Прошлая ночь, 4:50
Позднее возвращение после "медового месяца" было вынужденным решением, оставаться в Мацумото уже не хватало времени. У Чонгука точно начались бы проблемы со стороны руководства. В часть они возвращаются без свидетелей, пока у порога их не встретил Намджун, ломающий себе пальцы. Он сидел так, словно уже знал, кого и когда ждать. От этого вид его складывался уверенный – раздражительный для Чонгука. Тэхён в это время уже крепко спал на руках, поэтому прежде всего нужно было отправить спящего на покой. С закрытыми глазами этот покорный воробей напоминал спящую красавицу. Только после поцелуя красавица не проснулась, а как-то важно смяла губы, перевернувшись на бок. — Изволишь поговорить? - высунулся Намджун, - Много времени занимать не стану. Настрой Чонгука изначально был негативным пусть ему и была любопытна причина такого предложения. Иногда люди не сходятся по характеру, так бывает. Но точно не агрессия двигала Чоном и препятствовала этим холодным отношениям. Время от времени ему поперëк горла встаëт чувство вины, чтобы ответить как-то проще или наоборот сказать больше одного предложения. Таких людей часто называют ежами из-за свойства сворачиваться и отпугивать абсолютно всех своими иглами. — Печально складывается судьба моей Родины. Всё-таки чудо очень зависит от везения, - смотря вдаль, сказал Нам. Его руки не нашли себе места, поэтому как и Чонгука, они сцепились за спиной, - Воля божья непредсказуема. — Вы все полагаетесь только на волю, - цыкнул Чон, зажигая сигарету, - Когда дома жгут, честный народ перемалывают в труху, волю ждать приходится. Да, я давно сошёл с ума, но выживу из него только через собственный труп. Намджун приподнял нижнюю губу. — Не станет мир меняться. Люди его и продолжат порочить своими руками, - начал Чонгук. Для более уверенного ораторства ему понадобился объект сосредоточения, который он нашёл в звёздах, - Разум человеческий к божиему тянется, да только все грехи сам чудит. Не Иуду ли все проклинают? А завсегда в каждом Иуда сидит. — Ты не прав, ровным счётом как и я, - оппонент имел другую точку зрения, - Тэхён парень хороший. Сколько узнаю его, столько поражаюсь его бескорыстию. — Видь дистанцию, Ким Намджун, - взгляд Чона объявлял вызов, хотя в ответ на него смотрели с пониманием, - Доверять людям это тоже самое, что намеренно отрезать себе пальцы. А мои, как видишь, все на месте. — Видел я тебя храбрее, - с улыбкой перебивают Чонгука, - Но тот страх, который родился в полных пожара глазах, по сей день есть. Ты боишься меня? Неужели с такой ношей жить хочется. Чонгук выдержал долгую паузу, прежде чем что-то сказать после глубокого затяга. — Человек слишком жирно напакостил. Теперь всех нас что-то грызёт. — Что ты думаешь о Тэхёне? — О Тэхёне? - он сделал вид, что не ожидал такого вопроса. После выдержанной паузы сигарета сбегает под ноги, - Чёрт. О нём то я много думаю, и не все мои мысли я хочу вещать вслух.— У многих людей есть тайны, посему сегодня мне хочется открыть свою..
Мужчина прищурился. — Мне бы хотелось умереть с ним как-то, как умирают счастливые люди. — Счастливые люди не умирают, они встречаются там, - сказал Нам, кивнув на небо. — Из всех людей, что я встречал, ты самый враждебный моему сердцу. Раздражают умные люди. Приходится слушать, не ведая, как на слове обрубить. Ким хрипло посмеялся, намереваясь уже уходить. — Ты, Чон Чонгук, береги. Всё береги, я зла не держу на тебя. Ступай на ту дорогу, что приведёт не только тебя к счастью. Не раз чужие советы воспринимались Чонгуком как указкой или вмешательством не в своё дело, но на сей раз он почему-то промолчал. Намджун часто говорил что-то короткое и ясное, как бы подавая пищу для размышлений и сомнений. Сеять зерно психо анализа это была точно прерогатива Намджуна, поэтому Чонгук аккуратно подпускал этого человека к себе. «Уж лучше смерть, чем ошибка из-за собственной слабости» – втоптав сигарету в асфальт, подумал он.Настоящее время
У Намджуна начался курортный период с момента, когда его бригаду заменили другой. Сейчас из-за боли в плече он мирно гоняет метлой пыль, напевая что-то народное из детства. — Потом жду тебя в лазарете, - с улыбкой подбежал Юн, оставив на спине Кима шлепок в знак приветствия. — Душа моя, мы только оттуда. После ментоловой мази плечо уже не болит. Мужчина ехидно улыбнулся. — Или ты не про это? Теперь с кокетливо вздёрнутой бровью он лезет немедленно целоваться. — Да ну тебя, - отмахнулся Юн, гоняясь по боку от преследующего лица, - Тебе только дай волю, так я ходить не смогу. Мне нужно переставить стол. Намджун хотел было пошутить об его эксплуатации труда, но Юнги словно услышал его со словами: "Скажи мне спасибо, что вместо каторжных работ ты даёшь оперу с метлой". Вскоре они отошли в тень обсудить причину этой просьбы, а потом, не теряя времени, двинулись в лазарет. — Свет плохо попадает, - перебирая ключи, начал сам Юнги. Понемногу помалу он целится в замочную скважину. — Уверен, что дело в свете? - подошёл он сзади, вставляя замок чужой рукой, - Юнги, мне не нравится это. — Пойдём. За ними промелькнула высокая тень. Вскоре после недолгого молчания и скрипа мебели Юнги неважно вспомнил об их операции. Успокоение людей тоже являлось талантом Кима, поэтому ему быстро удалось поговорить с Юнги так, чтобы тому стало легче улыбнуться. Наглаживая плечи, он был самой важной опорой, человеком, который казалось бы мог на себе деревья таскать. — Я продумываю наш маршрут. Слышал, что люди на постах не спят, хотя сам не видал. — Расстреляют, - вздохнул Юн. Ким подхватил белоручки, поднёс к губам и поцеловал, не обрывая их зрительный контакт. Этот добрый чёрт даже взглядом умеет поддержать и убедить в том, что всё сложится как надо. Вот так сидя всю минуту, они не выдержали и обнялись в знак обмена поддержки. Дверь в лазарет закрывается на ключ изнутри, за занавесками никого не видать – всё это было проверкой перед предстоящим обсуждением плана побега. Теперь в комнатке стало как-то мрачнее. — Намджун, когда они должны заметить нашу пропажу? Дело в том, что сделав ложную тревогу, мы выудим немного времени, но его будет критично мало. — Было бы лучше собрать всех часовых в одном месте. — Иногда они выпивают, но не сказать, что ночью. Чонгук очень строг с этим, расставил очень ответственных людей. Намджуна не удивил такой подход к работе. В дверь немедленно стучится мужская рука. Ломать дешёвую комедию никто не стал и не придумавший куда спрятаться, Намджун садится за стол с невозмутимым взглядом, как правая рука лекаря. Боятся не было причин, а в помещение вошёл молодой сержант с окровавленной рукой, которую он держал неважно. В ходе разговора юноша доложил, что ранил его пленный, что на плантациях собирал урожай. В ходе всего монолога парень уводил взгляд в сторону, заминался, ставил интонацию неправильно, что аж потом исправлял самого себя. Видно было, что паренёк не из злобных и не мог спровоцировать конфликт. — Почему он напал на тебя? - спросил наконец Юнги, закрывая антисептик. — Обиду держал, хотя что я сделал ему? - с непониманием спросил парень перед переглядкой с Намджуном, - Я знаю, что мы поступаем ужасно. Неправильно убивать таких же как мы сами. Разве я издевался над всеми, кто на меня бросался? Но выходит так, что смерть их наступила от меня. Юнги, что вам помогает сохранять в себе добро? Юнги серьёзно задумался, но не успел ответить потому, что чужое шипение немедленно пришлось успокаивать. Теперь продезинфицированную рану прячут под бинт, на это у Юна всегда было достаточно сил. — Спасибо вам, - через щурость улыбнулся парень, - А, и будьте аккуратны! Через плечо обернувшись, он подошёл поближе, чтобы шёпотом обратиться к Мину. — Слухи летают, что побег намечается средь пленных. Лучше бы вам не показываться по ночам в камерном отделении, авось в заложники возьмут. — Это кто ж говорит? Командир Чон знает? - сердце Юнги затряслось со зрачками. — Сам слышал, а больше никто не знает. Командир шкуру с них спустит. Я не знаю, что делать, Юнги. — Ступай, я разберусь, Хо. Рану не мочи до вечера, приходи на перевязку. Паренёк добродушно улыбнулся, поклонился Намджуну, а потом оставил Юнги долго думать о своём плане действий. С ума сойти можно было. Если бы о них двоих уже знал незначительный сержант, то вся операция мгновенно стала бы утонувшим тазом. — Нам нужна верёвка, - сказал Нам, - Что-то взрывоопасное, простынь. Блондин не сразу понял назначение таких вещей, даже спросить забыл. — На верёвку придётся колесо, это будет подобие якоря. Простынь конечно для паруса в случае удачного ветра, рыбу так ловить сможем на суше. — А что мы взрывать будем? - Намджун тактично промолчал, а Юнги добавил с досадой, - Или кого.. — Найди чем чучела наши сделать. Пусть думают, что в ту ночь мы спим мирно. — Намджун-а. Всё, чего не хватало ему, он находил в Намджуне. Если не мог с кем-то поговорить, то шёл он именно к Киму, если чувствовал себя неважно, Намджун тут же готов был помочь и выслушать. Они были балансом, где оба знали момент подстраховки. — Всё будет хорошо, душа моя, - его улыбка передала всё, что сейчас нужно было грустному человеку. Нежность рук его осела на спине лисицей, - Я люблю тебя, мой Юнги. — Я люблю тебя, - с выпадом к соседним губам улыбнулся парень, - Мой Намджун. — Проведай Тэхёна, он явно заскучал. — И то верно! Моего ненаглядного украли среди ночи. Бедный голубчик. — Мне начинать ревновать? — На третий счёт. Раз.. два.. Намджун приподнялся с корточек, разрывая бессмысленный счёт. Углубляясь всё дальше, тело Юнги тяжелеет, оседает на кушетке. — Три, - губы Кима прошлись по шее, которая переходила в плечи, оголённые смуглой рукой. Глаза блондина встрепенулись, сердце заволновалось, но пальцы всё держали и держали над собой грузные плечи. Ноготки бархатно заползли под вырез в одежде, а там забегали мурашки. — Дверь надо закрыть на замок, - с выдохом закрыл он глаза, собирая над переносицей кислород. На самом деле он немного врал ибо этот экстрим разжигал в крови шипящую таблетку, все ощущения приобрели кислотно жгучий характер, - Ах.. — Дотронься губами, - наклонившись, попросил мужчина, выставляя предплечье на первый план. Закруглённый язык коснулся ямочки в переходе от шеи к ключицам, Намджун крепко прижался ладонью между чужих ног, ловя горячий стон, - Продолжай. Закрыв от удовольствия глаза, парень обмяк в секунду. Его рука как впервые немеет от блаженства, слова путаются в кокон, состоящий из звуков. Замычав вглухую, Юн опьяневше елозит губами по смуглой коже, вот-вот закрывая глаза. — Золото моё, - выпалил Намджун, врастаясь рукой в белый затылок, откуда на пальцах осталось немного волоса. Теперь между ними нет преград. Голые по пояс, они не спешат, даже затевают игру, в которой Юнги чувствует себя возбуждённее обычного. — Что нужно сделать, ангел мой? - с ухмылкой прошёлся мужчина по губам. Движением его пальца по коленкам будоражило до ощущения сломанных рёбер, - Покажи лучше. Мин подхватив мотив, зажёвывает нижнюю губу, а пальцы на ягодицах сокращает. На коже растекаются вмятины от собственных подушечек, анус парня, приобретающий от возбуждения нежно коралловый оттенок, под действием силы растягивается в стороны. Настолько стыд овладел им, что парень вместе с красным лицом вовсе отвернулся с прищуром. — Намджун-а.. Бровь мужчины довольно подскочила, а он сам ещё раз наклонился для жаркого поцелуя, опуская вниз череду поцелуев. Тонким касанием он ластится по бледной коже, чувствует все её кроткие моменты и реакции. На пупке Юн вздогнул, выгнувшись до нельзя. Тихий голос попросил не останавливаться, представить в себе горячее проникновение, от которого по спине прошёлся тёплый холод. Малейшая фантазия и член пассива вздрагивает, мелко дрожит, не находит себе места в состоянии покоя. Намджун прытко обнимает стояк рукой. Ресницы краснющего блондина распахнулись резко. В поиске воздуха он втягивает живот, задерживает в груди дыхание, в конце концов просто плавится подобно воску. Весь натянутый, ему трудно расслабиться там где сейчас особенно нужно. В такие моменты достаточно согреть грудь своими губами, а затем аккуратно войти. — Джун.. - с вымученностью дышит Юн, сжимая в себе палец. В ответ ему низко рычат. — Здравие желаю, разрешите войти! За спинами застучал молодой человек с невероятно певчим голосом: звонким, высоким, благородным. Юноша стоял за дверью, но от красоты голоса его всякий представил бы невероятно симпатичным везунчиком среди девушек. Вероятно ещё и воспитанный. Из вежливости он всё не заходил, а постучав дважды, стоял и терпеливо ждал. Над Юнги застыл Намджун, на губах которого приклеился палец в знак молчания. Вспотев не на шутку, парень пытается опустошить нутро, но из него не выходят. Подзывающим жестом Ким трогает чувствительные точки, сам держится на желании большего. На улице совсем тихо, быть может ушёл. Все вздыхают, но самый долгий вздох был у Юнги. Он давно в туманном мире, он давно не здесь. — А если он посмотрит в окно? Намджун неважно что-то промычал. Ему не до других, ему до одного сейчас. Тело Юнги начинает скользить по кушетке, по стенам рикошетится голос молящий о большем. Ещё недавно он фантазию на этот счёт не имел, а сейчас ныряет в мечтах, собой разум затмечает. Его оголённые рëбра, подобно весеннему букету раскрываются, цветут тем, что вдыхает Намджун, как шлейф алкогольный. По ноздрям прошёлся дух восторженный, лицо невинное переливается в гримасах блаженства. Всё было подобно сезонному цветению. Волосы белые скрутились в лилии, глаз блестящий пустил речную слезу, а по щекам расплылись лебеди, маленькие бледные участки кожи, на которых чудный зверёк разбросал румянец. Натурка тонкая вся начала светиться насквозь. В ушах забилось весёлое фортепиано. В его такте Намджун подавал тазом вперёд, выдавливая трезвость из сосуда прозрачного. С неба спустилась Госпожа, вся в белом, чёртова незнакомка с феромоном цветочным. — Утопи меня, если я не высвобожу тебя отсюда. Юнги понадобилось пару секунд и только потом он неразборчиво кусает губы со словом: — Сумасшедший.. — По твоей воле, - опустились волчьи губы по шее с изумляющей печатью, что носила характер собственнический. Голос Мина вовсе обомлел и раскис чуть ли не в детский каприз. Всё ближе и ближе прижимая к себе, он хочет слиться, желает стать ближе..Останься рядом. Останься сейчас и всегда, будь моим на всю мою оставшуюся жизнь
— Не спишь? - вздрогнул Намджун, когда под ним зашевелился парниша. С минут десять они компактно съёжились на кушетке, где холодная стена досталась спине Намджуну. Юновская воля попросила так, не захотела разлучаться ещё долго. — Благослови нашу волю. Хоть бы всё прошло гладко. Его голос был чрезвычайно тих, хотя за обычай он громко и не разговаривал. Словно отдав своё слово Богу, он опять замолк и закрыл на боку глаза. Возлюбленный, упёршись на локоть, только нежно улыбнулся. Подолгу он мог так созерцать божество, восстанавливающее силы, ещё дольше мог перебирать тонкие волоски в массажных движениях. — Во вчерашнюю ночь говорил с Чонгуком, - ухо Юнги напряглось, - Видать, обижать Тэхёна он не собирается. — Обижать он может не собираться, а вот случайно обидеть в силе. В характере его всегда была маленькая капля безумства. Однако я уверен, что в любви Чонгук будет хороший стратег. О чём ещё поговаривали? — Не нравлюсь я его Высочеству, - с улыбкой зевнул Намджун, немного растянув левую ногу, - По правде сказать, с ним интересно спорить, только он сам делать это подолгу не любит. Сколько отроку лет ему? — Об этом я забыл. Как бы не вдвое старше меня. — Тэхён здесь совсем мал, - задумался Намджун, - И чем же рос командир Чон? — История стара, как пыль на моих ботинках, - повернулся юноша. — Знаю, что рассказывал, но авось ещё вспомнишь что. Женщин не было у него? — Не слышал, чтобы он говорил о таком. Но как-то рассказывал о детях с улицы. Девочку Бо часто описывал, всё повторял, что забрать хочет. Я то заметил блеск в его глазах. Суженную подыскиваешь? — В самом деле, что это я распинаюсь. Не мне такие вопросы задавать. Юнги, поняв намёк, спохватился одеваться на встречу к Тэ. Его явно заждались. Юнги не забудет то благодарное лицо, которым встречали его всякий раз при приветствии, как же наивно Тэхён падал лбом на руку застывшую. Прошло уже лет сто с их последнего диалога, а Мину всё кажется, что он впервые встретил и опять расстался с младшим братом. Воссоединение семьи его сейчас очень вдохновляло. Своё серое кимоно парень скрутил в подмышку, чтобы по дороге бросить его в прачечную, а сейчас пришлось одеться по уставу. Военная форма не шла его съёженным плечам и грустному лицу. В такой одежде он чувствовал себя сдавленным, носящим страшный ярлык, вину за грех. Сейчас выбирать не приходилось. Свои тканевые лодочки господин Мин променял на грубую кожу. В них ноги приобрели необычную форму, подтянутую и статную. Намджун даже заиграл бровью при сканировании нового образа. Со словами «до встречи, любимый» их губы ненадолго разлучаются, а в сердце магнит тянет обратно лишнюю минуту покувыркаться где-то в тепле. На розыск Тэхёна пришлось потратиться временем. Мало того, что Намджун не соудосужился примерно очерчить их поле вчерашней встречи, так и молодняк не догадывался, где искать пропажу. — Эй, Хуан! - догадался Юнги, подбегая к строгому спичкоподобному парню. — Да вы неужто в форме, - осмотрительно удивился брюнет, - Вам очень идёт, господин лекарь. Подсказать просите? — Благодарю. Давеча Чонгук возвращался, а один ли? Известно, что с узником, чернявым таким, - пальцы Юнги запутались в волосах в имитации волн. — Часовой всё вносит, господин лекарь. — А дальше, дальше. Куда мальчика повёл? — Попросил отвести к себе, там изволить расстелить футон попышнее. Я лично сопровождал. А на что вам? Юнги не стал тратить время на слова, поэтому поблагодарив поклоном, он идёт по первому этажу, где немного остаётся до железной двери. К замешательству парня дверь была только прикрыта, но не закрыта на ключ. Вся комната была усыпана солнцем. Никогда Чонгук не трогал здешнюю тюль, а здесь соизволил впустить в помещение ласковый свет. Дорожкой из освещённого линолеума Юнги доходит до дышащей спины. Тэхён был весь взъерошен, полураздет и растрёпан. Складывалось ощущение, что хорошие сны ему не снились сегодня. Ещё Юн заметил как сильно отросли его волосы. Чёрный маллет он ювелирно накручивает на палец, а потом забирается под ворот, провоцируя мурашки. — Черти! - вскрикнул Тэ, вскакивая с рукой на спине. Его глаза засыпанные мукой сщурились быстро, губы сжались в контуре, но в скорости открылись, - Юнги-хён? — Полуночник, - улыбнулся он в ответ, воткнувшись пальцем в тэхёновскую грудь, - А вы время зря не теряете. Завернув взгляд в колкость, Тэхён отворачивается, перекручивая указанное декольте. — Вижу, у вас всё хорошо, - сказал Юнги, садясь поперёк фотона. По его лицу пробежалась нежная доброжелательная улыбка, - Обыскался тебя. — У вас что-то случилось, хён? Тэхён обернулся внезапно с глазами надежды и просьбы. Он впервые смотрел так чётко, совсем не боясь или смущаясь, как будто он самый уверенный человек в этом мире. Но внезапностью этот вопрос не стал. Юнги с пониманием опустил глаза и заломал пальцы, прекрасно отдавая отчёт своему виду. — Так заметно? Брюнет промолчал, настаивая высокой посадкой ресниц. — Мне это напоминает детство, - вздохнул обрюзгло Юн, - В детстве я втягивался в разные авантюры. Друзья меня звали «малый буль». Только со временем я понял, что маленьким огнём меня звали из-за пламенного желания держаться странных компаний. Но не всегда я был нужен, - смешок, - Плохо умел врать и поэтому нас раскрывали взрослые. Стыд какой, если вспомнить сколько раз я подводил друзей. — Зачем же заниматься тем, в чём не талантлив. Ещё и во вранье. Мин промолчал, но показал своё согласие незаметным кивком. Несмотря на нервы, его пальцы аккуратно осели на коленях, а он сам смиренно вздохнул. Он больше не выдержит это в секрете, «это» сжирает его совесть, а чувство это само по себе гнилое. В минуту безвозврата парень терпит лёгкое головокружение, вероятно уже поднималось давление. — Я буду бежать с Намджуном. Тэхён остолбенел. Его дар речи затерялся в груди, не дойдя даже до кадыка. Тэхён выглядел так, словно сам вывернул душу наизнанку, а теперь знать не знает как продолжить. Юнги выглядел слишком уверенно для своей позиции, удивляя себя самого, ведь секунду назад он сбросил с себя настолько грузный камень. Такое воодушевление довело его до улыбки. — Когда.. - вымолвил Тэ с круглыми глазами, с лицом испуга и шока без капли наигранности. Юнги пожал плечами так, словно виновато отчитывался перед матерью. Он всё так же смотрел туповато в пол, как ни с того ни с сего карие глаза сталкиваются в одном горизонте. Рука Мина легла на кулак Тэхёна по-братски. — Донесёшь Чонгуку? Мир вокруг рассыпался. Тэхён нервно укусил губу, Юнги нежно улыбнулся, отсаживаясь дальше. — Я не стану тебя останавливать. Просто кое-что меня также волнует, - его фигурная кисть влилась в волосы плавно. За секунду движения на пальцах Юнги остались ровные тонкие волосы, - И так всякий раз. Тэхён изогнул брови, подсев ближе. Над ним было всё такое же непонятное лицо, на палитре которого мешалась грусть и облегчение. Улыбалось всё кроме глаз. Наконец блондин вытер сонные глаза. — Не спрашивай, сам не знаю. Говорить Намджуну не хочу, Чонгук устроит мораторий. Не знаю, что делать.. Впервые он прячет голову в поджатых коленях. — Тэхён-а, я устал. Тот всё молчит, боится перебить. — ..очень устал. Бежать, ждать, прятаться, надеяться. День за днём я больше думаю о том, что случается, когда нас с Джуном догоняют. Представляешь.. возлюбленного убивают у тебя на глазах. А если убьют меня, - захрипел, но не заплакал Юнги, - ..я не хочу думать о муках Джуна. — Хён, - обратился Тэ, касаясь острого колена. В нём заиграла уверенность и внезапное бесстрашие, - Такие хорошие люди никогда не пропадают. Если бы в мире превозмогало только зло, то его бы не было. Мы всё придумаем. Юн, внимательно дослушав, благодарит молча. Как раз сейчас паршиво, словно раздеваешься перед незнакомцем. Немного обнявшись, они решают умыться для ободрения....
С дня два Юн подхватывает простуду. С распоряжения он приостанавливает свою деятельность и занимается собственным здоровьем, параллельно обсуждая наработки Джуна о предстоящем побеге. За основу они брали проработку маршрута исходя из копий карт, добытых Тэхёном. На всё про всё будет не больше получаса из-за регулярного обхода территории, если на посту кто-то не заснёт. Делать подмену спящих тел не стали заранее по осторожности. Свелись на той мысли, что подушки они покидают в кратчайшие сроки, а затем выйдут через чёрный ход, выходящий в сад. Тэхён признался, что там много открытого пространства, зато рядом лес, на который выходят окна только прачечной и хозяйственного склада. Ночью эти комнаты закрыты. Обойти дежурных будет сложное дело, передвигаться собирались бесшумно. В случае чего Юнги имел предлог о проверке прачечной. Маршрут строился по кривой из-за продуманно поставленных постов, однако и тут были осечки. Одежду они собирались заранее пачкать дабы ни одно светлое на них пятно не привлекало внимания. Только одно сердце Юнги всё сомневалось. — Кто там? Хриплый Юнги привстал, чтобы ожидаемо встретить Намджуна, но вошёл в комнату не он. Хотя всё та же длинная тень. Чонгук тихо прочистил горло и прошёлся прямо, а на нём была белая спальная рубашка. Между друзьями завязалась тишина до момента, пока Чон не опёрся на подоконник. — Цинь Ши Хуанди* в гробу никак не успокоится. Кто если не ты будет вести идею эликсира бессмертия, - со смешком сказал Чонгук. — Ты не умеешь поддерживать. Его никогда не выведут при всём желании любого человека. — Э, оно как. Тут я согласен. Время скоротаешь попусту ибо у людей на это слишком мало отведено часу. И опять они замолчали в свете летней луны. Вся неловкость выскочила на лице Юнги красной сыпью, как будто аккуратный художник разбрызгал по его лицу бурную краску. Чон отказался от контакта с окном. — Жар? — А, да нет.. — Не ври мне. Я всё знаю. Юнги попытался не выпучивать глаза. По его ушам разлился кипяток. Остатки собранности он потратил на то, чтобы сдержать свою дрожь. Он боится сейчас. — Хуан, мой позывной, следит за твоим питанием и приёмом лечебного чая, позорник. Я́ за тебя есть буду? Чонгук расплылся в улыбке и поспешил шлёпнуть чужое плечо. Рассмеялись они оба, зато в душе Юнги кричал и горел. Дружески улыбнувшись, они стали сидеть на одной поверхности. — Думаешь поправляться? - Юнги кивнул до чужого вздоха, - Смотри, я жду своего бойца невредимым. Вот-вот я уезжаю на фронт, думаю, там уже до победы. Оставляю на тебя всё, что заставит меня вернуться в чистое приятное место. Юн кивнул, хотя и говорить не собирался. Его настроение держалось на волоске лжи, что всё в порядке. Какая-то недосказанность всё равно была. — Мне кажется, я счастлив, Юнги, - улыбнулся Чонгук с опущенной головой, - Наверное, я очень влюбился. — К чему «кажется, наверное»? - брюнет обернулся с удивлением, - Ты улыбаешься, когда говоришь об этом. Чонгук, - тактичная пауза, - Ты любишь. И я очень рад за тебя. — Ну ты малый, - просмеялся Чон, лохмача влажные белые корни. Наконец он засиял, хотя и до этого выглядел достаточно жизнерадостно, - Спасибо за всё. Юнги лишь смущённо улыбнулся. Он перебил дальнейшие благодарности и скорее смахнул с плеч упавший волос. Дальше они вспоминали, голосили о прошлом, делились настоящим. Во всей этой обстановке не хватало только открытости Юнги, потому что глубоко в своей душе он многое переживает. — Ну, бывай, - помахал Чонгук, прощально пожимая слабую руку, - Не кашляй, Юн. — Добро, Чон Чонгук, командир главного взвода.