POV Александр
Погода встретила город не самым приятным образом — холод и дождь в конце июня были не к месту. Дымка тумана, что окутывала соседние дома, придавала пейзажу за окном довольно пугающий вид. Проснувшись с головной болью, бреду из комнаты по коридору в общую ванну. Перебрался в дом братства уже как три года, но до сих пор не могу привыкнуть к дележке комнаты и одной ванне на весь этаж. Но что касается моего соседа, мы практически не пересекаемся. И меня это несказанно радует. Помимо встречи утра без Дена, меня счастливит, что все эти обалдуи не сожрали мои таблетки от мигрени, что я по привычке оставил в общей аптечке. Возможно, это связано только с тем фактом, что большинство студентов уже уехали на летние каникулы. И все же, последствия вчерашней вечеринки напоминают, что для веселья большого количества народа не требуется. Зато как раз кстати была бутылка водки. И сейчас бы я запил её стаканом светлого нефильтрованного пива. Кошмар. Прожевав пилюли (возможно, так не советуют делать врачи, но на себе проверено, что так лекарство действует быстрее), умылся холодной водой, дабы прийти в более или менее нормальное состояние. Вновь поклонило в сон. Мне стали продавать алкоголь только несколько месяцев назад, а я уже ощутил на себе все тяготы похмелья. Но мысль о возвращении в взмокшую от пота кровать, заставили меня чуть взбодриться. Хочется полежать на воде. Одолеваемый ленью, не захожу в комнату, чтобы переодеться. Воскресенье, девять утра. Много ли таких же дураков, как я, которым не спится на долгожданных выходных? Очень сомневаюсь. Дойти с третьего этажа до подвального кажется непосильной задачей. Но собравшись остатками сил, справляюсь. И вправду, резким запахом хлорки (для меня почему-то он приятен) доводится наслаждаться в полном одиночестве. Быстро освободившись от спальных штанов, остаюсь в нижнем белье и ныряю в бассейн. Прохладная вода быстро становится комфортной. А забравшись на надувного единорога, свесив ноги за борт, чувствую, как каждая клеточка моего организма наполняется сладкой негой. И как только я в упоении закрываю глаза, моё спокойное времяпрепровождение прерывает голос, который я был бы рад не слышать до самого окончания учебы. А ведь еще два года. Чёрт. — Эй, Алекс, — кажется, Ден все еще пьян. — Да, детектив Кретин? — еще на первой неделе заселения в братство, позаимствовал обращение из сериала, которое прижилось просто отлично. Ден не плохой парень, совсем нет. Но до безобразия глуп. И мысли у него тупые. А поступки — тем более. А так, нормальный, конечно. Когда я наконец решил взглянуть на него, то был сильно удивлен представленной моему взору картиной. Мне ведь не кажется, что в левой руке у него красный пластиковый стакан, а в правой — настоящий, мать его, пистолет? Ох, малыш Денни… После долгого рассказа, который стал таковым из-за долгих пауз, и моих тяжелых вздохов, что поторапливали, выясняется, что стащил оружие он из сейфа своего отца, заехав в родительский дом немного раньше, чем напился. Зачем — захотелось. И теперь я знаю, что меня действительно окружают диковинные идиоты. Обменявшись с ним еще несколькими репликами, начинаю его ненавязчиво выпроваживать прочь. И у меня почти получается, но в дверях он вновь поворачивается и задает очередной вопрос, ответ на который знают дети седьмого класса: — Умник, а если выстрелить в воду, что будет? — Если чего-то не знаешь теоретически, проверь практически, — усмехаюсь и разворачиваюсь. Придет время, и я перестану отпускать в его сторону шуточки, но дай боже, что это случится после выпуска.***
Последующий разворот событий я запомнил на всю жизнь, и не выброшу из головы, даже если заболею Альцгеймером. Да я скорее имя своё забуду, но никак не поистине адскую боль от огнестрельного оружия. В момент, когда моя кровь окрашивала хлорированную воду, а мышечные ткани разъедала химия, я думал, как бы не захлебнуться. Иначе мертвым я бы никак не мог прикончить этого придурка! С его «до свадьбы заживет», сказанного с максимально виноватым видом, как у собаки, что нашкодничала и сознается в содеянном, в машине скорой помощи, и началась наша дружба. А у меня появился шрам от касательного (спасибо, что не сквозного) полета пули девятимиллиметрового калибра и новые Ролекс. И не знаю, совпадение то или нет, но мое бедро перестало ныть на погоду только в этом году. Ден устроился в Йоркшире почти сразу, как получил диплом. Он грезил об этом городе со школьной скамьи, сочиняя самому себе сказки о чистом воздухе и первом в Великобритании морском курорте. За мое пребывание здесь, мы договаривались о встрече порядка пяти раз, но вечно появлялись различные дела, не терпящие отлагательств. И сейчас, когда мы оба сидим в машине, устраивая слежку без разрешения начальства, что абсолютно точно незаконно, в голову лезут непрошенные воспоминания о былых временах. А сейчас это совершенно не к месту. Автомобиль Фредерика остановился напротив заброшенного здания, которое от старости лет и повышенной в этом районе влажности начало покрываться мхом. Находилось оно в часе езды от поместья, вдали от любых признаков человеческого существования — жилые дома, что находились в том же состоянии, что и незавершенная стройка, закончились еще несколько миль назад. А у ворот, ведущих в это ужасающее место, разбросаны ужасающие одним своим видом шприцы к каплями крови на них. И почему я не удивлен? — Так почему мы медлим? — ерзая на сиденье, я порываюсь забежать в эту дыру, где, уверен, Агата либо истекает кровью, либо ее бездыханное побледневшее тело покрывают миллиарды пылинок. Любой из этих исходов заставляет до боли сжиматься мое сердце, а руки сжиматься до побеления костяшек и ощущения, будто натянутая кожа вот-вот лопнет, оголяя сухожилия. Она не могла… Мир не может остаться без ее хитрого прищура глаз, повышенного чувства собственного достоинства и едких комментариев, которые кажутся таковыми только в её голове — она ведь слишком мила для такого. Или будем честны, без этого не могу остаться только я. — Если нас заметят раньше, например, из-за твоего топота по лестнице в метре от преследуемого, мы уже ничем ей не поможем. Еще две минуты, Алекс, — Ден сжимает руку на моем плече и обеспокоенно смотрит на меня. Меня заметно трясет, словно всё моё тело пробрал озноб. В горле застопорился ком. Мне страшно по-настоящему (не считая веры в монстра под кроватью, когда мне было меньше пяти) во второй раз в жизни. — Хочешь сказать, в этой глуши не обратят внимания на вторую машину? — меня вновь злит его бестолковость. — На практике, как раз и не заметят, — так я и поверил. Агата учила, что для спокойствия нужно глубоко дышать. Нихрена не работает. Выпить стакан воды. Я бы предпочел виски. Выговориться. Делиться чем-то я способен только с ней. Дьявол. Я отсчитываю по биению сердца, которое застряло в глотке, мешая дышать, секунды, перед тем, как Ден разрешает покинуть машину. Он снимает пистолет с предохранителя. Уже думаю, что мои онемевшие ноги откажут мне при ходьбе, но я никогда не ходил так быстро и так тихо. Заходя во внутрь здания, погружаемся в непроглядную тьму, окутывающую нас со всех сторон. Пользуясь интуицией и примерным представлением плана здания, продвигаемся к лестнице. Выше второго этажа начинаем слышать эхо голосов. Один из них точно принадлежит Фредерику, второй кажется очень знакомым… Останавливаясь у распахнутой двери, от которой поступают звуки, выслушиваем предоставленный нам диалог.***
— Руки за голову! — не сразу замечаю, что Дена нет рядом. Проходит несколько секунд (а кажется, что больше), прежде чем я захожу следом за ним. Фредерик резко меняется в лице. Он в ужасе. И до этого нездорового цвета кожа на глазах приобретает землистый оттенок. Рядом с ним светловолосая женщина, не успевшая передать в протянутую ладонь серебряный револьвер. Самое странное для меня в этой комнате, что она одета так, будто собирается в театр: винного цвета длинное платье, высокий каблук, укладка. Излишне драматично. И совершенно лишено логики хотя бы со стороны практического применения. Она усмехается, оглядывая меня, затем Дена. И роняет оружие на бетонный пол, будто только что держала в руках что-то невесомое, не представляющее опасность. Только теперь позволяю взглянуть себе в угол комнаты. Агата. Она не показывает никаких эмоций. Только смотрит в мои глаза. Все будет хорошо, — мысленно говорю ей, но она никак не реагирует. На нижней губе свежая рана, из которой тоненькой струйкой стекает кровь. На уныло серой стене виднеются небольшие красные пятнышки. — Александр, — серьезно, ты еще думаешь, что смеешь говорить со мной, Ларсен? — Дакота. Она наняла… я не хотел. Александр, послушай меня… — Закрой. Свой. Рот. — Я чеканю на каждом выдохе. Еще немного и выстрелю я. Подхожу к Агате, которая встала с пола, и протягиваю руку. Не отталкивай. Не отталкивай. Пожалуйста. И она принимает её.