С-ума-сшедшие

      — Какой-то ты мрачный.       Лип отставляет в сторону бокал с пивом и угрюмо смотрит на бармена. Но того совсем не обескураживает взгляд Галлагера.       — Зато ты по адресу. Здесь тебе помогут поднять… настроение.       Лип кривится и пододвигает ему пустой бокал.       — Повтори.       Бармен качает головой, но просьбу выполняет. Пиво шипит, пенится и играет отражающимися неоновыми огнями. Музыка бьёт по ушам, проникая внутрь и подстраивая сердце под свой бешеный ритм. Лип барабанит пальцами по барной стойке, не замечая, как попадает в ритм.       — Не будь таким угрюмым. Это же клуб. Место, где можно отлично провести время. Смотри сколько здесь парней…       — Вот именно. — Лип делает большой глоток. — Парней.       Взгляд бармена становится настороженным:       — Ты же видел вывеску на входе, так?       — Да знаю я, что это гей-клуб, — отмахивается Лип, нервно оглядываясь по сторонам. Он не хочет произносить это с недовольством, но именно так и выходит.       — Так, — с лица бармена пропадает доброжелательное выражение, и он, перекинув полотенце через плечо, строго смотрит на него. — Тогда что ты здесь делаешь?       — Я бы тоже хотел знать, — ворчит себе под нос Лип.       Он не будет вдаваться в подробности своей сраной жизни. Не будет объяснять, что Фиона послала его проследить за Йеном. Не собирается рассказывать, что их всех беспокоит эмоциональное состояние младшего Галлагера. Не произнесёт слова «биполярное расстройство», потому что это поставит крест на жизни Йена.       Нет, ничего из этого он не скажет незнакомцу за стойкой, даже если в ёбаных фильмах главные герои поступают именно так.       — Я ищу одного парня, — издалека начинает Лип понимая, что бармен может и пригодиться. — Он работает здесь. Рыжий, высокий, накаченный. С веснушками.       — А, Кёртис, — с первых слов понимает мужчина и кивает. — Сегодня он с часу и до закрытия.       — Нет, мне нужен Йен.       Бармен лишь пожимает плечами:       — Для гостей он — Кёртис. Это может быть действительно его имя, а может и придуманное. Мне всё равно. У нас есть Ангел, Брэд и Молот. Причём у последнего оно настоящее.       Лип переводит взгляд на часы. До прихода Йена оставались какие-то пятнадцать минут. Не желая проводить здесь время дольше положенного, Лип достаёт из бумажника купюру и просит бармена придержать его место.       — Вернусь к часу, — бросает он и, на ходу надевая куртку, выходит прочь.       Улица встречает его ночной прохладой, и Лип шарит по карманам в поисках зажигалки. Сигарета давно у него во рту, и это единственное, что помогает отвлечься. Возле клуба толпятся парни, то и дело приезжают новые посетители в дорогих и не очень машинах. Настроение у всех приподнятое, и Лип недовольно поглядывает на веселящихся людей.       «Сранные педики», — думает он про себя и затягивается.       — Эй, привет. Сигареткой поделишься?       Обращающийся к нему парень выглядит… как сранный педик: стрижечка, блеск на губах, подведённые глаза. Лип затягивается ещё сильнее, чтобы хоть как-то избавиться от желания врезать ему за... за просто так. Если его Йен выглядит также то... Думать об этом не хочется.       — Нету у меня. Последняя, — грубо отвечает Лип и отворачивается. Не помогает. Грёбанные педики повсюду.       Очередной взгляд на часы только ухудшает настроение — время течёт медленно, не желая приближаться к отметке в час ночи.       Смешки на заднем фоне, приглушённые разговоры и сигналящие машины — Лип чувствует, как на него давит царящая здесь атмосфера вседозволенности и пошлости. Его тошнит то ли от сильнейшего желания съебаться отсюда поскорее, то ли от страха за брата.       Но он не может, пока не встретит Йена, не увидит его лично и не убедится, что младший в относительном порядке. Хоть в каком-нибудь сраном порядке.       После побега из армии, младший вернулся к обычной жизни: восстановился в школе и нашёл подработку барменом в гей-клубе «Белая ласточка». Однако, по секрету признался Липу, что работает там танцором. И, предрекая вопросы, пояснил, что никакого секса. Максимум — приватные танцы.       Лип обрадовался возвращению своего Йена и потянулся за сигаретой, намереваясь по привычке затянуться на двоих, но брат мягко покачал головой, хлопнул его по плечу и убежал на работу. К своим «шестам».       Сранный педик.       Лип ещё раз посмотрел на часы: «Час ночи. Пора».       Выкидывая сигарету в ближайшую мусорку, он пожалел, что с мыслями нельзя сделать также.

***

      «Ласточка» встретила его киловаттами света, запахом марихуаны и вонью потных, разгорячённых тел. Лип, стараясь ненароком никого не задеть, пробирался сквозь толпу к бару. Увы — за стойкой не было места, как и его бармена.       Обматерив сранного педика, который оказался ещё и жмотом, Лип попытался приткнуться куда-нибудь ещё. Но все углы были заняты либо обжимающимися парочками, либо старыми извращенцами залипавшими на танцоров. Где в тот момент были их руки, Лип старался не думать.       С трудом протиснувшись в более-менее свободное место, Лип начал осматриваться по сторонам. «Белая ласточка» была большим клубом с одной барной стойкой и двумя сценами, на которых танцевали полуобнажённые парни. Ещё несколько танцевали в относительно отгороженном пространстве перед креслами. «Приват, — сообразил Лип и поморщился: — Сраньё».       Танцующие на подиуме парни, видимо, наслаждались своей работой и тем вниманием, которое им оказывали облепившие сцену мужчины. Свет играл на их извивающихся телах, изменял лица, мешая увидеть и узнать. Убедившись, что брата среди них нет, Галлагер потерянно обернулся в зал.       «Где он?» — подумал Лип, стараясь не присматриваться к тому, как двигались парни на сцене. Почти как девчонки-стриптизёрши: те же плавные движения, те же вульгарно раздвинутые бёдра.       Проглотив комок в горле, он постарался отвлечься на мужика, случайно выцепленного взглядом, с круглой залысиной на башке. Но, глядя на то, как он смачно размахивает купюрами и тянет руки к танцующим мальчикам, почувствовал волну тошноты.       Внезапно музыка замедлилась, а свет зарябил с новой силой. В микрофон объявили какого-то парня, и толпа захлебнулась диким визгом. Лип закатил глаза, но на сцену посмотрел с любопытством.       Желанный юноша, вызвавший столь бурную реакцию, появился как чёрт из табакерки. Он был высоким, накаченным‚ одетым в коротенькие блестящие шорты и пошленький галстучек в тон, болтающийся на шее как поводок. Лип закатил глаза, но вдруг лампы брызнули ярко-белым светом, осветив лицо красавчика.       «Твою мать, — зарычал Лип. — Йен!»       Это и в самом деле оказался Йен. Лип сглотнул. Братишка выглядел как блядский демон: лицо перекрашено косметикой, блёстки на плечах и бёдрах и абсолютная уверенность в себе.       Музыка громыхала, и Йен двигался в ней как рыба в воде. Его руки скользили по телу, вызывая новые овации каждым прикосновением. Запрокинутая голова и натянутая кожа на шее светились под лучами прожекторов. Движения бёдер были чересчур откровенными, а изгибающийся впалый живот — шлюшным.       Лип нахмурился: «Что за дурацкая идея была посетить этот рассадник пидорства?»       Вот Йен — жив-здоров и, кажется, вовсю наслаждается происходящим. Лип отвёл взгляд, но как раз в этот момент Йен присел на корточки, позволяя какому-то мужику дотронуться до себя и вложить в крохотные шортики две свёрнутые купюры. «Да блять! Надо это как-то остановить».       «Лучше бы не видел, — подумал Лип. — Какого чёрта припёрся сюда к началу смены? Надо было перехватить после и не видеть этого пиздеца». Хотелось закрыть лицо руками или спустить этого грёбанного рыжего пидрилу со сцены и хорошо навалять, чтоб выбить из него всю эту дурь.       Музыка гремела, толпа неистовствовала, а Йен танцевал так, как будто делал это для себя. Извиваясь, он купался в лучах света, неона и звука, и казалось, что он — сам Бог гейства.       Или же — дьявол. Развязные, широкие, не стеснённые никакими устоями движения, глубокие приседы, изгибающийся позвоночник — Лип понимал, почему всем так сложно оторвать взгляд от Йена.       И, если быть честным с собой до конца, Лип ощутил глубоко внутри потаённое удовлетворение: его брат добился такого успеха... Да, в ёбаном пидорском стриптизе, но абсолютно все сейчас следили за ним, за каждым движением его блядского танца, за каждым изгибом молодого тела.       Йен купался в овациях и брошенных на сцену купюрах. Лип, разглядевший там и двадцатки, и даже пятидесятку, довольно ухмыльнулся: всё с младшим в порядке. Справится. Армию выдержал, а здесь должно быть полегче.       Отложив разговор на завтра, Лип оторвался от танца Йена и, поглядев ещё раз в бар, на этот раз увидел там свалившего ранее мужика. Желая вернуть свою пятёрку, он с грозным видом направился туда. То ли он действительно выглядел так на подъёме, то ли бармен его узнал, но Лип, не дойдя пары метров, был остановлен охранником.       — Молодой человек, какие-то проблемы?       Лип поджал губы, стараясь сдержать себя в руках.       — Нет, — попытался уклониться он, но передумал под мрачный взгляд секьюрити. — Мне нужен ваш бармен. Он меня обсчитал.       — Ясно. Приходите завтра и с вами поговорит менеджер и наш сотрудник. В данный момент этого делать не стоит. Сейчас самый наплыв, пик посетителей — не хотелось бы заставлять других ждать, пока мы будем всё проверять. Приходите завтра, и с вами обязательно обсудят вашу проблему.       Лип подивился дипломатии. От вышибал он ждал другого типа общения. Видимо, он ошибся оценивая контингент: клиенты здесь и вправду были не того уровня, как он думал раньше.       — О'кей, я понял, — произнёс Лип как можно более миролюбиво. — Значит завтра. Никаких проблем, чувак. Я ухожу.       Охранник кивнул в ответ и посторонился, пропуская его к выходу. Лип отвернулся, но тут за спиной раздался знакомый голос:       — Что происходит?       Лип обернулся и увидел запыхавшегося Йена. Мокрые волосы того встопорщились, пот блестел по всему телу, смешавшись с пошлыми блёстками, а бельё до одури было забито купюрами.       — Джойс, всё нормально. Это мой брат. Давай без проблем.       — Никаких проблем, — покачал головой парень. — Он уже уходит.       — Что? Почему? Точно всё нормально? Что он тебе сказал?       Глаза у Йена маниакально блестят, а град вопросов так и сыплется. Лип может списать всё на возбуждение или утомление, но Галаггерам — спасибо Фрэнку — слишком хорошо знакомы симптомы употребления марихуаны.       — Может отойдём? — просит Лип, с тревогой всматриваясь в лицо брата: расширенные зрачки, красные капилляры — конечно, всё можно списать на аллергию от мейка, но зародившееся сомнение не берёт в расчёт такие простые варианты.       — Давай на воздух, — противится Лип, увидев, что Йен повёл его за кулисы.       — Одеться надо, — смеётся Йен. — Я, конечно, горяч, но не настолько.       Он забегает в подсобку, накидывает безразмерную куртку и, нацепив на ноги грубые солдатские ботинки, выходит на улицу. Чёрный вход пустует, хотя Лип ожидал увидеть здесь «подрабатывающих» танцоров.       Йен шарит по карманам и, не найдя сигарет, просит закурить у брата. Лип протягивает последнюю и косо посматривает на его дрожащие руки. Йен жадно закуривает и закрывает глаза в безмолвном экстазе.       — Кайф, — шепчет он. — Сейчас бы выпить и снова на сцену.       Лип закусывает губу, ощутив, как усилилась тревога.       — Ты в порядке?       — Конечно, — с безмятежной улыбкой отвечает Йен, чем вызывает сухое раздражение у Липа: надо было сформулировать иначе.       — Фиона волнуется. Ты почти не общаешься ни с кем из нас, к тому же тебя…       — Мы просто не пересекаемся, — перебивает Йен. — Я прихожу в три, а по выходным у меня смена до пяти утра. Сон — школа — сон — работа. Сложновато пересечься с Фионой, у которой ресторан круглосуточный, а ты мотаешься в универ в другую часть штата. Но, — Йен широко улыбается, — не бери в голову. Это офигенно-крутой ритм жизни, и я чувствую себя максимально живым.       Дикий наркотический блеск в глазах, торопливые фразы — Лип почти уверен, что брат под наркотой. «Херовое дело».       — Ты домой? — уточняет Йен, скурив сигарету за пару минут.       «Да! С тобой вместе! — хочется заорать Липу. — А лучше не домой, а в больницу!»       Но сам Йен не пойдёт, а тащить его силой — плохая идея, учитывая, что охранники тусуются и здесь тоже. Выбора нет — придётся ждать его после смены и вести домой. А там уж Фиона поможет что-то придумать.       «Можно было прийти под закрытие, но денег на ночное такси не хватит. А это означает, что выход только один. Остаться. И ебануться, блять».       — Н-нет, я бы хотел…       «Ёб вашу мать, что за участившаяся хуета в моей жизни, а?» — думает Лип, а потом откашлявшись продолжает:       — Я хотел бы остаться. Сможешь подогнать мне местечко?       — Не вопрос! — В голосе Йена восторг. — Для тебя — самое лучше.       — Эм-м... Не обязательно, — предостерегает Лип, не представляя, как выдержит несколько часов просмотра этого дешёвого гей-порно вживую.       — Кстати, дружище. Просто по-братски посмотри, как я выгляжу со стороны. А то мне кажется, что у меня одна ягодица накаченее другой. Если удастся — засними. Хочу пересмотреть дома, поделать работу над ошибками.       Лип тупо пялится на его воодушевлённое лицо и не понимает — подъёбывает тот или внатуре будет заниматься этой ерундой дома.       «Биполярка, — проносится у него в голове. — Моника. Таблетки. Срочно!»