Еще абсента, сударь?

POV Mortis Она медленно проводит своими подколотыми губами вдоль моей ключицы. Прикусывает небольшой участок кожи чуть выше. Переходит к мочке уха и медленно оттягивает ее, цепляясь зубами за гвоздик. Это больно, мне отнюдь не приятно. «Я не хочу. Не надо.» На месте укуса образуется синяк. Область вокруг него мерзко саднит. Меня пробирает мелкая дрожь, словно после прогулки в туманном поле ранним майским утром. Где же бокал подогретого игристого вина с корицей и тарелочка винограда, ожидающая меня после такой вот прогулки? Где уютный плед и камин, согревающий мою трепещущую душонку? Хочу туда, не хочу больше здесь быть. «Хватит…» Она переходит ниже, проводя языком вдоль моего торса. Изучает каждую ложбинку, каждый бугорок. «Уйди, прошу… Не стоит. Не сейчас.» Она мне опротивела, я больше на это не пойду. Никогда. Я не вижу ее лица, оно плывет перед глазами. Но нужно ли мне это? Действительно ли мне необходимо видеть ее воочию в этот самый момент? Я ничего не знаю и знать не хочу. - Уйди… Не прикасайся! Не смей! – этот полу-крик, полу-стон слетает с моих уст так же неожиданно, как меня охватывает волна жара. Я думаю, не прекратить ли этот цирк. Пускай она закончит начатое. Не стану мучиться, ибо сейчас мне как никогда нужна разрядка. Как я и думал, она не двигается с места. Будто бы заранее зная, что я ее не отвергну, она с готовностью опускается до самого паха. Область внизу живота наливается кровью и горит адским огнем. Я будто полыхаю… Внезапно незнакомка пропадает, и передо мной возникает силуэт Эмз, стоящей с корзинкой, полной моего любимого печенья. Она приветливо улыбается и машет рукой, совсем как в тот вечер. Я обнаруживаю, что мы стоим посреди росистого луга, а меня со всех сторон обдувает легкий ветерок. Отрада да благодать. Тут ее лицо принимает неестественное выражение страха, омерзения или презрения. Ко мне. Я теперь тоже боюсь. Нестерпимо боюсь. Смотрю на себя, и понимаю, что снова горю. Жаркие языки пламени лижут меня со всех сторон, тело тлеет под их гнетом. - Эмз, помоги мне, я горю! Спаси меня! ЭМЗ, НУ ДАВАЙ ЖЕ! МНЕ БОЛЬНО! Я ТАК БОЮСЬ, ЭМЗ! – я кричу что есть мочи, в надежде что она меня услышит, поможет, потушит это костерище. Лицо ее действительно меняет оттенок, и теперь, к ужасу, глядит на меня осуждающе. - Это галлюцинации, Мортис. Не стоит так заходиться. Успокойся, расслабься как-нибудь. Иначе я сам тебя вырублю. – эти слова слышатся откуда-то со стороны. Теперь я вообще не уверен, кому они принадлежат. Правда, голос кажется мне уж слишком знакомым. Он мужской, это точно. А Эмз точно женщина…? Огонь никуда не исчезает, но лишь замолкает ненадолго, давая мне тем самым передохнуть. Самую малость. Проходит около четырех минут, а то и больше, и я чувствую, что он расходится с большей мощью. Я не смогу это стерпеть, я точно умру. Как же мне больно, вашу ж мать! Мое нынешнее окружение вновь куда-то пропадает, и я возвращаюсь в недавний кошмар, из которого еле вылез. Она уже не у ширинки моих джинс, она стоит прямо передо мной. Кажется, я лежу на чем-то мягком. И тут меня посещает чувство, будто я уже знаю кто это. Да, похоже ранее я уже узнал его (или ее), к тому же, по-моему он (или она) повергли меня в ужас. Но я не желаю об этом вспоминать. Ни в коем разе. Нет, по всей видимости это все-таки женщина. Похоже она переполошена моим нынешним состоянием. Конечно, каким беспечным и в конец ослепшим надо быть, чтобы не заметить горящего гробовщика прямо перед собой. Я каждой клеточкой ощущаю, что истлеваю прямо перед ней. Бьюсь о ткань, на которой лежу, из последних сил надеясь, что это спасет положение. Она, похоже, взволновалась еще сильнее, раз начала трясти меня туда сюда. Я хочу с усмешкой сказать ей, что это делу не поможет, а только его усугубит, ведь как известно, поток воздуха только усиливает огонь, но у меня выходит лишь неразборчивый стон. Поумничать не удалось. Я, быть может, сейчас жалко выгляжу. И снова тьма, и снова она, та тварь с размытым лицом и подколотыми губами. Ее ласки мне омерзительны, ее внимание и участие доводит до тошноты. Она валит меня на невесть откуда взявшуюся кровать, и все теми же хищными зубами расстегивает молнию. Я не сопротивляюсь. Похоже, что это должно поумерить пламя, охватывающее меня со всех сторон, а в особенности мой пах. Странный пожар, однако… Пламя сосредотачивается в своем очаге – в области ниже пояса. Она, эта осточертевшая мне женщина, с неожиданной тревогой и поспешностью берет мой член в рот сразу до основания, не давая мне растянуть момент и полноценно отдаться накатившему облегчению. Но внутренне я благодарен ей, какой бы мерзкой шлюхой она не была. Наверняка очередная поклонница, просто немного более настойчивая и настырная. Не больше. Ее горячий рот методично двигается вдоль моего ствола, устанавливая будто механический темп. Смазка течет ручьем, и потому она заглатывает так, чтобы ухватить и ее. Пускай она отсасывает мне настолько отстраненно и безучастно, насколько это возможно, я чувствую, что это должно мне помочь. И это помогает, правда неизвестно по какой причине. Я чувствую, как ближусь к разрядке. Теперь меня пробирает интерес, как она поступит. Выйдет или же… Я уже весь на взводе, и сам толкаюсь к ней в рот, резко хватая за волосы. Удивительно, но она вовсе не против этого. Я направляю ее движения так, как удобно только мне, и совсем не забочусь о ней. Она сама пошла на это. Она сама согласилась стать инструментом для удовлетворения моих низменных потребностей. И она совсем не сопротивляется. Мои стоны превращаются в гортанное рычание, которое знаменует о предстоящем действе. К моему удивлению она не отстраняется ни на дюйм, и я изливаюсь ей в рот. Тут моя рука соскользает на ее лицо, и кончиками пальцев я касаюсь холодного металла, торчащего из ее носа. Я усиленно прищуриваюсь, и понимаю, что именно меня тогда ужаснуло. Это то самое кольцо. Его кольцо. Вот кого-кого, а его я желал меньше всего увидеть перед собой сейчас. Окружающий мир в одно мгновение теряет свою осязаемость, и я ныряю во тьму, но уже абсолютно спокойный и охладевший. Конец POV Mortis Само собой, этот эпизод быстро скроется из памяти гробовщика, ну или хотя бы потеряет столь яркие подробности. Но он будет храниться где-то там, в самой глубине его памяти, и однажды ненавязчиво всплывет в ней. Кто знает, когда это произойдет, и произойдет ли вообще. *** Мортис пребывал в жалком состоянии. Его внешний вид буквально кричал о его возможной принадлежности к контингенту жертв аборта. Сиреневые волосы, некогда заботливо уложенные и идеально приглаженные, торчали во все стороны, напоминая по своей структуре стог сена. Подводка смазалась и покатилась стройными лучиками по щекам. Казалось, что за это время он сильно осунулся и постарел лет на десять, а то и на все пятнадцать. Гробовщик весь сжался, и с видом загнанного зверя таращился на Бланко во все глаза. Лицо его отображало неподдельный страх, а глаза пытались собрать крутящиеся объекты в одну общую картину. Мортис словно сам стал себе противен в этот момент, во многом из-за своей ничтожности и беспомощности. При любых других обстоятельствах он бы уложил паршивца своей громоздкой лопатищей на раз-два, но сейчас… Сейчас он был бессилен, да и план побега пока не появлялся. Внезапно его снова как из ведра окатило холодной водой. Гробовщик дернулся, и вслепую пнул ногой обидчика. Не попал. В этот же момент перед глазами снова все поплыло, и обзор окутала плотная дымка. От мыслей о блаженной дымке захотелось курить. Да, и опустошить сразу две… Нет, три пачки самых ядреных и наидерьмовейших сигарет на свете. От таких вот фантазий горло Мортиса предательски отозвалось рвотными позывами. Он разразился сильным сухим кашлем и что было мочи схватился за глотку. Весь организм пульсировал в такт голове, готовой взорваться на много мелких ошметков, грудь нестерпимо болела, глаза наливались кровью, норовя вот-вот выпрыгнуть из глазниц. В какой-то момент его отпустило, и с чувством полнейшего облегчения он сблевал в пустое пространство. Органы чувств снова решили посетить реальность, и он услышал издалека, как бы из-за плотной стены, яростное: «Блять!». Секунд через пять его задница больно шлепнулась о керамическую ледяную поверхность, при этом заныв, словно моля своего хозяина о пощаде. «Не время скулить! Мне сейчас хреновее чем тебе!» - усердно утешал свою пятую точку Мортис. Тут его снова будто окатило ледяной водой… На этот раз он удосужился распахнуть свои воспаленные зенки, и возмущенно уставился на душ, направленный в его сторону, бережно («Да ничерта не бережно!») окатывающий его бренное тело. Он протянул руку, чтобы хоть как-то прикрыться от беспощадных струй холодной воды, бивших его, несчастного, со всех сторон, но, увы, безуспешно. В конце концов Мортис не выдержал, и закричал, а точнее прохрипел: «Выключи, сука! Прекрати!». Один момент, и пытка прекратилась. Гробовщик быстро проморгался, и бросил свой взгляд на виновника своих мучений. Да, это определенно был Булл Бланко. Для верности, Мортис еще раз протер свои глаза, мало ли что может привидеться, но тот не исчезал. Тут по спине гробовщика пробежал холодный пот. Он как никогда ясно почувствовал, насколько промерз. Сначала он опустил взор на самого себя, дрожащего как осиновый лист и сидящего в одних боксерах, затем на Бланко, все это время стоявшего в полнейшем молчании. Булл продолжал пялиться, да так, что Мортис уж было подумал, что тот просверлил в нем дырку. Рта не решался раскрыть никто, настолько обоим было нечего друг-другу сказать. Внезапно гробовщика пробрал смех, настолько ситуация была до абсурда нелепа. Он обхватил себя руками и сидел, согнувшись в три погибели. Дрожал то ли от смеха, то ли от озноба. Зрачки его безвольно прыгали туда-сюда, внутри завис клокотавший истерический хохот. Мортис уже было подумывал выплеснуть все это из себя, но вовремя остановился. Нельзя. Обычная истерика, вот и все. Это мракобесие длилось минуты две. Гробовщик не выдержал, и чихнул. Наконец Булл вышел из ступора и осведомился, все ли у него в порядке. - Ну раз т-т-т-тебе так интересно… То нихера у меня не в порядке! К-к-какого хрена?! Что т-т-тут вообще происходит… Г-г-г-где я, мать твою?! – он не выдержал, и таки заорал.