9:05
— Ким Тэхён! Намджун так и не заснул, всё перекручивая в голове, как ему извиниться перед Юнги, а Тэхёну повезло чуть больше. Он всё-таки смог поспать, пока его сладкие сновидения не потревожили. — Ким Тэхён, на выход, - повторяет мужчина с аккуратной бородой, заглядывая в камеру. Стоило только повернуться на другой бок, как Кима, грубо схватив за локоть, потащили по полу на выход. Не столь больно, как неожиданно и страшно. — Вы что себе позволяете?! - вопит Тэ, натягивая зацепившиеся за пол штаны, - Какого чёрта здесь про- — Командир дал распоряжение определить 2445-ый номер на плантацию. — Отпустите и объясните нормально! Мужчина только с большей злобой сжал тэхёновский воротник, немного поддушивая. — Я, - кашляет Тэ, хватаясь за рубаху, - Хочу видеть его. — Не положено. «Точно убьют» Тэхён уже давно распрощался со своим отцом, выпросил миллион прощений у всех, кого можно было, но так просто умереть уже не хотел. Теперь за его смерть никто и слезы не проронит, а ему хочется доказать, чего ещё стоит его личность. — Я сказал, что хочу видеть вашего командира! - заорал Тэ, брыкаясь и удачно ударяя спиной чужую ногу. Японец тихо зарычал, схватив ногу, а Ким приготовив для кривляния язык, поспешил ударить ногой чужой пах. — Обьезьяна, - передразнил Тэхён чисто на японском, что он смог выучить, ведь до этого с ним разговаривали на чосонском. — Командир! Вас просят во дворец. Прошу разрешить сопроводить, - голос отдаётся на улице. У Тэхёна что-то в груди ломается. По спине, где пробежалась боль, выступил холодный пот. Глупец. За собой слышится треск мелкой пыли, оседшей перед дождём. Как в тот раз, словно словив дежавю, он вспоминает ритм шагающей обуви. Холодный шаг. Медленный и страшный. — Птица вырвалась на свободу? Он зажимает кадык в надежде сдержать голос. Если бы не он, то Хёсок ни за что бы не разлюбил его. Всё было бы хорошо. Ведь так? — Ну же, беги. Ну же, Тэхён наконец дышит свежим воздухом. Его побледневшая кожа наконец чувствует солнечное тепло. Сколько он уже не был на улице? Впрочем, неважно. Парень узит свой взгляд, а поцарапанными ногами поворачивается лицом к Чонгуку. Бунтарным, ненавистным взглядом, каким никогда не умел смотреть. — Это всё Вы. — Тэхён, я уже давно привык, что меня обвиняют во всех грехах, - говорит Чон, ступая всё ближе и пожимая плечами. — Не подходите! — И что меня ждёт в случае непослушания? Ким ищет любой предмет для угрозы, но даже камень в глаза не бросается. Пистолет. К его ногам падает маленький пистолет из чонгуковского внутреннего кармана. — Какая красивая игрушка. Только, отнюдь, ею играются не дети, как ты можешь понять. Возьми, Тэхён, прогони смятения. — Что это за фокусы? Чонгук делает шаг, а Тэхён хватает пистолет, неумело направляя его на Чона. Только второй паники не показывает, наоборот, улыбается и очень даже естественно. — А что будет с тобой после? Неужели ты настолько бестолков, что даже наперёд подумать не имеешь возможности? В глазах Кима загорается огонь. Он выглядит до смеха уверенным, да только что делать не знает. Эта дрожь в руках заметна даже сдалека. — Хватит вопросов, - чуть вибрирующим голосом говорит Тэ, сдерживая слёзы, - Мне неважна своя жизнь, если, забрав вашу, я спасу десятки других. — Давай. Тэхёновские зрачки уменьшаются, когда Чонгук разводит руки в стороны, походя на распятого Иисуса. Чонгук не боится смерти, он смотрит прямо ей в глаза, даже улыбается в душе. И это чувствуется. Как он взгляд меняет, рёбра, как клетку отворяет. — Да чтоб- Чон прячет руку за спину. — ..агх!! - падает Тэхён, брызжа слюной и сжимая ногу с красной дырой, - К-кгха.. — Наивный дурак, - говорит с надмением Чон, подходя к раненому. Тэхён как только может отползает назад, кидая чужое оружие на земле, - Ты в самом деле на что-то рассчитывал? Он вскидывает брови и поднимает пустой барабан. Абсолютно пустой, где не было ни единой пули. Именно это он и показывает Киму, как фокусник, раскрывающий тайну трюка. — Видишь ли, Тэхён, я не совсем похож на злодеев из твоих представлений. Ты маленький и туповатый ребёнок, который сам не в состоянии просчитать ходы, не говоря о попытках переиграть сильнейшего. А вот я всё продумал, Тэхён, и я ужасен. — Больной ублюдок.. — Я уже говорил тебе. Ты будешь жить столько, сколько захочу я. И как ты будешь жить, с кем, как долго – решаю только я. — ..мх, - стонет Ким, когда его берут за волосы. — Я не причиню тебе боли, если ты перестанешь меня разочаровывать, что ты сейчас и совершил. Вблизи Тэхён только больше желает плюнуть тому в лицо, но из-за боли не может даже раскрыть сухие губы. Он думал, что уже лишится глаз, когда так сильно их выпучивал. — Я не буду копать землю и носить камни. — Вот как. Книгу жалоб и предложений принести, принцесса? — Я.. - останавливается Тэ, опуская глаза, - ..я хочу- Тэхёна доставили лично к Юнги под наблюдением стражи. Он потерял достаточно крови, так ещё и получил солнечный удар, к чему располагает моральное истощение. Чонгук велел не жалеть его, но проконтролировать, чтобы этот кусок мяса не переставал дышать.— Больной ублюдок..
Чонгук подпирает голову кулаком.— ..агх!! К-кгха..
Прикусывает внутреннюю стенку губы. Его мысли должны быть сосредоточены на поимке изменника, а всякий раз он возвращается к Тэхёну. Всякий раз, когда этот человек падает на колени, пытаясь показать оскал, а потом опускает мокрые глаза в землю, Чонгук еле слышит глухую вину. Ким не хотел ничего плохого от этой жизни, он сам по себе такой странный. Почему же тогда так неприятно. Тогда, в их нечестной дуэли, Тэхён прохрипел в конце одну странную фразу, прежде чем его голова спала набок.— Я хочу заниматься садом.
Таким смиренным он кажется совсем другим человеком, который и мухи не обидит, по мнению Чона. Почему он пытается прикрываться образом бунтаря? Он не из тех, кто будет играть ради выгоды. Но, тогда зарождается встречный вопрос, почему сам Чонгук прикрывается неким образом? — Номер #2445 ещё не пришёл в себя, - докладывает Хуанхэ, не искажая своих острых черт. — Отставить нумеровать этого пленного, - говорит Чонгук, смотря на замок из рук, покоившийся на столе, - Ким Тэхён. — Есть. — Похоже, мне стоит помочь ему очнуться. Пойдёшь со мной. — Есть. Тэхёновские слёзы выглядят красиво, воистину прекрасно, но только не сейчас. Даже ветер напоминает касания рук этого человека, солнце прячется в страхе от чонгуковского вида. Похоже, что сейчас он искренне раскаивается и сожалеет о содеянном. Хуанхэ это самый неизвестный человек, который с недавнего времени всё время следует за Чоном, пользуясь неким доверием. Не потому что пятится хвостом, а лишь исполняет прихоть командира. Сам Чонгук не то чтобы доверяет, но держит возле себя этот холодный разум, где никогда не зарождалось безрассудных идей. Хуанхэ всегда отличался от всех своим крепким нравом и силой духа. Странно, что замечать его стали относительно недавно. Узкие глаза, короткая стрижка «ёжик», губы вечно застывшие в грубой полосе. Чонгук всегда его услышит из толпы, особенно если тот понизит тембр. Чонгук снимает мундир, где крупные мышцы обтянуты не только кожей, через которую проглядывают объёмные вены. Под тяжёлой тканью всегда накинуто подобие майки, схожее на верх кимоно без рукавов. Шея и грудь забавно отличаются оттенками из-за глубокого загара. — Чонгук? - вопросительно реагирует Юн, вскакивая бровями. По виду не скажешь, что он хочет пропускать Чонгука внутрь лазарета, - По какому делу сюда забрёл? — У тебя плохо получается играть недоумение. Просто пропусти. — Мне обыскать тебя для начала? - лицо Чона мрачнеет. — Юнги, не выводи меня. — Что произошло с тобой? Не могу признать этот взгляд. Мина резко хватают за ворот, отрывая на цыпочки. — Не забывайся, Мин Юнги. Ты просто лекарь, которого легко заменить любой бабкой с глубинки. Уверен, что ты имеешь право противиться моим приказам? Блондин только фыркает, уводя расколотые обидой глаза. Впервые с ним так разговаривают, но быть может, он и сам виноват. Они друзья, но сведённые исключительно обстоятельствами, между которыми всегда будет некая стена. Приходится уступить, как и поступает Юнги. Обнимая свой локоть, он опустошённо уходит на улицу, не желая никого видеть. — Тэхён? - тихо зовёт Чон, оглядываясь на пустые койки. Подобно холодному свету, чонгуковское эхо прозвучало светло. Койки чистые, выглаженные, только изредка где-то проскакивают кровавые неотстиравшиеся пятна. Пол ещё влажный, отчего свежий и даже прохладный. Чонгук не бывал здесь ни разу, хотя много раз слышал шёпот о том, что Юнги здесь как Божество, наводящее волшебный порядок. «Я действительно это делаю?» Спрашивает себя Чон, смотря на распахнутые окна с длинной белой тюлью. Брать впервые оружие не было так волнительно, как навещать такого больного. — Не уж то, я нашёл тебя, - молвит мужчина, найдя спящего в самом отречённом углу комнаты. Одного, непримечательного и бледного. Неужто не слышит? Может быть, так даже легче. Может, ему не стоит слушать сейчас Чонгука, седшего прямо у ног Кима. Под ресницами Чонгука проскакивает жалость, но очень странная. Очень деликатная, но глубокая и тяжёлая. Таким взглядом он долго рассматривает детали лица, где под закрытыми ресницами виднеются мешки, отёки, почернения и лёгкие впадины. Всегда ли это лицо было таким грустным? — Прости, - говорит Чонгук, поджимая губы, - Я поступил ужасно. После долгой паузы он несмело опускается глазами к раненой ноге, а точнее к месту на одеяле, под которым перевязана рана. — Иногда я спрашиваю себя, почему я так поступаю, почему порчу не только свою репутацию, но и жизни других. И как начать заново, стерев что-то из прошлого, чтобы перечеркнуть этот позор. Не помню, когда всё скатилось в пропасть, - после громкого глотка слюны Чон продолжает, - Я сожалею. Ты хотел заняться здешним садом? Не имею понятия в каком он состоянии, но воля твоя. Ещё пару секунд он держится, в итоге отворачиваясь в сторону с закусанной губой. Что плохого ему сделал этот мальчишка, чтобы он с белыми губами упускал свою молодость? Просто хотел жить. Веки Тэхёна нежно дёрнулись. — ..ты прав. Святого во мне ничего нет, - кидает Чонгук, спешно вставая. Его руку хотели задержать, но Киму не хватило сил. Как в самых банальных фильмах он в состоянии лишь слабо дрогнуть одним из пальцев, приоткрыв губы. Его уши впитали нечто другое, что было спрятано глубоко в чужом сердце. «Убийца» Повторяет Тэ, подавляя в себе жалость к этому монстру в овечьей шкуре. Его память не упускает бесчисленное количество убитых людей и мечт. Если Тэхён хотя бы жив, пусть и упустив теперь уже невзаимную любовь, то множество останков сгниют без могил, не по-Божьему. Нельзя проникаться к этому бесчувственному созданию. В этот же вечер, разговорившись и заметно похорошев, Тэхён знатно устаёт. Раньше он сутки мог бродить по лесам в поиске чего-то завораживающего, но на сей раз, тело опустошилось от одной болтовни. Он не помнит себя таким, каким его сделали. Слабым. Намджуна переселили в маленький сарайчик с такими же рабочими, которые каждый день работают в полях. Сопротивления не последовало, а вот страх Юнги. «Попусту нервы тратишь», - улыбался Джун, наглаживая фарфоровую щеку. — И что это такое? - ласково спрашивает Намджун, в чьих руках грустит миновское лицо, - Ты почему расстраиваешь меня таким взглядом? — Намджун, - прерывает Юн, кладя руку на чужую, - Я согласен. Мужчина немного удивляется, часто моргая. Звучит немного странно, особенно при лунном свете в пыльном загоне. — Я согласен на побег. Намджун не стал спрашивать причину, но эта новость его хорошо ободрила. Они молча обнялись, как самые отчаянные, но счастливые люди. За одной спиной раскидывается улыбка с чёткими ямочками, а за другой тонкие полосы слёз. В этот же вечер, к девяти часам, когда Чонгук спать ложится, лазарет навещает Хуанхэ. По просьбе командира в его руках блестит жирное молоко в деревянной миске, а рядом рис со сладкими ирисками. — ... - волнительно вскакивает Тэ, пытаясь сесть. — Не стоит делать такое испуганное лицо. — Я плохо понимаю японский. —...
"Утро добрым не бывает", – так думал Тэхён, проживший здесь месяц. Может, так оно и было, но сегодня утро было странным. Потому что у своего окна он развидел мутную высокую фигуру. — М~м, - сладко мычит Тэхён, разминая конечности. Его язык всё ещё помнит те маленькие сладкие тягучки. Незнакомец даже не вздрогнул, продолжая смотреть в окно. Его руки с длинными песочными рукавами сложены за спиной. — Юнги-хён? - несмело спрашивает парень. На его голос реагируют медленно. Увидев это лицо в ласках солнечного света, Тэхён делает глубокий вдох без единого выдоха. — Нет, не Юнги-хён, - говорит Чонгук. — Вы что тут забыли?! - кричит Тэ, хватая подушку и целясь ею в Чона. — А я надеялся, что ты за ночь поумнеешь, - сожалеюще цокает Чон, качая головой, - Выйдем? Только сумасшедший согласился бы на предложение этого дьявола, но когда Тэхён отличался здравым рассудком. Этот ублюдок хотя бы помог Киму выбить из головы Хёсока. На удивление нога практически не болела, а лишь ныла, ведь кость задета не была. Это парень почувствовал, когда опёрся на корявый костыль. — Калека, - улыбается Чонгук, помогая Тэхёну встать, а тот, как ошпаренный отталкивает горячие касания. — Не надо, - просит брюнет, не поднимая глаз, - Не трожьте, пожалуйста. Так его трогал хён, так никому нельзя. — Прости. — Что? — Прости, говорю. За то и за это, за третье и другое. Пойдём? — ... - кивает Тэ, с недоверием, но и интересом смотря тому в глаза. Чонгук смотрит прямо, но боковым зрением замечает внимание на себе. Тэхён сам по себе не мал, но Чону достаёт чуть выше плеча. Тема роста была особо не желанна с Юнги, который то и дело, что обижался за такие сравнения. В полном молчании они доходят до какого-то участка, на который и смотреть не хочется. Где-то остались гниющие доски, где-то сгоревшие от солнца растения, а там далеко подобие пыльных парников. Тэхёну тяжело поверить, что здесь что-то может расти в утрамбованной земле. — Возьмёшься? - Тэхён опять недоумевающе переводит глаза на Чона, - Легко греть то, что зажгли другие. А ты смоги зажечь что-то самостоятельно. — Возьмусь, - фыркнул Ким. Ему всё ещё непривычно видеть Чонгука в простом кимоно. Так он кажется поменьше и не так пугающе. — На моей земле такого беспорядка не было. Тэхён вновь находит в этих глазах что-то одинокое. Ему не хочется видеть такие эмоции на лице садиста. Да и какая разница, Тэхёну ведь просто не нравятся грустные люди. Ведь так? Совсем неважно, что это Чонгук. Долго они стоят в тишине с совершенно разными ощущениями. Тэ неловко, в нём шуршит желание что-то сказать, да не может только. А Чон вовсе спокоен. Вид его излучает полный комфорт, который гладко волнуется в зрачках. Иногда кажется, что цвет этой радужки меняется по настроению их обладателя. И так они стояли бы ещё очень долго. Тэхён цеплял бы этот образ, а сам кутался в волнение. Тэхёну нравится этот океан, не бьющий, а ласкающий скалы, находящийся на лице Гука. Он бы с удовольствием встал напротив, впитав всю горечь, скопившуюся там глубоко. Но зачем? Это опять уловка. — Порой даже я не знаю, что делать, - говорит Чон, внезапно покидая компанию. Сейчас он ходит по-другому, практически бесшумно и одиноко, - Ты любишь выпечку? - останавливается внезапно он. Тэ, желающий остановить, всего лишь скромно кивает. Чонгук этот кивок слышит затылком, улыбаясь под ноги. — Славно. «..кто вы на самом деле?»...
Неделю Тэхёну выделили для восстановления, а там полагалось уже отрабатывать свой комфорт. Чонгука с тех пор он не встречал, а Юнги всё чаще стал задерживаться. У всех появились тайны, а сам Ким свои и не хранил, потому что их не было. Каждую вторую ночь он не спит, слушая сверчков и ожидая ночного гостя. С Хуанхэ они по-прежнему общаются жестами, которые со стороны походят на что-то детское и нелепое. "А с ним не так уж и плохо", - считает Тэхён, прикрывая смех рукой. Сегодня он ест молочный суп с сырым лососем. И так всегда, когда он встречает ушами треск в парадной. Почему так секретно, от кого и зачем – Тэхён и не спрашивает, сжимая ложку. Сегодня он опять уловил тень в окне, появляющуюся вместе с чувством любопытства.