***
Конечно, потом она, сославшись на огромное количество дел, сбежала на работу. Заблокировав дверь своего небольшого кабинетика, Гермиона села за стол, подперла голову руками. Несколько минут она просто смотрела в столешницу, радуясь уединению. Вечерне-утренние приключения оказали явное негативное влияние на ее эмоциональное состояние. Девушка зло закусила губу. Как она докатилась до такого? Не могла же она, в самом деле, занимаясь сексом с женихом, думать о егере?! И о ком — об этом! Том самом из ее кошмаров! Она же всегда была хорошим человеком! Правильным! А это… Такого быть не должно. Идеалы детства рушились в ней мучительно больно. Она попыталась сосредоточиться на работе. Гермиона утирала злые слезы рукавами мантии, раскладывая документы в соответствии с датой. Она нахмурилась, обнаружив новое дело под заголовком «Кэрри Бирдхэм». Убийство девушки-вервольфа в Лондоне. Возраст — двадцать лет. Было совершено всего день назад. Множественные ранения по всему телу. Орудие убийства — предположительно серебряный нож. Края ран обуглились. Хм, здесь больше похоже на деяние мага, нежели маггла. Судя по всему, Гарри подкинул его с утра, когда она еще не пришла. Она посмотрела на колдографию, внутренне сжимаясь. Растрепанные, заляпанные кровью светлые волосы, голова наклонена под углом, несовместимым с жизнью. Она сглотнула слезы, вспомнив Лаванду Браун. Кэрри была немного на нее похожа. Закончили обе тоже одинаково. Лужа крови, разодранная плоть. Мертвые глаза, смотрящие в душу. Война закончилась, а люди продолжают умирать. Сдерживая тошноту и слезы, Гермиона быстро пролистала другие колдографии. Внезапно что-то кольнуло ее в сердце. Она пролистала фото еще раз. На одной из них были сфотографированы фрагменты, прости Мерлин, тела. Черные обуглившиеся шрамы напоминали черную метку почившего лорда. Но явно это не была татуировка Пожирателей. Череп со змеей были словно выжжены на теле несчастной. Гермиона задумалась. Кто, спустя годы после окончания власти Волдеморта, будет клеймить своих жертв его метками? Девчонке тогда было всего лет четырнадцать, не могла же метка указывать на ее принадлежность к почитателям Темного лорда. Или же еще остались недобитые? А может быть, кто-то хочет возродить славные традиции лорда, основанные на чистоте крови? Оборотни явно не были на вершине его иерархии волшебников. Девушка тяжело вздохнула. Зря она во все это впутывается. И что самое печальное — обговорить находку ей не с кем. Гарри и Рону хватает своих проблем. Гермиона вдруг поморщилась, будто случайно съела флоббер-червя, от мысли, что ей есть, кому рассказать. Нет, она ЗНАЕТ, кому рассказать. Но если она еще раз появится в его доме, то совсем не факт, что ей опять удастся сбежать невредимой. И нет, она совсем не ищет повод для встречи с егерем. Взяв в руки перо, она написала в тетради «Кэрри Бирдхэм». Теперь и в Лондоне убивают вервольфов. Вот он — шанс найти убийцу по свежим следам. Она сможет это сделать вместе с егерем, не привлекая Аврорат, потому что волшебница не хочет видеть штамп о закрытии дела на фото этой, еще пару дней назад живой, юной девчонки. Если у Кэрри было подобие метки, то, может, и у других жертв она тоже есть? Гермиона взяла папку, что ей передал Гарри, и открыла ее в самом конце, где отдельно хранились колдографии с места убийств. Тошнота подкатывала к горлу каждый раз при взгляде на разрубленные и покалеченные тела. Грейнджер мужественно терпела. Героиня войны она или нет, в самом деле. Открыв очередное дело, Гермиона не выдержала. Ее вывернуло наизнанку. Применив Очищающее заклинание, девушка вернулась к документам. Больше фото смотреть она пока не будет. Внезапно камин разгорелся пламенем, и из него вылетело письмо. Бумажный самолетик спланировал аккурат перед ее носом и плюхнулся на стол. Гермиона развернула письмо. Дорогая будущая миссис Уизли! Я смею надеяться, что наша встреча была для Вас полезной и продуктивной. Однако все же хочу заметить, что мы не до конца разобрались с делами насущными. Мы еще даже не дошли до Ваших замечаний по четвертому тому «Антологии оборотничества». Осталось много вопросов, которые нужно проработать наиподробнейшим образом. Еще раз заверяю Вас в своей искренней готовности помочь в решении всех задач. Можете обратиться ко мне, коллега, в любое время дня и ночи, как посредством письма, так и лично. Буду рад Вашему вниманию и обществу. Адрес Вы знаете. P.s.: Я совершенно случайно разбил сахарницу — представляете, какая жалость? С уважением, Пий МакМанус. Закончив читать письмо, Грейнджер обнаружила на своем лице глуповатую улыбку. Строки будто ожили в ее сознании, она представила себе насмешливый тон Скабиора. Кроме того — ни одной ошибки! Негодяй явно знал, как найти путь к сердцу заучки. После прочтения ей отчаянно захотелось трансгрессировать к оборотню и рассказать ему о своей находке. Но она вырвалась оттуда всего меньше суток назад. Нельзя же возвращаться так быстро, вроде это для девушки так же нехорошо, как звонить первой? Гермиона хмыкнула про себя. Надо думать о работе, ведь люди умирают. Она должна остановить это! Неужели какой-то егерь ей помешает? И все же, все же… Пытаясь утихомирить волнение в животе, Герми написала ответное письмо. Мистер МакМанус! Премного благодарна Вам за то, что Вы назвали меня коллегой. Для меня честь работать с таким знатоком оборотней. Вы блестящий мастер бихевиористического подхода. Конечно, у нас впереди много работы по углубленному изучению томов «Принятие» и «Эйфория», под порядковыми номерами 4 и 5 соответственно. Должна Вам признаться, что у меня появились новые мысли и замечания, которыми я с удовольствием поделилась бы с Вами, потому как Ваш нюх на неочевидные детали меня поражает. Боюсь, что дело не терпит отлагательств. Когда Вам было бы удобно меня принять? Дело всего на пару часов. С уважением, Пенелопа Клируотер. Немножко хихикая и морща нос, словно нашкодившая девчонка, Гермиона Грейнджер кинула записку в камин. И закусила губу, смотря на сгорающий в бирюзовом пламени листок. Гори оно все! Ей завладело странное воодушевление, задумываться над природой которого у нее совершенно не было времени. Ведьма еще даже не успела пригладить волосы перед наколдованным зеркалом, когда камин выплюнул записку. Дорогая Пенелопа! Боюсь показаться навязчивым, но представляете себе, как раз сегодня я хотел заняться разбором нашего дела. Как чувствовал, что нужно будет освободить для Вас пару часов. Но освободил больше, потому что, не знаю как Вам, а мне недостаточно всего пары часов для полного бихевиористического разбора поведения оборотней. Все-таки это тема интересная и глубокая. Дайте мне полчаса, чтобы я завершил свои дела и смог Вас принять. С уважением, Волк с красной шапочкой. Гермиона прыснула. Возможно, егерь не такой глупый, каким хотел бы казаться. Ее бросило в жар. Что ж ты делаешь, дура? Она чувствовала, как кишки сворачиваются в узел, а между ребрами начинают порхать бабочки. Посмотрела на себя в зеркало. Лихорадочный румянец на щеках. Светящиеся глаза. Закушенная губа, налившаяся алой кровью. Даже не смей. Девица в отражении показала ей язык и взлохматила послушные кудри. Гермиона Грейнджер положила папку с тошнотворными колдофото в маленькую красную сумочку и направилась к выходу из Министерства. Она хотела аппарировать на берег шотландского озера из другого места. На всякий случай.***
Гермиона появилась перед домом егеря. На этот раз погода стояла чуть хуже, но было все равно тепло. Облака отражались в ровной, неподвижной глади озера. Вид дарил спокойствие и безмятежность, которые были отчаянно необходимы девушке. Она довольно решительно двинулась к входной двери, но, положив руку на морду волка, оторопела и на секунду даже передумала заходить. Но в этот момент дверь открыли изнутри. Егерь жестом пригласил ее зайти. — Привет, красавица, — оценивающе глянув на нее, поприветствовал ее в своей манере егерь. Сегодня она более спокойно среагировала на роковые для нее слова, но сердце все равно чуть споткнулось и понеслось дальше быстрее. Гермиона, вернув былой кураж, решила не теряться и тоже бросила насмешливо-изучающий взгляд на Скабиора. Сегодня, при свете дня, она могла разглядеть его получше. Что ж, сейчас егерь определенно выглядел приличнее, чем тогда в лесу. Исчезли синяки под глазами. На вид ему было не больше тридцати лет. Скабиор имел тот тип внешности, который никогда не выглядит юным. Лица таких мальчишек сразу превращаются в лица мужчин: высокие скулы, мощный подбородок, прямой нос. Зрелая красота. Он, очевидно, научился мыть голову. Темно-коричневые, почти черные волосы убраны в небрежную косу, доходившую почти до середины спины. Только красная прядь непокорно завивалась у лица. Льдистые глаза контрастировали с черной подводкой, которой Скабиор по непонятной причине все время пользовался. Кстати, надо спросить, зачем ему это. Впрочем, ему шло. Он сменил дядюшкин костюм на темные брюки, белую рубашку и черный жилет с готическими вычурными пуговицами. Гермиона взглядом оценила количество пуговиц, насчитала больше десяти. Ей отчаянно захотелось их потрогать. Новая одежда подчеркивала его стройную фигуру. На ногах же были тяжелые ботинки, с большим количеством цепей, будто бы егерь снял их с панка на каком-то маггловском концерте. Когда она поняла, что рассматривает мужчину неприлично долго, то подняла глаза, встречая насмешливый, льдисто-серый взгляд. Егерь с наслаждением подметил, что девчонка загляделась на него: — Ну что, теперь пойдешь со мной на танцы? — Я подумаю, — противно протянула она. — Ты знаешь, жизнь в конуре определенно пошла тебе на пользу. Он рассмеялся ее колкости. Воздух опять начал наполняться электрическими разрядами. — В домашней жизни есть свои плюсы, это да. Например, можно спрятаться от правосудия на годы в заброшенной халупе и водить министерских барышень в гости, — вернув ей шпильку, улыбнулся егерь. — Но чем обязан? Помимо очевидного. Они прошли в гостиную. Гермиона села в то же кресло, что и вчера. Кто бы мог подумать, что уже через сутки она вернется сюда. Добровольно. Глупая, глупая девочка. Поставила сумочку себе на колени. Палочку — на всякий случай — она держала в руке. Скабиор бросил красноречивый взгляд, но ничего не сказал. — Я наткнулась на одну вещь, она меня смутила. Хочу обсудить с тобой, — набрала побольше яда в голос, — дорогой коллега. — Хорошо, выкладывай. Но сперва позволь мне предложить тебе что-нибудь: чай, кофе, огневиски? — Хочешь меня напоить? — Нет, дорогая Пенелопа, это не мой метод получения женщин. Совершенно не спортивно, — растягивая слова, сказал егерь, пристально смотря на нее. Гермионе стало неуютно под этим взглядом. Она решила, что нужно как-то поставить его на место, и бросила с вызовом: — Предпочитаешь привязывать их к дереву в лесу, как в старые добрые? Егерь странно взглянул на нее, что-то скользнуло в этом взгляде — злость ли. Он вздохнул: — Ну, раз ты спрашиваешь, то я отвечу. Мне нет нужды никого привязывать, потому что у меня весьма сильные руки, — холодно улыбаясь, он начал закатывать рукава рубашки, подворачивая их нарочито медленно. Длинные кисти с тонкими пальцами заворожили ее, на левой руке сегодня был надет перстень-череп антилопы. Гермиона пожевала губу, проклиная себя за излишнюю дерзость, потому что егерь начал сегодня очень мирно и ей совершенно точно не стоило нарушать хрупкое равновесие, которое установилось между ними. — Мне сегодня принесли дело о девушке-оборотне, убитой всего один день назад. Кэрри Бирдхэм, двадцать лет. В Лондоне. Серебряным ножом, на теле остались… — она замолчала, ловя слова. Фото с изуродованным телом предстали перед глазами. Опять подбиралась тошнота. Гермиона сглотнула. Егерь молча встал и налил два бокала огневиски из стоявшего на столе декантера. Один отдал Гермионе, она выпила его махом. Скабиор ошалело глянул на нее и сделал один маленький глоток. Огневиски моментально дал результат. Тошнота отступила. Она смогла говорить дальше: — Там, где серебро касалось кожи, шрамы обугливались. И среди них я увидела нечто, очень похожее на метку лорда. Можешь посмотреть, я захватила материалы. Дело Кэрри в ведомстве маггловской полиции. Насколько я знаю, ее тело находится в морге, а погребение будет завтра. Гермиона открыла сумочку и заклинанием Акцио притянула к себе большую папку с делами. Передала их Скабиору. Все происходящее напомнило ей вчерашний день. Именно с этого момента все пошло наперекосяк. Почему у нее всегда так… Егерь совершенно спокойно просмотрел все колдографии, нисколько не смутившись. Толстая папка лежала у него на коленях, одной рукой он задумчиво почесывал подбородок. «Интересно, он делает это так привычно, потому что он оборотень или потому что он убийца?» — хмелея, подумала Гермиона. Огневиски быстро распространялся по организму. Девушку охватила приятная расслабленность. — Я сегодня уже пару раз проблевалась, пока смотрела снимки, — доверительно сообщила она. — Неважный результат для Героини Войны, — с некоторым сочувствием сказал егерь. Он внимательнейшим образом изучал колдофото изуродованных тел. — Я многое повидала, но никогда не перестану удивляться жестокости человеческого сознания. Она каждый раз поражает меня все больше. И пугает. Боролась за мир для всех. И для магов, и для эльфов, и для оборотней тоже. И что же это получается — все зря? — огневиски знатно пробрало Гермиону. Ее пробило на рассуждения о жизни. Егерь молчал. Волшебница встала со своего кресла и подошла к нему, неловко присела на подлокотник его кресла; он едва успел одернуть папку с делом, чтобы она не плюхнулась на нее. Ведьма наставила на егеря палец. — Вот ты, например. Ты знаешь, я надеялась, что ты останешься мертвым. Потому что ты — враг. И тогда все было очень просто и понятно. Но теперь вот мне помогаешь вроде как. Правильно ли я поступаю? Я всегда хотела поступать правильно, Скабиор. Но теперь мне кажется, что я все делаю не так. — Дорогая Пенелопа, извини, что разочаровал, но я не мозгоправ или окклюмент, чтобы бороться с твоим синдромом отличницы, — только и ответил он. Гермиона надулась. Мужчина откинулся на спинку кресла. Гермиона смотрела сверху с пьяным укором. Она была так близко. Он вдохнул запах девушки и поморщился. В великолепную симфонию ее аромата вмешался какой-то кисловатый оттенок. Наподобие квашеной морковки. — Я слышу, вы сегодня забавлялись с молодым мистером Уизли? Гермиона покачала головой и пробурчала: — Вообще-то, он мой жених. И я должна оказывать ему соответствующее внимание. Скабиор рассмеялся в голос: — Соответствующее внимание?! Из каких формуляров, милашка, ты это словцо выцепила? Я впервые слышу, чтобы секс звучал так убого. Его густой смех, сдобренный хрипотцой, перемешивался с огневиски и разжижал ее кровь. Она стучала в висках, и в животе, и в… Девушка покраснела, чувствуя прилив возбуждения. Наверняка, он уже уловил происходящее с ней и сейчас опять начнет эти свои игрища. Только на этот раз он не связан. Эта мысль ледяной иглой прошила ее существо. Она подспудно считала, что вчера вервольф обязан был наброситься на нее сразу, как только она сняла заклятие. Но Скабиор действовал совершенно иначе. Сейчас спокойно сидел рядом, прочерчивая длинными пальцами по шрамам на фото. Она бросила косой взгляд на его лицо — между бровями егеря залегла тревожная морщина. — Нашел что-нибудь? — Гермиона пыталась звучать как можно более трезвой. — Это не Метка Лорда, сделанная им самим. Сомневаюсь, что девчонка входила в Ближний круг в свои четырнадцать лет. Ее лицо не знакомо мне по армии. Я бы расценил метку как послание, — задумчиво произнес егерь. — Просматривая фото других жертв, я заметил на них очень схожие раны, с черными, обуглившимися краями, хотя в твоих комментариях отмечено, что орудие убийства было явно маггловского происхождения и повреждения носят чисто физический характер, без следов магии. Но на других телах нет явной метки, такой, как у девчонки. Однако эти странные следы заставляют думать, что исполнитель может быть один. — Что ты имеешь в виду под посланием? — хмурясь, спросила Герми. — Как ты помнишь, многие оборотнические стаи и малые магические народы поддержали Волди в войне. И активно, так сказать, принимали участие в отлове грязнокровок и осквернителей. Вот я и думаю, что, возможно, есть группа людей, которая не простила нам того решения, и они сейчас мстят, убивая оборотней. А метка вроде иронического послания, типа, тогда вы убивали нас, а теперь наше время устроить волчий геноцидик. Выжигать оборотней серебром, смекаешь? Такое вот извращенное чувство юмора. Во всяком случае, я бы так и сделал, — егерь пожал плечами, сидя в кресле. Не сказать, чтобы Гермиона была поражена, но идея Скабиора была очень стройной и по-волчьи логичной. — А почему в ход идут исключительно топоры и прочие орудия магглов? — задумчиво спросила она. — Я хотел было сказать, чтобы отвести подозрения от явно магической подоплеки, но, скорее всего, все куда банальнее: оборотни не достойны магической смерти, их можно уничтожить прозаичным маггловским способом. И ещё: быть разделанным топором представляется мне достаточно болезненным, а это ли не цель? — он посмотрел на Гермиону, отслеживая ее реакцию. Девушка нервно перебирала пальцами по палочке, сидя на подлокотнике кресла. Хмельной огонек почти совсем выветрился. — Но ведь не все оборотни поддерживали Темного Лорда? Наверняка были и независимые стаи, — спросила она. — Да, такие до сих пор есть. Это всего процентов десять от общей массы оборотней. Не думаю, что тот, кто все это затеял, будет сильно разбираться. Прежде всего, их убивают за то, что они оборотни. Читала же личное дело милашки Кэрри? Она не состояла ни в каких заговорах, ее вполне принимали родители. Не вижу в ее истории ни одной причины для такой жуткой смерти. Исходя из сведений, нам предоставленных, — Скабиор сделался предельно серьёзным, снизив количество иронии до исторического минимума. Герми вдруг поймала себя на мысли, что ей нравится эта версия егеря — умный, чуткий собеседник, подмечающий детали, которые она могла упустить. Разговор был интересным и содержательным. Такой вариант Скабиора ее не раздражал и пугал сильно меньше. Его глаза сегодня, хоть и были очень холодными, но не выглядели порталами в Ад. — Я думаю, это либо один убийца, либо группа лиц. Самое ужасное, что аврорат закрывает эти дела, даже не дождавшись выхода срока давности преступления! Дела сливаются на самое дно архива и там лежат, а мне потом велят выяснить причину снижения популяции оборотней! Может быть, дело в том, ребята, что тут целый серийный убийца работает! — ее негодование, сдерживаемое с момента получения ею информации, наконец-то выплеснулось. Скабиор уставился на ее горящие во время этой тирады глаза с удивлением. Он не совсем понимал, зачем этой чистенькой девчонке кровавые дела оборотней. — Потому что на нас всем плевать, Пенелопа, я уже тебе говорил об этом, и не раз. Вот еще одно подтверждение. Мертвый оборотень — отсутствие проблемы. Я посмотрел фото и вспомнил, что с некоторыми из них даже пересекался по делам. С Джоном Хиллари общался какое-то время. А потом он пропал. Теперь понятно, куда, — хотя оборотень звучал достаточно спокойно, она улавливала в глубине его голоса стальные нотки. — О, мне жаль, — только и смогла выдавить она. — Меня удивляет, что семьи не добились расследования… — Тоже ничего удивительного. Я перестал быть частью семьи примерно за то короткое время, которое потребуется, чтобы произнести: «Мама, папа, я теперь оборотень», — мужчина холодно хмыкнул. — Не все готовы принять новую версию своих родных, учитывая всю мощь пропаганды против нас. Ну, и образ типичного оборотня. — Грейбек отлично поработал на этот образ, — не смогла не сказать Герми. В воздухе повисло ну и ты. Мужчина усмехнулся. — Когда у тебя нет легальных средств, самое хорошее оружие — это страх. — Когда у тебя нет легальных средств, — запальчиво передразнила его Гермиона, — лучшее оружие — это доброта. Они уставились друг на друга. Два мира, которым не суждено сойтись или хотя бы найти понимание. — Собираешь листовки-то? — мило улыбнулся егерь. — Пока не было времени, — пробурчала девушка. — И мы не оговаривали сроки. — А дело заказала мое? — поинтересовался Скаб, игриво заглядывая ей в глаза снизу вверх. — Да, попросила Гарри. — А почему не жениха? — Герми не привыкла общаться с такими хитрющими мужиками. Почему-то каждый вопрос этого казался ловушкой. Вот и сейчас она старалась придумать такой ответ, который заставит его отвалить. — Гарри лучше работает с архивами. Все мертвые преступники лежат там. Егерь засмеялся, словно ей удалась эта шутка. Но она не шутила! Гермиона строго уставилась на сидящего в кресле мужчину. — Ладно, мы отошли от темы, — сказала она, возвращаясь в свое кресло. — Ты не мог бы разузнать по своим волчьим контактам политические взгляды убитых, чтобы хоть понимать, на кого направлен удар. — О, не хочу тебя расстраивать, но почти все мои волчьи контакты сгинули на рухнувшем мосту при битве за Хогвартс. Я максимально отошел от дел, Гермиона. Есть пара ребят в Лютном, но… — егерь развел руками. — А как насчет твоего дядюшки? Он же написал самую великую книгу об оборотнях! Ты можешь связаться с кем-нибудь от его имени, — возбужденно перебила его Грейнджер. — Могу, но я бы не хотел сильно светить Пия. Его личность — единственная моя возможность жить нормально, понимаешь? Если что-то пойдет не так, я не хочу оставить его имя в магической истории грязным. Гермиона закусила губу и кивнула. Пий был и для нее единственной возможностью легально встречаться со Скабиором. Хотела ли она ее потерять? — Что еще ты хочешь узнать об оборотнях по моим каналам? — прервав образовавшуюся тишину, спросил егерь. — Фамилии всех, кто не поддержал Волди. Тьфу! Набралась от тебя. Что за фамильярное обращение?! — прыснула Герми. Скабиор ухмыльнулся: — Я не давал присягу нашему дохлому змеенышу. — Зато бегал по его приказам, — подначила она. Скабиор, бросив на неё косой ленивый взгляд, встал с кресла и, нависнув над ней, максимально приблизил свое лицо. Гермиона вжалась в спинку кресла в предвкушении. — Не зря бегал, выходит. Наглая улыбка расплылась по его лицу. Девушка потратила несколько секунд, чтобы понять, к чему он клонит. Потом вспыхнула. Отвела взгляд. Егерь изучал ее одно мгновение, а потом развернулся на каблуках и прошел на кухню, отбросив папку на стол. — Не знаю, как ты, а я от всех этих тел/дел (Гермиона не расслышала, что именно он сказал, но внутренне надеялась на второй вариант) очень захотел пожрать! Она слышала, как Скабиор деловито копается в кухонном буфете и гремит посудой. — Тебе сделать бутерброд? Чай, кофе или всадишь еще виски? Герм часто заморгала, пытаясь прогнать наваждение. Мерлин, егерь из ее снов предлагает ей перекус?! Где ее жизнь свернула не туда… — Да, спасибо. Чай, пожалуйста. Егерь руками принес чашечку чая и блюдце с бутербродами с сыром и ветчиной. Впрочем, рядом с ним левитировал бокал виски, который он еще не допил. А Гермиона уже успела протрезветь. У нее стресс, сказала себе она, это было нужно. — Как тебе, кстати, огневиски? Это мой последний рецепт! Гермиона изогнула бровь: — Бывшая ищейка Волди подалась в бутлегеры? — Моя семья делает добрый скотч с 1790 года, между прочим. Я несколько усовершенствовал рецептуру, добавив кое-чего от мира магии. — Надеюсь, это не потрошки соплохвоста? — Девушка попыталась поддеть егеря. — Ну что ты, такие изыски. Всего лишь сперма оборотня. Гермиона поперхнулась. Скабиор гиенисто рассмеялся и спросил: — Добавочки желаешь? — она отрицательно мотнула кудрями. — Как знаешь. Вероятно, ты могла заметить, что этот огневиски дает в голову практически сразу. Я устранил, так сказать, отложенный эффект. Выпил пару глотков и сразу хорошенько надрался. К чему все эти расшаркивания, если все знают, в чем истинный смысл алкоголя. Но пока не совсем доволен результатом. Посмотрел на тебя и понял, что отпускает слишком быстро. Последние слова егерь произнес с приличествующим ему оскалом. Гермиона выхватила палочку и направила на него: — Эксперименты на мне решил ставить?! — прошипела она. Скабиор спокойно взял бутерброд и принялся аппетитно жевать. Середину между булками он сдобрил чем-то похожим на томатную пасту. Красный сок стекал по его длинным пальцам. Он то и дело слизывал струйки. И обычно Гермиона нашла бы подобное поведение отвратительным, но чертов егерь делал это так сексуально! Низ живота свело предательским спазмом. «Лишь бы он не учуял», — взмолилась она. Палочка в руках Гермионы задрожала. Ну невозможный же персонаж! Совершенно несносный! — Если ты не хочешь задать чутка корочки моему бутерброду, то положи палочку, пожалуйста. Ты меня нервируешь. Не хочу схватить круциатуса с куском во рту, это гарантирует неромантичную смерть в луже блевотины. — Да уж, она не сравнится с полетом в бездну, — пробурчала Грейнжер, кладя палочку на стол. Взяла бутерброд. А я ведь не ела с самого утра, и все из-за приставаний Рона… вкусно. Ветчина, сыр, томатная паста с травами — весьма недурно для егеря. Несколько минут они молча жевали, посматривая друг на друга. Взгляд оборотня с каждым мгновением становился все хитрее, нервируя девушку. — Спасибо. Я смею надеяться, что при изготовлении сего яства ты обошелся без волчьей спермы? — закончив трапезу, с кислой миной сказала она. — Ты меня явно недооцениваешь, — наморщив нос, издевательски произнес мужчина. Гермиона поняла, какую глупость сморозила, но он ее пожалел и не стал развивать тему. Вместо этого пригубил виски и палочкой отправил пустую тарелку мыться в раковину. — Ну правда, скажи, как тебе огнескотч, вкус понравился? Мне стоит что-то улучшить? — М-м, я, честно говоря, не сильно распробовала сам вкус. Зато он прям сразу шарахнул по голове, без предисловий. Очень крепко, — пожала плечами ведьма. — Без предисловий, мне нравится, — со странной интонацией проговорил он, посматривая на нее поверх бокала. Он не отпил и пары нормальных глотков, видимо прекрасно зная, как не попасть в ловушку своего варева. — Пожалуй, так я его и назову. А то клиентуре уже приелось звать его просто МакМанусом. — У тебя есть клиенты? — с сомнением уставилась на него Герми. — Конечно! А ты думала, чем я зарабатываю на жизнь, вязанием?! — фыркнул егерь и с удовольствием продолжил. — Как я уже говорил, наша семья занимается скотчем вот уже три столетия. Так что я, в некотором роде, верный продолжатель дела предков. Поставляю всей округе улетную выпивку. Особенно ценят магглы, так и падают в рай с пары глотков. Так что пока жив Пий МакМанус — жив и его чудесный скотч! Никто даже не будет вникать в тонкости жизни оборотня-затворника или сколько ему лет. Дядя оставил мне свою жизнь в подарок за то, что отнял мою. Ну, это он так сказал, «отнял твою». Он ее просто несколько видоизменил, скажем так, — егерь сделал еще глоток, уже побольше. Подержал скотч на языке и только потом, удовлетворившись вкусом, проглотил. — Твой дядя терзался тем, что укусил тебя? Скабиор повертел в руках бокал, просматривая его на свет. Карамельная жидкость медленно стекала по стенкам. — Больше, чем нужно. Больше, чем хотел бы я, — он сделал еще глоток и продолжил, глухим, лишенным эмоций голосом, который был ему, как Гермиона уже знала, не свойственен. — Виноват в том, что случилось, прежде всего, я сам. Ну, получил за тупость. — Но твой дядя взрослый, почему он… — начала Гермиона, но Скабиор перебил ее с кривой усмешкой: — По твоей логике, я должен был винить и ненавидеть Пия за укус. Но я никак не мог допустить таких чувств по отношению к нему. Мы были семьей, всегда, несмотря ни на что! Поэтому я для себя решил, что лучше ненавидеть магию. Да и вообще, быть оборотнем — так тебе скажу — гораздо лучше. Меня все более чем устраивает, — егерь допил бокал и почувствовал тепло, разливающиеся в теле. Он потянулся и закинув руки за голову, расплылся в кресле, зажмурив глаза. Если бы он не был волком, то вполне сошел бы за котяру , наблюдая за грациозностью движений егеря, подумала Гермиона. — Извини, я не хотела оскорбить память твоего дяди. Просто взрослые всегда должны нести ответственность за свои поступки, — только и сказала она. Скабиор приоткрыл один глаз и лениво глянул на нее. — Да ничего страшного, я не ожидал никакой другой реакции от такой моралистки, как ты. «Знал бы ты, какая я на самом деле моралистка», — усмехнулась ведьма. Видимо усмешка просочилась на ее губы, потому что егерь подобрался и внимательно уставился на нее. Под этим плотоядным взглядом она явственно почувствовала свои краснеющие щеки. Скабиор засмеялся: — Оу, чувствую, у вас есть возражения по делу, мисс? Гермиона вспыхнула еще больше, смутилась своей девчоночьей реакции и заявила, сжав кулаки: — Давай вернемся к Кэрри! — Ну хорошо. Знаешь, что я думаю. Нам было бы неплохо посмотреть на метку самим. Что скажешь насчет прогулки в морг? Раз тело завтра отправится на погребение. Это наша последняя возможность. Гермиона похолодела. Она живо представила себе, как поедет разглядывать труп в компании вервольфа, который числится мертвым последние пять лет. Если они встретят кого-нибудь из магов… — Как ты себе это представляешь? Министерская работница под ручку со скрывающимся приспешником Волди явится в маггловский морг?! — вскинулась она. — Да, это было бы полезно для дела. Я смогу изучить метку лучше, — Скабиор был опять потрясающе серьезен. — Ты говорила, что Кэрри у магглов в полиции, мы их запросто одолеем. Я могу даже оборотку не пить. — Нет, я пойду только с Пием! Не хватало еще, чтобы тебя обнаружили! — зло зашипела девушка. Ладно, черт с ним, возможно, он прав и они что-то еще разузнают. Кроме того, в глубине души Гермиона была рада, что она не будет в морге одна. Скабиор вроде лучше все это выносит. — Спасибо за заботу, чудесная Пенелопа, я польщен, — приторно улыбнувшись, пропел егерь. — Значит, идем? — Выпей зелье! Гермиона уперла руки в боки, стараясь выглядеть грозно. Мужчина зашел на кухню и выдвинул ящик стола. В пробирочках стояли аккуратно запечатанные воском зелья. Пробирок было много, она успела насчитать штук тридцать. Гермиона подошла, чтобы посмотреть на зелья поближе. Под первым этажом пробирок был еще второй и третий. — Внушительный запас, — присвистнула она с уважением. Скабиор самодовольно улыбнулся. — Зелья — мой конек, мог бы преподавать в этом вашем Хогвартсе, — он отсалютовал ей пробиркой и выпил содержимое. Через пару минут его лицо и тело начали изменяться. Исчезла дурацкая красная прядь, и ледяные глаза сменились на карие. Гермиона выдохнула. Глупо радоваться тому факту, что волк опять нацепил овечью шкуру. Но дядюшка МакМанус хотя бы не нависал над ней своим длинным гибким телом. Прежний Пий стоял перед ней в вычурном жилете и рокерских ботинках. — Теперь мы точно готовы к танцам! — весело улыбнувшись, съязвила она.***
Они аппарировали в предместье Лондона. Ничем не примечательное здание, пристроенное сбоку к полиции, было отделением морга. Рабочее время магглов закончилось. Из персонала внутри был только спящий охранник. Гермиона для надежности бережно приложила его Петрификусом, чтобы никто не помешал их операции. Пий уверенно прошел по коридорам. Герм покорно плелась следом. Ей не нравились трупы ни в каком виде, она справедливо считала, что повидала их за свой короткий век предостаточно. Видеть больше было явно выше ее сил, поэтому она была благодарна егерю за энтузиазм. Скабиор открыл учетную книгу и нашел там номер комнаты, где лежала Кэрри. — Пойдем, она в десятой. Гермиона сглотнула и двинулась следом за ним. В палате на открытых столах лежали синие люди. Пахло отвратительно. Тяжелый химический запах не перебивал душка тления. На пороге она помедлила и в ужасе закрыла рот рукой. Ей хотелось блевать и кричать одновременно. Она задышала тяжело, опасаясь шлепнуться в обморок. Егерь закатил глаза и протянул ей флягу, которую всегда держал при себе за пазухой. Девушка сделала большой глоток и зажмурилась. Огнескотч понесся по венам, смывая страх. Она помедлила минутку и затем подошла к столу, где вовсю хозяйничал Скабиор. Он откинул накидку и натурально обнюхивал руку Кэрри. А это, несомненно, была она. Патологоанатом уже поработал над ней, сшив воедино и нанеся на лицо посмертный макияж. Но даже с ним Кэрри выглядела ужасающе. Плюс еще один кошмар, подумала Герми. — Они нанесли красящий крем на шрамы, — Пий внимательно изучал тело. — Но на метку нет. Смотри. Метка ни капли не была похожа на оригинал. Грубые порезы с обугленными краями лишь в общих чертах повторяли метку Темного Лорда. Череп и змея глумливо улыбались разрезанной пастью. — Значит, моя версия более близка к истине. Ты знаешь, метка как-то странно пахнет. Я не могу понять. Такой ожог дает не просто раскаленное серебро. Они используют что-то еще. Скорее всего, мажут этим чем-то острие. Что-то кислое… — ноздри Пия трепетали прямо над синей мертвой рукой. Выглядело это так, будто он ее и убил. — Зелье? — только и смогла выдавить Гермиона. Несмотря на стойкую завесу из огнескотча между ней и миром, ее все-таки сильно мутило из-за этого места. — М-м-м, нет. Скорее что-то односложное, я не могу понять — задумчиво протянул егерь, сделав еще один очень глубокий вдох. Он подошел к инструментам, лежавшим рядом со столом, взял щипцы и скальпель. — Что ты хочешь делать?! — взвизгнула Гермиона, вытаращив глаза. Она инстинктивно отскочила от него подальше. — Выйди, — приказным тоном бросил егерь. Героиня не послушалась. Скабиор взял скальпель и начал срезать метку с трупа; ему пришлось прилагать усилия, закоченевшая кожа поддавалась неохотно. Наконец она стала отрываться от остальной руки. Егерь от усердия вывалил язык. Гермиона почувствовала, как мир кружится и разбивается снопом искр. Она потеряла сознание.***
Ей снился королевский лес Дин, каким он был в ее детстве, когда она гуляла там с родителями. Высокие деревья, земля устлана зелеными травами и мхом, пахнущим свежо, чуть остро. Солнечный свет струится сквозь кроны расплавленной патокой, густой, пряно-сладкой. На шершавых стволах золотится смола. Тепло родительских рук в ее маленьких ладошках. Она держит их очень сильно, так крепко, чтобы ничто не смогло их разлучить. Улыбки на лицах исполнены счастьем. Она растворяется в этом мгновении. Папа зовет ее по имени: — Гермиона! Солнце припекает. В воздухе появляется аромат разогретой коры елей, смолы, мха. Даже огромные валуны, кажется, имеют свой запах — подсохшая известка, соль. Гермиона втягивает в себя этот прекрасный аромат. Проносится табачный дым, горьковато-вишневый. Он вплетается в картину. Но родители же не курят, откуда этот странный запах? Она идет по следу. Залезает на небольшой пригорок. За ним — только деревья, вдалеке гладь реки. Дымок становится насыщенней, к нему примешиваются ноты виски, выдержанного в лучших дубовых бочках. Маленькая Герми не знает, что такое виски, но подсознание подсказывает название терпкому вкусу. Внезапно вкус навязывается ей на язык, становясь все более ощутимым — к приятному древесному вкусу примешивается горечь спирта. Солнечный свет разогревает ее нутро. Мох, сосны, смола кружат детское сознание. Так приятно нырнуть в этот аромат и плыть по ласковым волнам, ласкающим тело. По шее бегут мурашки… Гермиона открыла глаза и нашла себя лежащей на кровати. На чужой кровати. Кто-то бережно укутал ее одеялом, от которого и исходил этот невероятный лесной дух, напомнивший ей прогулки с родителями. Чуть повернув голову, она встретилась глазами со Скабиором. Тот лежал на боку, подложив руку под голову, и пожирал ее взглядом. Ей сразу поплохело. В ледяных глазах егеря плескался безумный огонь. Зрачки почти полностью сожрали радужку. Он нервно кусал губы. Ноздри трепетали, втягивая ее запах. Она почти успела начать отчитывать егеря за осквернение трупа, когда он набросился на нее. Секунда — и мужчина навис над ней, оперевшись на руки. Он безумно смотрел куда-то мимо ее глаз. Скабиор снова глубоко вдохнул запах, животом она почувствовала, как расширяется его диафрагма. Он проглотил ее запах словно сигаретный дым. Вдохнул в себя, оставив томиться в клетке легких. Тело чуть подрагивало. Егерь зарылся лицом в ее волосы с левой стороны головы и неистово дышал. Потом придвинулся ближе к уху. Дыхание щекотало шею. Гермиона оцепенела. Что он делает? Ей бы стоило помешать или оттолкнуть его, но это было очень приятно. И конечно, весьма возбуждающе. Его запах сводил ее с ума, кружился на языке — мох, виски, вишневый дым. Он губами медленно провел по ее шее от уха к ключице, чуть касаясь ее кончиком языка. Эротичность прикосновения привела девушку в восторг. Скабиор пробовал ее кожу, легонько покусывая. У Герми вырвался вздох. Мужчина перешел на правую сторону ее головы. Он целовал, лизал и ластился к ней, как кот. Сквозь его запах она почувствовала ваниль, сперва легкую, но потом все более горячую, пряную, будоражащую. Она поняла, что так пахнет сама. Что ты делаешь, дура. Оттолкни его немедленно! Рон, свадьба, Рон! Внутренний голос кричал ей, но его успешно заглушил стук крови в висках. Егерь продолжал свою странную экспансию: он не распускал руки, не трогал и не целовал в губы, просто очень сладострастно обнюхивал. Герми уже было приготовилась к вторжению, но его не последовало. Низ живота болезненно свело от желания. Она выгнулась навстречу телу егеря. Скабиор издал нечто похожее на рык. Откинул одеяло. Впился взглядом в пуговицы на форменной министерской рубашке Гермионы. Не успела ведьма запротестовать, как он расстегнул пару верхних пуговиц, открывая себе вид на ее декольте. Егерь нырнул носом в ее чуть показавшуюся складку между грудями, делая бешеный вдох. Удовлетворенно рыкнув, он вытащил язык и начал вылизывать на ее коже дорожки — от уха к ключице, от ключицы к груди. Девушку начало потряхивать от сладости происходящего. Что бы ей ни твердила совесть — такое с ней проделывали впервые! Бешеная страсть егеря захлестнула все ее существо. Она чувствовала телом, как она нужна ему. И как он нужен ей самой. Черт побери это все! Они, тяжело дыша, ошалело пялились друг на друга. Электрический воздух наполнился их смешанным запахом — ваниль и мох, виски и мускус, раскаленная от страсти кожа щедро выдавала феромоны в атмосферу комнаты. Скабиор сильно зажмурился на несколько мгновений. Когда он открыл глаза, то взгляд был куда более осмысленным, чем ранее. Он поспешно встал с кровати, увеличив расстояние между их телами. — Прости, не стоило мне тебя тут класть, — сказал он, оправляя на себе рубашку и жилет. Слова давались ему с трудом, он еще не полностью восстановил дыхание. — Ты покрылась моим запахом, для вервольфов это определенный сигнал. Гермиона чувствовала себя обманутой и слишком пустой. Ее тело продолжало подрагивать, низ живота словно окаменел, сложно было дышать. Она закусила губу и закрыла глаза, стараясь не выдать своего состояния. Чертов егерь подвел ее почти на край и оставил в неопределенности. Нет, так решительно нельзя. Успокойся, Гермиона. Рон, свадьба, Уизли, Гарри. Что они скажут? Чем ты тут вообще занимаешься с преступником? Она зажмурилась сильнее, чтобы не заплакать. Успокойся, успокойся. Рон, свадьба, Рон, свадьба. Пока все хорошо — пора завязывать с этим. Тебе нельзя хотеть этого мужчину. Нельзя с ним спать. Тебе нужно домой. — Мне нужно домой, где моя палочка, — сломавшимся голосом сказала девушка. Она так и лежала, не в силах открыть глаза, потому что еще ощущала застилавшие их слезы. Желание было крайне мучительным. Она физически чувствовала эти несколько локтей между ними, и расстояние приносило боль. Он должен быть в ней. Скабиор выглядел совершенно ошалевшим, однако смог сориентироваться, взяв палочку с тумбочки у кровати и передал ей, стараясь не касаться кожей. Гермиона сжала пальцы на палочке, но ничего не сделала. Просто лежала, продолжая судорожно хватать воздух губами. Не открывая глаз. Егерь вдруг все понял. Потратив секунду на раздумья, он подошел к постели. Он сам возбудился так сильно, что боялся кончить сразу, как только дотронулся до ее груди. Ее запах буквально лишил его рассудка и всяческого самообладания. Ты поступил, как мудак, подумал он про себя. — Ох, прости меня, какой же я джентльмен после этого, — он лег на кровать у ее ног и одним движением задрал ее юбку. Другая секунда ему понадобилась, чтобы сдернуть с нее трусики. Гермиона опешила, она открыла глаза и увидела, что егерь деловито пристраивается между ее ног. Она закричала: — Ты что делаешь? Перестань! — попыталась вырваться, но егерь удержал ее ноги, прижав их к кровати. Девушка еще раз дернулась. Да, руки у него и вправду сильные. Она наставила палочку на него, но ничего не сделала. — Послушай, я просто хочу загладить свою вину! — весело сказал он, целуя ее голое бедро. Он прокладывал дорожку горячих поцелуев прямо к… Герми замерла в шоке. Нет, она читала разные книги об оральном сексе, но Рон, конечно, ни разу такого не делал. Он был весьма брезглив. Егерь не заставил себя ждать долго. Он впился поцелуем в ее киску. Безумный аромат ее желания накрыл его с головой. Горячий язык заплясал по чувствительным местам. Она закричала, выгнувшись дугой, теряя всяческое самообладание. Тело взвыло от восторга — наконец-то ему досталось должное внимание! Скабиор умело играл с ней. Волна, которая занесла ее на середину удовольствия, со скоростью цунами понеслась дальше, к оргазму. Она схватила его за волосы, прижимая его лицо к себе, совершенно потерянная в пространстве. Только она, их тела и… — Скабиор! — в какой-то момент закричала она от невыносимо острого наслаждения. Егерь удовлетворенно зарычал, усиливая натиск. Ему нравилось, как она кричала его имя. Это чувствовалось правильным. Он решил еще немного помучить девчонку. Хотя она уже дышала так тяжело, так сладко. Герми почувствовала, что в нее входит палец. Вместе с языком, барабанящим по клитору, это было восхитительно! Палец ласково отирался внутри, гладил стенки, он, в отличие от агрессивного языка, был таким нежным! Вдруг она почувствовала, что егерь убрал палец. Она разочарованно взвыла. Чувство наполненности покинуло ее. Девушка решительно дернула его за косу. Скабиор оторвался от своего занятия и, оскалившись, сказал: — Проси! — М-м-м! — только и сказала она, почувствовав, как он нарочито медленно вводит в нее пальцы один за другим. О, два было намного лучше. Герми затрясло, сознание подернулось сладкой пеленой. Она была так близко. Егерь понял это и поднажал — пальцы перестали быть нежными, они с силой вторгались, растягивали, но все же оглаживали что-то внутри нее. Волшебница закричала, ее тело упало в сверкающую бездну. Егерь не переставал буравить ее языком, пока не стихли конвульсии оргазма. Гермиона лежала, закрыв глаза, и тяжело дышала. Ее волосы разметались по подушке, на щеках играл лихорадочный румянец, а губы почти кровоточили, так сильно она их кусала. — Ну, одного крика Скабиор мне явно мало, красавица, — он лег рядом с ней и стал ждать ее реакции. Она блаженно приходила в себя. Напряжение, в котором пребывало ее бренное тело, наконец-то схлынуло, оставив вместо себя лишь покой и сладостную негу, которой она не знала до сих пор. Она растягивала момент. — Надеюсь, я смог зализать свою вину? — игриво спросил егерь, глядя в ее полуприкрытые глаза. — Отвали, — сказала она лениво. Вот сейчас совершенно не было сил для этих их препирательств. Скабиор хмыкнул, наклонился к ней и поцеловал ее. Каким был этот первый поцелуй? Он был глубоким; она почувствовала, как мужчина властно вторгается языком в её рот, заполняя собой. И этот вкус… ваниль, мускус и что-то еще. Господи, да он же измазал меня мной! Глаза Гермионы округлились, она уставилась на мужчину. Тот усмехнулся, надев свой лучший оскал. — Поцелуй грешников, милая. Чувствуешь вкус к жизни, м? Пелена потихоньку спадала и открывала перед ней меру ее падения. — Что нам теперь делать, Скабиор? — постепенно трезвеющим голосом сказала она, глядя на него. Мужчина пожал плечами. Он лежал рядом, подперев голову рукой. Волосы выбились из косы и распались в художественном беспорядке упрямыми прядями. Льдистые глаза были хитрыми и довольными. Егерь совершенно не раскаивался в своих действиях, не стал даже извиняться за такое… вторжение. — Буду считать это скрытым комплиментом, — хмыкнул егерь. Он лежал на животе, чуть морщась. — Не хочешь освежиться? Вон там ванная комната, полотенца на полке в шкафчике. Гермиона с трудом поднялась, смущенно опустила юбку на место и побрела в ванную. Как только закрылась дверь, Скабиор принялся остервенело дрочить. Он едва не умер, сдерживая себя ради удовольствия этой девчонки.***
Гермионе следовало бы… да много чего ей следовало бы думать, чувствовать и ощущать. Вину, страх, отвращение, ненависть. Она прислушивалась к себе, стоя под магическим душем. Капли воды не могли смыть прикосновений егеря, они ещё горели на коже. Но сейчас не возбуждали, а скорее успокаивали ее. Нега не покинула тело. Пока все хорошо. И будет хорошо, если не думать. Как она жила на свете столько времени и не могла представить, что бывает так. Остро. Резко. На грани. Его безумные глаза. Жестокие губы. Нежные руки. Насколько в реальности лучше, чем во сне. И это ещё не всё… Девушка бездумно закусила губу. Кажется, пора начинать парад самобичевания, а то, в противном случае, она ещё поди влюбится в него. Подумав это, Гермиона надеялась почувствовать возражения в своей голове, но их не было. Дело абсолютная дрянь. Она наскоро вытерлась полотенцем и стала одеваться. Однако не нашла своих трусиков. Они же в комнате, черт побери. Надеть их при егере?! В дверь постучали. Гермиона, уже одетая в блузку и юбку, приоткрыла щёлочку. Скабиор опять пытался выдавить из себя ангельскую улыбку. — Ты кое-что забыла. Но ничего, я их просушил заклинанием, — абсолютно дьявольски улыбаясь, он поднёс руку со сжатым в ней комком ткани к носу и вдохнул. Его веки затрепетали. Он передал ей трусики и откланялся. Гермиона покрылась алыми пятнами смущения. Какой же невыносимый тип! Для того, чтобы спуститься в гостиную, ей понадобилось почти все самообладание. К чести егеря, он никак не намекал на произошедшее наверху, и Герми была ему за это благодарна. — До того, как ты начнёшь меня отчитывать за осквернение трупа, я хочу сообщить в свою защиту, что срезать метку было необходимо. Во-первых, потому что запах показался мне очень уж странным, а во-вторых, я не хотел, чтобы красотка Кэрри ушла в тот мир с такой херней на ее теле. Это оскорбительно! Не переживай, я подлатал ее, чтобы никто не заметил. Думаю, ее мамочка даже сказала бы нам спасибо, потому что руки того маггла-патологоанатома явно растут из задницы. Скабиор опять был предельно серьезен. Он хозяйничал на кухне со склянками для варки зелий. Протирал их полотенцем, которое накинул на одно плечо. Вихры свои он так и не пригладил, они продолжали находиться в сексуальном беспорядке. Сексуальном?! Гермиона прокашлялась, отвела взгляд от егеря. — Ты определил запах? — Пока нет. Знаешь, бывает так, будто вертится на языке, но не можешь вспомнить, что именно. Я хочу провести пару тестов с зельями. Надеюсь, смогу выварить яд или его составляющие. Думаю, это займет пару дней, или чуть больше. — Могу я тебе помочь? Она старательно не смотрела на егеря, изучая убранство гостиной. Потолок был на удивление невыразительным. Она цеплялась взглядом за каждую балку, надеясь найти в ней укрытие. — Я польщен, но справлюсь, Гермиона. Когда он произнес ее имя теперь, этими губами которыми… она вздрогнула и сразу одернула себя. — Запах мне напоминает сразу три компонента, каждый из них нужно будет проверить. Среди моих подозрений колодка черноглазая, василискова кислота и яд акромантула. — Вот уж не думала, что ты так хорош в зельях. — Конечно! Я же варю отличный скотч, что тут сложного в этих ваших склянках? Скабиор улыбнулся. — Мне, конечно, не доставляет удовольствие постоянно напоминать о твоем женихе, но, кажется, ты запропала, — он сказал это очень нейтральным голосом. О, Мерлин! Рон! Она совсем забыла про него. — Как раз собиралась уходить. Тебе оставить папку? — Будь так добра, я поизучаю на досуге. Возможно найдем еще что-то важное. Скабиор все так же протирал склянки полотенцем. Их разделял кухонный островок. Девушка застыла, прикидывая, что ей следует сделать. Разум требовал от нее немедля бежать, но ей так безумно хотелось еще хоть раз ощутить его на своих губах. Она ведь и так пала низко. От маленького поцелуя хуже не будет? Скабиор специально максимально отгородился и стоя наблюдал за ее мучениями. Хотел отдать ей на откуп дальнейшее развитие их истории. Он вроде как планировал не давить на девушку, а в итоге отлизал ей и сейчас отправил к жениху. Преглупо получается! Но если он сейчас ничего не сделает, то она решит, что он воспользовался ею и, чего доброго, разобидится. Он медленно снял полотенце с плеча и пошел к ведьме. Увидев, что она вся напряглась, егерь нежно провел пальцами по бледной щеке. В ее чайных глазах плескался страх. — Ты можешь и остаться, — тихо сказал он, почти целомудренно касаясь ее губ своими. Гермиона помедлила мгновение и исчезла с хлопком. Егерь тяжело выдохнул.