POV Александр
В конце концов, всё сводится к одному. Мои деньги. Как их распределять, на что, в какой мере. Со мной больше не советуются. С меня требуют. Да чёрт вас всех подери, мне абсолютнейшим образом плевать на эти сраные контейнеры для хранения вещей. Из-за ожидаемых осадков, что должны сорваться с этих туч с минуты на минуту, на улице царит ужасная духота, ведь температура воздуха почти не меняется. И я даже не знаю, от чего меня тошнит больше: манипуляций матери, которая совместно с Фредериком пытается впутать меня в какую-то сомнительную контору, под предлогом, что мы потеряли довольно сильную поддержку в виде железной хватки Аннет или от погоды. Всё вместе, вероятно. Фредерик тычет в меня распечатками каких-то цифр, показывая, что наше сотрудничество сбавляет обороты, перестаёт приносить достаточно прибыли. А может, тебе просто не нужно было привязывать нас двоих к Сильвер-Харрис? Или хотя бы внимательно прочитать договор, где она черным по белому писала о невозврате средств в случае провала проекта или же ряда обстоятельств, включавших её смерть. Лично меня, Фредерик, это не беспокоит. Я всё ещё останусь с довольно большим состоянием. Правда, что тогда терзает мою матушку — понять не могу. — Ал, — меня аж передергивает. Раньше она называла меня так только в приступах гнева, сейчас же, почему-то, пользуется этим сокращением постоянно, — мы можем увеличить дивизионы*. — Мне хватает и того, что есть сейчас, — скидывая её руку со своего плеча, пячусь к двери. У меня это уже в печенках сидит. С самого приезда она только и делает, что выедает мне ложкой мозг. Ей действительно недостаточно, что в её полном распоряжении огромный дом с бассейном и зимним садом на кухне?! — Ты можешь это потерять, нам нужны гарантии. И ты знаешь сам, много денег не бывает, — в какой момент она успела превратиться в алчную стерву? Догадываюсь, что с того вечера, как отец вступил в бизнес. — Неужели ты хоть раз не можешь подумать о матери?! — вот она, её истинная натура. Исполнение всех её прихотей по щелчку пальца — мелочи, конечно. Не желая портить себе настроение ещё больше, останавливаю поток её пустой болтовни (которую я стараюсь не слушать уже несколько лет), вскинув руку вверх. Мне нужно просто побыть в тишине, всё осмыслить, набраться сил, чтобы не послать этих двоих куда подальше. Потому что сейчас у меня острое желание сбежать в какую-нибудь съемную квартиру и не выходить на связь. Дергая за ручку двери, останавливаюсь от выпаленной в сердцах реплики, что звучит из уст мамы: — Ты, может, не в курсе, но эта старая карга оставит тебя ни с чем, если женишься на этой… — давай, я знаю, ты хочешь ее оскорбить, — Агате. — Браво, ты сдержалась. Полностью игнорирую. И смысл всего сказанного доходит до меня только тогда, когда я преодолеваю коридор, ведущий к выходу на улицу. Неужели тот ноготь ее?.. Нет. Она хоть и не лучший человек в мире, но я ее знаю, и она никогда бы не стала участвовать в таком. Даже если был мотив и возможность. Не убийца. Максимум — уничтожительница здоровых нервов. Вскоре мои мысли упорядочиваются. Свежего глотка воздуха, конечно, не происходит из-за сильной влажности, но около этой полуразвалившейся церквушки многим лучше, чем в кабинете с давящими на меня людьми. А учитывая, что Фредерик уже как несколько дней показывает себя с отнюдь не доверительной стороны, во дворике явно спокойнее. Правда, до перебранки с Агатой, которая врывается в мое личное пространство. Наверное, я впервые в жизни не контролирую себя. Наверное, впервые в жизни гнев меня ослепляет. Она не имеет права на такие слова. Пускай они в точности повторяют мои недавние мысли. Не порть этот день еще больше, Агата, я ведь даю тебе время одуматься. Но ты ведь как всегда не послушаешь. Как хочешь — это твои проблемы. Моя семья намного важнее тебя. Намного важнее чувств, которые я к тебе испытываю. Это выходит довольно глупо. Быстро, скомкано и сумбурно. Сам не понимаю, почему так сержусь. Я вновь поступаю, как идиот. Иду на поводу у эмоций. И самое тупое, что осознаю это сразу. Короткая вспышка влечет за собой тонну и еще один вагон проблем.***
Хочу ударить себя. Трижды. Первый раз, когда оставил Агату в саду. Второй, когда не взял ее на ночь в свою комнату. Третий — сейчас, когда ее нет дома второй день. Бесконечные звонки с надеждой на то, что «абонент вне зоны действия сети» возьмет чёртову трубку. Сбитые в кровь костяшки правой руки и стертый кусок обоев в моей спальне — я начинаю приносить боль самому себе, только бы не разрываться на части от неизвестности. Я был готов молить о прощении за свое мудачество на коленях. Но Агаты уже не оказалось на месте, когда я спохватился. Я должен был отвезти ее в первый рабочий(точнее, предполагаемо рабочий) день. Пожелать удачи, а после пригласить на обед. Вечером забрать, предложить бокал шампанского и в конце отправиться вместе в ванну. Что оказалось на самом деле: я забил панику о ее спасении только в десятом часу вечера. Я возненавидел себя за те резкие слова. Возненавидел свой характер и несдержанность в стрессовой ситуации. Я мог предотвратить все случившееся. Подключенный детектив, полиция и родственники пропавшей не могут отыскать её. В «Риггз» говорят, что на работу её не зачисляли. Камеры этого агентства сообщают ровным счетом ничего: её тут будто и не было. Даже её тошнотворного оранжевого цвета машина не была найдена. Харрис явно не потерялась, позабыв дорогу домой. Не сбежала. Её бы просто не выпустили из города. И не выбросила свой телефон, чтобы не отвечать на мои вызовы. Она слишком умна для такого. От этого совесть мучает меня ещё больше. Все на взводе, что меня удивляет. Боятся они за дом или за Агату — вопрос спорный, и тем не менее, я вижу в них ещё что-то человечное. Разве что, кроме одного человека. «Не думал ли, что она могла кому-то перейти дорогу?» — восседая в кресле с бокалом бренди, тянет Фредерик, выслушав меня в первый вечер. Переехать кого-то на этой самой дороге — да. Но кого волнуют её деньги и сама персона? Разве что тебя, подлый ты кусок ублюдка. Я помню те слова, что ты произнес, когда тебя скрывали тени комнаты. Он знает больше, чем показывает. Ни Гудман, ни Бекки, которая, вроде, догадалась о наших отношениях с Агатой, не стали брать во внимание мои слова. Они просто бездействовали, делая видимость работы. Волки с полицейскими значками, не более. И теперь я даже при всём желании не смогу повлиять на их работу. Смысла от них ноль. Только зря теряют время. Просто схожу с ума. Сплю по три часа, чтобы в остальное время, выпив несколько банок энергетика и пару кружек кофе, быть начеку. Раза четыре, если не изменяет память, я наугад прошерстил тайные туннели. Никакого результата это не дало. Все будто знали, где я, и не говорили ни о чем полезном. Мне оставалось только продолжать наблюдать. Я даже прокатился по городу. В надежде узнать, как бесследно пропал человек, и может, найти его. Но я ещё здесь. Сижу на не кровати. Беру в руки не вещи. Пролистываю книги. Я вижу всё, чем она жила. Не вижу только её жизни. Из транса, во второй половине дня, во вторые сутки ее отсутствия, меня вырывает Фредерик, похлопав по плечу своей холодной ладонью. Ещё раз так сделаешь, и я выверну её к чертям собачьим. Но я выслушиваю просьбу пройти на рабочее место. Всё же, мне нужно следить за ним. И лучший способ — держать врага близко. В его кабинете, что Аннет отвела из соображений «делайте, что хотите, но не на моей территории», вечный творческий беспорядок. Множество разноцветных напоминаний, прикрепленных к экрану компьютера, скомканные листы блокнота, на которых каллиграфически что-то выведено, разлитые чернила. Кто вообще в наше время пишет пером? В общем, царит здесь далёкая от дисциплины атмосфера. Честно, дела с ним вести тоже сродни хаосу. — Мы знаем, что я сейчас немного… не в том состоянии, чтобы руководить проектом, — давай ближе к сути, старик, — но мне сегодня срочно нужно встретиться с мистером Уильямсом, в противном случае, дела пойдут хуже. Человек он и правда препротивный. Бухает, как чёрт знает кто, толст и, кажется, моет свою поседевшую голову раз в год. Ужасающе богат. Связываться с ним выгодно, но приходится соблюдать все его требования. А они у него такие же тупые, как все его женушки, меняющиеся раз в год. С Уильямсом я даже не разговаривал никогда. Так что при чем здесь я? — Мне не хватает тысячи фунтов, Алекс, — ага, теперь понятно. — Мог бы ты… одолжить их на какое-то время? Ты знаешь, на меня можно положиться. — Вот тут ты врешь, дядя. — Конечно, — пожимаю плечами. Подсадив на крючок, смогу дернуть за ниточки, когда потребуется. А интуиция подсказывает, что всё это приведет меня к Агате. Несколько простых операций в режиме Online, и фунты с моего счета перелетают на счет наставника. Он аж светится. Для встречи с Уильямсом — слишком ярко. Давай, ещё немного и я сумею-таки выдвинуть против тебя обвинения. Запрыгиваю в автомобиль Данте (ключи я так и не отдал, он и не спрашивал), как только главный подозреваемый скрывается за воротами особняка, направляясь, предположительно, в нужное мне место. По салону разносится мелодия звонка. Сердце падает к пяткам. А вдруг… но нет. — Рад тебя слышать, Ден, — даже к лучшему, — мне очень пригодится твоя помощь. — И почему я не вспомнил о нем раньше?! Только не успей умереть, Агата, я тебя умоляю.