POV Агата
Иду по коридору, оставляя холодный струящийся свет позади. По стенам расползаются причудливые тени с яркими глазами, но я их не боюсь. Что-то подсказывает, что они не причинят мне вреда, хоть вся эта обстановка и внушает неподдельный ужас. Интуиция подсказывает, что я уже была здесь раньше, но окружающая тьма не даёт этому никакого подтверждения. Я знаю, что должна здесь кого-то встретить, но кажется, что я блуждаю здесь бесконечное количество времени. Но вдруг впереди загорается неяркая вспышка. Вот она, завязка. Стремительно сокращая между нами расстояние, вижу перед собой полную женскую фигуру, облачённую в медицинскую рубашку. Женщина оборачивается, тепло улыбаясь мне и проводя своими ладонями по моему мокрому от внезапных слез лицу. На ее губах красная помада. Мама любила такой оттенок. Но я видела его только на фотографиях. Как и ее саму. Как и отца. — Как же ты выросла, Агата, — ее голос мягок, полон любви ко мне. Любви, которую я так и не почувствовала. Поглаживаю ее короткие волнистые волосы и начинаю дрожать от своей беспомощности перед собственной судьбой. — Не плачь, дорогая. Но я не могу сдержаться. Она погибла из-за меня. Черт возьми, это я во всем виновата! Смерть во время родов первого и долгожданного ребенка, с которым она должна была вернуться к его отцу. Который не повесился бы на собственном армейском ремне, услышав от санитарок ужасные новости о первой и единственной любви его жизни. Если бы только не я… Но несмотря на чувство вины перед этими людьми, я уже давно смирилась с их утратой. Наверное, мне помогло то, что я никогда их не встречала, и что моим воспитанием занималась Аннет. Но опять, если бы не я, может, она была бы жива до сих пор? — Мама… — голос срывается, я даже забываю, как дышать. Я ее обнимаю, чувствуя какую-то неведомую раньше прозрачность. Неужели ее здесь нет? И как только я задаю себе этот вопрос, она падает на колени, сжавшись от боли. Нет! Только не снова, не уходи от меня! На полу растекается вязкая лужа крови, и я чувствую ее словно на своих губах, тот самый металлический тошнотворный запах, сжимающий все внутри. На мою голову падает что-то маленькое и увесистое, не вызывая боли, разве что пугая неожиданностью. Засохшие луковицы. Они как дождь капают вниз, быстро заполняя все пространство. Мгновение — они мне уже по грудь, а у мамы я вижу только светлую макушку. Они похоронят нас тут заживо! Но почему я остаюсь настолько спокойна? — Это все обман, Агата, — она истошно кричит несколькими голосами, в которых я узнаю голос Аннет и мужской бас. Темнота рассеивается, оставляя мой неозвученный вопрос в пустоте. <i>Что?***
Приходя в сознание, оказываюсь в сидячем положении на кровати, жадно хватая ртом воздух. Это все сон. Просто сон. Успокаиваюсь, откидываюсь обратно на мокрую от пробившего меня пота подушку, и закрываю глаза руками, в попытке понять, что вообще происходит, и где я нахожусь. В комнате Алекса темно, часы, светящие на прикроватной тумбе красным, показывают половину пятого утра. В тишине раздаются только бешеные удары моего сердца и сопение Александра. А мне до сих пор страшно. Я никогда не верила в вещие сны. Да и вообще, что они несут хоть какую-то смысловую нагрузку, кроме развлечения человека, пока тот не находится в своем рабочем состоянии. Несмотря на то, что в детстве и подростковом возрасте я страдала сомнамбулизмом, сны для меня все еще оставались исключительно ночными приключениями моего сознания. Однажды, правда, я здорово всех напугала, застрявши на крыше. В тот день мне показали «Карлсона», и, видимо, десятилетней мне мультик понравился слишком сильно. От падения с высоты третьего этажа меня спас охранник, предварительно разбудивший весь дом. Больше опасных происшествий не происходило, разве что редкие кошмары, как сегодня. И если рассмотреть это как собственные догадки, тревожащие мой разум, которые просто озвучила моя мать? Тогда все станет на свои места. Надо наконец расспросить Эдгара, который вернется сегодня в девять утра, что он знает обо всем, что происходило здесь в эти несколько дней. И желательно, поговорить с ним раньше Гудмана. Придумав себе занятие на сегодня, я ворочалась в постели ещё минут пятнадцать, пристально наблюдая за часами. По ощущениям прошел как будто час. Появилась неожиданная бодрость: так же бывает, когда решаешь не спать всю ночь, но уже клонит, а потом резко открывается второе дыхание. Многие учащиеся благодарны организму за такую функцию. Но в любом случае, у меня мысли иссякли, пришла скука. «Не сплю я — не спит никто» говорить довольно эгоистично, но я уже свешиваюсь с высокой кровати, чтобы пощекотать сидящему на полу Алексу нос. Он морщится и открывает глаза, сразу поворачиваясь в мою сторону. — Ты что творишь, женщина? — потирая лицо руками, он смотрит на время и разочарованно вздыхает. — Не могу уснуть, — пожимаю плечами, сажусь на кровати, облокотившись о спинку. — А я в этом как виноват? Горошина под матрасом мешает принцессе? — теперь он даже со сна стал невыносимым. Но пока у меня есть настроение, окажу ему честь и не буду сердиться. Прошу заткнуться и подойти ко мне, чем вызываю нервный смешок, но Алекс быстро оказывается на соседней подушке, заворачиваясь в одеяло. Какой шустрый, когда дело доходит до постели, что ж. Пелена недавнего кошмара рассеялась, и я полностью отошла от него, не придавая большое значение. А значит и делиться им особого смысла нет. Сейчас я хочу другого, как ни странно. А учитывая, что сейчас самое спокойное время, какое только можно выкроить в этом наполненном событиями доме, то можно не беспокоиться ни о ворвавшихся сюда полицейских, ни о снующей Марте, которой я через несколько часов предложу написать увольнение по собственному желанию, да и раз от вчерашнего уже отошла… Приблизившись к заинтересованному Александру (интриги тут явно нет, только прозрачные намерения, но он все равно делает вид, что ни о чем не догадывается), нежно целую его в уголок рта, одной рукой опираясь о матрас, другой — поглаживая его левую щеку, где стала появляться короткая щетина. Своей большой ладонью он проводит по мне от самой макушки до середины бедра, отбросив одеяло в сторону. Мы снова не спешим, отчего мое желание возрастает с каждой минутой, и я борюсь с мыслями ускорить процесс, взяв все в свои руки. Сейчас хочу, чтобы он побыл главным. Его пальцы проникают под его же футболку, скользя вверх, останавливаясь на груди. Когда я ожидаю продолжения ласк, Алекс вдруг отстраняется, чем вызывает мое полное непонимание. Сам же тянется к тумбочке, открывая, достает черные ремешки и фольгированный квадратный пакетик, но откладывает его в сторону. В голове крутятся два вопроса: почему эти вещи вообще взяты в деловую поездку, и что он собрался делать? Фантазии от второго вопроса вызывают по коже мурашки. Не снимая с моего тела единственный предмет одежды, Алекс поднимает мои скрещенные руки над головой, крепко связывая их. Наклоняет свое лицо к моему, и я уже ожидаю поцелуя, но он ухмыляется и прикасается губами к подбородку, а после ведет языком влажную дорожку к шее. — Что ты… — начинаю, в то время как он медленно опускается всё ниже, — а-ах. Мягко надавив на колени, тем самым раздвигая мои ноги, он касается языком клитора, что заставляет меня выгнуть спину и податься ему навстречу тазом. Цепляюсь ногтями в собственные ладони, дрожа от каждого прикосновения. Шепчу, не зная, слышно ли меня вообще, прося делать это ещё, а потом ещё, ещё… Он продолжает выводить языком только ему понятные узоры, немного посасывая клитор, что делает напряжение практически невыносимым. Но когда я уже близка к кульминации, он прекращает, выпрямляясь между моих ног. Чёрт! Будь добр, сотри эту самодовольную улыбку со своего лица. Быстро снимает с себя трусы и, отбросив их в сторону, хватает презерватив, разматывая его по члену. Развязывает мои руки и просит низким от возбуждения голосом повернуться. Как только принимаю коленно-локтевую позицию, мои запястья снова украшают ремешки. Должна признать, не только подчинение, но и сама атрибутика меня заводят. Когда он входит в меня, медленно, но сразу целиком, одновременно коротко вздыхаем. Слышу его прерывистое дыхание, когда он, сильно вцепившись пальцами в мою спину, начинает двигаться грубее и быстрее. Стараюсь подвинуться к нему ближе, прогибаясь в спине, и мне хватает всего нескольких его толчков в себе, чтобы получить феерический оргазм. Вскоре и Алекс, в момент прорычав, кончает, сильно дрожа всем телом. Чёрт, это было слишком круто для пяти утра. — Люблю, — вырывается у него, и чувствую, как мои глаза округляются, а сердце пропускает пару ударов до того, как он, слава богу, продолжает: — когда мы не в ссоре, принцесса. — Он меня в могилу своими словами свести хочет?! — Хотя, думаю, у нас уже не дружеские отношения, — отвязывая меня, он целует, а затем слегка кусает за нижнюю губу.***
К садовнику я отправилась в одиночку, по той причине, что Алекса забрали сразу после завтрака, чтобы решать дела вселенской важности его бизнеса. Не знаю, что там у него, но чувствую, что у самого Фредерика не всё в порядке. В любом случае, я была в прекрасном расположении духа: помимо удовлетворяющего утра, мне отдали хотя бы одни трусики. Теперь ходить под ветерком перед другими людьми не так страшно. Ну и, конечно, я приближусь к разгадке раньше детектива и его тупой помощницы. Эдгар возится в клумбах у декоративного пруда, что-то напевая себе под нос. Видимо, выходные прошли просто замечательно. Когда замечает меня, с широкой улыбкой шутливо кланяется. Он мне нравился когда-то, когда мы оба были немного моложе. Он старше меня на семь лет, но, правда, разница в наших образованиях дает о себе знать — темы для разговоров закончились очень давно. Как хорошо подвернулась возможность допроса. — Рада снова тебя видеть! — для начала, хотя бы сделаю вид, что его персона мне действительно интересна — вежливость никто не отменял. — И я тебя, Агата. Сожалею твоей потере, я узнал об этом только сегодня. Мне так жаль, честно, — соболезнования не прекращают литься из его уст, поэтому я просто киваю, дожидаясь, когда он выскажется. — Спасибо, Эдгар, — тепло улыбаюсь и быстро решаю перейти к интересующей меня теме, — ты очень поможешь мне, если расскажешь что-то, что могло привлечь твое внимание в тот день. Ты ведь уезжал довольно поздно? Он явно смутился, но не снял с себя улыбки. Только немного занервничал. Интересно, в чем проблема? От ожидания его показаний, поднималась легкая паника. На самом деле, как бы глупо не звучало, боюсь узнавать дальнейшие зацепки. Не знаю, почему. Может, тогда ощущение, что тетя еще со мной, уйдет? — Когда я выезжал с парковки, видел краем глаза какую-то женщину. Не рассмотрел ее лица. Подумал, что какая-нибудь служанка тоже собирается домой. Она что-то искала в сумочке, — он ненадолго замолчал, потирая подбородок, будто раздумывая, что сказать дальше, — но я как-то отвлекся, и она… просто испарилась, не знаю. Я не уверен, что она как-то замешана в трагедии, а я бедного человека оговорю. Это могла быть и гостья твоей тёти. Она явно пошла через проход. Но я и так это знала. Вот черт, я не сдвигаюсь с мертвой точки. Поэтому быстро прощаюсь с Эдгаром, чтобы больше не отвлекать его от работы, но когда начинаю уходить, он окликает меня: — Не знаю, она ли это… Она была очень похожа на миссис Нильсен.