***
Посреди двора стоит. В сторону гор смотрит. Статная, горделивая. Ладонью по длинным волосам провел, пригладил. — Надеюсь, тебе не скучно у нас. Хочешь, покажу округу? Взгляд удивленный. — Думаешь, заблужусь одна? — Говорят, в том холме живет тролль. Указал рукой. — Тот, высокий самый. Его так и называют — Троллий холм. Не хотелось бы, чтобы он тебя напугал. Поморщилась пренебрежительно. — Стану я бояться какого-то тролля… — И правильно! Выдумки все это. Мы с братом лазили туда, когда детьми были, и не нашли там никого. — И что же? Не сильно ты огорчился, что к троллю в гости не попал? — Поводы для огорчения и серьезней бывают. А ты что же, и впрямь не испугалась бы? Глядит удивленно. — Я? Меня мало что напугать может. — Раз ты такая смелая, может, и со щитом управляться умеешь? Сощурилась подозрительно. — Умею. И не только со щитом. А что это ты меня все выспрашиваешь? Улыбнулся. — Мне просто с тобой разговаривать нравится. — С чего бы? — Не знаю. Просто нравится, и все. Нахмурилась. — Не понимаю… Я что, говорю не так, как другие? — Не в этом дело, просто… С тобой интересно говорить. И сага, что ты вчера рассказала… Никогда такой не слышал. — Мало кто о ней знает. — Ты говорила мне, что великанша ни за что на человека внимание не обратит, а в рассказе твоем… Глаза темные сверкнули грозно. — Нет ничего сильнее темного колдовства! Неужели не знаешь об этом? Холодом повеяло. И откуда только, в такой солнечный день? — Верно. Прости, если что-то не то сказал. — А что за праздник сегодня? Или пир какой намечается? — Праздник? Какой еще праздник? — Я у тебя и спрашиваю — какой. Неспроста же ты как на пир оделся? — Я просто… Э… Да не важно это. Не расскажешь, откуда ты? — Ах, кровь Имира, что за надоедливый народец… Что она… — Погоди, я не расслышал… — Ты предлагал мне округу показать? Так давай! Что это за строения за оградой? — Это дом моего брата. Построил, как женился… — Нет, лучше на холм с троллями поглядим сходим.***
От котла пар поднимается. И запах… Свининой вареной, травами. Домом. Мама тоже всегда… — Держи-ка. Пальцы ухватили ровный край. Миска расписная. — Я рада, Сванлауг, что вы решили еще задержаться. А уж как благодарить Рауди, даже и не знаю. Через плечо в другой конец покоя глянула, улыбнулась. — Смотри сама, Эгиль мой его лживых саг* как заслушался! И правда! Даже рот от удивления открыл. — Если бы не родич твой, этот сорванец опять бы носился по всей округе, позабыв о времени. Никогда ведь не знаешь, где его искать. Я же не вёльва, как жена нашего конунга. Под ногами грохнуло. Что… Миска! Как же она… Присела. Обломки застучали в руках. — Да что это с тобой? Пальцы за плечо ухватили, потянули вверх. — Не нужно так переживать из-за этой посудины, словно она из золота! Не порезалась? Взгляд отвела. — Мне просто неловко… — Оставь это! Обломки забрала из рук. — Не хватало еще, чтобы кто-то из гостей покалечился под моей крышей. Расторопная тир зашуршала черепками тут же. — Присядь, а то тебе словно дочь Локи явилась. Вот уж не думала, что можно так огорчиться из-за разбитой миски. Скрипнула скамья. — Мне и правда неловко. Я задумалась и не заметила, как из рук ее выпустила. Кажется, даже прослушала, что ты говорила, хозяйка. Улыбнулась, присела рядом. — Ничего. Такое со всеми иногда бывает. А говорила я о том, что я не вёльва, как Рунгерд Серебряновласая, и никогда не знаю, где искать своего сына, когда он из дома сбегает. Узоры на лавке переплетаются, вьются змеями. — Она и правда вёльва? — Так многие говорят. Сама я не знаю. Я видела ее лишь раз, когда конунг гостил в нашей усадьбе несколько зим назад, и могу сказать, что она действительно не проста. А взгляд такой, что не поймешь — тебя видит, духов каких или самих богов. Еще говорят, что богиня Идунн благосклонна к ней, оттого она и не стареет. — Как это? — Конунг Гутторн уже очень давно женат на этой женщине, но выглядит она словно юная невеста. — Может, она и не женщина вовсе, а хульдра какая? Дверь скрипнула негромко. Глянула в сторону входа. — Упомнили нечисть, она и явилась. О ком она… Обернулась туда же, куда хозяйка глянула. Девушка в дверях остановилась. Темноволосая, невысокая, глаза смиренно к полу опущены. Нет, не похожа совсем на нее. А ведь и впрямь подумала… — Вижу, Магнхильд, тебе стало скучно в собственной усадьбе с рабынями и ты, дорогая невестка, решила наконец навестить родню? Улыбнулась виновато. — Прости, что вчера не пришла. Нездоровилось мне. А говор необычный какой. — Что за напасть? Я попрошу Эйр о твоем здоровье. Она непременно поможет! Голову вскинула возмущенно. И опустила тут же. — Пока сядь. Мне нужно взглянуть, как там работники. За ними глаз да глаз, а Дагмар запропастился куда-то. Дверь хлопнула громко за спиной фру Эйбьёрг. — Иди к нам, Магнхильд. Рауди обещал рассказать мне сагу о Локи и Скрюмсли**. На гостя посмотрела осторожно, но так и осталась стоять. — Ты ведь знаешь, Эгиль, я не люблю эти лживые саги! Зеленые глаза глянули мельком. — Ты так уверена, дева, что они и впрямь лживые? — Разумеется, это так. Усмешка веселая. — Магнхильд думает, что наших богов не существует. Зеленые глаза глянули на хозяйского сына удивленно. Чересчур даже. — Неужели? — У нее какой-то свой бог. Она постоянно встает перед ним на колени и за что-то просит прощения. — Ничего смешного в этом нет. Необходимо каяться в совершенных грехах. — Твой бог настолько ревнив, что запрещает тебе обращаться к другим богам? — Истинный бог только один! Там, откуда я родом, об этом всем известно. А те, кого вы считаете богами, всего лишь демоны. На дверь тут же осторожно глянула. Рауди же усмехнулся. — Вот, значит, как? Любопытно… Это тебе твой бог сказал? Глянула-то как гневно. Но промолчала опять. — Просто интересно, почему ты так уверена. — Вера не нуждается в доказательствах! — Может, поведаешь мне, чем же твой бог так хорош? Зеленые глаза с любопытством искренним глядят. — Он учит любви и милосердию, несет нам свет истинной веры… — Любви? Заставляя ненавидеть себя за каждый проступок, именуя его грехом? — Любой грешник может обрести спасение, искупив грехи и покаявшись! Но те, кто отказываются принять истинного бога, обречены на вечные муки! Поднялась. Приблизилась к Магнхильд. — Ваш бог настолько жесток, что готов покарать человека только за то, что он почитает других богов? Не ненависть ли это к людям? И раз он требует такого отречения, не потребует ли и чего-то большего потом? Рауди кивнул молча. — Это не так! Он пожертвовал собственной жизнью ради человеческого рода. Шагнула ещё ближе. — Значит, ваш бог мертв? — Нет! Он воскрес, явив всем настоящее чудо. Рауди нахмурился задумчиво. — Воскрес? Раз так, выходит, что и Сехримниру следует поклоняться, как богу? Да и Торовым козлам, пожалуй, тоже***… И сама не заметила, как расхохоталась. Магнхильд задохнулась даже. — Ваши боги и так недалеко ушли от зверей! Они жестоки и глупы. С ними рядом живет тот, кто мечтает ввергнуть мир в пучину разрушения и хаоса, но они же, зная об этом, сидят сложа руки, продолжая привечать этого Антихриста! Глянула непонимающе. — О чем это ты? — Я говорю о посланце Сатаны, которого вы именуете Локи. — Но разве ты не знаешь, сколько хорошего он сделал для жителей Мидгарда? И для самих асов? Хохот веселый. Но в глазах зеленых странное что-то. — Вот как, значит? «Мечтает ввергнуть мир в пучину разрушения и хаоса…» Я и не знал! Вижу, любишь ты, дева, обвинениями бросаться. А ведь говорила, что ваш бог дарует свет, но отчего же видишь вокруг себя лишь тьму? Может, это оттого, что ее слишком много в тебе самой? Побледнела. Отступила на шаг назад. — Ты ничего обо мне не знаешь! Не можешь знать… От двери голоса. Фьёд вошла важно. Следом Дагмар. Растерянный, в руке меч в ножнах. Уселся подальше ото всех, меч на колени положил. Разглядывает озадаченно. Рауди тут как тут уже. — Что тебя тревожит, клен ливня стрел? — Не знаю, как и сказать… Вот, смотри! Вцепился в рукоять. Дернул. Но меч так и остался в ножнах. — Что и думать, не знаю. То ли тролли меня запутали, то ли сам Локи шутит. Покачал головой сочувственно. — И давно он там застрял? — Недавно. Мы с Фьёд сейчас поспорили, сможет ли она мой меч поднять, а достать его никак не выходит. Остановилась рядом. Темные глаза со странным ехидством глядят. Рауди усмехнулся. — Понятно тогда. Ты попробуй еще раз, может, теперь получится. Пожал плечами. Рукоять обхватил покрепче. Звякнуло тихо. Пальцами по клинку провел. — Холодный какой. Словно льдом покрыт. Примерз он там, что ли? — Может, ты какой-то инеистой великанше так сильно приглянулся, что она над тобой пошутить решила? Фьёд тут же выпрямилась. Злобным взглядом вцепилась в Рауди. А Дагмар заулыбался довольно. — Раз так, пусть в гости заглянет. Я с ней и без меча найду о чем поговорить. — Смотри, а то и впрямь явится. — Протянула руку. — Давай сюда свой меч! Или забыл, для чего его взял? — Бери. Подхватила с легкостью. Подбросила вверх. Поймала тут же. Протянула обратно. — Хоть и тяжел твой клинок, но я все равно сомневаюсь, что ты мой топор поднять сможешь. Развернулась молча. Села в стороне. — Надеюсь, я ее не обидел. Я ведь это не из недоверия затеял, просто повеселить хотел. — Если хочешь женщину развеселить… Хотя нет. Знаешь, Фьёд некоторые вещи по-своему понимает. И если уж говорит что-то, то лучше ей поверить. Она на редкость прямолинейна. В большинстве случаев. — Наверное, я не ошибусь, Рауди, если скажу, что у тебя есть собственные дети? Улыбнулся загадочно. — Не ошибешься, хозяйка. — Я так и поняла. Сразу видно, ты знаешь, что с ними делать. А мне хотелось бы уже и с внуками повозиться. — Улыбнулась мечтательно. Покосилась на Фьёд. — Надеюсь, Дагмар, ты тоже вскоре найдешь себе жену. Не думаю, что это было бы трудно — все же наш род не из последних. Есть, конечно, и более знатные, но к дочери Рагнвальда ярла ты все равно ведь свататься не собираешься. Рагнвальд ярл… Мать частенько о нем упоминала. С теплотой даже. Говорила, что дружны были когда-то. — А может, кто знает, как там поживает… дочь Рагнвальда Хитрого? Фру Эйбьерг с удивлением глядит. — Ты знакома с Хильдис? — Да. Познакомилась на тинге в прошлом году. Во время пира. Я тогда впервые там оказалась. — Как ее дела, я не могу сказать. Но, думаю, от отца своего Хильдис в скором времени отправится в дом к мужу. И мужа Рагнвальд ей подберет не менее влиятельного, чем он сам. Тогда он и конунгу вызов бросить сможет. Хотя, скорее всего, это ему и нужно. Между ними и сейчас отношения напряженные. Да и не удивительно это — Рагнвальд ведь с его братом, Гуннаром конунгом, друзьями были, как говорят. Лавка скрипнула рядом. Зеленые глаза чуть в лицо не смеются. — Я вижу, ты изменила свое отношение ко лжи. И должен признать, у тебя неплохо получается. — С чего ты взял, что я лгу? — Я ведь предупреждал однажды, что меня не проведешь. И ты не одна здесь обманщица, — в сторону Магнхильд кивнул. — Она и об имени своем лжет. — Откуда ты знаешь? Пожал плечами. Усмехнулся. — Ветвь обручий смотрит хмуро; Тайну скрыла Фрейя злата. Пламя мертвецов укрыло; Хель роса в ее ладонях****. Что это он… Усмехнулся опять. — Это плохие стихи. Поэтический Мед не всегда скальду дается. Обвел взглядом покой. Фьёд покосилась возмущенно. Отвернулась резко. А Магнхильд замерла на миг. И опустила взгляд.***
Собаки друг за другом с лаем носятся. Так же, как дома. Нет. Не дома. Как преступница теперь, которую вне закона объявили. И о помощи просить не у кого. Или… Зашуршали под ногами мелкие камни. Скрипнула дверь. В темных сенях силуэт чей-то. Магнхильд, кажется. — Зачем ты стоишь здесь одна в темноте? — Я шла на улицу, но обронила кое-что. — Помочь поискать? — Не надо. Я… нашла уже. Ее словно бы изнутри жжет. Даже пламя чувствуется. Словно перед дверью стоишь, за которой жадный огонь пылает. Даже дверь эту видно. И дом, кажется… Странный. Таких не видела никогда. И в огне весь. Крыша вот-вот рухнет… Охнула негромко. Исчезло все. — Как твое имя на самом деле? И зачем… — С чего ты взяла… Закрыла глаза. В стену рукой вцепилась. — Ты ведь не Магнхильд, верно? — Матильда! Так меня называли до того, как я приехала в эти земли! — Нет. — Как ты узнала? — Я… Просто поняла, вот и все. Не знаю как. — Я не назову своего имени. Оно навеки проклято. — Ты… кого-то убила? Какую-то девушку? — Я не хотела… Всхлипнула. Рот ладонью зажала. — Я была ее служанкой. Ее отдавали замуж, и мы ехали к ее жениху. Остановились в одной деревеньке на ночь. В тот же вечер на деревню напали норманны. Дом, где мы были, загорелся, и я… Мне так страшно было, я боялась, что меня, безродную, просто убьют. И понимала, что убежать не получится. Тогда… свою госпожу я заперла в горящем доме. И выдала себя за нее. Все, кто нас знал, все равно были убиты. Я думала, что за меня… за нее попросят выкуп… Закрыла лицо руками. Всхлипнула опять. — Правильно говорят — умереть с честью лучше, чем без чести жить. Пальцы дверь сами дернули.