Лучший ингредиент любого зелья — это огневиски

      Гермиона в изнеможении откинулась на подушку, переводя дыхание и вытягиваясь всем телом, чтобы унять дрожь в верхней части бедер. Несколько минут она тупо пялилась на серый потолок: в частности, на облупившуюся штукатурку, которую захотелось подправить, но шевелиться было настолько лениво, что этот достаточно глупый порыв пришлось подавить. Герми напомнила себе, что она здесь совсем не для ремонта авроратской душевой. Довольная улыбка против воли просочилась на губы.       Она медленно повернула голову налево и с замиранием сердца обнаружила Скабиора, так же вальяжно развалившегося на мокрой простыне. Еще бы! Наколдованный матрас не шел ни в какое сравнение с тем грязным мешком, на коем он обретался последние недели. Бывший егерь прямо-таки излучал наслаждение и беззаботно валялся, закинув руки за голову. Тоже глубоко дышал. Волосы разметались по подушке. Глаза блаженно закрыты. Гермиона закусила губу, изучая спокойное лицо мужчины. В стесненных обстоятельствах, что сопровождали их встречи с момента заключения, она начала забывать, каким он бывает в своем нормальном состоянии. Когда, даже просто лежа в расслабленной позе, Крейг умудрялся выглядеть так… Слова опять начали бурлить под кожей, посылая по еще скованным истомой мышцам огненные языки. Ох, черт. Гермиона поспешила отвернуться, вновь уставившись в потолок. Говорить, черт побери, она пришла говорить!       Видимо, Скабиор услышал ее мысль, потому что издал легкое фырканье. Смотреть она не стала, но была готова поспорить на десять галлеонов, что егерь опять насмехался над ней. Да что ж такое!       — Крейг, — осторожно начала Герми и потрясенно замолчала на несколько секунд, услышав вместо своего нормального голоса какое-то жалкое сипение. Мерлин, она понадеялась, что чары Неслышимости выдержали. — Суд уже так скоро! Пожалуйста, подумай над легилиментом. Это единственная возможность для тебя.       — Нет, — был краткий ответ. Скабиор не пошевелился, даже глаз не открыл: так и продолжил лежать.       — Ты же понимаешь, что уже не сможешь вернуться к своим делам? — недовольно зашипела Гермиона. Упрямство егеря будет стоить ему жизни. — В любом случае, ты больше не будешь иметь дела с «Немой Мандрагорой» и своими… — она запнулась на секунду, припоминая это его словечко, — корешами?!       — Я, может, и не буду, — протянул МакНейр, — но сдавать подпольную сетку не собираюсь. Знаешь, сколько труда вложено в нее после Войны?       Гермиона открыла рот. И закрыла. Неужели какие-то преступники ему дороже, чем она?!       — Или у тебя в голове есть еще что-то, о чем никому не стоит знать? — главное подозрение вырвалось почти против воли. Однако Гермиона начинала злиться. Пренебрежение с его стороны сильно задело ее.       Скабиор тяжко вздохнул и перевернулся на бок, подперев голову, уставился на нее ледяными глазами.       — Ага. Например, чудесный роман «Исправительные работы», в главных ролях сотрудница Министерства и бывший егерь, — Скабиор окинул выразительным взглядом их голые тела, лежащие на мокрых простынях. — Как думаешь, понравится он уважаемым членам Визенгамота? А знаешь, насколько я хорошо владею окклюменцией, чтобы не дать никому вломиться в эти воспоминания? Ни хрена не владею! А значит, никого не впущу, — довольно жестко закончил он, прошив ее острым взглядом.       Гермиона задумчиво пожевала губу, придумывая новые контраргументы: те, которые он еще не отметал. Оставался один. Отчаяние бурным морем забушевало во взгляде ведьмы. Скабиор не понял и чуть склонил голову волчьим движением, от которого Герми уже немного отвыкла. Оно вновь выглядело совершенно звериным.       — Ты не пустишь легилимента? — Скабиор мотнул головой в отрицании. Высохшие космы волос колыхнулись в такт.       — Ты не согласишься на сыворотку правды? — еще один резкий жест.       — Ты понимаешь, что они с удовольствием тебя упрячут в Азкабан, и не позволяешь ничего сделать, чтобы спасти? — Егерь раздраженно раздул ноздри. Герми решилась. — А как же я?       Скабиор прикрыл глаза. Вот никогда он не думал, что ему скажут нечто подобное. Он никогда не хотел, чтобы у него был кто-то, кто будет плакать, когда он непременно попадет в заварушку и сдохнет, как и подобает псине. Кто будет грустить о нем, когда он умрет. Всегда был один. А тут… Крейг просто не знал, что нужно говорить в таком случае.       — Легилимент увидит. Под сывороткой правды — потребуется один прямой вопрос, типа: а чего это мисс Грейнджер за вас так впрягается. А он возникнет, учитывая, что ты приходишь каждый день. И все им расскажу. Сам, — Скабиор нервно сглотнул, во рту мгновенно пересохло от открывающихся перспектив, — про нас. Я самолично сдам тебя. Не знаю, как в среде героев — у преступников такое не в почете, — чуть усмехнулся он, перехватив руку, которую она занесла для тычка в ребра, и поцеловал раскрытую ладонь. Герми чуть было не задохнулась от возмущения, поднявшегося в душе.       — Ты сдался! — с негодованием воскликнула она, уставившись на него вопросительно, не в силах отнять свою руку. Живой. Такой живой. Как нечто столь живое должно умереть.       — Я обозначил варианты. Все херовые, — спокойно сказал егерь.       — Но… — Гермиона хотела возразить, что так нельзя, что им надо бороться. Скабиор не дал ей начать, одним резким движением повалив на подушки. Он знал, что поцелуи всегда безотказно работали, затыкая праведные порывы Грейнджер.       — Мы будем бороться! — оторвавшись от его губ, закричала Гермиона. О, видимо, не в этот раз.       — Конечно. Будешь приносить мне Аконит? — засмеялся Крейг, нависнув над ней. Голое мягкое тело под ним так приятно чувствовалось всей шкурой.       — Буду! — с вызовом бросила волшебница, стараясь привстать на локтях, однако вес лежавшего на ней егеря этому мешал. Она заерзала в попытке сбросить его.       — Вот и славно, — Скабиор глумливо наблюдал за ее потугами и, когда Гермиона дернулась особо сильно, грудью замерев прямо перед его носом, он облизнул торчащий сосок. Девушка вскрикнула, упав на подушки, насквозь прошитая теплым импульсом. — Отработаешь на мне реформу, м? — игриво изогнув бровь, егерь подарил ей свою самую сальную улыбку. Гермиона вспыхнула. Именно этим она и собиралась заняться.       Скабиор перекатился на спину, перестав наконец-то нависать над ней, и вытянулся, вперив взгляд в потолок.       — Короче, я тут подумал… Меня обратил Грейбек, — с нажимом сказал егерь, внезапно ставший серьезным. Гермиона нахмурилась, внимательно рассматривая его лицо и стараясь понять логику. — Ему уже все равно. Так даже будет более понятна моя лояльность. А Пий МакМанус не будет запятнан посмертно. Не хочу, чтобы это всплыло, понимаешь? — в голосе Крейга мелькнула мольба. Теперь Гермиона поняла. Он хотел сохранить добрую память о дяде. И был готов ради этого отправиться в Азкабан?! Честно, она уже надумала многое, начиная от темных делишек Стаи и заканчивая черным рынком «Мандрагоры», да даже поняла мотивацию сохранить подпольную сеть. Но вот такое простое. Такое человеческое… Что, не ожидала подобного от оборотня? Герми тряхнула волосами и склонила голову так, чтобы упавшие на лицо локоны скрыли горькую усмешку.       — Думаю, твой дядя был бы не согласен с тем, что ты должен умереть за его доброе имя, — попыталась все же зайти с другой стороны Грейнджер, хоть и прекрасно знала, насколько Скабиор упрям. Она легла на его грудь, стараясь не потерять ни одной отпущенной секунды близости.       — Вообще-то, умереть я хочу главным образом за твое доброе имя, если уж на то пошло, — егерь скосил на нее светлые глаза, — потом дядя, потом сетка. Если все вскроется, тебя вышвырнут из Министерства, разве нет?       Гермиона сглотнула образовавшийся в горле комок и медленно кивнула. Конечно, она уже сотню-другую раз это все сама передумала, переверетела, перетасовала все факты, стараясь найти оптимальное решение. Если ставить во главу угла ее жизнь, то выходило все именно так, как Крейг говорил. Но… у нее самой в приоритете была не карьера, а он. Живой. Невредимый. Рядом.       — Я могу применить Обливиэйт, — с мольбой начала она, тревожно глядя в его глаза в тщетной попытке отыскать в них снисхождение. Но его не было.       — Нет, — отрезал Скабиор, раздраженно уронив голову на подушку. Для себя он все уже решил. Попался, как последний идиот. — Если не прокатит — что я буду вспоминать, когда захочу подрочить в Азкабане?       Против воли Гермиона испустила глупый смешок, прозвучавший в гулком пространстве душевой, как всхлип отчаянья. Она уронила голову, уткнувшись носом куда-то в область шеи егеря. И всхлипнула еще раз, почувствовав, как горячие руки смыкаются на спине, прижимая ее крепче. Его кожа по-прежнему пахла лесом, зеленым мхом и горьким вишневым табаком. Трубку она притащила еще в первые дни заключения, а маггловскую зажигалку Скабиор попросил у нее сам, сказав, что он достаточно опытный пользователь.       Крейг снова стал гладить ее по волосам. Выучил приемчик: теперь наверняка каждый их спор будет заканчиваться массажем головы, раздраженно подумала ведьма. И, опомнившись, сильно зажмурилась, чтобы не заплакать. Как много споров у них осталось?       — Когда я был мелким, меня так укладывала спать наша эльфка, Минки, — голос МакНейра звучал мечтательно: пожалуй, впервые за все знакомство она слышала такую интонацию. Мягкую и обволакивающую. Как будто он баюкал ее, только при помощи одного голоса, уверяя в том, что все будет хорошо. Даже если это совсем не так. Пальцы егеря нежно касались локонов, перебирая их, накручивая и разглаживая. Гермиона еще сильнее напрягла глаза и даже губу закусила, чтобы не разрыдаться окончательно. — А меня мало что могло угомонить. Думаю, Минки единственная, кто по мне скучает из семьи, — Гермиона вздрогнула. Ответа на письмо она так и не получила и томилась в ожидании, слепо надеясь, что Гленна МакМанус сжалится. Но эльфка?       Волшебница распахнула глаза, жадно слушая, что говорит Крейг. Он никогда вообще не делился подробностями той своей жизни. Про Стаю рассказывал охотно, а семью, казалось, хотел совсем забыть. И вот перед самым судом решил-таки с ней поделиться чем-то сокровенным.       — Она меня, считай, вырастила. Бывало, могла часами без волшебства вычесывать чертополохи из моих волос, — Скабиор весело фыркнул, — а я вертелся и орал: «Никто не тронет меня безнаказанно».       Герми шмыгнула носом, представляя себе картину. Вредный мальчишка выкрикивает шотландский королевский девиз и сопротивляется, в то время как домашняя эльфка, потакая капризам маленького хозяина, старательно и любовно руками выуживает колючки из спутанных лохм. Минки единственная, кто по мне скучает из семьи. Домашняя эльфка! Гермиона аж подскочила от внезапно озарившей мозг идеи. Скабиор удивленно уставился на явно повеселевшую девушку, темные глаза которой вспыхнули внутренним огнем. Грейнджер легко улыбнулась, смерила егеря хитрым взором и легла обратно к нему на грудь, надеясь, что не успела спалиться. Черт побери, это гениально! И как кстати! Усилием воли Гермиона призвала себя лежать дальше на егере, пока у них еще осталось время, но идея уже бурлила внутри готовым взорваться котлом. Она вновь спрятала лицо у него на шее, вдыхая, вдыхая, вдыхая его запах.       Скабиор если что и заподозрил, то виду не подал, просто продолжил гладить ее по волосам, остро желая навсегда остановить это мгновение.       — А мать не ревновала к ней? — осторожно спросила волшебница, чтобы хоть немного развить тему, но не спрашивать напрямую о Минки. Хотелось хоть чуть-чуть понять специфику ебанутости отношений внутри этой чудесной семейки перед тем, как наведаться к ним.       — Гленна — занятая женщина, — усмехнулся Крейг, — у нее всегда было много дел. Начиная от вискикурен и заканчивая сохранением благопристойности облика чистокровной семьи. Какой чертополох, ты что. Мне кажется, ей вполне хватило воспитания старшего ребенка. Я рос, ну, как сорняк, — невесело засмеялся егерь. — Минки занималась со мной с самого детства. И даже кинулась защищать, когда матушка подняла палочку…       Скабиор замолчал. Впервые он так подробно рассказывал о своей жизни до Стаи и чувствовал непонятное облегчение. Словно вскрывал старый, глубокий нарыв, истекающий гноем, а Гермиона слушала и будто заживляла эту рану внимательным присутствием. Он вздохнул, прикидывая, стоит ли продолжать.       — А отец? — Гермиона старалась не давить, но хотела разузнать побольше, пользуясь внезапным потоком искренности МакНейра. Он-то думал, что ему больше нечего терять и решил поделиться с ней. Дурачок.       — Как ты можешь понять, он совсем не являлся главой семьи, — хохотнул егерь, продолжая свою исповедь, — если Дуглас и имел какие-то притязания, то распространялись они исключительно на работу вискикурен. В этом он понимал куда больше, чем в отношениях, а потому не вмешивался. И да, слышал, что умер пару лет назад, — Гермиона подивилась тому, что голос егеря даже не дрогнул, когда он говорил о смерти своего родного отца. Она вспомнила, как он рассказывал на озере о том, что потерял дядю, и тогда… Тогда он тоже был с ней предельно откровенен. Парадоксальным образом они настолько стали близки друг другу за какие-то недели, что этот собирался умереть за ее доброе имя, а она предала все свои принципы, на которых базировался дивный новый мир, что так отчаянно хотела построить. И не смогла. Гермиона поймала себя на мысли, что и не жалеет. В очередной раз, глубоко вдыхая запах его кожи, она с кристальной четкостью поняла, что сделает все возможное — только бы он был рядом!       Слова начали клубиться в венах. Скажи это. Скажи! Гермиона крепко сжала губы, чтобы не дать им возможности прорваться. Слова требовали быть произнесенными. Грейнджер запаниковала и не нашла ничего лучше, чем броситься целовать егеря. Она хотела услышать это первой, но Крейг хранил молчание.       — Брат тоже боялся ее? — с неохотой оторвавшись от его губ, спросила ведьма, устроившись на плече егеря. Она потянулась, прикидывая, сколько времени у них еще осталось перед тем, как Гарри нужно будет вести Скабиора обратно. Нужно срочно разузнать больше!       — Не то чтоб прям боялся, — Крейг иронично хмыкнул, — он разделял мамины взгляды, так как был ею воспитан. Я и не ожидал, что он бросится меня защищать, как Минки. Но Каллум вообще ничего не сказал — просто стоял смотрел, — егерь вдруг потер переносицу нервным жестом. Не любил вспоминать. А тем более анализировать тринадцать лет спустя. — В семнадцать я принял это как данность. Возможно, только это меня и спасло, — вымученно оскалился Скабиор, резко замолчав, и вновь начал перебирать локоны Гермионы. Он до сегодняшнего дня и не подозревал, как сильно был обижен на брата. — А Минки пару раз наведывалась к нам с дядей; потом, правда, перестала. Думаю, мама дала прямой приказ больше ко мне не ходить.       Вот же черт, подумала Гермиона. Если Минки получила прямой приказ, это может все усложнить. Так как все прямые приказы, данные хозяевами до ее реформы, продолжали работать. Сейчас наемному свободному эльфу уже невозможно было что-то приказать. Хозяева стали нанимателями и могли попросить эльфа дать Непреложный обет. Тот в свою очередь мог отказать. Равноправие, которое далось им такой большой кровью.       — Мне очень жаль, что так вышло с твоей семьей, — приподнявшись на локте, Гермиона посмотрела на егеря, скривившего губы в усмешке. Пальцами она осторожно коснулась его щеки, отмечая, что пора все-таки обновить Бреющие чары, потянулась за палочкой. Скабиора пробрало. Жалели его, прямо скажем, не часто. Почти что никогда. Совсем никогда. Хрен его знает, что надо делать в этих случаях! МакНейр нашел выход.       Он опрокинул Гермиону, подмяв под себя, и стал с жаром целовать, стараясь изгнать странное давящее ощущение, горячей волной затопившее грудь.       Гермиона по-своему поняла панику егеря, рассудив, что он ей страшно благодарен за понимание. Она погрузилась в поцелуй, отвечая всем телом на порыв Скабиора. Несмотря на то, что она была более чем удовлетворенной, тетива внутри стала натягиваться, требуя его снова. Она обхватила его торс ногами, активно двигая тазом, подставляясь под него, уже готового войти. Жажда опалила внутренности, девушка вскрикнула, почувствовав его у самого входа. Такого одуряюще нежного.       Сквозь туман страсти, застилающей глаза, она увидела серебристое свечение, скользящее по стенам авроратской душевой. О нет, только не сейчас!!!       — Гермиона! — светящийся олень закричал взволнованным голосом Гарри. — Авроры идут, их целая толпа — я не могу зачаровать всех! Быстрее!       Они замерли, обменявшись расстроеными взглядами.       — Драккловы авроры, — разочарованно выдохнул Скабиор и запечатал ее губы быстрым поцелуем. Гермиона тяжело дышала, но все-таки сориентировалась, быстро дотянувшись до палочки. Пара взмахов — и она была одета, но изрядно растрепана. Еще пара — одежда Скабиора очистилась, и он принялся быстро натягивать на себя темные брюки и черную рубашку. Она повернулась к двери и начала снимать сложные чары, что наложила на замок.       — Кровать не забудь, — его смех прокатился по спине, заставляя волоски подняться дыбом. Мерлин! Она чуть не оставила улику прямо посреди душевой! Поглощенная внутренним негодованием, Гермиона трансфигурировала роскошную кровать со множеством подушек обратно в деревянную скамейку.       — Наложи на меня Охлаждающее, будь так добра, — голос егеря был хриплым, Скабиор крепко обнял ее, прижав к двери и отмечая про себя, что Гермиона тоже почти закипела, такой горячей стала ее кожа, — хотя тебе оно тоже понадобится, милая.       Гермиона выполнила просьбу, потянувшись в последний раз поцеловать его.       — Гермиона! — истошно завыл олень и забил копытом об синюю плитку душевой.       — Я… — она бросила отчаянный взгляд на егеря, замявшись. Чертовы слова снова были тут как тут! Клубились, кипели внутри, рвались наружу. Егерь заткнул ее губы своими.       Дверь душевой открылась, пропуская бешеного Гарри.       — Пора идти, — он угрожающе таращил глаза и шипел, — там Севидж возвращается с задания со своим отрядом. Они идут сюда. Гермиона, сделай Щит и беги!       Бросив прощальный взгляд на егеря, Герми подхватила свою сумочку и наколдовала Щит невидимости, тотчас исчезнув. Мужчины услышали, как хлопнула дверь раздевалки.       Скабиор и Гарри переглянулись.       — Пойдем обратно, — кивнул на выход Гарри. Скабиор окинул взглядом помещение, но не нашел ничего, что могло бы сыграть против них. Гермиона вон даже воздух успела почистить так, чтоб не воняло ни сексом, ни плесенью от стен.       Башка еще немного кружилась от близости девчонки. Кровь отливала обратно в тело и вся бурлила от неудовлетворенности; злость на ситуацию требовала найти выход. Скабиор пытался нормализовать дыхание. Гарри строго посмотрел на него:       — Даже не смей ничего говорить никому. Идешь молча. Понял?       Скабиор похабно усмехнулся и сделал плавный кивок головой.       Едва успели миновать дверь раздевалки, как столкнулись в дверях с несколькими аврорами. Их форма была изрядно запачкана чем-то вонючим. Егерь втянул в себя запах. Пасло от ребят какими-то внутренностями или кишками. Ну и работенка, поморщился про себя Крейг. Не, ему приходилось тоже иногда гоняться за редкими ингредиентами, которые совсем не хотели становиться частью, например, Подчинящего зелья. Оно с успехом могло заменить Империо, но не являлось совсем уж запрещенным, а потому пользовалось в «Мандрагоре» определенной популярностью.       По счастью, авроры сами отчаянно желали смыть с себя чужие потроха, а потому почти не обратили внимания на Поттера, идущего с каким-то патлатым мужиком. С веселым гомоном они прошествовали в раздевалку и скрылись за дверью. Скабиору показалось, что Поттер легонько выдохнул.       Они пошли дальше, вниз по пустым коридорам ночного аврората. К камерам.       — Поговорили? — с интересом оглядывая сияющего чистотой МакНейра, спросил Гарри, — что решили с судом?       Егерь задумался. О суде-то они как раз-таки почти и не смогли поговорить.       — Ну-у-у, — протянул Крейг, прикидывая, что ему ответить. — Да, я отказываюсь от легилимента, сыворотки правды и всех этой херни.       — Почему? — прошил егеря профессиональным взглядом Поттер, стараясь понять, врет ли Скабиор. Уж больно подозрительно легко тот отказывался от возможности избежать заключения. Или, наоборот, продлить свое пребывание в Азкабане, спрятав свои темные делишки в голове.       — Тебе что, не терпится поделиться с общественностью подробностями нашего увлекательного траха? — зло зашипел Скабиор в ответ, уязвленный взглядом аврора. Что Поттер, что Гермиона так отчаянно давили на него, требуя пресмыкаться перед крысами из Министерства. Как будто не понимали, насколько это все бесполезно!       — Хотел бы — уже поделился! — Гарри остановился и зыркнул на егеря, блеснув стеклами очков. — Ну ты и мудак! Бедная Герм, — с чувством воскликнул Гарри. Вот тебе и благодарность! Три часа он сидел на шухере под дверью, пока они там… разговаривали. Судя по тому, каким лощеным егерь вышел из душевой, времени на обсуждение у них так и не осталось.       Гарри аж зарычал от негодования. Лучше бы он, и правда, взял ее под Империо! Не может же быть, чтобы можно предпочесть нормального Рона — вот этому! Рон хотя бы хороший парень. В порыве злости Гарри совсем забыл, что его лучший друг наложил на Гермиону Сглаз, который практически лишил ее возможности колдовать… И к кому она пошла? К егерю! Не к нему, не к Джинни. К мордредову пособнику Волдеморта, черт его дери! Но, может быть… такой он хороший друг, что у Гермионы не осталось другого выбора?! Мысль эта немного его охладила. Они уже подошли к лестницам на минус первый уровень, где всегда дежурили двое авроров.       — Слушай, — егерь вдруг остановился и как-то странно на него посмотрел. Гарри недостаточно хорошо знал МакНейра, чтобы распознать, что вот это вот надменно-ироничное выражение на его лице было извиняющимся. — Спасибо, что помог нам встретиться. Не представляю даже, как, — Крейг запнулся, благодарственные речи, особенно искренние, никогда не были его коньком. — Тяжело, наверное. Короче, я приношу свои извинения, что вспылил. Ты тоже рискуешь многим. Спасибо.       Гарри изумился. Признаться, от егеря не то что извинений, но и хоть какой благодарности ожидать было трудно. А тут… Впрочем, поправил себя Поттер, он такой скользкий, этот Скабиор, что всегда может извернуться и наврать так, как ему это выгодно. Вот и сейчас ему выгодно извиниться. А вот умереть в Азкабане не очень выгодно. Поттер медленно моргнул, тяжело выпустив воздух.       — Ладно, проехали, — Гарри махнул рукой. — Просто представь, как ей будет без тебя.       И вот тут случилось то, чего Гарри не ожидал еще больше.       — Лучше, — Скабиор скривил губы в усмешку, — ей будет лучше.       Дальше они шли в тишине.