Седьмой, на вас груз, — сказал он двоим бойцам, подтолкнув к ним схваченного за шиворот и вздёрнутого на ноги аристократа. Тот сейчас напоминал скорее хнычущую барышню, а не опасного и ядовитого гада благородных кровей, попившего из людей много крови — во всех смыслах попившего, тьфу! — и испортившего ещё больше. Группа линчевателей, состоящая по большей части из бывших сотрудников армии и силовых ведомств, уставших терпеть всю ту грязь, свидетелями которой им пришлось стать во время верной службы Империи, начала оперативно собираться. Один подошёл к отделанной драгоценным деревом стене и, вытащив из-за отворота плаща пакет, достал оттуда лист бумаги с отпечатанным там списком самых тяжёлых преступлений клуба мерзавцев, отравленных грязью этого города, пресыщенных «обыденными» развлечениями, и пришпилил его нарочно приготовленным, дешёвым кинжалом. Ниже он вывел кровавую надпись на дереве: «Неприкосновенных извергов нет! Справедливая кара настигнет каждого!» Каратель не был против: в конце концов, именно он когда-то положил начало данной, давшей ему прозвище, традиции. Для замаранных во грехе прощения уже нет и не будет, но страх может отвратить от гнилой стези ещё не совсем пропащих. На выходе произошла заминка: одна из освобождённых жертв клуба попыталась наброситься на сопровождаемый груз. — Я убью его! Убью! Убью-ю-у! Эта тварь замучила моего мужа и ребёнка! Осквернила и убила моего маленького сыночка! Пропустите меня-а-а! — Не беспокойся, ответственность за дела его не минует, — негромко проговорил Идзумо, появившийся за спиной впавшей в истерику женщины и, аккуратно пережав сосуды на шее, заставил её отключиться. Ему было неприятно защищать одного из основателей и активных покровителей этого заразного бубона порчи, скрывающегося за вывеской элитного клуба. Но именно живое тело этого лорда, способное говорить и вести записи, требовали захватить союзники и покровители их команды борцов за справедливость. Пусть и кровавую, с сомнительным душком (как, впрочем, почти всё в этом тёмном мире — и особенно в являющейся его квинтэссенцией Столице). Да, поистине: в этом городе, прогнившем и порочном, словно старая путана, даже справедливость отдаёт тленом. Впрочем, пусть Каратель и не знал, для чего конкретно его освободителям и партнёрам потребовалась эта падаль. Но он не сомневался, что этот человеческий отброс ещё не раз горько пожалеет о том, что не умер сразу. Что касается союзников — по факту покровителей, но они сами не слишком настаивали на своём главенстве, а Идзумо, не желающий превращения в цепного зверя на поводке у очередного злого порождения Столицы, их в этом поддержал — то эти люди (пока?) не предлагали ничего неприемлемого. Поступающие же от них деньги, а также многое из того, что нельзя достать за одно лишь золото — как-то информация, изготовленное под заказ оружие, спецпатроны, эликсиры или те же маски, искусно имитирующие чужую внешность (ведь настоящие лица Карателя и его товарищей сильно отличались от тех забулдыг, что видели окружающие) — всё это сильно облегчало его войну. И пускай Южная кампания уже давно кончилась, пусть он сейчас в Столице, а не посреди зловонных и душных джунглей, но Идзумо считал происходящее именно войной. Возможно, проклятая Столица ещё столкнёт былых союзников в смертельной схватке, дабы перемолоть и переварить проигравших в своём ненасытном чреве, но это произойдёт не сегодня. * * * Спустя четверть часа, когда на место происшествия, наконец, прибыли силы полиции, что, несмотря на несколько странным образом образовавшихся на дорогах преград, сработали на удивление оперативно, они смогли наблюдать лишь следы разгрома и оставшихся в здании несостоявшихся жертв клуба. Попытка преследования по горячим следам ничего не дала. Следы вели через чёрный ход, однако та дорога имела сразу несколько развилок, часть из которых вели в лабиринты дворов. Запах группа Карателя отбила, а опросы свидетелей ничего не дали. — Ушли, злодеи! — запальчиво воскликнула Серью, которая уже не первую неделю горела идеей поймать неуловимую группу Карателя и, заметив спешащих куда-то коллег, с готовностью к ним присоединилась. — Злодеи? — пыхнув сигаретным дымом, как бы в никуда спросил знакомый капитан. — Конечно! Ты что, не видел, скольких эти преступники убили?! Поймав скептический взгляд коллеги, рыжая полицейская помялась и, подняв на руки свой квазиживой артефакт, сейчас принявший облик маленькой и неуклюжей белой собачки, добавила: — Я знаю, что они тоже были злодеями. Но бессудно напавшие на них — всё равно убийцы! И они должны понести справедливое наказание! — Конечно, — кивнул капитан, сделав очередную затяжку. — Слышал, ты опять скормила своему тейгу очередного мелкого бандита? — ответа на свой вопрос мужчина ждать не стал, а бросив сигарету, направился в особняк, к месту преступления. Серью же задумалась. Рыжая гроза бандитов, конечно, не являлась самым проницательным человеком в имперской полиции, а также искренне и яро ненавидела преступников, что когда-то лишили её семьи. Но провести некоторые (уж слишком очевидные) параллели она смогла. Нельзя сказать, что её мировосприятие резко расцветилось множеством разных оттенков, но оно определённо немного усложнилось, ещё на шаг отойдя от примитивного чёрно-белого. * * * — Прощайте, мой друг, — приторно улыбаясь, по-стариковски проскрипел министр культуры и народного просвещения Ёкан. — Всем своим сердцем верю и надеюсь, что вы сможете разрешить возникшее затруднение, и мы сможем возобновить нашу чудесную дружбу. — До встречи, уважаемый Ёкан, — не менее медоточиво ответил ему министр Досэн. — Будьте уверены: ваше сердце вас не обманывает. Притворная улыбка сохранялась на лице министра финансов до тех пор, пока плешивый, покрытый пигментными пятнами мерзкий старик в сопровождении слуги хозяина дома и собственной свиты, ожидавшей за пределами кабинета, не вымелся наконец вон. — С-сердцем он надеется, — прошипел толстяк, чьё лицо исказилось в гримасе ненависти и отвращения. — Будто у тебя оно есть, старая извращённая тварь! До последнего момента они с Ёканом вели взаимовыгодное сотрудничество и состояли в чём-то вроде союза. Однако с тех пор, как погиб его главный союзник в лице военного министра Кокэя — при оч-чень подозрительных обстоятельствах погиб! — и эта поганая ядовитая змея, Сайкю, стала скручивать свои кольца вокруг Досэна, над старой «дружбой» начали собираться тучи. Министра финансов, растерявшего значительную долю старой поддержки и не успевающего обзавестись новой, начали планомерно давить. Причём как враги, так и вчерашние «союзники» — что, почуяв слабость, резко нарастили аппетиты. Если бы Досэна, наоборот, поддержали, он бы сумел выкрутиться и вернуть влияние, что выгодно не только ему. Точно сумел бы! Но… кто из жадных пауков внутри той банки, что зовётся Дворцом, станет шевелиться, не получив щедрой платы? Даже Ёкан, которому очень выгодно их сотрудничество — и тот в конечном итоге затребовал такую цену, что проще уж лечь под этого змеиного ублюдка Сайкю. Впрочем, Досэн не обольщался, понимая, что и в этом случае его жизнь продлится не дольше, чем новому покровителю понадобится для того, чтобы перехватить все удерживаемые им нити. С рациональной точки зрения сложно винить старого извращенца. Он долгие годы выплетал на основе доставшегося ему министерства паутину, превратившую его в конгломерат из условно-легальных, полулегальных и совсем нелегальных заведений для плотских утех, а также добровольных, условно-добровольных и совсем недобровольных вербовочных пунктов. Театры, взрослые и юношеские танцевально-музыкальные коллективы, кружки искусств, школы и детские дома — все они поставляли «свежее мясо» для утех богатых и влиятельных клиентов. И, естественно, чем более запретными и изощрёнными становились порочные запросы, тем с большей охотой клиенты делились слухами и выполняли «необременительные просьбы». Фактически сети Ёкана уступали лишь тем, что раскинул Сайкю со своей Службой Разведки. Тем он и ценен для былого союза: у Досэна имелся доступ к громадным финансовым потокам имперского бюджета, у Ёкана информация, а у погибшего Кокэя боевая сила. Но теперь, когда Кокэя нет, положение Досэна покачнулось, а по столичным «заведениям для изысканных развлечений» стали раз за разом приходиться подозрительно точные и болезненные удары якобы линчевателей и революционеров… Всё это слишком походило на план министра разведки, решившего не уничтожить, так подмять их тройственный союз и успешно претворяющего свои замыслы в реальность. А связываться с Сайкю Ёкан боялся, поэтому решил трусливо спрятаться под панцирь, предоставляя былому союзнику самостоятельно решать «возникшие затруднения» и «всем сердцем надеяться на успешный исход». Онест же… он не желал усиления Сайкю, поэтому помогал удерживаться на плаву (но не выбраться из трясины и вновь встать на ноги, о, нет!), однако он своими действиями явно продемонстрировал, что Досэн для него — практически отыгравшая своё фигура, которую скорее разменяют на более выгодную позицию в начале очередной партии, чем реально поддержат. Зря Досэн повёлся на улыбки и посулы премьер-министра, зря! Ведь знал же отлично, что он за человек! Такая же подлая мразь, как и Сайкю! Но надежды на лучшее помогли обмануться… — Твари, подлые мрази и отродья демонов, — с ярко горящей в глазах безуминкой шептал Досэн. — Думаете, что сможете меня сожрать?! — взвился его голос почти до визга, благо великолепная шумоизоляция кабинета легко гасила и не такое. — Подавитесь! Поняли?! Я не пойду на дно молча и без драки! Подавитесь вы! Особенно ты, Сайкю, поганая мразь! — потрясая небольшим пухлым кулаком и сотрясая собственные многочисленные жиры, кричал впавший в истерику мужчина. — Вы у меня ещё узнаете, кто такой Досэн! Узнаете!!! *** После исчезновения Эрис и той дурной компании, с которой она спуталась, я, дабы отвлечься, нырнула в кабинетную работу. Однако надолго погрузиться в нудную, но спокойную возню с документами мне оказалось не суждено. Прибыл Кей Ли. — Привет-привет, Куроме-чи! — жизнерадостно воскликнул шутник. — Всё над бумажками чахнешь? Ещё и Сену в свою секту бюрократов затянула. Ох и странные у тебя, сестрёнка, фетиши! — не дождавшись реакции на очередной выкидыш своего остроумия, кроме моего недовольного взгляда, шутник поспешил подстраховаться от того, чтобы «его великолепие» выпнули за дверь, с приказом моей «строгой секретарше» ограничить свободный вход в бывший кабинет губернатора. Та подобному конфузу своего конкурента за звание лучшего острослова будет только рада. — А я вот в гости прилетел, новости принёс. Интересные, — парень интригующе улыбнулся, но опять без толку: я после явления Эрис и пуще того Сюры находилась не в том настроении, чтобы играть в эти игры. Заместитель демонстративно неодобрительно похмыкал, проворчав что-то о том, как быстро я стала перерождаться в «хомо чиновникус». Клоун. Кстати, говоря о Кей Ли: стоит упомянуть, что теперь, помимо привычной пары из длинного и короткого мечей, он таскал за спиной ещё и косу. Всё же таким экзотическим инструментом убийства он сражаться не то чтобы совсем не умел — общее понимание о владении большинством видов холодного и огнестрельного оружия имели все в Отряде — однако с привычными изогнутыми мечами, на владении которыми специализировался, оставался кратно опаснее. Если о ближнем бою речь. Ну, а использовать тейгу для управления воздухом заместитель навострился и так. Благодаря моим урокам, ребята на достаточно высоком уровне умели чувствовать свою энергетику, вдобавок Кею повезло получить довольно высокую первичную синхронизацию. Так что заместителю хватило пятнадцати минут объяснений, короткой демонстрации с Яцу и ещё часа подсказок с исправлениями, дабы научиться отдавать приказы артефакту без взмахов и прочих лишних телодвижений. Конечно, так ряд техник для него окажется (пока) недоступен, но спарринги показали, что на данный момент именно в таком виде новый хозяин Адаусу представляет собой наибольшую угрозу для своих оппонентов. — Принёс новости — выкладывай, — хмуро ответила я. — Ну-ну, не нужно дуться, — со всё той же отвратительной усмешкой рассмеялся Кей. — Ты, конечно, милая в таком амплуа, на Хомячка похожая. Но чтобы запугивать здешнюю бандитско-дворянскую шоблу, нужна Суровость! Так что соберись, сестрёнка! Я в тебя верю, ты сможешь! — Кей, — ловлю взгляд шутника. — У меня и без того паршивое настроение. Выкладывай информацию и убирайся. Иначе ты дождёшься, хм, Суровости. И она тебе не понравится. Гарантирую. — Молчу-молчу! Я тебя расшевелить хотел просто. Раз уж ты так расстроилась после того, как тебя наша знакомая блондинистая певичка отшила и к Сюре ушла. Не надо применять ко мне карательных мер! Ну да, не стоило ожидать, что мисс «имею длинный язык, которым люблю работать», встретив собрата по разуму, не поделится с ним «сенсацией». — Эрис была с Наталом, а не со мной. Да и с отродьем Онеста она, кажется, только служит вместе. Но это неважно. Важнее, что один весельчак очень близок к тому, чтобы вместо устного отчёта в свободной форме, давать письменный. В двойном… тройном экземпляре. А потом начать помогать с бумагами… нет, не мне, а господину Гнею. — Иначе говоря, тому помешанному на аккуратизме и перфекционизме, желчному, занудливому старикашке, который метит в главы администрации губернатора. Кей оглядел горы документов, нахмурился, вспоминая вредного и токсичного, но очень дельного деда-трудоголика, представил, как «увлекательно» будет возиться с бумагами под его руководством, опасливо сглотнул и тут же зачастил: — Да-да, ты безусловно права, Куроме-чи, и твоя суровость — воистину сурова и велика! — взмахнул он руками. — И мне она, в самом деле, не нравится! И учти: мне ещё дальше по делам лететь, а то эти, во время родов уроненные, без присмотра такого накрутят, что не развяжешься! Я нужен и важен на своём месте! — заявил брюнет и преданным взором уставился на любимое начальство. Не заметив на моём лице намерения учинить жестокую расправу, усадив его за написание отчёта, гаер облегчённо выдохнул. После данного представления наш артист погорелого театра, наконец, успокоился. Вытащив Адаусу из крепежей на спине, он пренебрежительно проигнорировал жёсткий и неудобный стул для посетителей, сделал несколько шагов в сторону, чтобы плюхнуться на мягкий диванчик и, закинув ногу за ногу, начать повествовать. * * * Кей Ли очень нравилось его нынешнее задание и положение. Даже над своей маленькой, но не по комплекции злой и сильной начальницей он подтрунивал исключительно любя, чтобы совсем уж не раскисала. Да, именно так: любя! Он прекрасно знал, кого стоит благодарить за тейгу и буквально бесценную помощь в его освоении. И пусть хмурой сладкоежке могло показаться, что это не так, он был искренне ей благодарен. В сокровенной глубине своей большой и широкой — буквально как море — души, да. Что до острот — то, может, Куроме от них шипела, молча давила своей потусторонней жутью и грозила тревожно разнообразными, изобретательными расправами; но парень всё равно видел, что это делает её живее, не позволяя погружаться в то, чем она там опять себя нагрузила. Но вернёмся к миссии, кою выполнял новоиспечённый повелитель воздуха, владелец фамильного тейгу старшего рода (туповатых зазнаек) Ван, который от него — такого красивого, сильного и умного Кей Ли — отказался. Их тиранствующая глава, которая удивительным образом (причём с одобрения или молчаливого согласия большинства ключевых сил) в прямом смысле этого слова захватила провинцию, сделала своего великолепного заместителя главой исполнительной власти. Но не таким главой, который сидит в кабинетах и чахнет над скучными бумагами, а скорее надзирающим оком и карающей дланью, занесённой над головами кабинетных толстозадов, нерадивых офицеров армии и стражи, а также наглых дворянчиков и их подчинённых. Теперь Кей со всем своим удовольствием летал по городу и за его пределами, раздавал приказы, следил за их исполнением, награждая самых тупых и медлительных мотивирующими пинками. А в перерывах разминался, отрабатывая воздушные атаки на потерявшей берега бандитской шушере, коррумпированных стражниках, забывшихся аристократах и их охране. И, конечно же, проделывал всё это, не забывая словом и делом смешно и весело унижать всех вышеуказанных. Красота! Вот это жизнь! Вот это счастье! Не будь его сердечко занято одной временами жгучей, а временами ласковой и стеснительной Искоркой, и относись Сладкоежка к мальчикам чуть менее безразлично, то он точно попытался бы поднести грозной, при всей своей компактности, начальнице свои руку и сердце! Или нет. Вдруг она воспримет предложение буквально? Куроме такая, она может. Нет уж! Он слишком молод и красив для такого. Акира — лучшая девочка! Но Куроме всё равно милашка, можно сказать, командир мечты. Если её не раздражать, разумеется. Осталось дотянуть до планки Мастера — что с поддержкой тейгу и советами от крайне компетентной в таких делах Куроме будет несложно — сдать официальный аттестационный экзамен, получить наследное дворянство, тем самым окончательно утерев нос высокородной родне. И можно считать, что детские мечты исполнились. В полном объёме. Ну, ещё можно жениться на Акире, основав свой род. У них даже родовая техника будет: та «парная культивация», которую им подарила маленькая любительница сладкого, убийств и игр с мертвецами. Даже интересно, как она дошла до подобной идеи со своими-то взглядами и постельными предпочтениями? Но уточнять это Кей сейчас не станет — он отлично помнит об угрозе бумажками и старым вредным бюрократом, начисто лишённым даже зачаточного чувства юмора. В любом случае, «парная культивация» — отличная штука, если кто спросит: и добавляет перчинку в интимную жизнь, и на развитии обоих партнёров крайне благотворно сказывается. Жаль, что работает лишь с очень близкими и хорошо знакомыми особами противоположного пола, которым полностью доверяешь. У Кея, кроме Акиры, таких нет и не предвидится. Не быть ему королём гарема, эх. Или жениться лучше потом? А то огневласая «суровая госпожа» и так слишком сурова, а если наденет на своего «ничтожного слугу» ошейник брака, то и вовсе превратится в мини-Эсдес. Того и гляди, совсем не получится завязывать мимолётные интрижки на стороне, дабы на деле проверять слишком «развратные» для консервативной Акиры идеи из любимых книг и манги. Хотя… ему ли, непокобелимому Мастеру шуток, страшиться новых, неизведанных, а оттого ещё более привлекательных горизонтов? Пока Кей Ли предавался мечтаниям, его язык молол почти без участия хозяина, излагая суть новостей. Сначала арестовали главу таможни (Скара — это портовый город, через который идёт в том числе и международная торговля), который сидел одной задницей на двух постах, одновременно возглавляя и портовую стражу. Данное обстоятельство предоставляло обширнейшее поле для возможных злоупотреблений, но так как в политику данный персонаж не лез и в противостояние со столичной боевой группой разведки не вмешивался, отголоски бури, прогремевшей недавно над провинцией, его почти не затронули. Так — долетели некоторые порывы, от которых он успешно откупился. Но когда Кей освоился с Адаусу, получил заверенные высшими чинами провинции полномочия (ещё бы они их не заверили, у Куроме-чи не забалуешь!) и список приоритетных целей с неплохим досье на каждую, он сразу сорвался с места в карьер, причиняя добро и нанося справедливость. Чему и стал свидетелем обалдевший от такого захода начальник портовых стражников-таможенников, который к тому времени уже успел расслабиться, считая, что получилось надёжно скрыть все самые вопиющие прегрешения и выставить себя достаточно полезным, дабы новые власти его терпели. Как же весело оказалось его в этом разубеждать! Кстати, касаемо заметок о связях и прегрешениях: Кей думал, что глава разведки региона такой же жопоголовый идиот, как и большинство иных встреченных коллег по ведомству. Но нет: раз поделился таким багажом ценных знаний, что позволил взять за мягкое и провинциальное отделение разведки, и пухломордых высших офицеров стражи, и остальных — значит, не так и плох этот Нейман. Приятно встретить на его посту, разнообразия ради, действительно компетентного человека! Что касается непосредственно миссии: пойманную на горячем портовую шишку заперли в её собственном поместье. Формально «под охраной от возможных нападений», реально под конвоем парней из Красной дивизии и городской стражи. Веры последним было немного, даже если сделать скидку на предвзятое отношение Кей Ли. Но проверенные солдаты необходимы на фронте, так что в Скару прибыла лишь малая часть Красной дивизии, и к ним требовалось добавить «мяса». Домашний арест сопровождался «беседами» со следователями и периодически заглядывающим на огонёк Кеем, который своими искромётными шутками придавал смелости допрашивающим, а также наводил трепет на их нового, временами наглеющего друга. Очень дорогого и очень щедрого на информацию и материальную помощь, ага. Врагом хорошо информированных о его тёмных делишках — и крайне скорых на жестокую и затейливую расправу — убийц чиновник становиться не желал категорически, поэтому именно друга. Он сам так сказал и многократно клялся, что враждовать не хочет. Даже пытался подтвердить дружбу (читай — подкупить) дорогими подарками. Ох, эти провинциальные шишки такие смешные! У Кей Ли и так есть всё, что он мог и хотел купить за деньги. А ещё куча такого, что за золото не купить — например, тейгу. Так что пришлось расстроенному этим обстоятельством чинуше выражать своё расположение помощью в общем деле. После того, как он, наконец, понял: расспрашивая о том, чего и сколько он может подарить своему новому другу, Кей решил над ним в очередной раз поиздеваться. Ах, какая у него была рожа в тот восхитительный момент, когда этот наивный парень окончательно понял, что ничего не добился, да ещё и зря засветил часть своих активов, которыми пытался соблазнить великолепного Кей Ли-сама? Просто восторг! Нет, ну точно работа мечты! Далее под арест отправилась верхушка портовой стражи, ведь та была наиболее тесно переплетена с преступностью и замешана во множестве коррупционных схем «важных людей». Почему-то эти мешки, даже воочию наблюдая обратный пример, не спешили прийти с повинными головами и списком того, чем они могут искупить былое: напротив, искренне считали, что если их не трогали раньше, то не тронут и впоследствии. В крайнем случае, что им можно привычно откупиться. Ага-ага, верили — и продолжали мутить с контрабандой, спекуляциями на провизии и негодном снаряжении, тухлом провианте, а также прочими стратегически важными вещами. Да не где-нибудь там, в жирном и сонном тылу, а в приграничной провинции во время горячей фазы военного конфликта! Неужели они и в самом деле думали, что следователи и периодически наведывающийся к ним Кей Ли в гостях у посаженного под домашний арест главного таможенника баловались плюшками и травили байки? Что он откупится, вернётся на свою должность и продолжит вместе с ними крутить старые схемы? Идиоты. А те, кто продолжил их покрывать в отсутствии одного из главных фигурантов — идиоты вдвойне. Хотя чего ещё ждать от этих тупых и до самой задницы коррумпированных сапогов из стражи? Нескольких из вышестоящих командиров таможенников и стражников (не только портовых), наиболее замаранных, бросили в их собственные — что особенно веселило Кей Ли — тюрьмы. Каждого из бойцов охраны хорошенько мотивировали, предупредив, что если важный заключённый сбежит — казнят всю смену. Вообще-то новый хозяин Адаусу пошутил: кому сдалась эта мелочёвка? Убегут — значит, виноваты и можно смело конфисковать всё их нечестно нажитое (то есть, вообще всё) имущество, а также то, что оформлено на ближайшую родню. Но учитывая праздник казней, который устроила Куроме-чи, предупреждению поверили сразу и полностью, отчего узников караулили с крайним рвением и неусыпной бдительностью. Ну, а потом, когда бурления после «жестокого нападения предателя Камуи» успокоились, а срежиссировавшая всё это любительница сладостей окончательно подмяла основные центры власти, утвердив свою попку в кресле временно исполняющей обязанности, Мастеру шуток удалось развернуться на полную! Кей заменил охрану важных шишек на верных солдат, а бездельников из стражи заставил патрулировать улицы. Да, только улицы — но зато по всему городу, а не одни лишь богатые районы и территории рядом с платящими им дань заведениями в местах попроще, как привыкли эти ленивые розовые жопы. Причём в опасных кварталах они всё же получали в усиление солдат или даже воителей, дабы относительно бескровно со своей стороны, но дотошно и безжалостно перетряхнуть все воровские малины и прочие особо злачные и укромные местечки теневой стороны города. Благо о всех таких полиция прекрасно знала, просто раньше предпочитала не трогать. Зато в этот раз, для разнообразия, все оказались хорошо проинструктированы и предупреждены, что сделают со сменой, цели которой «чудесным образом испарятся» до начала операции. Большая разница с тем, к чему привыкло ворьё, поэтому мало кто пришёл с поклоном и готовностью сотрудничать или залёг на дно. По словам одного из тех умников, они «не развязывали бессмысленную и кровавую войну с криминалом», а — ха-ха, ну и шутка! — «контролировали его». Не бесплатно, а имея с тех свой процент. Так что кто там кого реально контролировал, а кто лишь исполнял роль послушной собачки, с готовностью гавкающей на тех, кого укажут, и радостно виляя хвостом, подставляющей пузико кормящим её хозяевам — это ещё большой вопрос. Контролёры, чтоб их гуро-хентайный тентаклемонстр залюбил во все естественные и искусственные отверстия! И в дыхательные, и в пихательные, и в прорезанные с высверленными! Но так как власть поменялась, и Её Злейшеству, бурчавшему про «тут всю систему менять надо», нафиг не улыбалось иметь у себя под боком такой нифига не подконтрольный гнойник, являющийся потенциальным источником возмущения и рассадником вражеской агентуры, её верным заместителем была провозглашена неделя Большого Шмона. Хлопотная, потная и нервная неделя, когда великолепный Кей Ли-сама и его подчинённые отделили согласные работать по новым правилам зёрна от органически не способных на это плевел. Бойцы проникли почти в каждый хоть как-то мелькавший в сводках или упоминавшийся допрашиваемыми дом, чтобы перетряхнуть тот сверху донизу. Они тщательно выискивали незаконные препараты, непонятно откуда взявшиеся деньги, документы, пленников, рабов, оружие, контрабанду и так далее. Если находили что-то из запрещённого, то сразу же устраивали жёсткий допрос, обещая в случае полного содействия (читай — сдать всех своих подельников из криминалитета, а также покровителей из аффилированных с властью структур) значительно смягчить наказания, а в случае обмана или отказа сотрудничать, соответственно, ужесточить кары, отчасти распространив на родных и близких. Ибо нефиг! Ведь когда те вкусно кушали и сладко спали, они как минимум догадывались, за чей счёт проходил банкет, а то и активно участвовали в различных мутных схемах. Так что штрафные роты и трудовые лагеря дождались своих героев, а придорожные столбы — постояльцев. Сам заместитель главы особой боевой группы разведки лично провёл ряд арестов. Начав, естественно, с «головы». То есть с этих самых «важных людей», которые, несмотря на должности и дворянские регалии, были откровенными преступниками, пользующимися своим положением. То есть попросту человекоподобной гнилью, вопиющей об ампутации. Следственные мероприятия не являлись чем-то слишком сложным. На большинство задержанных имелась жареная информация, полученная или от главы региональной разведки (шепелявый директор отделения Скары, пусть и хотел сотрудничать на словах, на деле проявлял куда меньший энтузиазм, а трогать его пока не стоило), или от подельников схваченных, которые, сдавая коллег по преступному промыслу, зарабатывали себе смягчение наказания. Требовалось лишь получить признания и доказательства, кои добывались посредством морального прессинга, не оставляющих следов пыток и прочих относительно законных мер. Совсем уж жести обычно не допускали: крепкими орешками, которые всё равно требуется расколоть, занималась Куроме, действуя по каким-то своим секретным методикам. Впрочем, такое происходило очень редко: её офицерская сладкоежная злобность не любит, когда её дополнительно дёргают. Да и действительно стойкие персонажи среди разного рода шишек обнаруживались не особо часто. По итогам недели кто-то смог отделаться большими штрафами и письменными обязательствами о сотрудничестве, что в определённых обстоятельствах легко могут стать компроматом, кто-то конфискацией имущества, лишением всех должностей и пинком под зад, а кто-то заработал и на смертную казнь. Впрочем, формально наказания назначал суд, пусть и работающий по упрощённым протоколам, так что в беззаконных расправах над благородиями их с Куроме-чи никто не обвинит. В более мелкие города и поселения провинции Кей тоже наведывался, но там, в большинстве случаев, всё проходило проще и не так интересно. Разве что иногда его просили уничтожить досаждающую жителям разбойничью банду или обнаглевших мелкотравчатых монстров, что только крестьянам представлялись ух-ох-ай могучими чудищами. И нет, полностью очистить провинцию от криминала никто не стремился. Так быстро с этим не справиться, да и смысла нет: не их задача. Просто их глава решила вскрыть и вычистить самые неприятные и сулящие проблемы нарывы, продемонстрировав остальным, кто в доме хозяин, а также задать местному обществу новую колею, которая позволит не скатиться обратно в царство мрака и срака сразу, как их блистательная команда покинет эту промёрзшую дыру и вернётся в Столицу. Добрая она, Куроме, хоть и по-своему. А ещё любопытная. Тоже по-своему: Кей запомнил то ли случайную, то ли специальную обмолвку про «социальный эксперимент». Проводить опыты над целой провинцией… Великолепно! Вот даже без шуток! Может, интерес ему не особо понятен, но масштаб восхищает! Тем не менее, по результатам исполнения своих задумок Куроме — в отличие от Кей Ли — не выглядела счастливой. Ведь за решением всех важных вопросов города люди начали идти именно к ней. И посылать документы, и жалобы, и прочую бюрократию. Да, со временем она поставит на ответственные посты союзных или нейтральных деятелей, однако пока приходится ей самой вникать, что там к чему, чтобы не повторились те фокусы, которые в конечном итоге и привели к сложившемуся положению. Но ничего: у Кея, помимо обычных новостей о его работе и смешных историй, что произошли во время её выполнения, есть и иные, более весёлые. — Кстати-кстати, чуть не забыл, — растянув губы в своей фирменной искромётной улыбке, протянул шутник. — Я ведь пополнение из соседнего региона проверял. Поток твоих поклонников не оскудевает, ха-ха! Знаешь, кого встретил? — спросил он, с удовольствием отмечая реакцию собеседницы, которая наклонила голову, одновременно выражая интерес и недоверие к тому, что информация её обрадует; но юморист был уверен, что обязательно обрадует. — Тех парней, что были с нами во время охоты на твою хитиновую зверушку, а потом зачистки северо-восточных бандитов. — Интереса в глазах стало больше. — И среди них есть тот, кто тебе особенно запомнился, — подмигнул Кей. — Кто-то из квази-Мастеров? — В тёмных глазах отразилась радость и напряжённая работа мысли на тему «куда бы с наибольшей выгодой пристроить неожиданный ценный актив?» — Как его зовут? — Гекко! — ещё более радостно выдал Кей. — Гекко? — недоуменно нахмурилась невысокая брюнетка, потирая двумя пальцами правый висок. Сейчас, сидя за заваленным бумагами монументальным столом и с любопытством слушая докладчика, она могла показаться занявшим чужое место ребёнком. Обманчивое впечатление, конечно, но приходящим к ней просителям данный вид точно доставлял дополнительные эмоции. Хотя… нет, серьёзная — или, тем более, злая — Куроме выглядит куда старше своих лет. Даже если своей потусторонней жути не нагоняет, а просто хмурится. — Не помню такого среди пиковых Воинов, — сказала она, порывшись в памяти. — Так, стоп, — командир нахмурилась пуще прежнего. В зрачках мелькнули фиолетовые искры. — Ты что, говоришь о том влюблённом разине, которого сначала чуть не размазало камнями в бою с Хрустиком, а потом, когда он записался в навербованные против Ван войска, чуть не прибили решившие перековаться в мародёров свои? При чём он здесь? — Так и знал, что ты его запомнила. Девичье сердечко не могло проигнорировать юного героя, совершающего подвиги во имя дамы сердца! — Придурок, — закатив глаза, выдохнула девушка. — И ты, и он. Оба придурки. А вообще, привыкай быть серьёзным. Если станешь большим начальником, то продолжишь и дальше из себя клоуна изображать, что ли? — А чего бы и нет? Я был серьёзным, когда меня за неправильный чих в карцер отправить могли. А если стану большим и важным, будет хоть одна весёлая физиономия среди этих геморройно-запорных морд. Плохо, что ли? Хорошо! — Иди уже отсель, остряк-самоучка, — усмехнувшись, махнули ему рукой. — Даже бросать в тебя смертобублики и метательные иглы не стану: это бесполезно, а мне лень. — Так на какой день, мне передать, ты назначила свидание? — спросил подхвативший тейгу и собравшийся на выход парень. — Мне не интересно, с кем и когда ты будешь встречаться. — Но я не про себя, а про нашу цун… В спину внезапно ударило концентрированное убийственное намерение, отчего на миг потемнело в глазах, а сердце заполошно заметалось в груди. Впрочем, на нём уже столько раз использовали этот навык, что Кей научился различать, когда Куроме действительно злится, а когда только пугает. Сейчас наблюдался как раз второй вариант. Кто бы что ни говорил, а Мастер шуток чувствует грань. И пускай он любит по ней топтаться, в отношении друзей её не переступает. Особенно таких скорых на расправу. Поэтому он поспешил покинуть кабинет и даже не стал останавливаться в приёмной, чтобы посплетничать и дополнительно попикироваться с Сеной. Отличный же день! Зачем омрачать его вознёй с бумажками или полноконтактным спаррингом с использованием тейгу? Тем более что ему и так уже удалось взбодрить начальницу. Надо пойти и взбодрить ещё кого-нибудь! *** — Ну и клоун, — покачала я головой, когда дверь закрылась. — «Девичье сердечко запомнило героя», хех. Хотя с обязанностями справляется хорошо, — едва слышно возражаю сама себе. — Хоть и придурок. В итоге, ещё раз качнув головой, решаю, что наказывать шутника за длинный язык не стоит. Когда надо — при нашем общем начальстве или влиятельных посторонних, например — он ведёт себя корректно. Возложенную на него миссию успешно выполняет, опять же. А язык… тут только отрезать, наказывать бесполезно. Хотя от составления итоговых отчётов он не отвертится. Но контролировать, чтобы их писал именно Кей, а не подвизающаяся при нём секретарём и надзирателем Акира… я, так и быть, не стану. Бедового же воздыхателя — вот ведь прицепился! Мало ему, что ли, нормальных девушек?! — не помешало бы отправить куда-нибудь в относительно безопасный, отдалённый гарнизон. Пусть оголодавших диких зверей, дикарей и низкоранговых монстров гоняет. Только бы подальше от меня, а главное — вдали от гораздых на «остроумные» розыгрыши Кея и Сены. А то эти деятели, чего доброго, скооперируются — и таки устроят мне с тем дурным пареньком «свидание». Лучше бы ему нормальную девушку подвели и помогли познакомиться, раз настолько озабочены благополучием чужого слабосильного воителя. Хотя да: «Это же не так весело!» Через несколько минут ко мне заглянула вышеуказанная пурпуровласая физия, поинтересовавшись: не желаю ли я сделать перерыв или хотя бы попить кофе? — Позже, — отвечаю ей. — Важного уже не так много осталось. Доделаю — и, если не появится никого и ничего срочного, сходим с тобой в ресторан. — Отлично! — обрадовалась девушка. — Хочу булочки, — пошлая улыбочка и движения пальцев рук, словно щупающих что-то мягкое и упругое, не позволяли усомниться, что в виду имеется отнюдь не выпечка. — Прямо здесь! — Я тоже много чего хочу, но приходится тут возиться с бюрократией. А если тебе скучно, то могу прямо сейчас обеспечить дополнительной порцией горячего секса, — на лице отразилось удивление, что сразу же сменилось предвкушением, — …с толстой стопкой занудных бумаг. — Обломщица, — скуксилась проныра, чья улыбка померкла даже быстрее, чем появилась. — Классный же кабинет! Самое то для игр в строгую начальницу и горячую секретаршу. Прошлый губернатор точно так делал! — То-то и оно, что делал, — вздохнула я. — А теперь с результатами его деятельности приходится разбираться нам. — И эта скромница увлекается такой же хентайной мангой, как балабол! — удивлённо покачала головой Сена. — Ладно… тогда, может, хотя бы покормишь меня с ложечки? — Только если будет свободен один из отдельных кабинетов. Не нужно мешать другим посетителям. А что касается манги, то «Герой копья» понравился мне из-за сюжета и юмора, а вот порнографию я часто пролистывала, — добавила я. Зря, впрочем. Вторую часть моих слов Сена благополучно пропустила мимо ушей. — Это — обещание! — помахав указательным пальцем рядом со своим лицом, улыбнулась девушка. — Я буду захворавшей красавицей, а ты — ласковой сиделкой, — заявила она и, показав на прощание язык, покинула кабинет. Я же, проводив взглядом её нижние було… кхм, спину, вернулась к бумагам. Работа сама себя не сделает. А если отвлекаться на всякие привлекательн… то есть непристойные предложения, то она и вовсе до ночи затянется. * * * — Ты называла меня своей девочкой, обнимала и целовала, а теперь… Неужели всё это была ложь?! — чуть не всхлипывая, воскликнула Сена, когда мы вышли из ресторана и пешком (ей требовалось ходить, чтобы быстрее восстановиться) направились к виднеющемуся в некотором отдалении зданию администрации. — Но-но, своей девочкой я тебя не называла, — качаю головой. — Ты — своя собственная. Как и я. — Ах! Моё сердце разбито! — патетично прижав руки к груди, воскликнула проныра, что с удовольствием ловила на себе взгляды прохожих. — Так вероломно и жестоко! «Вот же артистка погорелого театра!» — подумала я с мысленной усмешкой. Замечательно перекусив — и не только перекусив, пусть и без совсем уж непотребств — в компании красивой девушки, я восстановила свои моральные силы. И теперь, в приподнятом расположении духа, в компании с виду преувеличено недовольной, но на деле весёлой и весьма игриво настроенной Сены — шла обратно. К успевшей надоесть, но всё же близящейся к своему завершению и потому уже не особо раздражающей рутине. С такими вводными неудивительно, что одна некроманси взирала на представление своей новой девушки с добродушным интересом. Почему Сена изображала недовольство и чуть ли не размолвку? Ну, наверное, потому, что я, несмотря на все тонкие и толстые намёки, решила вернуться к бумагам, а не продолжить начавшуюся в ресторане прелюдию дома или в каких-нибудь свободных покоях. Или из-за того, что я отказалась от щедрого предложения местного директора, который очень почтительно обещал «бронировать бесплатный столик или кабинет для госпожи Абэ и её обворожительной подруги в обмен на всего лишь дружеское расположение». Кормили в ресторане, конечно, вкусно. И дорого (центр города всё же). Так что идея бесплатно столоваться в таком месте выглядела заманчиво не только для скуповатой Акиры. Но брать на себя обязательства перед мутноватым типом и вообще вестись на пусть слегка завуалированное, но предложение взятки (а то, что это не простой жест приязни, я ощутила ясно), ещё и мелкой, когда я напоказ борюсь с коррупцией… нет-нет-нет. Ни за что. Глупость же! Ну да, большинство имперских благородных так и делает. Но я ведь — не они, верно? Не то чтобы мне — и отряду в целом — не приходилось заключать тайных договорённостей. Но то лишь с теми, кто мне не мешает или, что чаще, выгода от чьей деятельности и существования перевешивает вред. Да и суммы там совсе-е-ем иные, нежели бесплатные обеды в ресторане. А ведь купленное задёшево — не ценят. Помнится, ещё на Земле читал про забавное исследование. Людям (в трёх группах) давали лекарство и два одинаковых плацебо. Но! Тем, кто получал плацебо из второй группы, говорили, что дают обычный, проверенный, недорогой препарат. А тем, кто в третьей группе — что на них тестируют новейший, очень дорогой и столь же мощный состав. Ну и что бы вы думали? Правильно: силой самовнушения часть людей из третьей группы ощущали даже более сильный «целительный эффект», чем те, кто получал полноценное лекарство. Хотя не медициной единой. Гипнотическая власть денег влияет везде и всюду. Блузка, купленная в секонд хэнде, и раз в пятьдесят более дорогая блузка из бутика отличаются по качеству отнюдь не в полста раз. Даже не впятеро. Часы за двадцать долларов и за двадцать тысяч показывают время совершенно одинаково, но приходить на деловую встречу в первых — моветон. Сидящий за рулём Москвича, управляющий Мерседесом Е-класса и расположившийся на заднем сиденье лимузина, покуда тем рулит специальный человек — имеют совершенно разное самоощущение и реноме в глазах окружающих. Хотя скорость передвижения у всех троих, особенно в городских пробках, отличается минимально… Короче, возвращаясь к теме — если уж вообще продавать свою лояльность, то делать это следует задорого. Чтобы не выглядеть в чужих и собственных глазах, извиняюсь, дешёвкой. Не ронять то самое реноме, не портить репутацию, не терять лицо (и ещё десяток синонимов вдогонку). К тому же нам нужны средства. Хех, если бы взяткодатели узнали, что большая часть «мзды», как и выручки от конфискаций, уходит на обеспечение армии, летучих отрядов дорожной полиции и какой-никакой социальной помощи беженцам или просто неимущим гражданам — той доли, которую не может покрыть бюджет — они бы, наверное, сильно удивились. Даже не поверили бы, пожалуй. Хотя в основном я предпочитала предоставлять беженцам и всяким безработным оплачиваемую (часто просто едой и тёплым жильём) работу. Земная история показала, что практика пособий для трудоспособного населения — весьма порочная штука. Так что осведомлённые могут подумать, что я кручу более сложные схемы. В любом случае, Сена дулась скорее напоказ, требуя к себе внимания, чем действительно сколько-то обижалась. Вечер будет в полном нашем распоряжении, и вкусняшек там будет не меньше (и не хуже), чем в ресторане, и проныра это прекрасно знает. Да и нынешнее содержание Отряда вполне позволяло самостоятельно оплачивать даже более дорогие деликатесы (но не сказать что более вкусные: «элитные» блюда и заведения — это скорее про желание блеснуть, а не про неземной вкус), чем мы с ней недавно ели. К чему столь странные попытки сэкономить? Неужели Сена имела какие-то близкие контакты с Акирой, от которой заразилась вирусом скупости? Это если забыть, что изначально всё и так записали на мой счёт, угу. Данную мысль я и озвучила. — Моу, что за подозрения?! Мы же договорились: новые девочки только по взаимной договорённости. Ревнуешь? — спутница хитро стрельнула глазками, но, не увидев реакции, не стала развивать линию, предпочтя высказаться по иной теме: — Может, я всегда мечтала, чтобы передо мной учтиво раскланивались и предоставляли личный столик? А тут такое предложение и сразу твой отказ, — в голосе прозвучали нотки обиды. — Ну-ну, не переигрывай. Тем более, если ты говоришь правду, то не вижу ни единого препятствия в исполнении такой простой мечты. Наша зарплата, особенно вместе с боевыми, это и так позволяет. Заплатишь — и тебе не только поклонятся, но ещё споют и станцуют. — Это уже не так интересно. А ты — зануда! — втихую ущипнув меня за мягкое место, обвинительно воскликнула девушка. — Гедонистка и коррупционерка! — был ей ответ; теперь атаке подверглись более пышные ягодицы Сены. — Правильно Натал говорил, что мне не стоит общаться с Кей Ли и тобой. Говорил: вы такую невинную и наивную меня — плохому научите. И ведь правда: научили! — Хи-хи, сама такая же! И вообще, знаем мы, какая ты невинная! — хитро улыбнулась мне девушка. — Самая юная в Отряде, выглядишь ещё моложе, а кое-чем удивила даже меня. Но да, этот твой извечный старший брат мог, — Сена покачала головой, а в её голосе зазвучала светлая грусть. — Многие наши девчонки на него заглядывались. А он — весь из себя правильный такой, после смерти Гин и не видел никого. Рыцарь. Только популярнее стал. На этих словах я мысленно хмыкнула с удивлением: никогда не замечала такой уж прям популярности Натала среди прекрасной половины Отряда. Хотя, правду сказать, я и не интересовалась подобным. Так что легко могла пропустить это мимо внимания, как и ряд иных не интересных мне аспектов жизни нашего тесного коллектива государственных убийц. Так-то Натал действительно сильный, добрый и надёжный. И внешность у него подстать содержанию. Девушкам такой типаж должен нравиться ничуть не меньше самоуверенных «хулиганов», вроде Кей Ли. Тем временем подруга продолжала свой монолог: — Сначала он только и делал, что о тебе заботился. Некоторые даже думали, что у вас там не только дружеские отношения сложились, — мой подозрительный взгляд насчёт личности этих «некоторых» спутница якобы не заметила. — Никто ведь тогда не подозревал, что наша маленькая скрытница играет за другую команду, — хихикнула она, — вот и надумали себе всяких романтических историй. Ведь никто так и не решился подойти к тебе или к нему и спросить напрямую. А потом всё — красавчик-блондин уже об этой бросившей его певичке вздыхал. Очень жалко, что он выбыл, — пристукнув тростью по вычищенной ото льда брусчатке, грустно покачала головой спутница. — Ещё и глупо так. — Угу, — поднимаю взгляд вверх, и некоторое время иду, глядя в безучастное небо, затянутое белыми облаками. — И не только Натала: всех наших, кто выбыл, жалко. Они так и не смогли увидеть момента, когда мы перестали быть смертниками и обрели надежду. С надеждой даже умирать легче, не говоря о том, каково с ней жить… А Эрис не ругай. Она его не бросала. Сама ведь знаешь эту историю. Некоторое время мы шли молча. — К слову, про «научить плохому» и взаимные договорённости… — в голосе девушки, решившей подтолкнуть разговор в более весёлую и легкомысленную колею, зазвучали одновременно заговорщицкие и искушающие нотки. — Каким будет твой положительный ответ на моё предложение? — Это какое? — поддерживаю её игру. — Про совместный визит в «Орхидею», — ответила та. — Неужели тебе не интересно попробовать? — Неужели я тебе уже успела надоесть, раз ты так стремишься в бордель? Кто ещё днём обещал, что станет стараться в два раза лучше? — Не бордель, а дом удовольствий! — поучительно помахала пальцем проныра. — И ты мне ни капельки не надоела, ещё увидишь! — по лицу девушки пробежала лукаво-обещающая улыбка. — Но ведь чтобы насладиться всеми оттенками вкуса, хи-хи, аппетитных булочек, нужно оттенить деликатес горячим чаем и подчеркнуть сладеньким повидлом. Разве нет? И там есть та, что похожа на Эсдес. Льдинка ведь тебе понравилась, так? — идущая на полшага впереди меня Сена подмигнула, поймала пролетевший рядом снежок, который бросил промахнувшийся по своему товарищу подросток, картинно поцеловала его и метнула обратно — в лоб глупо разинувшему рот незадачливому снайперу. — Тц, что за распущенность?! — сокрушённо покачала я головой, не убирая с лица усмешки. — Раздавать «снежные поцелуи» малолетним мальчикам, да в присутствии подруги… Хотя чего ожидать от человека, предлагающего вместе сходить в бордель? Ты же знаешь, что я не особо их жалую. А Эсдес… её образ для меня — это не только и не столько внешность, но ещё и характер, сила, а также специфичное ощущение присутствия. Для меня отрабатывающая свои деньги куртизанка будет разительно отличаться от оригинала даже при стопроцентном внешнем сходстве. Считай, это один из минусов высокой духовной чувствительности. Да и вообще аналогии у вас, госпожа извращённая секретарша… странные. — А я бы не прочь увидеть тебя в образе Госпожи, — выцепив из моих слов одну-единственную интересную для себя деталь, поспешила развить её Сена. — Кей так увлекательно рассказывал о том, как ты наказывала его папочку… — наткнувшись на мой хмурый взгляд, девушка добавила: — Выдумывал, конечно — это же балабол! Но его истории сумели возбудить… мой интерес. Издаю вздох: — И почему большинство девушек, с которыми у меня что-то было — такие извращенки? — Может быть, подобное тянется к подобному? — со смехом поинтересовалась острая на язык спутница. — Кста-ати, а кто у тебя был до меня? Расскажи-расскажи! Мне же интересно! А как бы они отреагировали на попытку наведаться к одной из них вместе со мной? — продолжились поползновения на то, чтобы выведать у подруги что-нибудь новенькое и остренькое или хотя бы необидно поддеть. — Не скажу. И никаких «наведаться». А будешь меня донимать — найду себе молчаливого секретаря, а тебя отправлю скучать в штаб-квартиру. — Цундере! — Извращенка с длинным языком! — И умелым! В общем, парочка молодых государственных убийц (а ещё, судя по последней миссии, начинающих, но довольно успешных кризис-менеджеров) наслаждалась перерывом и несерьезным общением, что помогало отвлечься от дел и проблем. К сожалению, новости, что поджидали нас на месте, изрядно подпортили легкомысленное настроение. Да и почти уютную атмосферу почти повседневности они тоже уничтожили. Пришлось вновь готовиться резать, рушить, жечь и взрывать. Хотя кого я обманываю? Повод на время отвертеться от бумажек (и попыток Сены растлить одну юную и неопытную девочку-волшебницу, таки уговорив «попробовать что-нибудь новенькое») скорее порадовал. * * * — И что это? — закинув ногу за ногу, любопытно спросила Сена, разглядывая короткое кодовое послание, переданное срочным курьером. — Телеграмма, — вернув себе бумагу, ответила я. — Даже две, — дополняю, хмуро глядя на вторую половину шифра. — От агентов на Севере. Мы с Сеной находились в кабинете, который я и Кей ещё в первый день, с помощью простукиваний и применения способностей Адаусу, проверили на тайные ниши, трубы для подслушивания и прочие шпионские приспособления (несколько нашли и заложили, кстати), так что говорили достаточно свободно. — Не знала, что ты сумела и успела обзавестись агентами даже там, — задумчиво проговорила растерявшая свою легкомысленность девушка, под чьей маской на мгновение проступило истинное лицо тихой убийцы. — Нас такому не учили. Что-то плохое? Северяне собрали силы и решили серьёзно ударить в нашем направлении? — Сена остро глянула на меня. — Ага, сумела, — достаточно беззаботно отозвалась я, тем самым показывая, что прямо сейчас срываться и что-то делать не требуется, отчего расслабилась и подруга-сокомандница, подвизающаяся на должности секретарши. — Агентура в нашем деле — штука полезная. Жизненно важная даже. К слову, я на тебя хотела большую часть текучки перекинуть, раз уж ты рвёшься внести дополнительную лепту в общий труд, — при напоминании о том, что она не может участвовать в миссиях, девушка погрустнела. — Заодно разберёшься, кто есть кто в провинции и регионе, и поймёшь, как работают некоторые механики. А то ты мне, конечно, помогаешь. Но вот вместе с полезными документами иногда, бывает, пропускаешь прошения и предложения всяких сановных идиотов. Пурпуровласая убийца приободрилась и серьёзно кивнула. Обязанности секретаря, которые «ослабшая и ставшая временно бесполезной» убийца возложила на себя, она воспринимала крайне серьёзно. А теперь к ним присоединилась и должность куратора нашей агентуры в регионе. На самом деле только её части, но об этом умолчим. — И нет, пока ещё северяне не решили атаковать в нашем направлении, — продолжила я, положив послание на столик и начав расхаживать из стороны в сторону перед Сеной, расположившейся на диване. — И не сказала бы, что там только плохое. Одно непонятное: скорее, приглашение на срочную встречу. А второе… у меня была задумка, как устроить проблем северянам и облегчить жизнь нашим солдатам. Эта закладка почти активировалась и я уже предвкушала веселье. Но оказывается, по ту сторону не такие уж идиоты; они её вскрыли и уничтожили, — вздыхаю. — Хотя то, что там не идиоты, стало понятно уже после нападения подосланных к нам северных убийц. — Ты как всегда такая скрытная! Приглашение, не сработавшая закладка… А можно с подробностями? — фиолетовые глаза пылали живейшим интересом. — Пожа-а-алуйста! — сложив руки в молитвенном жесте и состроив просительную мордашку, воскликнула любопытная проныра. — А я тебе массажик сделаю! И тот ободок с ушками надену! И я в специальном магазине милый хвостик видела. Ты как-то обмолвилась, что тебе такое нравится. Так что я могу… — Хватит! — взмахом руки заставляю одну озабоченную особу — как минимум наполовину притворяющуюся таковой — замолкнуть, и, прекратив свои расхаживания, усаживаюсь рядом с ней. — Вот почему говоришь и предлагаешь всякое ты, а стыдно постоянно становится мне? — Потому что ты маленькая, но очень милая стесняшка и цундере, — ухватив меня за щёки, захихикала Сена и, отпустив раньше, чем я успела проявить недовольство, нежно, но почти целомудренно поцеловала. — Словно слишком правильная и строгая младшая сестрёнка из новой манги балабола. Так бы и съела! Если бы ты оделась в форму без щитков и пояса с Яцуфусой, надела очки и убрала волосы в хвостик, то вы с героиней почти как две капли стали бы. Круто, правда? — Нет. И избавь меня от пересказа содержания очередного выкидыша «высокой литературы», — отмахнулась я от продолжения, прекрасно зная типичный сюжет любимых произведений Кей Ли. Затем я и вовсе выскользнула из цепких и шаловливых ручек подруги, вновь поднявшись на ноги, дабы та своими приставаниями меня не отвлекала. А то, поняв, что ничего катастрофического и срочного не произошло, Сена как-то уж слишком глубоко погрузилась в образ. Попытка отвлечь себя от грызущего изнутри чувства неполноценности убийцы, потерявшей львиную долю могущества? Возможно. Слишком долго в головах членов Отряда способность сражаться неразрывно связывалась с выживанием и наоборот. В связи с этими умозаключениями ругать нерадивую подчинённую я не стала, однако и сбить себя с темы не позволила, заявив вслух: — Сейчас не время для легкомыслия. Тем более в рабочем кабинете. Что касается твоего вопроса, то я могу рассказать некоторые подробности. Но не все. Много за что нас, если узнают, «дома» по головке не погладят. — Разве мы все уже не замазаны в этом по самые уши? — фыркнула любительница кинжалов и тихих убийств. — Если пойдём на дно, то вместе. Так ведь веселее! Но, если одна милая скрытная сладкоежка хочет, то мне придётся позволить ей умолчать о скучных деталях, — якобы пошла на попятную любительница слухов и сплетен. — Только самое важное и сочное — выкладывай! — Особенно, как ты выразилась, «сочного» там и нет, — тянусь к остаткам сладостей на столике. — Просто я помогла группе аферистов, чтобы те, пропав с деньгами десятков тысяч наивных дураков и бросив концы к местным чиновникам и их западным друзьям, вновь подожгли начавший затихать внутренний конфликт. Но что-то у моих… союзных мошенников пошло не так. Хорошо хоть второе сообщение, переданное через сеть связи, завязанную, в том числе и на них, смогло пройти. Значит, там не совсем катастрофа. Может, и получится извлечь какую-то пользу. Что касается второй части: она пришла от лорда северного портового города, связанного со Скарой. Его с семьёй чуть не убили столичные силовики, а я через одну из временных марионеток их спасла и завербовала. Видимо, у него какие-то серьёзные проблемы, раз лорд Рюген решил влезть в ещё большие долги и воззвать к помощи. Придётся забыть о планах на вечер и слетать к нему в гости для уточнения деталей и переговоров, — завершила я свой короткий рассказ, после чего налила себе компота. — И ты говоришь, что здесь нет ничего интересного?! — аж привстала со своего места моя любопытная собеседница. — Ну, ты и!.. — не найдя слов Сена плюхнулась обратно на диван. — Жадина — вот ты кто! Такие горячие новости от самой близкой подруги скрывать! И чего тут такого, что надо хранить в секрете? — проворчала она. — Сношения с чужими дворянами, конечно, командованию не понравятся. Но ведь это ты завербовала целого лорда, а не он тебя! Тем более что ты на хорошем счету у самого министра Сайкю. Угрожать сыну премьер-министра ты не боишься, а говорить про такие успехи — наоборот. В чём смысл? — В том, что умение обстряпывать такие дела даже само по себе может вызвать опаску у власть имущих. А уж если начать крутить подобные схемы даже без формального приказа и повода, как это делаю я здесь и на Севере… Может, Сайкю и хочет вылепить из меня человека для решения проблем — ту, кому достаточно дать общий приказ и полномочия. Но вот в том, что его не смутят масштабы нынешней деятельности нашей команды, если он о них узнает… не уверена. Или в том, что они не смутят кого-то другого из нашей властной верхушки. — Думаешь, Сюра наябедничает о том, что увидел, а во Дворце ему поверят и испугаются, будто ты переметнёшься к революционерам и зачистишь уже их? — немного нервно хихикнула Сена. — Угу. Там хватает умных людей, но также есть идиоты. Этого добра везде больше, чем надо. А идиоты как раз самые суетные и горластые. Словно если бы я хотела, то не ушла бы с сестрой. Резать глотки бывшим соратникам ради интересов лицемерных ублюдков, которые даже хуже, чем нынешние дворяне и чинуши? Пф! — вновь решаю сесть, но теперь уже в кресло, а не на диван, на что собеседница скорчила недовольную гримаску. — Впрочем, если я правильно поняла отношение Сюры, то жаловаться папочке или министру разведки он не побежит: это ударит по его репутации и самоуважению. «Да и Эрис, как ни странно, сумела повлиять на этого психа», — добавила я мысленно. Вслух говорить не стала, ведь Сена точно ухватится за тему использованных неудавшейся певицей, хм, рычагов. — Или испугаются, что ты устроишь там то же самое, что и здесь, — протянула вышеозначенная, обеспокоенно поведя глазами — явно опасалась, что наш разговор может попасть не в те уши. То есть тема зачистки не только местечковых ворюг, но и самых отожранных, засевших во Дворце — не вызывала у девушки отторжения. Однако даже такую отмороженную оторву, как Сена, эта тема всё равно не могла не напрягать. Вот и выискивала моя самоназначенная секретарша любую возможную угрозу, тем самым выдавая собственное напряжение. — Не стоит беспокоиться, — вновь поднявшись, я приблизилась к девушке и положила руку ей на плечо, а потом и вовсе перебралась к ней под бок. — Нас никто не слушает сейчас и никто не выдаст. Но тут и впрямь не лучшее место для разговоров о внутренней политике Империи. — Тогда что насчёт того приглашения? — ранее несколько напряжённое, тело подруги под боком ощутимо расслабилось. — Если ты говоришь, что основную базу твоих агентов накрыли, то разве оно не может оказаться засадой? — Вряд ли, — отрицательно покачиваю головой; я уже и сама обдумывала такую возможность. — После того, как мы уничтожили посланные по наши души группы армейцев и убийц, северяне ещё долго будут копить силы. Воины и Мастера — это не капуста, что растёт на каждом углу. Да и шифр у лорда отдельный, связные не знают кодировку, — добавляю ещё один аргумент. — Если это подстава, то именно от него. Вот только я сомневаюсь, что он бросится в объятья тех, кто чуть не убил его с семьёй. Ещё и для того, чтобы устранить протянувшего руку помощи союзника. Не такой человек. И не выгодно это ему… Разве что-то невероятно ценное под нерушимые гарантии предложат. И прижмут заодно. — Всё-таки может, — кивнула Сена, постучав пальцами мне по бедру. — Возьмёшь наших или воинов из твоей Красной дивизии? — На встречу? Нет, — отрицательно качаю головой и, потянувшись вперёд, к находящейся на столике вазочке с вкусняшками, ухватываю и забрасываю в рот последние оставшиеся сладости. — Я сейчас в полной силе, поэтому такой похабщины, как было при нападении северных убийц, точно не случится. Тем более — в Скаре тоже нужны люди, которые будут смотреть, чтобы местные не выкинули очередной фокус. — Ты выглядишь напряжённой, — сказала пурпуровласая убийца. — Разве? — спрашиваю я и, не успев договорить, мысленно тут же признаю её правоту. Смешно — но, успокаивая подругу, я не слишком обращала внимание на собственное состояние. А меж тем одна некроманси действительно чувствовала себя так, словно готова прямо сейчас вступить в бой. Нет, нельзя сказать, чтобы я нервничала, но такая сосредоточенность и почти что боевая готовность в собственном кабинете — это всё же лишнее. — Да, — кивнула подруга. — По лицу плохо заметно, но глядя, как ты мечешься по всему кабинету, трудно ошибиться. Кроме того, ведь не только ты, прижимаясь ко мне, можешь что-то почувствовать, верно? Так что теперь настало время мне помогать расслабиться своей напряжённой девушке, — сказала Сена, которая теперь сама поднялась со своего места, дабы обойти диван и, встав сзади, начать разминать мою шею и плечи. — Сними рубашку, с ней плохо получается. Следую указанию и остаюсь в коротком топике. Нежные, но сильные пальцы вновь вернулись к своему занятию, то мягко скользя по плечам и шее, то нажимая и сдавливая, дабы промять мышцы. Чувствую, как тело расслабляется, а за ним в более спокойное состояние переходит и разум. Приятно. Так действительно лучше. — Я не столько из-за возможной засады или подставы напряжена, — продолжаю разговор, полуприкрыв глаза. — Скорее из-за Сюры. Опасаюсь, что выродок может устроить какую-нибудь пакость. Не уверена, что Кей с ним справится, если что. Это жаловаться не в стиле премьерова сынка, а вот появиться и что-то гадкое выкинуть, пока меня нет рядом — вполне. — Судя по тому, что я слышала, ваша с Наталом бывшая подружка крепко держит этого злого пёсика за… поводок. При ней он только и может, что, хи-хи, громко лаять и грозно рычать. — Ха-ха, пёсика! — засмеялась я. — Ты только при нём такого не скажи. А то хозяйка может и не удержать зверушку, тогда её придётся… — Кастрировать? — не дав мне договорить, мстительно предположила Сена. — Что за странные наклонности? — спрашиваю я, продолжая улыбаться. — Просто усыпить. Можно и не безболезненно, как гурманы с северо-востока, например. — Это которые, как ты рассказывала, отбивают палками мясо ещё живой собаки? Какая злая девочка! И у кого из нас ещё странные наклонности? Но мне нравится! — У кого более странные, вы, госпожа секретарь, интересуетесь? — тяну задумчиво. — Не знаю, не знаю… Кто из нас двоих предложил объекту своего интереса встречаться на фоне трупной обнимашки? Не я. Я бы до такого не додумалась. — А кто строил из себя чернокнижницу и эту дружелюбную мерзость с взрывной начинкой сделал? А? — сразу отбила Сена. — Я бы тоже до такого не додумалась! Мы обе весело рассмеялись. Всё же не зря я решилась на отношения с сокомандницей. Мы с ней явно на одной волне. Ну, если исключить чрезмерную, на мой взгляд, тягу Сены к пошлым шуточкам и сексуальным экспериментам. Не знаю, что будет дальше, но сейчас мне действительно легче, несмотря на все проблемы и неурядицы. Тепло и комфортно даже несмотря на поглощённую частичку сути архидемона и метку Бездны, которая, как я чувствовала, затаилась лишь до поры до времени. Нет, мы не любили друг друга в том виде, в котором это представляют в романах. Похожие, пусть, несколько более сложные и противоречивые чувства у меня были только к Акаме. Но нам с Сеной определённо было хорошо и тепло вместе. А не это ли главное?