Hungry For You

Одевшись, Хосок наблюдает за Чимином. Тот хмуриться, продолжая возиться с вещами — оттягивает время, чтобы не надевать их. В тишине комнаты можно услышать скрежет его клыков. Как же сильно Хосок хотел бы сказать, что они обязательно со всем справятся и будут в порядке, но единственное, что он может — пологаться на прикосновения и взгляды. К счастью, оборотни обладают глубокой духовной связью. Хосок встаёт со своего места и, подойдя к брату, легонько прикасается к его плечу. Чимин всё ещё сидит на полу, пялясь на одежду так, будто та вот-вот на него набросится. Он ничего не говорит, но мягко накрывает руку Хосока своей, и омега чувствует его боль. Чимину грустно и страшно, а заполняющая его ярость от невозможности что-либо сделать — словно вишенка на торте отрицательных эмоций. Омега потирает его плечо в попытке утешить и немного разговорить. Чимин не смотрит на него, но Хосок слышит, как он вздыхает. — Просто… Как же меня всё это бесит, Хоби, ты не представляешь, я бы им всем тут головы пооткусывал, я... скучаю по Куки… — Чимин скулит грустно и тихо. Хосок единственный, кому позволено видеть его в настолько уязвимом состоянии. Хосок вздыхает и, насколько позволяет его нынешнее положение, обнимает Чимина, и тот тоже чувствует чужую боль. Чимин не мать, у него нет силы, чтобы ей быть, так что, честно говоря, он даже представить себе не может, насколько Хосоку сейчас больно. Это Хосока Чонгук зовёт мамочкой, и именно он — тот, о ком плачет щенок, когда особенно голоден. И Хосок — лучшая из возможных матерей. Чимин любит их обоих, и он всегда защищает их. Он готов умереть за них. Потому что безопасность старшего братишки и его ребёнка — прямая чиминова обязанность. Омега нежно похлопывает его по голове и указывает на одежду, прося Чимина её надеть. — Это точно обязательно? — стонет Чимин. Хосок немного улыбается и хихикает, ведь, в конце концов, его брат всё ещё маленький щенок. Чимин взбешён. Он зол буквально на всё. Нахрена они первым делом дали им одежду? Словно они какие-то куклы, которых можно наряжать в дурацкие платьица. Разве их не собираются съесть? Но альфа, даже несмотря на свою раздражённость, в этот раз не пытается разорвать вещи в клочья, а кидает их на кровать. Он дёргается, глаза бегают туда-сюда, а потом Хосок смотрит на него этим своим взглядом, и Чимин сдаётся, пытаясь отыскать что-нибудь сносное. Но всё, буквально всё, пахнет вампирами, кровью и этими тупыми похабными благовониями. Для Хосока все эти запахи чувствуются не столь интенсивно, как для Чимина. Быть альфой имеет свои плюсы и минусы. Когда Чимин одевается, становится понятно, что вещи ему слишком малы. Что удивительно, ведь у них сейчас довольно тяжёлые времена в связи с недостатком еды, но вампиры даже в такой ситуации умудрились дать ему одежду меньшего размера. И всё ещё никаких кофт или пиджаков, чтобы накинуть наверх. Будучи чересчур узкими, штаны Чимина даже не сходятся в талии, да и рубашка застёгивается с трудом. Чимин снова стонет. — Ну класс… Я выгляжу просто отвратительно, — комментирует он, чем вызывает у Хосока очередную порцию хихиканья. Одежда, которую они носили снаружи, была однозначно хуже, так что это забавно: слышать, как Чимин жалуется. — Что? Это правда. Я бы предпочёл свою дырявую рубашку… чем любую из этих, от которых несёт за километр… Улыбка Хосока тускнеет. Он смотрит на Чимина полными грусти глазами, и на обоих накатывает печаль и осознание. Хосок действительно предпочёл бы их изношенную одежду, маленькое логово у реки, сон рядом с Чонгуком… Он скулит, чувствуя, как в глазах снова появляются слёзы. Неважно, что им предложат, потому что единственное, в чём они нуждаются больше всего — это свобода. А ничего другого Хосоку и не нужно. Чимин утешающе похлопывает Хосока по щеке. Это дарит комфорт и покой, но момент разрушается, когда за дверью слышится какое-то копошение. Чимин тут же отпихивает брата за себя; его клыки обнажаются, а когти уже готовы порвать кого-нибудь на кусочки. Это определённо очередной вампир. Молодой вампир принюхивается, внимательно проверяет обстановку их и только потом, наконец, показывает себя, замирая в дверях. Хосок содрогается. Ему не нравится этот мужчина, он внушает в него страх, когда находится рядом. Вампир растеряно на них поглядывает, бегая глазами туда-сюда, но всё же концентрирует внимание на Чимине. Тот в ответ рычит на него. — Что ты, блять, на себя напялил? Чимин клацает клыками. — Это я должен у тебя спросить! Я что, блять, похож на какую-то ёбаную тряпичную куклу? А потом взгляд Тэхёна падает на Хосока за спиной альфы. На секунду его глаза сверкают красным, и только это заставляет Хосока испуганно сглотнуть. Вампир зол? — Почему на тебе вещи Юнги? Сейчас же сними это дерьмо. Хосок переводит взгляд от одного к другому и неохотно берётся за ворот рубашки, чтобы снять её. Разве это не то, что они им дали, чтобы одеться? Он что-то упустил? — Не смей с ним так разговаривать, уёбок, или я тебя нахрен прикончу. Всё внимание Тэхёна сосредотачивается на Чимине: глаза теперь полностью красные, зубы тоже обнажены. — Ну попробуй, пёсик. Хосок хватает брата за запястье, чтобы тот не рванул вперёд, хотя знает, что это бесполезно. В Чимине что-то щёлкает, он тяжело дышит, а его мышцы напрягаются. И в следующий момент он уже бросается на Тэхёна. Вампир с нечеловеческой силой хватает его за шею, начиная душить, а Чимин вытягивает руку, царапая каждый кусочек чужого тела, до которого может дотянуться. Хосок подбегает к ним, пытаясь разнять и хоть как-то вразумить брата, но всё без толку: Чимин так разъярён, что даже не понимает, где они сейчас находятся. Хосок плачет. Его громкие всхлипы и отчаянные рыдания наполняют комнату. Чимин даже не оборачивается, хотя вампир бросает на него взгляд, и на секунду Хосок думает, что тот прекратит всё это безумие. Но, на самом деле, прекратить довольно проблематично, когда тебя пытаются разорвать на куски. Омега едва осознаёт, что происходит дальше, потому что всё, что он видит — это летящие в разные части комнаты Чимин и Тэхён. Первый отлетает в стену возле окна, а второго отбрасывает на пол у кровати. В центре стоит тот блондинистый вампир; глаза красные, а когти выглядят смертельно опасными. Он смотрит на другого вампира, и лишь один этот взгляд заставляет Хосока скулить. — Ещё раз выкинешь нечто подобное — и я сам тебя придушу. Тэхён раздражённо фырчит, избегая взгляда старшего, но даже не пытается сдвинуться с места. Чимин, лежащий с другой стороны, шипит и рычит, и Хосок тут же подбегает к нему, пытаясь поднять его и сделать так, чтобы ему было хоть немного лучше: даже несмотря на то, что удар не ранил Чимина, он всё-таки ушибся. — Т-ты, ёбан-ный… Угх, дерьмо, как больно… — Вот, что случается, когда вы не подчиняетесь. Оба. Я убью вас, если потребуется, — говорит блондин. А затем его взгляд падает на Хосока, который прощупывает брата, чтобы убедиться, что с тем всё в порядке. Хосок бросает на вампира быстрый взгляд, надеясь, что тот сможет прочитать в нём благодарность. Вампир внимательно смотрит, а потом разворачивается. — Идёмте с нами. Вас ждёт еда. Хосок хмурится. Как… Они их похитили, а теперь собираются накормить? Это бессмысленно. — Б-блять… это дерьмо, н-наверное, отравлено, Хоби, не… не верь… Хосок, всё ещё хмурясь, опускает взгляд на Чимина. А вот это имеет смысл… Но всё же, разве убийство собственными зубами и голыми руками не было бы для них более… приятным? — Ты ид-диот… Мы даём вам еду, ч-чтобы сделать вашу кровь вкуснее, — говорит Тэхён, тоже шипя и рыча; его глаза всё ещё красные, а клыки обнажены. Хосок смотрит на него, и вампир смотрит в ответ. Они планировали питаться ими вечно? — вот, что приходит Хосоку на ум. — У-ублюдки… Вы выпьете мою кровь только через мой труп. Хосок глядит на Чимина, сдавливая его руку так сильно, что альфа шипит от боли. Потому что из-за его рта они и оказались в этой ситуации. Он слышит, как вампир хихикает, пытаясь медленно двигаться. — Хах, если я выпью её п-после того, как ты умрёшь, она всё ещё будет свежей, так что… прости, волчонок. Чимин снова скалится, поглядывая на Тэхёна, так что Хосок опять хватает его за руку. Он жестикулирует, показывая Чимину, чтобы тот поднимался, и помогает ему, пока младший брат прожигает вампира взглядом и опасно обнажает когти. Хосок снова предупреждающе его пихает. Чимин встречает взгляд брата, прихрамывая и кладя руку ему на плечо. — Хоби… Я д-должен защищать тебя. Хосок просто продолжает смотреть на него, и ему даже не требуются слова, чтобы Чимин его понял. В его глазах чётко читается: «Ты не сможешь защитить меня, если умрёшь», — так что брат закрывает рот и они медленно выходят из комнаты. Старший оборотень бросает взгляд на то место, где сейчас сидит и шипит от боли Тэхён. Хосок прекрасно видит, как быстро затягиваются нанесённые Чимином раны на его лице. Неважно, как сильно ты стараешься — у вампиров всё равно есть преимущества: они сильнее, а их регенерация быстрее и лучше. У Чимина ушёл бы по крайней мере день, чтобы полностью оправится от подобных ранений. И то только потому, что он стойкий и упрямый альфа. Для Хосока это длилось бы, может, дня два, причём он бы всё ещё чувствовал боль от потасовки. Несколько вампиров ждут у двери, внимательно за ними наблюдая. Хосок дрожит от одного только осознания, что за каждым их шагом следят. Он знает, что одно неверное движение — и их разорвут на куски. Чимин подрагивает весь путь до столовой, и Хосок не может не волноваться за него. Хотел бы он поменяться с братом местами. Альфа больше не в состоянии защитить его, а в одиночку Хосок тоже не лучший боец: омеги значительно слабее, особенно в сравнении с вампирами. Когда они достигают большой комнаты, Хосок сталкивается с самым длинным столом, который когда-либо видел. Сделанный из тёмного и наверняка дорогого дерева, стол вмещает около тридцати мест. Его поверхность натёрта до блеска, что свидетельствует о том, насколько всё безупречно. Юнги сидит в самом конце; тарелка перед ним пуста, а вот бокал наполнен красной жидкостью. Хосок сглатывает, прекрасно понимая, что это такое. Их заставят выпить её? Вампиры, что следовали за ними, хватают их за руки, вероятно, просто чтобы не дать кому-то из них наброситься на старшего вампира. У Хосока складывается впечатление, что дом принадлежит именно ему. Блондин небрежно взмахивает рукой, приказывая вампирам отпустить их, и те неохотно подчиняются. Чимин впивается в вампира взглядом, но Юнги продолжает смотреть на них с самым невозмутимым лицом, на какое, кажется, только способен. — Садитесь. Его голос звучит довольно тихо, но всё равно достаточно громко, чтобы они услышали, и Хосок тут же пытается подчиниться. Он не собирается создавать больше проблем, чем уже успел Чимин. Хосок тянет его к столу, и тот в беспокойстве сильнее цепляется за брата. — Хоби, — на этот раз он шепчет еле слышно, заставляя старшего волка взволнованно на него посмотреть. Чимин выглядит опустошённым: он не хочет, чтобы Хосок потакал этим существам, и не хочет садиться сам. Но Хосок немного сверлит его взглядом, потому что он понимает его борьбу, боль, страдания, однако прямо сейчас они не могут не подчиниться. Чимин снова ворчит, Хосок не обращает на это внимания, и они молча подходят к столу. Омега немного озабочен: сесть ближе к вампиру или держаться от него так далеко, насколько это возможно? — Садитесь, где хотите, — попивая из своего бокала, Юнги отвечает так, будто может читать мысли. Хосок осознаёт, что вампир чувствует их нервозность — так же, как чувствуют волки. И это заставляет его нервничать ещё сильнее. Они занимают места за столом, и через несколько минут неловкой тишины в комнату входят несколько вампиров-дворецких с тарелками, полными сырого мяса. Хосоку нет особой разницы приготовлена еда или нет, потому что если он голодный, то съест всё, но в то же время это заставляет его насторожиться: чего добивается Юнги? Возможно, он по какой-то причине пытается воззвать к их животным инстинктам… В любом случае, видя так много еды, Хосок ощущает, как его рот наполняется слюной. Ещё вчера он чуть не умер, пытаясь поймать птицу, чтобы покормить маленького Чонгука. Его желудок скручивается в агонии. Он бы убил, чтобы быть с Чонгуком прямо сейчас. Он сглатывает, чувствуя боль в пустом животе, который буквально умоляет его съесть хотя бы кусочек. Но всё, о чём просит его сердце — это взять как можно больше еды и бежать в логово, чтобы покормить своего ребёнка. Хосок тихонько скулит, и его глаза уже наполняются слезами. Рука Чимина скользит к его собственной, хватает и сжимает, как бы говоря ему «я рядом». Никто из них так и не притрагивается к еде. — Вы можете есть. Проходят минуты. Юнги больше ничего не говорит, он просто ждёт, пока один из них не сломается. А затем появляется Тэхён: он входит в комнату, выглядя как новенький. Он медленно подходит к столу и останавливается прямо напротив волков, хмурясь и выглядя сбитым с толку тем фактом, что никто из них не ест. — Думаешь, оно отравлено? — невесело посмеивается он. Чимин напрягается, понимая, что обращаются к нему, но держит рот на замке. Хосок начинает потеть — он действительно очень хочет есть. Его живот болезненно скручивается, и оборотень поднимает взгляд всего на несколько секунд, чтобы посмотреть на Тэхёна, и их глаза тут же встречаются. Хосок быстро опускает голову, смущённый, что его поймали с поличным, и слышит смешок. — Можешь есть, щеночек, оно не отравлено. И Хосок знает, что теперь обращаются к нему. Пальцы подрагивают в предвкушении, язык в который раз облизывает губы, и, в конце концов, он сдаётся. Омега поднимает руки, отпуская ладонь Чимина, и придвигает тарелку ближе к себе. Чимин смотрит на него с широко распахнутыми глазами, но ничего не говорит. Он и сам умирает от голода, так что, очевидно, не может заставить себя спорить с Хосоком. Они оба не ели уже очень давно, выживая только благодаря воде и маленьким птицам, которых изредка удавалось поймать. Чимин громко рычит, ударяя по столу кулаками достаточно сильно, чтобы бокал Юнги практически упал. Как бы то ни было, волк делает глубокий вдох и тянет тарелку на себя. Выглядит так, будто он только что подписал себе смертный приговор. — Хватит устраивать сцены, — говорит Юнги раздражённо и довольно для него громко, но Чимин не обращает на него абсолютно никакого внимания. Волк хватает первый кусок мяса и после этого больше ничего не слышит. Чимин ест обеими руками, чувствуя, как им овладевают животные инстинкты. Хосок наблюдает, и ему жаль, потому что у них уже очень давно не было шанса съесть так много за раз. Но он не может потерять контроль так же, как Чимин. Потому что тот — младший брат и альфа, агрессия и охотничья сторона которого очень быстро захватывают над ним власть, в то время как Хосок теряет себя в материнстве, особенно во время течек. И никто из них не может с этим бороться, так что Хосок просто беззвучно ест, внимательно наблюдая, как Чимин пожирает еду, и следя, чтобы тот не сделал ничего, что угрожало бы кому-то из вампиров. Съев практически всё, Хосок оставляет небольшой кусок на своей тарелке. Его желудок с радостью принял бы больше еды, но у него уже есть некоторые планы на эту порцию. Он просто не знает, как сможет воплотить их в жизнь. Хосок немного отодвигает тарелку, как бы показывая, что он закончил, и замечает, как Чимин вылизывает свою. В этом зрелище нет ничего приятного, но Хосок знает, что это не совсем его брат: сейчас это рычит голодный волк. Чимин заканчивает, опускает тарелку и быстро её отпихивает. На какой-то момент он кажется потерянным, будто только что пережил путешествие к чертогам разума, а потом его взгляд падает на тарелку брата. Старший волк чувствует удушье, пялится на Чимина и пихает к нему тарелку. Чимин медленно переводит взгляд от неё к Хосоку. Он больше не выглядит злым, а пожирающая аура вокруг него медленно исчезает. В его глазах читается мольба, и Хосок видит, как он мысленно хнычет. Чимин знает, для кого эта порция, и теперь он чувствует себя виноватым из-за того, что съел всё со своей тарелки. Хосок замечает это и дарит успокаивающую улыбку, нежно сжимая его руку. Оба вампира внимательно наблюдают за тем, что происходит прямо перед ними. Тэхён, уже сидящий по правую от Юнги руку, полностью опустошает свой бокал, наблюдая за уставившимся в тарелку Хосоком. Он знает, что что-то не так: волк, настолько голодный, что Тэхён может видеть его рёбра и слышать урчащий желудок, не съедает всё до конца? Почему? — Наелись? — спрашивает Юнги у них обоих, и Хосок просто тихонько кивает головой, всё ещё сжимая обод тарелки пальцами. Юнги смотрит на Чимина, который отказывается смотреть ему в глаза, и Хосок щипает брата за руку. Тот сразу же злится: — Нихрена я не наелся. Если бы взглядом можно было прожигать, то Юнги уже сидел бы с парочкой лишних отверстий. Он приподнимает бровь, спокойно смотря на оборотня, и подзывает дворецких. Как только вампиры приходят, они ставят перед альфой ещё три тарелки. Чимин чувствует, как сжимается его сердце. Он не хочет всего этого, не хочет, чтобы это отвратительное существо кормило его, было милым и притворялось, будто ему есть до них с Хосоком какое-то дело. И если бы его брат не был самым прелестным волком в комнате, приберёгшим немного мяса для Чонгука наиболее материнским способом, то первое, что сделал бы Чимин — швырнул бы эти чёртовы тарелки прямо Юнги в лицо. — Я не говорил, что хочу добавки, — Чимин снова опускает на него злой и тяжёлый взгляд. Такой пиздецки злой. Юнги просто отпивает из своего бокала, спокойно и невозмутимо, как будто Чимин не самый дикий человек, которого он встречал за последнее время. Будто чиминово поведение совершенно его не смущает. — Но нам обоим известно, что ты хочешь её, поэтому хватит быть таким упёртым. Ешь. И для волка это словно красная тряпка для быка. Он рычит, вставая со стула и гневно подходя к Юнги. У Хосока снова перехватывает дыхание: ну почему его брат такой? Неужели он не понимает, что их убьют, если он не прекратит быть таким беспечным? Вампиры, стоявшие неподалёку, бросаются к Чимину, хватая его и оттаскивая назад, но Юнги делает очередной жест, призывая его отпустить. Чимину плевать. Он идёт к нему, на этот раз не говоря ни слова, потому что, возможно, осознаёт, что не должен провоцировать их, но его тело будто живёт отдельной от разума жизнью. Он быстро подходит к вампиру, смотря прямо в глаза, а у того всё тот же, блять, безэмоциональный надменный взгляд. — Заставь меня, ёбаный кровосос. Лицо Чимина так близко к вампирскому; Хосок чувствует, что его сердце вот-вот разорвётся из-за адреналина. Ну почему его брат такой? Почему, почему, просто почему? Юнги отвечает не словами, а действиями. Он снова использует свою нечеловеческую силу и через секунду уже хватает волка за шею и поднимает его над землёй. У Хосока разбивается сердце, а глаза в мгновение ока вновь наполняются слезами, и он подрывается с места, бросаясь к брату. Он обнимает его и тянет вниз, пытаясь сделать так, чтобы чужие ноги вновь коснулись пола. Но в глазах Чимина всё ещё горит ярость. Юнги смотрит на него всё тем же незаинтересованным взглядом. — Не будь идиотом. Посмотри на своего брата и возьми с него хороший пример. Чимин рычит, хватаясь за чужую руку на своём горле, но при упоминании брата замирает. Он смотрит на Хосока, который всё ещё пытается опустить его, и затыкается. Чимин так заебался. Он хочет убить их обоих: Тэхёна и Юнги; он хочет съебаться отсюда. Юнги замечает это в его глазах и разжимает пальцы. Хосок продолжает плакать и скулить и, как только Чимин оседает на пол, обнимает альфу, рассерженно ударяя его по спине. Младший волк, всё ещё пытаясь отдышаться, просто зарывается лицом в шею брата. Он хочет обратно в логово. Здесь небезопасно. Чимин в бешенстве. Он чувствует, как на него накатывает усталость. Хосок, заключённый в чужие объятия, подтягивает Чимина, но видит, как он моргает всё медленнее. Сердце Хосока снова сжимается: его брат так старался, защищая их на протяжении столь длительного периода времени. Боль, которую он сейчас чувствует, зная, что ни Хосок, ни Чонгук не в безопасности… Должно быть, это сильно бьёт по его альфьим инстинктам. Юнги щёлкает пальцами, и Хосок видит, как несколько вампиров подходят и поднимают Чимина. На этот раз тот даже не спорит и не лезет в драку, слишком уставший, чтобы что-то замечать. Хосок беспокоится, не отрывая от брата взгляда. — Не волнуйся, его отведут в его комнату. У тебя тоже есть своя. Хосок смотрит на Юнги. Он сбит с толку, напуган и взволнован. Он не верит ни одному из них. — Ты можешь забрать тот последний кусок мяса в свою комнату, если хочешь. Тэхён тебя проведёт. Сердце ускоряет свой ритм. Хосок бросает на Тэхёна застенчивый взгляд, чувствуя, как вампир прожигает его кожу глазами. — Без шуток, Тэхён, он всё ещё слаб. — Я знаю, — раздражённо вздыхает тот. Хосок смотрит на Тэхёна, и они пялятся друг на друга несколько секунд, прежде чем Тэхён посылает ему эту чёртову тупую ухмылку, заставляя волка отвернутся. Хосок ненавидит вампиров. Они сильнее и страшнее, и регенерация у них лучше… а ещё они красивые. Жутко красивые: иногда хватает одного лишь их взгляда, чтобы дыхание сбилось. Хосок ненавидит этого мужчину, стоящего всего в метре от него — всё в нём кричит об опасности. Хосоку не нравится это чувство. — Ну что, щеночек, пойдём тогда в твою комнату? Хосок закусывает губу при упоминании прозвища. Или это не прозвище, а издёвка? Почему-то он не может увидеть разницы между угрожающим и заигрывающим голосом этого вампира: большую часть времени всё, что он говорит, кажется двусмысленным. Однако Хосок не глупый волк, и он прекрасно видит, как именно Тэхён осматривает его с головы до ног — и в этом взгляде нет ничего чистого или невинного. Он хочет не только его кровь, он хочет Хосока целиком и полностью. Волк сглатывает, чувствуя, как горят его щёки и сердце бьётся быстрее. Ему страшно. Пока они идут к комнате, Тэхён держит между ними небольшое расстояние, но не говорит ни слова. Хосок смотрит на тарелку в своих влажных от пота руках, и его мысли снова возвращаются к Чонгуку. Где он? Почему Хосок до сих пор здесь? Прошло уже полных семь часов с тех пор, когда Хосок в последний раз видел, или слышал, или хотя бы чувствовал запах Чонгука. Его сердце тут же замирает, а паника начинает нарастать. Он хочет увидеть своего щенка, он нуждается в нём, но сейчас он заперт в комнате, провонявшей этими дорогими благовониями и отчётливым запахом вампиров. Хосок чувствует себя в ловушке. Он чувствует, как разрывается его сердце от одной только мысли что уже могло произойти с его щеночком. Хосок присаживается на самый край кровати, смотря в пол и ощущая, как Тэхён следит за каждым его движением. Итак, он взял с собой тарелку; разум всё ещё пытается понять… Увидит ли он Чонгука снова? Хосок знает, что сейчас любая мелочь сможет довести его до слёз. Как бы то ни было, вампир приближается к нему, медленно и уверенно, показывая своё превосходство. Хосок всё так же смотрит в тарелку. А потом Тэхён садится рядом, и его длинные холодные пальцы прокладывают путь к подбородку волка. Хосок тут же уворачивается. Вампир не выглядит смущённым и снова пробует коснуться его подбородка, в этот раз достаточно мягко, чтобы не поцарапать его когтями, как в прошлый раз. Он улыбается коротко и злобно, и омеге только больше хочется заплакать. — Не бойся, щеночек, я не кусаюсь, — говорит Тэхён с похабной улыбкой. Хосок дрожит сильнее и отворачивается в другую сторону, пряча лицо и опуская взгляд. Слёзы одна за другой начинают медленно капать из глаз. Он боится лишь одного: как там Чонгук? Вампир поднимает его лицо за подбородок, вынуждая Хосока смотреть прямо на него. — Неужели я так сильно тебя пугаю, щеночек? Хосок смотрит ему в глаза. Улыбка Тэхёна исчезает так же быстро, как появилась: кажется, что волк смотрит куда-то сквозь него. Хосок боится, и Тэхён чувствует это в его запахе, но боится оборотень не его, а кого-то другого. Вампир инстинктивно вскакивает, его взгляд смещается из одного угла комнаты в другой в поисках угрозы. Это первый раз, когда в замке есть вервульфы, так что Тэхён бы не удивился, если бы кто-то попытался отнять его добычу. Но Тэхён ничего не видит и не чувствует постороннего запаха, поэтому снова смотрит на Хосока. Волк выглядит озадаченным и ещё более напуганным, чем раньше. Вампир хмурится. — Чего ты боишься? Омега сглатывает, опускает глаза и кусает губы, пытаясь сдержать слёзы. Даже если он не может говорить, Тэхён прекрасно видит его замешательство насчёт чего-то. Приближаясь снова, вампир наблюдает, как Хосок уворачивается от его прикосновения и зрительно будто бы становится меньше. — Я знаю, что ты не говоришь, но я всё ещё чувствую твой запах. Волк скулит, и слёзы всё-таки снова льются из его глаз. Тэхён не самый терпеливый человек. Он снова хватает его за подбородок, на этот раз более агрессивно. — Для кого это мясо? — требовательно спрашивает он. Хосок в страхе зажмуривается, всё ещё продолжая плакать. Омега просто выглядит испуганным. Злость Тэхёна растёт, и он даже не может сказать почему. Потому что волк донельзя упрямый и ничего ему не говорит или же потому что он кого-то боится, а Тэхён не знает кого именно? — Тебе лучше сказать мне, иначе… Омега трёт мокрые глаза и снова смотрит прямо на него. Он не может говорить, но выглядит так, будто действительно хочет. Тэхён не имеет ни малейшего понятия, кто отрезал этому вервульфу язык, но, очевидно, то был кто-то обозлённый или просто с садистскими наклонностями. Главная причина, по которой Тэхён так хотел отыскать оборотня, заключается в том, чтобы питаться им. Может, в конце концов он и убьёт его, если разозлится. На какой-то момент вампир понимает, почему волку, пребывая в ярости или экстазе, отрезали язык, но он скорее видит, как подобное случается с кем-то вроде Чимина, а не Хосока. Теперь Тэхён злится больше. Он хочет услышать, как волк говорит. Его добыча. Если твоей целью не является отрезание языков оборотням, зачем вообще это делать? И тут он понимает, что, возможно, этот волк выжил и сумел сбежать. Что, возможно, в какой-то степени это всё-таки убило его. Как бы то ни было, Тэхён всё ещё тот, кому нравится боль. Может, он тоже в какой-то степени садист. Но дело в том, что он не очень любит убивать или мучить своих жертв перед тем, как болезненно и извращённо выпьет их кровь, как, видимо, хотел сделать тот вампир. Ему просто нравится наблюдать, как его жертвы корчатся от страха. Обычно укусы Тэхёна смертельны. А в Хосоке есть нечто такое, что вызывает внутри вампира странное чувство. Он видит в нём жертву, но факт того, что волк продолжает плакать, сбивает с толку и злит. А ещё Тэхён чувствует, будто есть что-то ещё, о чём он должен волноваться. — Скажи мне. Кто это? Длинные когти вампира проходятся в опасной близости от губ Хосока, и тот тут же закрывает глаза. Он сглатывает и открывает рот. Из которого не выходит ни слова. Тэхён отпускает его подбородок, с каждой секундой теряя всё больше терпения. Если волк не хочет говорить по-хорошему, тогда Тэхён покажет, что в любом случае получит ответ. Он отходит, медленно разворачиваясь. — Что ж, тогда я просто заставлю твоего брата выплюнуть нужную информацию. И тогда позади себя он слышит, как волк вскакивает, издавая громкие задыхающиеся звуки и что-то, что отдалённо напоминает отчаянное «пожалуйста, не надо». Хосок плачет, растирает льющиеся слёзы, пытаясь вытереть лицо. Он скулит и рыдает под любопытным взглядом вампира. Он выглядит разбитым и сломленным, плача о помощи. Хосок плачет о помощи человека, который его похитил. Внутри Тэхёна снова возникает то непонятное чувство. Этот волк заставляет его чувствовать себя… странно. Из-за кого он так отчаянно плачет? Тэхён чувствует злость. — Тогда скажи мне. Хосок всхлипывает и смотрит на него этими умоляющими щенячьими глазами. Тэхён никогда не попадается на этот трюк. Никогда. Ни одному вампиру, ни одному оборотню и никакому другому существу. Но во взгляде этого волка есть что-то иное. Хосок отчаянно хочет сказать, что его так пугает, но он не может, и это делает всё только хуже. Вампир даёт ему лист бумаги и ручку; Хосок не очень понимает как её держать. Это заставляет Тэхёна задуматься, обучен ли волк грамоте. — Ты вообще знаешь, как писать? Сразу же, как он спрашивает, омега начинает яростно калякать, быстро отвечая на заданный вопрос. Он даже рисует маленькую иллюстрацию сбоку. Тэхён удивлённо приподнимает бровь, ведь среди оборотней не слишком распространено умение читать или писать. Обычно такие вещи доступны только самым богатым семьям. Тэхён хватает бумагу и удивляется, видя настолько красивый почерк. Он даже теряет дар речи на какое-то мгновение. Но чем дальше он читает, тем больше его мысли превращаются в кашу. Что этот волк имеет в виду? Он — мать? Неожиданно Тэхён понимает, почему в его животе что-то так неприятно копошится. Отчаяние Хосока — это то, что в его ситуации испытывала бы любая мать. Вампир сглатывает, чувствуя в горле комок. Ему плевать, что где-то там есть другой оборотень, его волнует лишь тот факт, что его жертва является матерью. — Где он? Хосок в страхе открывает рот, снова бросаясь к Тэхёну. Он пытается что-то сказать, и вампир думает, что слышит «пожалуйста, не убивай его». — Ты хочешь его увидеть или как? Я могу привести его сюда. Волк замирает. Он бешено мотает головой, выглядя как никогда испуганным. Тэхён хмурится. — Не хочешь увидеть своего ребёнка? Я не буду его кусать: меня не интересует кровь детей. Хосок озлобленно на него смотрит, но по глазам можно понять, что он в замешательстве. Он переводит взгляд за окно, после чего возвращает его на Тэхёна. Его глаза всё ещё покрасневшие, но в них хотя бы больше нет слёз. Волк, не сводя с него взгляда, медленно подходит к вампиру. Он утвердительно кивает, а Тэхён просто продолжает на него смотреть. Что-то в нём такое есть… Что-то, что заставляет Тэхёна хотеть выжать из него как можно больше, хотеть увидеть все стороны этого мужчины… Вампир ухмыляется, открывает дверь и показывает, чтобы Хосок следовал за ним. Очевидно, он не хочет, чтобы волк расхаживал без присмотра, поэтому первое, что он делает — это подзывает ещё пятерых вампиров: три, чтобы не сводили с оборотня глаз, и ещё два, чтобы помогали искать щенка. Неожиданно Тэхён чувствует ажиотаж, чего уже давненько не было. Немного похоже на ощущение от предстоящей охоты на оборотней. Даже если это только для того, чтобы найти ребёнка омеги, это всё ещё напоминает какую-то странную командную работу. Тэхён чувствует себя странно, но заинтересованно. Ему нравится наблюдать, как включаются волчьи инстинкты Хосока сразу же, как только они закрывают за собой деревянную дверь и входят в вечерний лес. С каждой минутой становится всё темнее и холоднее. Тэхён видит, как быстро работает волчий нос. Он также видит, что Хосок хочет трансформироваться и просто убежать, но лишь продолжает встревоженно поглядывать на вампиров. Они входят всё глубже в лес, и Тэхён задумывается — а не ловушка ли это? Кровь стынет в жилах, и он мгновенно выпускает клыки. — Не отходи от меня. Его голос холодный и агрессивный, и у Хосока расширяются глаза. Он не бросается к нему, лишь останавливается, ожидая, пока Тэхён его догонит, чтобы продолжить путь. Делая глубокий вдох, Хосок чувствует, как начинает злиться — они ищут его ребёнка, у него нет времени на подчинение этим хладнокровным бесчувственным существам. Они всё идут и идут, и вскоре Тэхён осознаёт, что они уже давно прошли то место, где были пойманы волки. В мгновение ока им овладевают животные инстинкты. Тэхён грубо хватает Хосока за руку, рывком впечатывая в свою грудь. — Это ловушка, оборотень? Больше никаких прозвищ. Теперь Хосок по-настоящему ощущает его гнев. Вампир смотрит на него убийственным взглядом, — так, будто бы волк его предал, — и Хосок в отчаянии скулит. Он неистово качает головой, говоря «нет», и практически плачет: они почти, почти пришли, уже так чертовски близко, а Тэхён продолжает их тормозить. Кто знает, что уже могло случиться с его щенком. Хосок, у которого глаза вновь на мокром месте, качает головой. Тэхён глубоко вздыхает и ненавидит себя за то, какой странный эффект на его тело производят эти чёртовы щенячьи глазки. — Как долго нам осталось идти? Хосок отчаянно открывает рот, указывая на какие-то валуны возле реки позади себя, которые не похожи ни на пещеру, ни на логово. Тэхёна наполняет тревога: он знает, что что-то не так. Определённо… И его жестокое сердце надеется, что с маленьким волком ничего не случилось, потому что каким-то образом ему с каждой минутой всё тяжелее смотреть на заплаканное лицо Хосока. — Без фокусов, щеночек. Его голос, низкий и грубый, снова произносящий его прозвище, заставляет волка быстро кивнуть. А потом Хосок делает то, чего Тэхён не ожидает. Он знает, что волк является омегой, и, возможно, он боится за свою жизнь, находясь рядом с таким количеством вампиров. Ко всему прочему, эти вампиры приближаются к его ребёнку. Как бы то ни было, Хосок, действуя на чисто материнских и омежьих инстинктах, хватает Тэхёна за руку и тянет к логову. Тэхён чувствует, как что-то внутри него в очередной раз переворачивается. Ну и что это? Хосок его жертва, ничего больше. Плохое предчувствие Тэхёна никуда не девается, когда они подходят к пещере. Хосок отпускает его руку и подбегает к небольшому углублению, принимаясь разгребать листья и палки, которыми он укрыл вход. Это место наполнено тьмой. Теперь Тэхён может в полной мере чувствовать отчётливый запах щенка, маленького ребёнка. Новая и свежая кровь. Он сглатывает и с интересом заглядывает в пещеру, видя, как Хосок судорожно хватает маленького волка. Он… мёртв? Ранен? Тэхён не чувствует запаха крови, а это значит, что ребёнок в порядке. Он медленно входит в пещеру, наблюдая, как Хосок обнимает щенка и отчаянно плачет. Волк оборачивается и смотрит ему прямо в глаза. Неожиданно что-то в голове вампира щёлкает, будто Хосок только что с ним поговорил. Чонгук слаб. Он голодный, уставший, напуганный и замерзший. Они должны действовать быстро. Вампир в замешательстве, потому что он не знает, что ему нужно делать, но его тело движется само по себе. Когда он приходит в себя, то уже вытаскивает Хосока из логова и прижимает обоих волков ближе к себе. По нему бьёт осознание. Он должен защищать этих двоих так, как никого и никогда раньше не защищал. Хосок его жертва, а этот маленький волк — хосоков ребёнок. Оба — бесценные вещи, что он искал так чертовски долго. И пусть теперь хоть кто-то попробует их отобрать. Тэхён резко прижимает Хосока к своей груди и приказывает другим вампирам разведать местность, потому что запах всё ещё кажется ему подозрительным. Никто не узнал про Чонгука? Как? Что-то здесь не так. Он чувствует, как Хосок лихорадочно сжимает Чонгука между ними двумя, трепетно целует в голову. Тэхёну кажется, будто он видит любовь в том её проявлении, которого никогда в жизни не наблюдал. А Хосок выглядит… по-другому. Тэхён холодный, он знает это, потому что он таким родился, но он чувствует тепло Хосока, когда тот прижимает себя и своего щенка к груди вампира. Инстинкты Тэхёна перекрикивают голос разума, и он обвивает их рукой, оставляя вторую свободной, чтобы, если понадобится, оттолкнуть от них любого, кто осмелится приблизиться. Хосок краснеет, и Тэхён замечает. Он находит это забавным. Его мозг уже генерирует дерзкий комментарий по этому поводу, но, опустив взгляд на щенка, прижатого к его груди, он держит рот на замке. — Как давно он пил молоко? Вопрос Тэхёна появляется из блядского ниоткуда, и даже он сам теряется. Почему он вообще его задал? Но это кажется правильным: будто он должен был спросить. По какой-то причине его разум и тело начинают работать по-другому, — более инстинктивно, — когда дело касается ребёнка. Хосок отрицательно качает головой, и Тэхён думает… — У нас дома есть козье молоко. То, как Тэхён произносит это, приносит ощущение домашнего комфорта. Хосок смотрит на него немного удивлённо, но в его глазах и в том, как крепко он держит Чонгука, читаются недоверие и осторожность. Волк ему не доверяет. Как раз когда Тэхён прижимает Хосока ещё ближе, он краем глаза замечает одного из своих вампиров, несущегося из леса и кричащего: — Г-господин! Я кого-то нашёл! Они оба замирают, глаза Тэхёна мгновенно краснеют, и он оборачивается к вампиру. — Приведи его сюда. Он чувствует участившееся сердцебиение Хосока, инстинктивно сильнее сжимающего Чонгука между собой и Тэхёном в попытке спрятать и защитить его. Волк также прячет собственное лицо в груди Тэхёна, крепче обнимая сына. Холодное вампирское сердце пропускает удар. Тэхён всё ещё в ярости, когда тянет своё длинное пальто и немного прикрывает Хосока. Он знает, что обычно омеги предпочитают прятаться и ютиться за кем-то, кто сильнее, потому что тогда они чувствуют себя спокойнее и безопаснее. Тэхён не уверен, откуда знает так много о волках, но, быть может, все те годы одержимости этими существами наконец окупаются. Вампиры из замка грубо тащат другого. Тот вырывается и бранится, и, как только его взгляд падает на Тэхёна, его глаза расширяются. Тэхён проницательно прищуривается. — Н-нет, господин Тэхён, я… п-простите меня… — Какого хрена ты делаешь за границей? — Я, я пришёл поохотится! Вервульфы! Они здесь! Они… Он затыкается, когда Тэхён в предупреждении сверкает на него своими красными глазами. Взгляд вампира скользит ниже к груди Тэхёна, прямо туда, где тот держит двух оборотней, о которых он только что говорил. Он пытается вывернуться из удерживающей его хватки с животным воплем. — ДА! Это о-они, я н-нашёл их! П-пожалуйста, отдайте их мне. Ярость Тэхёна только растёт: он чувствует, как глаза наливаются глубоким ярким красным, клыки опасно вырастают, показываясь изо рта, а когти становятся настолько острыми, что единственное, что он хочет ими сделать — живьём содрать с мужчины кожу. На какой-то момент он почти забывает, кто находится у его груди, почти срывается к другому вампиру и разрывает его на куски, желая откусить его язык так же, как это сделали с Хосоком. Но Тэхён останавливается, когда чувствует крошечную ручку, едва коснувшуюся его груди. Чонгук протягивает свою ладошку, хватаясь за ткань тэхёновой рубашки, и мягко поскуливает, возможно, счастливый, что наконец получил немного тепла и комфорта. Хосок встревожен и напуган, смотрит Тэхёну в глаза, будто бы ждёт от него какой-то реакции и защиты. Будто бы хочет удостовериться, что у вампира всё под контролем. Сердце Тэхёна вновь пропускает удар, внутри всё переворачивается от ярости и неожиданной необходимости защитить эту семью волков, и именно тогда он принимает решение. Он сильнее натягивает пальто на Хосока, полностью закрывая его и Чонгука и прижимая их ближе к себе. Хосок уже знает, что произойдёт дальше. Тэхён слышит, как омега скулит, усиливая хватку на туловищах Чонгука и Тэхёна, которого тоже успел приобнять. Тэхён чувствует, как он немного сдвигается, целуя Чонгука в макушку и убеждаясь, что держит его достаточно крепко между ними двумя. Тэхён смотрит вниз на пальто и не знает, чего он ждёт. Но он ждёт, окружающие их вампиры тоже молчат, и только пойманный, кажется, всё ещё что-то лепечет. Через несколько секунд Хосок легонько щипает его за спину, и тогда Тэхёна вновь одолевают инстинкты: он щёлкает пальцами и приказывает двум вампирам убить пойманного. Это происходит быстро: один держит его, а второй сворачивает шею, проворачивая его голову буквально до спины. Всё, что слышно — это треск костей и его последнее умоляющее «нет». Тэхёну плевать. Честно говоря, он ненавидит вампиров так же сильно, как ненавидит оборотней. Он опускает взгляд на Чонгука, всё ещё цепляющегося за его рубашку, и Хосока с глазами на мокром месте. Что ж, теперь он не так уверен: может, он ненавидит вампиров даже больше. Путь до замка оказывается болезненно-тихим. Вампиры, которые охраняют их, и словом не заикаются, когда Тэхён продолжает идти с Хосоком и Чонгуком под своим пальто. Наконец-то наступает ночь, вокруг раздаётся стрекот сверчков, а Хосок начинает дрожать от холода, так что они ускоряются, пока не доходят до дома. Вампир вновь ведёт омегу вверх по лестнице. Как только они достигают маленькой комнаты, Хосок оборачивается к нему и пытается забрать Чонгука с его груди. Но щенок не двигается. Хосок разочарованно вздыхает, пока Тэхён отпускает сопровождающих их вампиров. — Заходи, я положу его с тобой. Хосок смотрит на него; его глаза расширяются, а потом прищуриваются. Он молча кивает, открывает дверь, но ждёт, когда Тэхён двинется. Вампир ухмыляется, проходя мимо волка, и только тогда тот тоже входит в комнату, всё ещё не спуская взгляда с груди Тэхёна. Хосок подходит к кровати у окна, наблюдая, как Тэхён аккуратно высвобождает Чонгука из своих объятий и укладывает его на постель. Щенок действительно пытается притянуть его за рубашку к себе, потирая нос так, будто вот-вот расплачется, так что Хосок быстро запрыгивает на кровать и помогает, прижимая Чонгука к своей груди. Когда щеночек чувствует родной и успокаивающий запах мамы, он начинает счастливо сопеть, и Тэхён почти представляет его маленький виляющий хвостик. Хосок лежит рядом на боку, переводя взгляд между своим ребёнком и Тэхёном. Он подтягивает Чонгука ближе к себе, все ещё внимательно наблюдая за мужчиной. Вампир изучает взглядом кровать и отмечает, что Хосок лежит поверх покрывала, что значит, что он не собирается двигаться в ближайшее время. Тэхён осматривается. Вампиры не чувствуют холода, так что у них здесь не очень много пледов или одеял. Тем не менее, вампир подходит к старому шкафу, что стоит в комнате, и ищет что-нибудь тёплое. В итоге он находит пушистое белое одеяло, неуверенный, откуда оно вообще тут взялось. Он вытаскивает его и оборачивается, смотря на кровать. Хосок всё ещё наблюдает за каждым его движением. Тэхён улыбается ему, и волк застенчиво краснеет, но взгляда не отводит. Тэхён просто подходит к кровати и накрывает их. Хосок тут же прижимает к себе Чонгука под одеялом и нежно поглаживает его по голове. А потом он смотрит на Тэхёна уставшим взглядом, в котором можно прочитать что-то вроде благодарности. Но вампир не привык слышать от людей «спасибо», как не привык и к тому, что кто-то рад его присутствию. Так что он просто больше укрывает Чонгука, пока Хосок прожигает взглядом его руку, которая практически коснулась лица ребёнка. Вампир ухмыляется и решает уйти. Позже он вернётся, чтобы проверить его состояние и принести немного молока. Некоторое время спустя Тэхён возвращается в комнату и находит быстро уснувшего Хосока с Чонгуком под боком, которые свернулись клубком. Хосок сделал небольшое гнездо из подушек вокруг них и завернул край одеяла в линию. У вампира ускоряется сердцебиение. Омега лежит на боку и обнимает Чонгука, окружая его теплом и заботой и слушая его лёгкое счастливое хныканье. Хосок плакал от счастья: его ребёнок жив и здоров, и волк убьёт любого вампира, кто посмеет отобрать или хоть пальцем его тронуть. Похоже, Тэхён неосознанно разделяет его точку зрения. Вампир настолько любопытен и заинтересован, что даже не может дать названия тому, что сейчас чувствует. Дети оборотней пахнут не так, как дети вампиров. Тэхён вырос в холодной обстановке. Если бы его мать когда-нибудь подошла к нему и обняла, он, вероятно, напал бы, думая, что кто-то притворяется ей. Его детство прошло в месте, которое не было безопасным, там не было любови и заботы. Нет. Тэхён был воспитан охотиться, нападать и убивать. Его научили пользоваться клыками и остротой когтей. То было место, где питание и статус — главный приоритет. Даже главнее, чем собственное здоровье. Он вырос в доме, где холодные руки его матери прикасались к нему только в грубой манере и никогда — нежно или заботливо. Даже и близко нет. Она всегда была зла и недовольна, когда что-то ему говорила, а отец вообще практически не смотрел в его сторону. Его родители в принципе почти никогда не обращали внимания хоть на что-то — такова была их позиция. Вес имели лишь их богатство и безупречная внешность для обольщения других. Видеть такую близость между матерью и сыном для Тэхёна очень странно. Он стоит в углу, просто наблюдая за этими двумя. За тем, как они спокойно спят, в безопасности и тепле, счастливые в объятиях друг друга. Он находит это… причудливым. Их вид вызывает у него внутри какое-то непонятное чувство падения. Они выглядят… мило. Невинно. Трогательно. Приглашающе. Тэхён вдруг понимает, что был бы не против родиться в похожей семье. Но он быстро отбрасывает эти мысли в сторону, потому что вампиры и волки — заклятые враги. Где-то глубоко в душе он считает Чонгука самым очаровательным созданием, которое когда-либо видел, но в то же время голос разума кричит, что щенок — лёгкая добыча для перекуса, и он мог бы быстро его стащить, пока его мать спит. Но щенок слегка двигается и приоткрывает глаза достаточно, чтобы Тэхён мог увидеть чёрный океан и потерять весь аппетит. Этот ребёнок выглядит таким невинным, таким уязвимым… даже такой монстр как Тэхён не может представить себя, забирающего жизнь у столь чистой души. Щенок немного двигает головой, фокусируясь на предметах пред собой. И на мгновение кажется, что он в панике, когда замечает стоящего в углу Тэхёна, смотрящего прямо на него. — М-мамочка… Чонгук вскрикивает, быстро оборачиваясь, и напрягается, когда видит Хосока прямо за собой. Щенок как можно сильнее прижимается к его груди, будто пытается спрятаться от Тэхёна. Это забавляет вампира, и он хмыкает, переводя взгляд на Хосока. Волк изучающе смотрит на него, почти пялится, потому что вампир, видимо, уже какое-то время не сводит с них взгляда. Но Тэхён не чувствует в нём страха. Хосок просто мать, присматривающая за своим ребёнком. — Он выглядит лучше, — комментирует Тэхён бездумно, и проходит несколько секунд, прежде чем волк медленно кивает. Хосок опускает взгляд на Чонгука, аккуратно поглаживая его волосы и лицо. Он целует его в лоб настолько заботливо и любяще, насколько только может, и у вампира появляется желание быть ближе к ним. Тэхён замирает. Он не знает, почему хочет этого, но что-то внутри настойчиво утверждает, что он должен подойти и просто быть рядом. Так что Тэхён медленно приближается к кровати под настороженным и внимательным взглядом Хосока. Он даже слышит его низкое предупреждающее рычание, что подошёл слишком близко. Но вампир не останавливается, пока не достигает подножия кровати. Хосок быстро подтягивает ноги, пронзая его угрожающим взглядом. Но Тэхён смотрит на Чонгука, который застенчиво выглядывает из-за рубашки Хосока, услышав, что его мама рычит. Чонгук, не сводя глаз с Тэхёна, обнимает Хосока сильнее. Маленький волк знает, что Тэхён другой, он, возможно, чувствует его запах, но вампиру интересно, насколько сильно он может ощущать разницу между ними. — Он знает что я такое? Хосок всё ещё пристально наблюдает и кивает головой, прижимая Чонгука ближе. Тэхён чувствует свою растущую улыбку, даже не подозревая, что она может выглядеть жутко или пугающе для маленького щенка. — Как мило… Выходи, я не кусаюсь. Фраза Тэхёна имеет двойное значение, поэтому Хосок только больше переживает. Если Тэхён попробует сделать с ним что-то, когда у него ребёнок на руках, он собственноручно оторвёт его вампирскую голову. Хосок смотрит на щенка, всё ещё прячущегося под одеялом, радуясь, что тот, улавливая запах, осознаёт проблему… или так он думал. Он чувствует, как Чонгук немного двигается, всё больше выглядывая из-под одеяла, и пугается: его щенок и правда так быстро доверился незнакомцу? Или это Тэхён использует свои обольстительные феромоны на его, блять, ребёнке? Хосок поспешно вскидывает голову и глубоко вдыхает… Он ничего не чувствует. — Нет, щеночек, я ничего не использую, — ухмылка Тэхёна становится шире. — Похоже, я просто нравлюсь маленькому Чонгуку. Как мило. Щенок мгновенно заливается краской, поднимает взгляд на Хосока, чувствуя его злость, и сам начинает волноваться. — Мамочка?.. Дяденька — плохой человек? У Хосока сжимается сердце: речь сына звучит так мило и связно… его щенок так быстро учится. Он даже не знает, что ответить. Тэхён определённо не хороший человек, потому что он похитил его, но в то же время и не самый худший, учитывая, что он защитил их, дал им тепло и безопасность и даже накормил их с Чимином. Хосок рискует и качает головой, но взглядом всё ещё просит Чонгука быть аккуратным. И щенок понимает каждый жест, смотря на него своими большими оленьими глазами. Он стремится понимать свою маму и быть хорошим мальчиком. Чонгук, всё ещё смущённый, бросает на вампира ещё один взгляд и медленно садится в постели. Хосок следует за ним, поглядывая на тэхёнову руку, держащую маленькую бутылочку с молоком. Тэхён наблюдает за обоими, находя их общение через запах и связь таким интересным и милым одновременно. И теперь он на самом деле ощущает растущую зависть. — Дяденька, не обижайте мою мамочку, пожалуйста… Хосок моргает. Его щеночек смотрит на Тэхёна самыми просящими глазами, которые он когда-либо у него видел. А ещё Хосок замечает, как сердце Тэхёна сбивается с ритма. Вампир улыбается ему, но волк не может расшифровать эту улыбку. — Не буду, щеночек… Можешь мне верить. Вампир смотрит Хосоку прямо в глаза. Волк подрагивает, чувствуя прошедший вдоль позвоночника холодок, потому что что-то иное мелькнуло в глазах этого мужчины. Хосок напуган, даже в ужасе… но что он может поделать, если вампиры рождаются самыми красивыми из всех существующих созданий? Тэхён такой симпатичный и притягательный, его слова полностью противоречат его красоте, а его действия совершенно неоднозначны. Хосок в замешательстве… должен ли он действительно надеяться на что-то лучшее? На побег? Или привести сюда Чонгука было ошибкой и он снова проебался? — Я принёс тебе кое-что… Знаешь, что это? — спрашивает вампир, показывая Чонгуку бутылочку. Чонгук смотрит на Хосока, будто ждёт его разрешения, чтобы ответить. Хосок отрицательно качает Тэхёну головой, и вампир кивает. Он подходит ближе к его стороне, видя, как волк напрягается, готовый наброситься, если потребуется. — Тогда возьми. Оно горячее, так что осторожнее, — говорит Тэхён, протягивая руку и отдавая бутылочку Хосоку. Волк хватает её, чувствуя, как холодная рука вампира касается его собственной, отчего у него снова перехватывает дыхание. Вампир снова пялится на него с этой чёртовой пошлой ухмылкой и танцующим бордовым в глазах. Хосок краснеет, вырывает бутылочку из его рук и фокусирует взгляд на Чонгуке. — Что ж, тогда оставлю вас… Я принесу больше еды чуть позже, — хихикает вампир. Он бросает на Хосока последний взгляд, прежде чем развернуться на каблуках и быстро попрощаться с Чонгуком. Щенок не отвечает, но Хосок видит это, чувствует, как сильно тот заинтересовался встречей и разговором с вампиром. — Мамочка… дяденька — вампир? Хосок кивает, чувствуя, как сжимается его сердце: его щеночек такой сладкий и милый, готовый учиться и, очевидно, слишком заинтригованный этой причудливой дружбой, которую, он думает, завёл. Хосок надеется, что Тэхён не какая-нибудь грязная крыса-кровосос, которая убьёт их во сне или отберёт его ребёнка. Потому что если это случится, то на земле разверзнется ад. — Дяденька симпатичный… очень симпатичный. И вот так исчезают все мстительные мысли Хосока. Чонгук всё ещё смотрит на дверь любопытными глазами. Однако уже через несколько секунд его внимание переключается на бутылочку в руках Хосока. Хосоку нравится надеяться, нравится оставаться позитивным… И он хочет верить, что Тэхён покажет ему, что доверять — это нормально.