Лучший ингредиент любого зелья — это огневиски

      Когда они появились на полянке перед каменным домом, Скабиор чуть более резко, чем того требовала ситуация, отпустил руку Гермионы и быстрыми нервными шагами направился в сторону леса, бросив мимолетный взгляд на дом…       Пейзаж был до жути знакомым. Таким же, как в тот день, в который он вернулся сюда и нашел Пия, точнее, его останки… И вот во второй раз в жизни он возвращается сюда, хотя думал, что больше никогда не увидит дом дяди. Свой единственный дом. Драккл!       Бывший егерь обхватил себя руками, прогоняя из головы все мысли, нужные и не нужные. Нахер! Нахер, нахер, нахер. Нужно было заняться чем-то более привычным, чем суд или чаепитие в компании братца и спятившей Гленны, перекошенное лицо которой еще стояло перед глазами. Скабиор мотнул башкой и полез в карман брюк за трубкой и табаком, впрочем, продолжая нестись вперед. «Закройте склеп!» Ну нахер же!       — Крейг! — Гермиона догнала его уже в чаще, среди высоких сосен. Склоняющееся к закату солнце делало их золотыми. МакНейр резко остановился. Глубоко выдохнул и повернулся к девушке. На лице у него было уже более человеческое выражение, чем несколько секунд назад. Обуреваемый противоречивыми эмоциями, он как-то подзабыл про Гермиону, и это было явным свинством с его стороны.       — Ты куда? — тревожно изучая лицо любовника, спросила Гермиона. Больше всего опасений вызвали его глаза. Пожалуй, никогда она не видела егеря настолько… потерянным. Захотелось вдруг крепко-крепко его обнять, дать почувствовать, что он не один сейчас. Что Гермиона и сделала. Она осторожно протянула свои руки за его спину, прижимаясь к груди, вновь глубоко вбирая в себя запах горького вишневого дыма. И тихо выдохнула, когда почувствовала ладони егеря на своих плечах.       Так они и стояли какое-то время. Скабиор заметил положительный лечебный эффект от объятий с милашкой: волк чутка успокоился, сбавив обороты перед приближающейся Луной. Он чувствовал, что до восхода осталось около трех часов. Значит, стоит поторопиться. Он медленно протянул руку к щеке девушки, приподнимая ее голову за подбородок, встретил раскрытые губы, погружаясь в разгорающийся поцелуй. Уже и забыл, как охренительно целоваться без пристального внимания авроров. На свободе. Острая эта мысль прошила все его существо, заставляя сминать нежные губки Гермионы еще сильнее.       Вдоволь насытившись поцелуем и опасаясь того, во что он может перетечь, Скабиор вдруг резко отскочил от Герми на почтительное расстояние, оставив ее с недоумением разглядывать его удаляющуюся спину. Секс за три часа до полнолуния был очень, очень плохой идеей. Особенно с не-оборотнем. Видел он всякое на своем веку и кое-что предпочел перенять из чужого опыта.       — Пойдем в лабораторию! — Скаб быстренько натянул на себя маску небывалого энтузиазма и заспешил в чащу. Герми только головой покачала, но потом внезапно улыбнулась и последовала за егерем. Кольцо-то было у нее!       Видимо, Крейг тоже вспомнил об этом, притормозил и стал ожидать даму у сплетенных корней большой сосны. Гермиона подошла, вновь изучая его лицо, но не нашла на нем следов растерянности. Все-таки Скабиор смог собраться и напустить на себя привычный ироничный вид. Которому она ни на секунду не поверила.       — Мисс Грейнджер, — Крейг специально максимально занизил свой голос, пропуская в него рычащие нотки. Гермиона на несколько мгновений замерла, всеми силами души цепляясь за реальность происходящего. Они снова здесь, вместе. Дома. Подняла взгляд и встретила горящие глаза оборотня. — Вот сейчас-то мы и проверим, — позаимствовал драматическую паузу у брата Крейг. Гермиона нахмурилась в ожидании, закусив несильно губу: что он имеет в виду? Проверят Аконитовое зелье на работоспособность? Каким образом? — Насколько исправно вы вращали вверенные вам бочки, — мужчина расплылся в наглом оскале, от которого ее пронзил огненный спазм. Каков нахал! Она, считай, спасла его, а Скабиор продолжает ее дразнить в своей излюбленной манере.       Не удостоив егеря ответом, Гермиона небрежно тряхнула кудрями и расстегнула пару пуговиц на министерской синей блузке. Взгляд егеря распалился больше, но она всего лишь сняла его кольцо-череп антилопы со шнурка, висевшего на шее. Ткнула левым рогом прямо в ветвящиеся корни, которые от прикосновения забурлили рассерженными змеями и покорно расползлись, открывая проход внутрь. Парочка переглянулась.       — Мне кажется, это мое, — кивнул Скабиор на кольцо, зажатое в ее руке. Что ж, оно действительно было его. И, видит Мерлин, Гермиона была счастлива в эту минуту вернуть кольцо хозяину! Многие недели она не была уверена, что это когда-нибудь произойдет. И заключение Скабиора закончится здесь, а не в Азкабане, с разбитой головой. Молча Гермиона передала ему кольцо и, фыркнув, пошла в темноту подземного хода.       Скабиор прикусил губу от нетерпения, так его распирало любопытство: что же получилось из того виски, который он оставил на попечение малышки. Он не хотел и думать о чем-то другом, кроме виски. Нужно сконцентрироваться на чем-то привычном, таком, что не могло забрать почву у него из-под ног, опрокинуть на спину и как следует выбить дерьмо. Спасибо, хватило на суде. И позже. Нахер!       Едва он спустился следом за Гермионой, в нос ударил терпкий, тяжелый аромат, суливший небывалую выдержку. Вот это подгон! Скабиор почти побежал к ближайшей бочке, захваченный предвкушением скорой встречи с очень выдержанным вискарем. Пий бы гордился! Да там градусов восемьдесят! Под скептичным взглядом Гермионы егерь достал палочку, мимоходом произнес Очищающее, протер руки какой-то тряпочкой, которая лежала тут же рядом, на столике, с которого он взял большой толстостенный фиал. Мужчина на несколько секунд замер, смакуя пряный аромат, исходивший от бочки — даже в закрытом состоянии — а потом потянулся к клапану, повернул его и подставил фиал под хлынувшую струю темного, почти черного цвета. Гермиона видела, как трепещут ноздри оборотня, а глаза его наполняются мрачным торжеством. Скабиор закрыл клапан, поднес фиал к носу и, затрепетав ноздрями, сделал глубокий вдох. Задумался.       — И как? — поинтересовалась Герми, отметив замешательство Крейга. Она подошла поближе, тоже понюхала фиал с темным-темным виски, который егерь бережно сжимал в ладони. Гермиона поморщилась. Пахло ужасно: нефтью, горелой резиной, какой-то жирнючей мазью из детства. Фу! Скабиор же самозабвенно принюхивался к напитку, от которого у Гермионы заслезились глаза.       — Многовато торфа, — вынес свой вердикт Скабиор и повертел фиалом, гоняя жидкость по стенкам. — Но! — он поставил виски на столик, внезапно бросился куда-то к стене, за спину девушки, вернулся со странным инструментом, напоминающим огромный градусник. Опустил кончик в фиал и стал ждать. — О-о-о, — протянул оборотень, во все глаза наблюдая, как красный индикатор внутри градусника ползет вверх. — Восемьдесят пять, — благоговейным шепотом выдохнул он, вынимая градусник.       — Восемьдесят пять градусов? — уточнила Гермиона, ничего не понимавшая в его действиях. За всей суетой подготовки к суду она не нашла времени на то, чтобы изучить вопрос производства алкоголя, и теперь чувствовала себя неуверенно. Она не привыкла чего-то не знать, и дала себе слово восполнить пробелы в своем образовании.       Скаб кивнул, вновь вернулся к своему столику. Достал из шуфлядки потрепанную книжку, стал что-то высчитывать. А потом вернулся к бочке. Суетился Крейг с небывалым энтузиазмом, откровенно наслаждаясь привычным процессом, который никак не затрагивал его прошлое. Разве только — будущее, вдруг ставшее столь реальным.       — Восемьдесят пять градусов и, — ошалело глянул на нее оборотень. — И 225 лет, — недоуменно фыркнул Крейг, с сомнением поглядывая на темную жидкость в фиале. — Надо бы попробовать! Но двести с хреном лет…       — А как же трансформация? — напомнила о существовании земного миропорядка Гермиона. С одной стороны, она умилялась детскому задору егеря, занятого любимым делом, а с другой, каждый час приближал их к Луне. Словом, гриффиндорка немного паниковала.       — А что с ней? — не понял Скаб, вновь гоняя жидкость по стенкам в надежде, что торф немного улетучится. — Не люблю «нефть», — пояснил свои действия егерь. — Тут все-таки Хайленд, а не Айла, где проживают любители вытяжек из горелых покрышек от маггловских тачек.       — Алкоголь нормально взаимодействует с Аконитовым зельем? — уточнила Гермиона, проигнорировав его последний пассаж. Понимала, конечно, что после суда и встречи с матерью Крейг изо всех сил цеплялся за привычную среду. Но Луну-то никто не отменял!       — Выпивка облегчает трансформацию, — беззаботно пожал плечами Скабиор, все еще примериваясь к фиалу. Попробовать отчаянно хотелось, но почти девяносто градусов не самый привычный для него размерчик. — Я больше переживаю за качество Аконита. Кто знает, что там Пиппин намешал…       — Он профессиональный зельевар, Крейг, — уперев руки в бока, возразила Гермиона, чисто для того, чтобы чертов егерь перестал задирать свой свободный, красивый нос.       Вместо ответа Скабиор криво усмехнулся и поднес фиал к губам, делая небольшой глоточек. Покатал вкус по языку, сильно морщась. Восемьдесят пять вам не шутки! Проглотил и стал часто-часто дышать ртом, проклиная свою беспечность! Кажется, он спалил себе нахрен язык этим пойлом! Герм милосердно наложила на него Охлаждающие чары. Скабиор пару раз глубоко вдохнул, прогоняя с языка и носа жирноватый, горелый привкус. Тряхнул головой, прикидывая: чем бы таким разбодяжить внезапную крепость.       — Что ж, будем делать бленд, — тоскливо заключил оборотень. Он ожидал, конечно, что крепость набежит хорошая, но допустил ошибку, оставив солод долго коптиться над торфом, а потом и вовсе загремел в Аврорат, как щенок, проебав все сроки. Вот и получилось то, что получилось. — Здесь пять бочек по сорок галлонов. В крайнем случае, продам куда-нибудь на Гебриды. Там «нефть» в почете.       Гермиона за весь этот откровенно ужасный день настолько вымоталась, что просто стояла и наблюдала за снующим вокруг бочки егерем. Сердце щемило от нежности. Осознание, что они действительно смогли победить Визенгамот, Каллума, Робардса и вернуться сюда целыми и невредимыми, дарило приятное теплое ощущение внутри. Только грядущее полнолуние пугало Гермиону, внезапно осознавшую, что ей снова придется находиться рядом с оборотнем. Память усиленно подкидывала воспоминания о бешеных глазах спятившего Люпина, его нечеловеческом вое… Гермиона зажмурилась на пару мгновений, напоминая себе, что на этот раз все пройдет иначе. Скабиор под ее строгим надзором принимал Аконит всю неделю. Да и репутация Пиппина успокаивала ее: его советовала сама Гестия Джонс, мнению которой Гермиона полностью доверяла. Сам Скабиор особо не вредничал, отмечая, что оно на вкус похоже на его, и соотношение компонентов тоже… Из липких мыслей ее выдернул смешок егеря, наполнявшего бутыль черной жидкостью, внезапно напомнившей ей об АнтиЛюбовном зелье. Скабиор налепил на бутыль бумажную этикетку и вертел ее в руках, вероятно размышляя над названием.       — Как назовешь?       — Хм, — Скаб задумчиво почесал подбородок, просвечивая донышко бутылки палочкой с зажженым Люмосом. Напиток удивлял своей глубокой, клубящейся темнотой. — Пожалуй, — свет проникал на жалкие миллиметры, теряясь во мраке. Скабиор знал, что примерно так выглядела его надежда на освобождение: как маленький огонек в беспощадном океане тоски, отчаяния и обреченности. Ожидание неминуемой скорой смерти. Сглотнул, прогоняя свежие еще воспоминания о душной каморке, под которой сам дьявол топил котел для него. Визенгамот. Азкабан. Смерть. — Пожалуй, «Томные дни».       Гермиона удивленно вскинула брови, не ожидала она от чертова егеря подобной поэтичности. Она справедливо полагала, что он опять использует какую-нибудь жуткую пошлость для наименования своего вискаря. «Томные дни» удивительным образом подходили этой черной вязкой водице с резким запахом сырой могильной земли. Пробовать она, конечно, не отважилась бы, потому что видела, как даже бывалого любителя скрутило от одного маленького глоточка.       — Я бы не отказалась от «Ножек Пенелопы» сейчас, — устало улыбнулась Гермиона, вдруг с удивлением обнаружив у себя подобное желание. Нервы шалили, предвкушая скорый восход Луны, трансформацию. Гермиона пытливо посмотрела на мужчину: каким он будет? Узнает ли ее? — Сколько у нас времени?       — Два часа, — словно прислушавшись к невидимым часам, Скаб чуть склонил голову набок. — Оборотни очень чутко чувствуют Луну: и восход, и заход. С точностью до минуты. Сложно ошибиться со временем, когда последние десять минут тебе хочется поскорее прогрызть себе кожу, помогая шерсти освободиться.       Хоть в конце этой фразы он ободряюще улыбнулся, Гермиона все равно чувствовала себя неуверенно, а память продолжала доказывать ей обратное. Оборотни опасны, опасны, опасны. Но. Она верила Скабиору и знала, что он ее не обидит. По крайней мере, Гермиона надеялась на его опыт. И свою магию.       — Хочешь на озеро? — спросил вдруг Скабиор, верно прочитав упавшее настроение девушки. Он откуда-то уже успел достать бутылку «Ножек» и два бокала.       — Да, — кивнула Гермиона. Ей хотелось просто посидеть рядом с ним, пока он еще оставался человеком. Самым плохим и самым лучшим человеком. Живым. Свободным.       К озеру они молча брели по лесу, держась за руки. Скабиор изо всех сил вдыхал знакомый с детства аромат разогретых на солнце сосен, сейчас бальзамом обволакивающий его легкие. Дышалось легко. А еще его остро волновал один вопрос. Он бросал на малышку нетерпеливые взгляды, но ее изможденный вид каждый раз его останавливал. Гермионе стоило поспать. День догорал, и Гермиона обратила бы внимание на красоту пейзажа, если бы у нее остались силы глазеть по сторонам. Пока она могла смотреть только на своего оборотня.       Устроились они на том самом валуне, на котором чуть больше месяца назад Гермиона Грейнджер пала столь низко и скоропостижно. А сейчас сидела на наколдованном пледе, привалившись к плечу Скабиора, наслаждаясь его присутствием рядом, и не жалела. Ни о чем.       — Ну, — начал Крейг, разливая виски по бокалам. — Раз уж у нас сегодня день откровений, — он смерил ее ехидным взглядом, — то я очень хочу знать: каким образом ты заставила Каллума прийти на суд.       — Минки, — пожала плечами Гермиона, будто это все великолепно объясняло. — Тогда в Авроратской душевой, помнишь? — еще бы он не помнил! Но Крейгу хватило мозгов на сей раз промолчать. — Ты тогда рассказал о ней, а я же вручную создавала огромный архив домовых эльфов, регистрируя их новые трудовые договоры. Сразу отправилась туда и нашла ее дело. «Минки Черный Платок». Догадываешься, почему она взяла такое имя? — грустно улыбнулась Герми. Крейг догадывался. Он ничего не сказал, внимательно слушая рассказ.       — Я написала ей под видом министерской проверки договоров. Она согласилась встретиться со мной прямо в мэноре. Нужно было поставить подпись нанимателя, и тогда-то и появился Каллум, потому что твоя мать не была в состоянии подписать договор, — покачала головой девушка, вспоминая, как хреново ей пришлось после отказа Каллума. Но теперь Скабиор был рядом, она крепче сжала пальцами горячую ладонь оборотня, вольготно лежащую на ее коленке. Скабиор удивленно вскинул брови. — После короткого разговора с ним я поняла, почему ты сбежал, — криво усмехнулась Герми.        — В общем, я ушла ни с чем. А потом нашла Минки рыдающей у меня в отделе. Она утирала глаза обрывками трудового договора, который Каллум разорвал, шантажируя ее Непреложным обетом, чтобы она отказалась давать за тебя показания на суде, — Гермиона на секунду замолчала, делая глубокий вдох, чтобы успокоиться. Пригубила протянутый виски. Пряно-ванильный напиток устремился горячей волной вниз. — Она ответила бывшему хозяину «Нет». Ты понимаешь, как это много?       — Минки всегда была мне большей семьей, чем все остальные, — Скаб скривил губы. Значит, маленькая храбрая Минки вновь бросилась ему помогать. Надо ее расцеловать. — Пока все выглядит так, что я должен оказаться в Азкабане, — потребовал он продолжения рассказа.       — Мы с Минки вернулись в мэнор, но Каллума там не оказалось. Я разнесла вашу калитку, — Крейг презрительно фыркнул на слове «вашу». — И тогда появилась Сондра. Без нее, думаю, итог был бы совсем другим, — Гермиона крепко и отчаянно вцепилась в его руку, будто страшась, что Скабиор вдруг исчезнет. Тот курил, выпуская клубы горького вишневого табака. Слушал, думал. Молчал.       — Сондра убедила Каллума признать тебя на суде. Он, конечно, стал ставить условия. Чтобы ты попытался вернуть Гленну, — Гермиона пытливо вгляделась в профиль мужчины. Он никак не показывал внутреннего смятения, вновь при воспоминаниях о семье затопившего его душу. — Мне жаль, — выдавила Герми, уткнувшись ему в грудь.       — И ты все это провернула, ничего не сказав мне? — с непонятным выражением глянул на нее МакНейр. Больше он никогда не будет недооценивать малышку. Не то чтобы он как-то сомневался в ее титуле Героини и какой-то там умной ведьмы. Но. Сегодня воочию смог удостовериться в пробивной силе мисс Грейнджер. И был в шоке. И удивлении. Ну и да, на самом суде знатно охренел и разозлился.       Гермиона несколько иначе поняла его нечитаемый взгляд, найдя в нем упрек. Незаслуженный.       — Помнишь наше пари? — вдруг выпалила она. — Помнишь? Если выиграешь ты, то я сама решу, что тебе дать. Ты выиграл. А я даю тебе жизнь, Крейг! — Гермиона гневно и горько уставилась на него, отмечая крайнее замешательство на лице любовника. Как по ней, аргумент был так себе, но Скабиор вращался в среде, где всякие пари были нормой. Она надеялась, что подобный довод он примет, в отличие от всех ее логических выкладок.       — Помню, — глухо отозвался Крейг, сделав большой глоток скотча. Действительно. Он выиграл тогда. И малышка спасла его. — Спасибо, — пристально посмотрел он девушке в глаза, прижимая ее к себе в крепком объятии. — Ты спасла меня, Гермиона. Я благодарен тебе, — вместо последних слов Гермиона предпочла бы услышать признание, но его не последовало. Однако МакНейр продолжал стискивать ее так сильно, что в глазах потемнело.       На какое-то время повисла тишина. Впрочем, для любовников она была весьма комфортной, потому что за последнюю неделю они говорили очень и очень много, готовясь к предстоящей разлуке. Но вышло все немного иначе.       — Я охренел, когда вышел Каллум, — выдохнул егерь в волосы малышки, отпуская ее из объятий. Ему хотелось видеть ее лицо в момент, когда она будет комментировать его реплику. — Подумал, что сошел с ума к драккловой матери, что мои мозги сварились в клетке, и привет, — нервно хохотнул Скаб, делая нетерпеливый глоток из бокала. Гермиона последовала его примеру, покатала на языке богатый пряный вкус ванили. Стыдно было признаться, но «Ножки» нравились ей все больше. Ну, или она настолько устала, что даже безумно пошлое название ее более не смущало, ведь сам виски действительно был отменным!       — Каллум тоже, — дернула уголком губ Гермиона, вспомнив свое триумфальное возвращение в МакМанус-мэнор. — Видел бы ты, с каким кислым лицом он согласился тогда прийти на суд. Подобное презрение я только у Люциуса Малфоя встречала. Без Сондры у нас ничего бы не вышло, — с непонятной горечью закончила фразу Грейнджер, вновь стиснув горячую руку Скабиора в своей ладони. Горячую, такую живую, такую…       — Удивительно, но Сондра отлично управляется с ним, — иронично заломил одну бровь Крейг. — Я рад, что столь ценный союзник оказался на нашей стороне. МакЛауды бывают и не настолько терпимыми.       — Сондра крутая, — кивнула Герми, подняв свой бокал в приглашающем жесте. — За свободу!       — За свободу, — тихо отозвался Скабиор, подняв бокал и на несколько секунд крепко зажмурился, проглатывая виски. Когда он открыл глаза, то по-прежнему сидел на валуне на берегу затерянного в шотландских горах озера. Нежелательная персона номер два уютно устроила голову у него на плече, явно собираясь немного отдохнуть. До Луны оставалось всего ничего, а малышка сильно устала.       — Надо заметить, забавно получилось в итоге, — мрачно усмехнулся Скабиор. — «Огденское» в лице Тиберия и «МакМанус» в лице мистеров МакНейров. Даже никогда не подумал бы о том, что встречусь с представителем славного семейства Огден лицом к лицу.       — Он так смотрел на тебя, — Гермиона передернула плечами, вспоминая полный презрения взгляд Верховного чародея. Впрочем, он оставался таким ровно до той поры, когда появился Каллум и признал мистера Скабиора аристократом.       — Они все так смотрят. Всегда, — холодно заметил мужчина. — В любом приличном месте, куда только посмеет заявиться Темная тварь.       Герми вдруг поняла, что он совершенно прав. До этого случая она никогда вообще не видела оборотня в «приличных местах», и, соответственно, не могла отследить реакцию окружающих. И свою, в том числе. Ей вдруг стало дико… стыдно. Не только Огден, другие члены Визенгамота и работники Министерства тоже поглядывали в сторону прикованного к железному креслу с плохо скрываемым отвращением, будто их соплохвостов заставляли жрать. Герми вдруг заерзала на месте и засипела от внезапно пришедшего на ум воспоминания. В тот памятный, первый вечер в обители оборотня, которая стала ей тюрьмой на несколько долгих часов, а потом вдруг внезапно превратилась в… ее дом. Скабиор привязанный к креслу сидит, гордо выпрямив спину под ее обвиняющим взглядом. «Это твой мир, девочка. Он навсегда закрыт для таких как я, и эти игрушечные войны, что ты ведешь при Министерстве, якобы для нас, никогда не изменят основополагающий принцип: тварь есть тварь». Она смотрела тогда так же, как они. Думала так же, как они. Обвиняла так же, как они. Конечно, она была в своем праве после всего, что произошло между ними в лесу Дин и Малфой-мэноре. И все же: Гермиона Грейнджер ничем не отличалась от тех волшебников, от которых она собиралась защищать оборотней. Чудовищная эта мысль заставила ее горестно закусить губу.       — Мы изменим это! — горячо прошептала она и спрятала красное лицо на груди у — сюрприз! — оборотня. Скабиор про себя криво усмехнулся, погладил ее по спине, успокаивающим жестом.       — Теперь ты понимаешь, почему Фенрир предпочитал видеть страх на их лицах? — вкрадчиво произнес он, подводя Гермиону к нужной мысли.       В любое другое мгновение жизни Гермиона нашла бы что возразить. Но не в это. Не сегодня. Не после того, что видела своими глазами.       — Да, — кивнула она. — Я понимаю.       Скаб мысленно накинул себе очков за красноречие, но все же решил пожалеть малышку. Она вытащила его. Нежно провел ладонью по ее голове и длинным струящимся волосам.       — Ты чего?       — Я здесь, — растерянно улыбнулась Гермиона, захваченная теплом его прикосновений. — С тобой, — она подалась назад, подставляясь под ласку, особенно остро ощущая ее сейчас.       — Давай я наложу чары на дом, ты поспишь. А я за хвостом побегаю? — предложил Скабиор. Гермиона тут же разлепила осоловелые глаза, смаргивая дремоту, выпрямила спину, приподнимаясь, чтобы не вырубиться тут же.       — Нет, — твердо произнесла она, тряхнув волосами. — Я хочу быть рядом. Мне нужно, — умоляюще уставилась на егеря. Скаб нехотя кивнул. Выглядела малышка ужасно замотанной, ей бы поспать хорошенько, а не смотреть, как он будет перекидываться. Со всеми вытекающими последствиями. — Ладно. Только пообещай мне три вещи, — остро глянул на нее оборотень.       — Какие? — нахмурилась девушка. Она хорошо знала МакНейра и заранее напряглась, подспудно ожидая от него чего угодно. Незаконного, пошлого и явно не одобряемого магическим сообществом.       — Первая, — Скабиор воздел указательный палец. — Я поставлю барьер, используя сахарницу, — Герми пожала плечами, соглашаясь с разумностью предложения. — Вокруг дома. Я обращусь и подам тебе знак, только тогда ты сможешь его снять. Поняла? Вторая, — к указательному присоединился средний. И, видит Мерлин, Гермиона старалась слушать, но его длинные пальцы всегда отвлекали ее внимание, запуская целый каскад приятно тянущих низ живота воспоминаний.       — Знак. При правильно работающем Аконитовом зелье мое человеческое сознание будет сохранено, и я смогу контролировать себя с самого начала трансформации. Я покручусь три раза вокруг своей оси и укушу себя за хвост, — совершенно серьезно сказал егерь, но поплывшему от виски мозгу Герми это показалось удивительно смешным. Она еле сумела сдержать улыбку под строгим взглядом светлых глаз. — Только тогда ты сможешь снять барьер и подойти, — Герми понятливо кивнула. А Скабиор добавил еще раз, внимательно ее оглядывая. — Только тогда. Не раньше.       — Третье, — Скабиор медленно разогнул большой палец. Гермиона не поняла, почему он не воспользовался безымянным, но черт разберет этих оборотней. И еще больше занервничала, увидев выражение, застывшее на лице МакНейра. Оно было тревожным, глубоким и мрачным. Он хмурился, а льдистые глаза требовательно жгли ее кожу.       — Трансформация, — егерь потянул вечерний теплый воздух носом. — Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Не подходи к оборотню в момент трансформации. Неважно: есть Аконит, нет его. Неважно: как пройдет превращение, — Скаб нервно перетряхнул плечами, сбрасывая напряжение. До этого момента он как-то не осознавал, что действительно придется перекинуться при малышке, да еще и на свободе, а теперь конкретно занервничал. Да, Аконит, который сварил мудила Пиппин, был неплохим, даже хорошим, но, когда ты сам многие годы варишь зелья, сложно потом пить чужие.       — Неважно: что будет происходить с моим телом. Неважно: что я буду говорить. Или кричать. Стой за барьером, — от серьезного тона, который парадоксально отличался от его привычной иронии и которым он все это ей проговаривал, Гермиону пробрало. Она обхватила себя руками и опустила голову, слушая его наставления. — Ты сможешь подойти только после знака. Не смей помогать мне. Ты не сможешь. Просто дождись завершения трансформации. Неважно, что будет происходить, — он взял ее лицо в ладони, приподнимая к себе, заглядывая в глаза твердым взором.       — Ты поняла меня, Гермиона? — настоятельно спросил Крейг. С каждой уходящей секундой движения его становились все более плавными, а сам он все более потусторонним, нависая над ней темной, высокой фигурой. Сумерки стремительно сгущались. В августе в горах темнело на удивление быстро. Сколько у них осталось времени? Час? Гермиона сглотнула комок в горле и медленно кивнула. Она знала, что он оборотень. Что он не совсем человек. Что ж, пришло время увидеть все своими глазами.       — Знак? — резко спросил Крейг еще раз.       — Повертишься вокруг своей оси и возьмешь хвост в зубы, — прилежно ответила девушка с замирающим сердцем. Да, она уже встречала оборотней раньше. Да, она читала огромный пятитомник Пия МакМануса и другие книги об оборотнях. Но еще никогда она не видела, как ее любовник перестает быть человеком в буквальном смысле, обращаясь в темную тварь из учебника по ЗОТИ. Она должна увидеть Трансформацию своими глазами, чтобы хотя бы приблизительно понять, что же чувствуют вервольфы, которых она обязалась защищать.       — Верно. Ты помнишь, почему я стал оборотнем?       — Помню, — трепеща внутри от нахлынувших ощущений, ответила Герми. — Пытался помочь дяде…       — Во время трансформации, — жестко перебил ее Крейг, одарив пронзительным взглядом. — Не пытайся помочь мне. Стой за барьером. Жди знак.       — Ты не веришь зелью Пиппина? — Гермиона закусила губу. Гриффиндорская закалка позволяла ей не трястись от страха, но в желудке противно тянуло, до тошноты. Все-таки она будет здесь совсем одна. С волком. С Крейгом. Должна ли она бояться его?       — Я верю своему, — хмыкнул егерь. Гермиона тяжко вздохнула.       — Ну что, мисс Грейнджер, — мрачно оскалился Скаб, поднимая почти опустевший бокал с виски, — за оборотническую реформу?       Гермиона нерешительно кивнула, чокаясь с ним, терпкий виски ринулся вниз, даря тепло и силу. Они смогут. Смогли же избежать Азкабана. В конце концов, чем Полнолуние хуже.       — Пойдем в дом, приготовимся, — Скабиор поманил ее за собой, направляясь в сторону темной террасы.