POV Агата
Женщина в солнцезащитных очках широко улыбается и направляется в сторону нашего, как раньше казалось, сокрытого от лишних глаз столика. Я не вижу ее лица, но знаю, что она очень красива. Такой тип женщин следит за своей фигурой и обладает безупречным стилем. А ее светло-русые волосы, переливающиеся оттенком на свету, словно рожь в поле, явно уложены профессионалом. Не знаю, как объяснить, но от нее будто бы исходит сильная энергия… успеха? Она явно старше сорока, но благодаря осанке и умению подавать себя, даже без слов, кажется намного моложе. Таких людей сразу начинаешь уважать, даже если впоследствии они оказываются совершенно безобразными личностями. Но откуда ее знает Нильсен? Они коллеги? — Рад тебя видеть, мама, — ах вот оно что. Неожиданно. Александр сильно сжимает челюсть, отчего мышцы его лица напрягаются. Он явно не ожидал увидеть ее здесь. Но Алекс встает, заключая мать в нежные объятия, и целует в щеку, а после помогает ей сесть на свободный стул. Я знаю, что она живет в другом городе. Александр обмолвился, что оставил большой дом, чтобы приехать сюда вместе с Фредериком, который помогает ему в недавно обретенном бизнесе, а тот в свою очередь был партнером Аннет. И если он все же посмел обмануть мою тетушку и был причастен к ее смерти, то я его уничтожу. Не знаю, кому и в каком значении он говорил о том, что собирается убрать меня, но теперь он первый в моем собственном списке подозреваемых. Я не удивлюсь, если это он виновен в моем задержании. Но что здесь, за полторы тысячи километров от Ливерпуля, делает мать Алекса? — Мама, позволь представить тебе мою спутницу. Агата Харрис, племянница недавно покинувшей нас Аннет, — какой же он воспитанный, аж тошно! — Агата, позволь познакомить тебя с моей матерью, Дакотой Нильсен. — Дакота протягивает руку и сжимает мою. У нее теплые ладони и крепкая хватка. Очень приятно. — А теперь, мама, не расскажешь, что заставило тебя оставить наш любимый городишко и, преодолев это огромное расстояние, оказаться в Йорке? — Ох, Ал, — вижу, как он кривится от такого сокращения своего имени, и не могу сдержать улыбки. В это время миссис Нильсен снимает свои очки от Versace, и я замечаю схожесть в цвете их глаз — до чего красивые! У нее есть несколько морщинок у глаз, но это совершенно ее не старит, — я просто решила проведать тебя и принести семье Аннет свои соболезнования. — Она поворачивается ко мне и нежным голосом продолжает: — Я сожалею, что не смогла присутствовать на похоронах. С годами наше общение с Аннет сократилось, но раньше мы были очень дружны. Возможно, ты помнишь, как я навещала вас лет так тринадцать назад? — Сожалею, но нет, — мой ответ, видимо, не удовлетворил, поэтому она вновь переключилась на Александра, попутно заказав чашку черного чая с чабрецом. — Я возвращаюсь домой через три дня. Но мне надо переговорить с Фредериком насчет ваших дел с бизнесом. Я сразу приехала в имение, но дворецкий уведомил об отсутствии искомых мною людей, — закусив губу, она осторожно спросила то, что, видимо, беспокоило ее с самого начала, но английское воспитание не позволяло спросить сходу: — Почему вас арестовали? Вкратце объясняя ситуацию, Александр не переставал ломать зубочистки и периодически смотреть на меня, будто спрашивая, можно ли делиться таким. Он опускал моменты, которые нам удалось выяснить самостоятельно, рассказывая только сухие факты, что меня, безусловно, порадовало. Я не знаю, можно ли доверять ей, но уверена в Алексе. От такого заявления у меня перехватило дыхание. Закончив трапезу в практически полном молчании, Александр настоял на оплате счета, и уже предложил вызвать два такси, чтобы разъехаться, но следующая реплика его матери меня немного обескуражила и вызвала раздражение: — Агата, я решила, что мне нет смысла тратиться на отель, когда в вашем доме есть такое множество свободных комнат. Вы же не против принять меня на несколько дней, только не сочтите за наглость? Против. Еще как против, черт подери! Почему меня ставят в известность в последнюю очередь? В собственном, мать его, доме, который уже как несколько дней юридически принадлежит исключительно мне! И это называется английской вежливостью? Но мой гнев стихает, когда я ловлю на себе взгляд Александра. Черт. Черт. Черт. — Никаких проблем, миссис Нильсен, — выдавливая из себя улыбку, я стараюсь не скрипеть зубами. Чувствую себя маленькой девочкой, которой все манипулируют и не дают распоряжаться собственной жизнью.***
Дорога заняла большое количество времени из-за аварии, произошедшей в самом центре города. Миссис Нильсен не замолкала. То упрекала в чем-то Алекса, то жаловалась на одинокую жизнь и попутно критиковала Йорк. А когда я сказала, что уже четыре года на постоянной основе живу и учусь в Штатах, с виду прекрасная женщина превратилась на моих глазах в настоящую стерву-патриотку. Мне стало жаль, что в самом начале она показалась мне такой хорошей. В итоге Александр не выдержал и рявкнул на мать с предельно вежливым предложением заткнуться. Я мысленно поблагодарила его и стала считать секунды до долгожданного прибытия в пункт назначения. Переступила порог дома я только ближе к вечеру, когда прислуги уже накрывали к ужину. Оповестив их, что меня не будет, я заперлась в ванне, чтобы принять долгожданный душ и успокоиться. С большинством гостей, число которых отчего-то растет, я практически не пересекаюсь, что меня несказанно радует, и надеюсь, что в круг моих «невидимок» также войдет и Дакота. Все, что нас сейчас связывает с ними — общая столовая. С одной стороны это понимать грустно, ведь я всегда надеялась на них, но с другой, я рада, что увидела их истинные намерения. Горячая вода уже смыла с меня всё накопившееся раздражение и привела в чувства. Наконец я вновь могу нормально мыслить. К сожалению, логически думать мне теперь придется очень часто, иначе моя слабина может стоить мне слишком дорого. Я заперта в доме с убийцей, который теперь даже сбежать отсюда не может, ведь на всех наложили запрет. А мне вот терпи. Ненавижу все это. Ненавижу свою беспомощность. Но все, что мне сейчас остается — переодеться в широкую футболку и мягкие шорты, чтобы отправиться на ночевку к единственному, который меня точно не прикончит во сне. Ну, если бесить его сильно не буду. Или пить его алкоголь. Хотя в прошлый раз это привело к довольно вкусному поцелую. И снова я краснею. Подходя к комнате Александра, молюсь богам, в которых я не верю, что миссис Нильсен осталась на первом этаже и не решит подняться к своему сыну. Молитвы были услышаны даже лучше, чем я предполагала, ведь за незакрытой дверью не оказывается вообще никого. Видимо, мой помощничек на ужине. Пользуясь случаем, проскальзываю в спальню, чтобы получше ее изучить. Несколько книжных полок плотно прижаты друг к другу и ломятся от количества на них книг. К своей радости нахожу «Грозовой перевал» Эмили Бронте и «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, которые являются моими любимыми произведениями классической литературы. Что же, мистер Задничка радует меня все больше. Ищу дальше и достаю с полки совсем новенького «Великого Гэтсби». Так как я все равно хотела перечитать эту книгу, решаю начать прямо сейчас. Нахожу внутри закладку на первых страницах, и удивляюсь, насколько одинаково мы думаем. Через какое-то время дверь отворяется и являет моему взору хозяина комнаты. Он удивлен моему появлению, но просто молча закрывается на щеколду. — Знаешь, — я самодовольно улыбаюсь и встаю с постели, подходя ближе, — не люблю спойлеров, но это все окажется сном. Цокаю языком и кладу книгу на прикроватную тумбу. И только сейчас замечаю, что Александр рассержен. Не из-за моей выходки, ведь это мелочь. Догадываюсь, что виной тому новоявленный посетитель особняка. Ожидаю, что он начнет делиться со мной пережитыми событиями, но ошибаюсь…***
Наш поцелуй похож на отчаянную попытку забыться друг в друге. Алекс кладет мне руку на шею под волосами и прижимает ближе. Чувствую, как гнев, который переполнял его, растворяется и перерастает в страсть. Он целует меня жадно, будто не может насытиться. В ответ кусаю его губы, которые сохранили в себе вкус красного вина(это оно меня так опьяняет?), и сразу провожу по укусам языком. Втягиваю и посасываю его нижнюю губу, получая в ответ тихий стон. Рука с шеи спускается к груди, сжимая ее. Он тянет меня к кровати. Но я перехватываю инициативу, садясь на него сверху. Алекс хищно улыбается и вновь тянется к моим губам. У меня же другие планы. Отстраняюсь и снимаю с нас обоих футболки. Я не надела лифчик, что сейчас мне только на руку. Провожу языком по своему указательному пальцу, а им — по левой груди, очерчивая ореол соска. Сжимаю его между пальцами, играюсь. Александр смотрит, не отрывая взгляда, а глаза его тем временем темнеют. Он нежно берет мои груди в ладони. Они у него теплые. Обхватывает губами сосок и чуть царапает, проходясь по нему зубами. Я хватаю его за запястья и отстраняю, покачав головой. Он растерянно смотрит на меня, но я не произношу ни звука. Встаю с него и тянусь руками к его джинсам. Он помогает мне стянуть их вместе с трусами, до колен. Я спускаюсь вниз, сразу обхватив рукой его член. Алекс закрывает глаза и шумно выдыхает. Смело беру член в рот, слизывая солоноватую капельку смазки. — Черт… Агата, — стонет Нильсен, оттягивая пальцами мои волосы. Его слова только раззадоривают меня. Двигаюсь, продолжая доставлять ему удовольствие, сидя между его колен. Кружу языком вокруг головки, направляю ее к щеке и стараюсь плотнее сжать губы для образования вакуума. — Какая ты сексуальная… черт возьми! — он дышит часто и рукой сжимает мои волосы еще крепче. Александр приподнимает бедра, засовывая член глубже. На мои глаза наворачиваются слезы, дышать становится труднее, но когда я слышу свое имя, когда он стонет, продолжаю еще быстрее. Через время он кладет свои теплые ладони мне на лицо, заставляя захватывать еще больше. Это становится почти невыносимо, но стараюсь расслабить глотку. Мне нравится его грубость. Нравится, когда он трахает меня в рот так, что я забываю дышать. Но в то же время ощущаю какую-то легкость. И знаю, что грубыми толчками он показывает желание. Желание быть ближе. Не думаю и не желаю думать о том, что будет после. Начнутся у нас отношения или нет. Мне хочется знать только то, что мы оба возбуждены до безумия и имеем возможность пользоваться этим. — Остановись, — хрипит он, прекращая держать мою голову, — я сейчас кончу. Я встаю и стягиваю с себя ночные шорты. Под взглядом серо-голубых глаз отчего-то начинаю стесняться, будто бы это не я только что принимала его в свой рот. Отбрасываю предрассудки и тянусь к кромке кружевных трусиков, но Алекс меня останавливает. — Оставь их, — он делает паузу и облизывает пересохшие губы, — пока что. Подхожу к Нильсену, который уже успел избавиться от своей одежды окончательно, и сажусь на край кровати. Алекс притягивает к себе и нежно целует. Одна его рука тянется к уже изрядно влажному лоно и начинает едва ощутимо массировать через тонкую ткань, в то время как другая нежно поглаживает правую скулу. Я теряюсь от смены грубости и ласки. Улетаю куда-то далеко, и для меня перестает существовать все, что находится дальше наших тел. Я уже сгораю от желания, но парень специально дразнит меня, лишь едва касаясь своими пальцами. Отодвигая кружево в сторону, он медленно проникает в меня одним пальцем, не разрывая поцелуя. В этой эйфории хочется прошептать ему за это «спасибо», хоть и глупо. Он вводит второй палец, и я начинаю задыхаться. Он двигает ими очень медленно, поэтому я начинаю двигаться взад-вперед, чтобы увеличить темп. — Ты будешь слушаться, ведь так? — в перерывах между поцелуями и легкими покусываниями, шепчет он. Издевается что ли?! Нужно ему все портить именно сейчас, черт бы его побрал. — Скажи, что будешь, иначе я не дам тебе кончить. Он ведь шутит, да? Пытаюсь продолжить самой, но он держит меня, останавливая. Мерзавец! — Господи, да. Только, пожалуйста, продолжай, — я почти скулю, а он только ухмыляется. Хочу ударить его прямо сейчас. Он невыносим! Он упивается властью, но наконец начинает двигать ладонью быстрее, называя меня хорошей девочкой. Говорит мне на ухо такие непристойности, которые я даже не могу описать. Чувствую, как совсем скоро получу оргазм, сжимаю матрац, только бы не свалиться с кровати, а от громких криков, которые разбудят весь дом, спасают лишь плотно закушенные губы. — Открой глаза. Я хочу, чтобы ты видела меня. Я честно пытаюсь, но это так тяжело, когда меня накрывает оргазм. Голова падает на взбитую подушку, а все тело сотрясают маленькие уколы тока. Я пытаюсь отдышаться, но воздуха, который я хватаю, просто недостаточно. Перекатываюсь на бок и утыкаюсь носом во влажную шею Александра. Он тоже дышит прерывисто, но спокойнее моего. Улыбается и поглаживает мое лицо. — Ты на таблетках? — Нет. Алекс тянется к тумбе и достает из нее серебристый пакетик. Я снимаю трусики и кидаю куда-то в сторону. Всего через несколько мгновений я уже чувствую кончик презерватива, входящий в меня. Из-за долгого перерыва в личной жизни ощущаю небольшой дискомфорт, но через пару толчков все проходит, и меня вновь уносит куда-то вдаль. Слегка двигаю бедрами навстречу, уменьшая напряжение в паху. Мы оба стараемся быть тише, но периодически с губ срываются стоны. Сейчас уже все равно. Александр ускоряется, и я вижу на его лбу проступающие бисеринки пота. Целую его в шею и грудь, посасываю кожу. Случайно оставляю маленький засос. В какой-то момент он ложится на спину, поддерживая меня, и мы двигаемся вместе. Он что-то говорит, то нежное, то грубое, и от этого мой живот напрягается. Как с ним хорошо! Я совершенно забываюсь в его голосе. — Я скоро, — он переплетает наши пальцы. Почему-то от этого действия становится так радостно. Наши стоны звучат в унисон, когда он кончает, губами припав к моей груди. Мы обессиленно ложимся на подушки, еще не успев отойти от случившегося. Я не замечаю, как он выбрасывает презерватив, но почти сразу чувствую его объятия и короткий поцелуй в нос. — Не люблю спойлеры, — говорит он, укрывая нас одеялом, — но это явно повторится.