Падение / Downfall

Он пришел. Высокий, худой, с широкими плечами, черными длинными волосами и неистово смоляными глазами. Его одежда была взята из медицинского отсека, да и в целом выглядел он неважно. Бог сел на главное кресло на мостике и осмотрел лежащие там тела. Сколько боли они испытали, сколько слез уронили? Он не видел, но не чувствовал себя виноватым. Лицо Зевса осталось напряженным даже после смерти, глаза его были широко распахнуты, а рот застыл в искривлении. Афина лежала немного дальше, на ее лице отчетливо читался страх, смешанный с горем. За отца? За себя? Или за других? Он уже этого не узнает. Посейдон же наоборот, не испытал страха или гнева. Он улыбался как маленький ребенок. Так, как когда-то на Земле. Когда в его окружении были те, кто был ему дорог. Легко приподнятый уголок губ говорил о многом. Может, он обрел что-то? Или что-то отпустил? Бог всмотрелся в двух других, лежащих рядом. Марс и Аполлон? Он встал и направился к ним. Тело Марса было настоящей мглой с просветом красных змей под кожей. А Аполлон был бледно-синий, еле отличимый от цвета пола. Оба холодные. Оба мертвые. Он встал рядом с ними, пытаясь уловить картину в целом. В груди бога солнца расцветала черная дыра. Он оглянулся, рядом лежало его сердце. Подняв уже не бьющийся орган, он с интересом разглядывал каждую клеточку, ощущая, как его собственное сердце начинает болеть. Он никогда не был тем, кто сочувствовал бы богам хоть на секунду. Никогда его душа не терзалась чужой болью. Но он видел, как застывшее тело Марса обнимает Аполлона, как даже после смерти тот пожелал остаться рядом с ним. Это чувство больше, чем слово, которым его можно описать. Это нечто неосязаемее, что-то, что не может вылиться в простые буквы. Он с тяжестью посмотрел на них. И сел рядом на корточки. - Почему? - спросил он, но никто не ответил. Пустота разливалась внутри, словно сладкий мед. Он понимал смерть. Принимал ее, сам принес ее на этот корабль. Тогда почему он не доволен до конца? Он любил задавать вопросы самому себе. Голос в голове отвечал ему четко. Но на этот вопрос тот решил промолчать. Потому что описать то, что он видит, невозможно. Как и почувствовать то, что чувствовали они. Он положил сердце в черную окровавленную дыру, что раньше называлась грудной клеткой. - Ты ведь сам никогда не любил, - вдруг ответил он сам себе. Секунда. Две. Снова молчание, разрывающееся шагами. - Аид, капсулы готовы, - Гермес выглядел встревоженно, обеспокоенно. Он бежал быстро и полностью выдохся. На лице и теле виднелись свежие раны, он дрался. А теперь, победив, желал поскорее покончить с этим. - Нам пора. Но Аид не двинулся. Он все так же сидел над двумя богами, сплетенными друг с другом как два плюща. Он молчал и мысли его были далеко за пределами досягаемости Гермеса. Тот раздраженно подошел к нему. - Почему ты молчишь?! - бог торговли одернул Аида за рукав, но тот лишь секундно посмотрел на него и снова отвернулся. - Только не говори, что сопереживаешь им? Это смешно! Аид встал на ноги и развернулся к Гермесу, смотря на него сверху вниз своими холодными черными глазами. - Ты слишком громкий, - произнес Аид и толкнул Гермеса с силой. Тот отступил на два шага назад, но потом сделал вперед целых три, цепляясь за ворот чужой рубашки и всматриваясь в ледяной омут божественных глаз. - Ты никогда не был против, - язвительно кинул Гермес, целуя Аида с той же силой, с которой тот пихнул его. Прижимаясь к нему всем телом, игнорируя повисшую между ними тишину. Поцелуй был протяжным, надрывным. Он скучал по нему, дрался из-за него и знал, что Аиду абсолютно все равно. А еще, он знал, что этот безучастный, бесчувственный бог нравится ему до потери пульса, до разбитого вдребезги лица, до сломанных пальцев. Он ослабил поцелуй и снова вгляделся в глаза напротив. Аид не шевелился, думая о своем, он лишь невольно отвел глаза в сторону. Руки Гермеса обвили его, скользя пальцами по широкой спине. - Я знаю, что хочу сделать, - холодно сказал Аид, кладя руку на лицо Гермеса. - Я принял решение. Он отпрянул, взваливая тело Марса на свои плечи и кивая Гермесу в сторону бога солнца: - Иди за мной. Бог торговли лишь удивленно вскинул брови, поднимая на руки ледяное ненавистное тело, которое почти ничего не весило. Он бы блядской радостью разорвал его на куски, стер этот идеальный силуэт из памяти. Но не мог ослушаться приказа. Они молча дошли до капсул. Аид запихнул Марса внутрь, и выжидающе посмотрел на Гермеса. Тишина. Глаза того широко раскрылись в оцепенении: - Только не говори мне, что ты… - Я устал. Устал постоянно страдать. Хочу покончить с этим, - бог загробного царства сделал глубокий вдох. Он, как и оба его брата, заебался. Но в отличии от них знал, что ничего уже не исправить и дальнейших перспектив в своем существовании не видел. Аид взял Аполлона из рук бога и уложил в другую капсулу. Тот все еще произносил какие-то звуки губами, не веря своим глазам. Через секунду их взгляды встретились. Аид смотрел на него не отрываясь, делая Гермесу больно одним лишь своим видом. Измученный, болезненно грустный и погруженный в свои мысли. Он тот еще ублюдок. Они оба хороши в умении причинять другим страдания. Гермес хотел бы сбежать, как делал это всегда, но что-то внутри держало его и он остался стоять. Всегда сбегая от чего-то, рано или поздно наступит момент, когда убегать не будет смысла. И он застал этот момент. Секунда. И Гермес уже чувствует на своих губах властный поцелуй. И он знает, что случится. Торговаться бесполезно. Он проиграл. Он ненавидел Марса. Ненавидел Аполлона. Но безумно обожал Аида, поклонялся ему, был его яростным почитателем. И жить без Аида ему не было особого смысла. Он это понимал. А еще это понимал сам бог смерти. Они целовались медленно, проводя руками по телу друг друга, прикасаясь в последний раз. Аид приобнял Гермеса за талию и прижал к себе. А тот не сопротивлялся. Просто не мог. Бог смерти задержался на чужих губах, наблюдая за тем, как глаза Гермеса закатились, грудь перестала вздыматься и как тот обмяк в его руках. Вот он, настоящий поцелуй смерти. После него ты уже не дышишь. - Исправьте наши ошибки, - сказал Аид, смотря на закрывающиеся капсулы. Глаза его закатились и две тонких золотых нити покинули его сердце, вплетаясь в две чужие груди сквозь стекло. Обвивая божественные сердца и запуская их. Аид с грохотом рухнул на пол. Достаточно боли. Достаточно страданий. *** Марс очнулся от ощущения, что кто-то вдолбил по его сердцу электрическим разрядом. Он увидел перед собой космос, бесконечное сколение звезд. Грудь адски болела, он не помнил, что происходило на мостике после того, как… Он замер, боль разлилась резко и он ударил по стеклу своей капсулы. - Блять, - слезы текли из его глаз также быстро, как и кровь на открывшейся ране в груди. - Блять, блять, блять! Он колотил по стеклу с неистовой силой, задыхаясь от нехватки кислорода, видя жуткие образы в своей голове, ощущая полную пустоту внутри себя. Его истерика была страшной. В глазах все плыло, то ли из-за слез, то ли из-за потерянной крови. Он терял сознание от безмерного горя, от всеобъемлющей ненависти и от собственного бессилия. А еще, он жалел, жалел о том, что все еще дышит. Последний рывок в стекло он сделал головой, вдалбливаясь вперед с такой силой, что капсула треснула, а сознание покинуло его, оставляя лишь картинки мертвой любви перед его глазами.