***
Голоса со всех сторон негромкие. На огороженную камнями площадку не заходит никто. Бык замычал тревожно. — Что ты так на меня глядишь? — Ты нехорошо поступил, Гутторн, что убил на пиру того человека. — Тот человек меня оскорбил. И с чего это ты взялась поучать меня? Разве сама никогда не делала того, чего делать не следует? Отвела взгляд. — Не стоило гневить богов таким поступком. — Ну вот такой уж я, что с этим поделать. И меч мой хоть как тесемками связывай, а не поможет, раз я им воспользоваться захочу. Сама ведь знаешь. — И все же… — Боги меня поймут. Случалось и им затевать раздоры на пирах. — Что за ребячество? Ведешь себя, словно ты не старше собственного сына. — Уж не тревожишься ли ты, моя Рунгерд, из-за того, что меня какой-то торговец на поединок вызвал? Усмехнулась. — Еще чего! — Но, может, ты и права, что богам не понравился этот мой поступок. Позабавятся теперь надо мной с этим поединком. И не откажешь ведь! — Ты это о чем? — Да вот думаю, умеет ли тот человек за меч правильно взяться? А то будут потом болтать… — Думать нужно было раньше. — Раньше… Ты ведь там и сама была. И тогда против этого не возражала. — Ну, я тогда… — Так напилась, что все равно тебе было. — И что?! — Ничего. Почаще бы так. — Конунг… — Тебе чего, Дьярви? — Иди, ждут уже. Прошуршала сзади трава. Остановилась рядом. Конунгу вслед глянула. Усмешка во взгляде. — Не боишься, Рунгерд? — А чего мне бояться? — Вдруг сегодня кровь твоего мужа на эту площадку прольется? — Этого не случится только потому, что тебе, Сванлауг, этого бы хотелось. Улыбнулась. — А вот сейчас и увидим.***
— Ты меч-то в руке держать умеешь? А то будут потом меня неравным поединком попрекать. — Слишком ты самоуверен, конунг. — Водится за мной такое порой. Что, очень заметно? — Ты сюда болтать пришел? — Если торопишься к Одину, так давай, бери меч, я тебя к нему быстро отправлю. — Кто к нему отправится, мы еще увидим. — Увидим, как не увидеть. Щит бери, чего стоишь. Рукоять меча сжал. Тяжесть в руке привычная. Сверкнул впереди клинок. Грохнула сталь. Разделаться бы поскорей, скучно уж больно. А впрочем… Сверкнуло. Ударило в щит. Грохнула сталь. О дерево грохнуло. И снова. Хрустнуло. Брызнули щепки. Стукнул о землю кусок щита. — Щит ему дайте другой! Дьярви, ты там уснул, что ли? Грохнуло опять. Деревом. Сталью. Под ноги упало что-то. На мече вдруг — кровь. И как это… Отрубленная голова ближе подкатилась. Ведь не собирался… Ладно, судьба. — Видно, боги на моей стороне. Может, еще желающие есть меня на поединок вызвать? Только быстрей думайте, пока народ не разошелся. — Теперь боги ждут твоей жертвы. Поторопись. Волосы по плечам серебром. — Постой! — Ухватила за рукав. — Что ты, как оборванец какой? Переколола застежку на вороте, рубаху оправила. Улыбка довольная. — Вот. Другое дело совсем. Бык мычит тревожно. Как чует.***
— Дождь этот! Сиди теперь в доме! — А ты, Хильдис, разве собиралась куда? — Да так… Пойдем послушаем, о чем там Рунгерд с гостями говорит. Рунгерд… Сидит себе, улыбается. Провалиться бы ей! — Что за нужда, Сигар, вас так спешить заставила? Уж не приключилась ли у Адальбьёрна конунга какая беда? — Нет, госпожа. Не такая уж важная у нас поездка. Так, торговые дела… — Да на какие торги можно попасть тем путем, откуда вы явились? Только на Мыс Бальдра. Кивнул. — Неужели там можно купить то, чего у вас самих нет? Разве что… Железо? — Ты ведь понимаешь, этот товар всегда нужен. — Понимаю, как не понять. Уж не воевать ли с кем конунг ваш собрался? — Что ты, дроттнинг! — Куда ему! Он, верно, уже и меча не поднимет. — В этом ты не прав, скальд. — Может, и не прав. Но и ошибаюсь не сильно. — Ты на него не обижайся. Скафти ведь прозвище свое не даром носит. — Странно, что голова его на месте еще. Мне показалось, твой муж не больно-то любит, когда не подумав болтают. — Так я всегда думаю, прежде чем рот открыть. — Уж не хочешь ли ты сказать, что мой муж гостей принимать не умеет? Скажи лучше, какие там на Мысе Бальдра новости? Что там Ботольв конунг? — Свидеться с ним нам не довелось. Дома мы его не застали. Но, говорят, он очень по жене своей тоскует. — По жене? — Да. Она умерла недавно. Но никто не берется сказать, что с ней произошло. — Как же так? — Говорят, словно колдовство какое. Может, брехня. Люди чего не выдумают. У Эрлинга Беззаботного ведь спрашивать о таком не станешь. — У кого? — У брата конунга. Его-то мы повидать смогли. — А, ну да. Я ведь их и не знаю. Ни Ботольва Молчаливого, ни его брата. Мне только с их отцом встречаться доводилось. — Ботольва конунга теперь называют Ботольв Провидец. Он, говорят, стал видеть вещие сны после смерти жены. — Чудеса ты рассказываешь! — По слухам, к нему во сне приходит женщина и рассказывает о грядущих событиях. — Женщина? Во сне? Надо же, удивилась как. А скальд только ухмыляется нахально. — Если бы ко мне во сне приходила какая девица, я бы нашел для нее дело поинтересней. — Погоди ты, Скафти… — Да. Говорят, красивая. — Кто говорит? Откуда им-то знать. Они там, на Мысе Бальдра, все свихнулись, гляжу. — Скафти! — Уж не ты ли это, дроттнинг? Ты ведь тоже это умеешь. — Что умею? Повернулась. Взгляд непонимающий. А все ведь поняла прекрасно. — Грядущие события предвидеть. Хотя как знать, может, и во сне приходить можешь. — Мне кажется, тебе скучно здесь, Сванлауг. Иди лучше в девичью. Не думаю, что тебе могут быть интересны наши разговоры. — Отчего же? Я так заслушалась, что и уходить не хочу! Усмешка безразличная. — Смотри сама. Ты, Сигар, удивил меня своим рассказом. — Я рад, что сумел тебя развлечь. В покой девушка вошла. По сторонам озирается. Одежда мокрая, с волос капает. — Эрна? Какая честь для моего дома! — Позволь мне пока остаться? На улице такой сильный дождь… — Конечно. Ни к чему тебе под дождем мокнуть. Только не в доме. Не хватало, чтобы здесь свинарником все провоняло. Туда и иди, тебе там и привычней, и удобней будет. Перед дверью замерла. Обернулась. На миг всего. Злоба во взгляде. Не скрывает даже. — Кто это, Хильдис? — Она бывшая рабыня. Здесь раньше жила. — Что-то Рунгерд не больно ее любит. Да и она ее как будто тоже… — Говорят, у нее ребенок будет от конунга. Может, поэтому. Хотя стоило бы бывшей рабыне помнить свое место.***
Лужи под ногами блестят. Льдом. И улыбка. Как лед. — Тебя долго не было, Оддрун. — Разве долго? Я с сестрой говорила. — Но она… — Она в самом Железном лесу была. А теперь за мной явилась. Меня там ждут. — Что? Так ты с ней собираешься? — Верно, Торгейр. Я должна. — Когда вернешься? — Боюсь, что я не отвечу на твой вопрос. Но сдается мне, что не придется нам больше свидеться. Мои земли не отпустят меня теперь. Я давно уже чувствую, как они зовут меня назад. Не место мне больше здесь. — Ты ведь остаться можешь. — Я бы хотела. — Раз я хочу чего-то, то и поступаю, как хочу. — Мне время поступать, как должно. Против судьбы все мы бессильны. — Так ты проститься со мной вернулась. Улыбка. Как лед. — Проститься.***
С крыши капает. Лужи поблескивают влажно. Взгляд подняла. Впереди стоит, ухмыляется. Не улыбка — оскал. И лужи под ногами блестят. Льдом. — Уставилась чего? — В своем доме могу глядеть на кого захочу. Да и не ждала я у себя на дворе встретить… Ты ведь сестра той, другой, Оддрун. — Догадливая, троллиха. — Догадаться нетрудно. Интересно только, что привело вас сюда. — Твое какое дело? — Дела ваши меня не волнуют. Но нечасто мне доводилось встречать великанш, а уж подле собственного дома… — Что, приглашения дождаться стоило, а уж потом являться? — Не думаю, что ты ко мне явилась. Но сестре твоей я обещала свое гостеприимство. Как и она… — Я тебе ничего не обещала. На шее серебром как будто блеснуло. — Верно. Но мы не враги и вредить друг другу нам незачем. — Вредить? От своих врагов я избавляюсь, как время приходит. А не врежу им. — Ответь на один вопрос: откуда у тебя эта гривна? — С чего мне отвечать тебе? — Я знаю, чья она и… — Моя, раз на мне! — Кому принадлежала раньше. Оскалилась. — Мне это не больно интересно. Шаги тяжелые мимо. Вслед покосилась. — Зато мне — очень.***
— А ты чего здесь делаешь? Остановилась. Глядит удивленно. — Меня прислали. По делу… — Я велел тебе тут больше не появляться. Выпрямилась даже. — Сыну своему, конунг, ты тоже здесь появляться запретишь? — Ты так уверена, что сына родишь? — Это твоя жена мне сказала. — Раз она сказала, значит, так и будет. А сын мой будет жить со мной. — Но… — Но если Рунгерд не согласится растить его, я найду ему воспитателя. — Ты не можешь отдать моего ребенка ей! — Я не могу позволить, чтобы моего сына растила рабыня. — Я не… — Или бывшая рабыня. Разница невелика. Назад шагнула. — Раньше, конунг, ты куда добрее ко мне был. — Раньше ты своего места не забывала. А теперь отправляйся прочь, если все свои дела переделала.***
— Какой кроха! Откуда он у тебя, фру Сванлауг? Это еще кто такая? — Инга попросила присмотреть. И глядит так… Насмешливо. — Может, и у тебя скоро такой же будет. Или нет, раз твоему мужу интересней ночевать не с женой, а где-нибудь еще. Что это… — Ты об этом разве больше других знаешь? Улыбнулась. — Кому как не мне это знать! Шаги сзади тихие. — У тебя, Гудрид, дела какие-то? Вот и иди по делам. — Дроттнинг… — Ты слышать плохо стала? Поспешила прочь. — Что это за женщина была? — Тебе-то что до нее? — Что значили ее слова? — Думаю, ты сама понимаешь. — Так кто она такая? Усмехнулась. — Что? — Это я так… У этой женщины когда-то ребенок был от твоего мужа. Только он почти сразу после рождения умер. — Вот как… — Не думаю, что стоит тебе злиться из-за того, что Рагнвальд былое вспомнить решил. — Не стоит? А ты бы не злилась? — Мой муж верен тому слову, что перед богами мне дал. Что другой жены, кроме меня, у него не будет. А большего мне не надо. — Что же ты с девушкой той сегодня повздорила? — О чем это ты? — Как шея твоя, не болит? Потянула выше тяжелое ожерелье. — Кое-кто считает, что я завидую ей. — Ты — ей? — Да, ей. — В чем же? — У нее ведь ребенок скоро будет. — Невидаль какая. Это каждая женщина может. — Каждая. — Но как же… у тебя ведь… Снеррир, он… — Единственный мой сын. Других у меня не будет, видно. — Что же колдовство твое? Не может тебе помочь? — А твоя сила что же? Умеешь ли ты ей пользоваться? — Я… — Смотри! Погубит тебя однажды твое незнание. — Раз уж мы говорим об этом, скажи, что за камень я видела у тебя однажды? — Почему не сказать? Скажу. Говорят, как-то раз Мани пролетал над морем на своей колеснице и увидел деву, что купалась в прибрежных водах. Была она так прекрасна, что остановился он полюбоваться ею. Только на миг. И не заметил, как Хати подкрался к нему и вцепился зубами в лунный диск. Послал тогда Мани колесницу вперед, но кусок луны остался у волка в зубах. Помчался Хати в погоню, а добычу свою от злости в море уронил. — И что? — Кусок лунного диска подобрала та девушка, за которой Мани подглядывал, и унесла в свой дом внутри горы. — Внутри горы? — Внутри горы. — И для чего нужен этот камень? — Ясно ведь. В колдовстве помогает. — Откуда он у тебя? — Ты не много ли спрашиваешь? Лучше бы волновалась о том, с кем дружбу водишь. — О чем… — Ты ведь гривну Рагнвальда великанше отдала? Промолчала. — Значит, я права. Не совалась бы ты в их дела. — Я не… Куда мне в их дела соваться, раз я порой и их самих не понимаю совсем. — Не по силам тебе все это. Да и мне тоже. Протянула руки. — Давай-ка я ребенка подержу. А ты иди. К мужу или еще куда.***
— Ты все еще здесь? Дождь давно закончился. — Здесь. Тебя увидеть хотела. — Меня? Да неужели? Зачем тебе такая ведьма, как я, понадобилась? — Поговорить с тобой хочу. — Ну, говори. — Знай, Рунгерд, то, что мне принадлежит, ты не получишь! — Ты умом повредилась? Что мне от тебя может быть нужно? Башмаки дырявые? — Ты знаешь — что! Сама ребенка родить не можешь, решила моего забрать? Не выйдет у тебя! — Да ты и впрямь не в своем уме! Вот уж что мне не нужно, так это твое отродье! — Думаешь, я поверю… — Прочь убирайся! Снова тебя здесь увижу, велю в землю живьем зарыть! — Хорошо. Только скажи еще кое-что. — Чего тебе? — Что стало с той девушкой, которая хотела конунга отравить? — Тебе что за дело? Улыбка странная. — Интересно. — На ее место хочешь? — Ты этого все равно не увидишь! Блеснуло в руке лезвие ножа. Горло обожгло острым. Взгляд довольный. — Вижу, теперь тебе страшно? Доски скрипнули от чьих-то шагов. Рядом совсем. Нож грохнул у ног. Кинулась прочь. Не обернулась даже. Подняла глаза. Взгляд в ответ удивленный, насмешливый. — Проводить тебя в дом, Рунгерд? А то того и гляди сомлеешь от страха. Шею ладонью прикрыла. Липко под пальцами. — Как ей только отважиться удалось… — Жаль, что закончить дело смелости не хватило. — Может, Сванлауг, тебе смелости хватит? — Проверить хочешь? Подняла нож с земли. Кровь пальцами стерла. И замерла на месте. Лицо, как полотно отбеленное. В глазах ужас. Лезвие холодное легло в пальцы. — Возьми вот. — Что ты видела? — Верно, ни к чему мне желать твоей смерти. — Что ты видела, Сванлауг? — Это мое дело. А о смерти ты сама мечтать будешь. Шаги быстрые — прочь. А в пальцах сталь холодная.