Синдром Сальери

      Тяжёлые капли застыли на обнажённом теле мужчины, некоторые из них так и не удержавшись, слетели вниз. Флоран прошёлся босыми ногами по паркету, оставляя за собой влажные следы. По коже пробежал холодок. Казалось, что буквально пятнадцать минут назад небо искрилось чистотой, а сейчас по ведомой только ему одному причине его заволокло свинцовыми тучами. По-летнему жаркий воздух сменил сырой и прохладный ветерок. Флоран вышел на балкон. Белоснежное полотенце, завязанное на бёдрах, казалось, что вот-вот упадёт при малейшем движении, но это мелочь, чтобы на неё обращать внимание. Мужчина положил руки на перила, которые явно были сделаны рукою мастера: такое обилие завитушек и сложных узоров свет ещё не видывал. Тем временем Эйфелева башня, которая виднелась из окна мсье Мота, будто пронизывала тучи, заставляя их обхватить высокий шпиль башни. Где-то на окраине начинался дождь…       «10:38       Утро… Утро после очередного выступления…. Тяжёлое утро после очередного выступления… Концерт прошёл «на ура»! И как раз об этом свидетельствовала утренняя головная боль, разбитость и тяжесть во всём теле. Зал вопил, гремел аплодисментами, что, кажется, у Флорана до сих пор этот самый гром аплодисментов «стоял» в голове. Мсье Мот, а хотя с утра его нельзя было назвать никак иначе, как Флоша, ну, или, на худой конец, Флошик, открыл глаза. Голова гудела, во рту пересохло, значит, празднование удачного концерта прошло тоже довольно таки неплохо. Через махухонькую щель между тяжёлыми шторами нагло светило яркое солнце, и, как несложно было догадаться, прямо в глаз «Сальери». «Это всё потому, что я победитель по жизни!» - просипел мужчина в подушку и приложил невероятные усилия, чтобы встать с кровати. Как выяснилось позже, Фло и не думал переодеваться после концерта, и именно поэтому перед многоуважаемым Флораном Мотом в зеркале предстала панда в «Сальеревском» камзоле.       В комнате творился полный хаос – самый верный признак того, что у Флорана затяжная депрессия и катастрофическая нехватка времени. Мебель покрылась изрядным слоем пыли (где-то на полке пальцем был выведен чей-то номер мобильного), цветы начали сбрасывать листья (один кактус стоял и не знал, что ему делать), а между письменным столом и диваном начинал скапливаться мусор».       И всё это было бы так в тот день, если бы не… Роль….. Роль, которая накладывает незримый отпечаток на личность. Такое ощущение, что Флоран начал перенимать привычки Антонио, его манеры и жесты, начал думать и чувствовать, как он. Дождь уже успел добраться до самого Парижа, и сейчас Флоран, подставив лицо под холодные капли дождя, стоял на не застеклённом балконе, нервно сжимая железо перил. Тогда, так же, как и сегодня, лил дождь.       «8:15       Утро. В Париже опять дождь. Флоран сладко потянулся и приоткрыл глаза. В комнате стоял полумрак, низкие, тяжёлые тучи, словно с низкочастотным металлическим гулом, тянулись через весь город, где-то на окраине сверкали и потрескивали молнии, то озаряя, то снова поглощая старые улочки во мрак. Возле дома по булыжной мостовой ручьём, словно оттачивая камни, вниз бежала вода. Люди серой массой пытались скрыться от ненастной погоды, кутаясь в куртки и затягивая шарфы потуже. Флоран поспешил встать и закрыть окно. Кажется, пыль, которую случайно занёс ветер, была единственным изъяном в идеально убранной комнате. Все вещи были аккуратно сложены, мусор выкинут, а сценический костюм в чистоте и порядке висел на плечиках.       Мсье Мот, как обычно, отправился варить кофе, надевая по пути халат и тихо шурша тапочками по идеально отполированному паркету. Уже через мгновение вся квартира пропахла свежезаваренным напитком. Без всяких эмоций, что-то чёркая на нотном листе, «Сальери» сидел на балконе за кофейным столиком, наблюдая, как Зевс беспощадно метал молнии в город».       Со смертью этого жизнерадостного итальянца маска, которая намертво срослась с душой, слетела, сорвалась, оставив под собой множество ран и ушибов. Как гласит народная мудрость: «Лучше жалеть о том, что ты сделал, чем о том, чего ты не сделал». Как жаль, что он промолчал тогда, когда знал что сказать. Он хотел бы сейчас сказать многое, хоть книги пиши, быть может, попросить прощения, рассказать, какая чудесная погода была сегодня утром, или про град, который «Ты глянь, почти с ЯЙЦО!!!»… Но единственные слова, которые он может сейчас произнести, это дюжина алых роз на холодном граните…И молчание, которое дороже всяких слов.       «8:03       По квартире раздались шлепки босых ног – Мика опять затопило. Какой месяц он себе обещает поставить новые окна, утеплить квартиру, перекрыть крышу…. И каждый раз… то денег нет, то некогда. Микеле носился, как ужаленный, от одного окна к другому, всё вымакивая и вымакивая только что набежавшую дождевую воду, выжимая тряпочки и выливая воду из вёдер в умывальник. Весь промокший до нитки, он всё пытался спасти свою… съёмную квартиру от нежданного наводнения.       Но, так же как и дождь, который начался неожиданно, раздался звонок в дверь - долгий, пронзительный…. В этом даже было что-то угрожающее. Микеланджело пошлёпал к двери, всё ещё держа в руках мокрую тряпку….       - Кто там?       «Моцарт» открыл дверь… Тряпка выпала из рук и тяжело упала на пол, руки похолодели, а в коленках появилась дрожь… Это был он.»       Наверное, этот дом сейчас пустует, наверное, там уже по колено воды. Чёрт, опять двери разбухнут… Как же Мик не любил когда эти грёбанные двери невозможно было закрыть, в самом деле, хоть с разбега пятой точкой захлопывай! Флоран улыбнулся. Как же ему сейчас не хватает… просто взгляда, улыбки или просто слов «не кисни, все будет хорошо!». Наверное, этот человек был просто лучом солнца в его серой жизни. Теперь надо учиться жить без него, находить другую радость в жизни… «Озелениться что ли…?», подумал Фло и бросил кислый взгляд на опустевший подоконник, на котором стоял один несчастный кактус в огромном горшке. И это, кажется, была идея!