***
— Я бы хотела поговорить с тобой, дроттнинг. Если позволишь. Остановилась в дверях неловко. Льняные складки на раздавшемся животе теребит. — Инга? Улыбка приветливая. — Входи. Оглядела большой сундук. Вперед шагнула. Звякнули ключи, лязгнул замок. Грохнула тяжелая крышка. Пальцы сжали маленький ларец. Провели по резному узору. — Так что ты хотела, Инга? — Мне неловко о таком просить, но… всем известно, что ты можешь видеть грядущее, любимица богов. Может, ты и обо мне что-нибудь увидишь? Прошуршал голубой лен. Скрипнула скамья. — Ты действительно хочешь этого? Взгляд смущенный. — Да, я… Мне нужно знать, чтобы не тревожиться о будущем. — Почему? Зачем всем так нужно ведать наперед, что может произойти? Разве хорошо знать заранее о грядущих бедах? Ведь тогда они отравят жизнь, даже не наступив! — Но когда тебе известно будущее, ты можешь попытаться изменить его. — Можешь. Верно. Способы есть. Но это слишком тяжело. Даже боги, зная о своей участи, не пытаются противиться ей. — Неизвестность тоже пугает. Усмехнулась. — Я бы предпочла ее. Что ты скажешь, если узнаешь, что сегодня ночью тебя ждет ужасная смерть? — Но… Но ведь это… — Глянула с надеждой. — Не так? — Если тебе интересно, я попробую… Ларчик тихо стукнул о лавку. Сжала пальцами теплую ладонь. В глаза внимательно. Испуганные. Этого взгляда всегда боятся. Глубокого, пустого. Словно она и не человек совсем. Вздох усталый. — Ты иди… В пальцах опять резной узор. — Я займусь делами. — А… — Дурного я не увидела. Расти своих детей и ничего не бойся. — Детей? — Ты родишь двоих сыновей и дочь. Руки вскинула к лицу. Рассмеялась радостно. — Правильно делаешь, что веселишься. Ибо даже не представляешь… — Ах, дроттнинг, я так благодарна тебе! Боги и впрямь тебя любят! Смех опять радостный. Шаги к двери торопливые. Скрипнула тихонько крышка ларца. Запах трав туманом окутал. — Что ж… Крышка ларца хлопнула. Под пальцами резной узор. — Но кому-то придется моих трав отведать.***
Недалеко от конунговой усадьбы Ледяной фьорд пролегала безлюдная пустошь, заканчивавшаяся уходящим в море обрывом. Обычно там всегда было ветрено, но не поэтому люди опасались селиться в этом месте. Даже просто проходить мимо пустоши не любили. Берег здесь не везде обрывистый, и можно спуститься к воде, если знать, где искать пологий спуск. Идя по этому спуску, не трудно обнаружить еще кое-что. Старую пещеру, скрытую от людских глаз огромными камнями. А может, и не камнями вовсе… Когда-то давно в пещере жило семейство троллей, но когда край этот сделался многолюдным, тролли покинули здешние места в поисках более уединенного жилища. Лишь одна женщина иногда наведывалась на этот берег — Рунгерд Серебряновласая. Она-то и обнаружила эту пещеру случайно. Скорее всего, сама пещера или духи прежних ее обитателей призвали колдунью к себе, чуя с ней родство. Кому дано найти убежище троллей, как не той, в ком тоже течет их кровь? Пусть даже самую малость. Там, откуда она родом, до сих пор помнили, как много зим назад младшую дочь местного хёвдинга Аудгерд отдали троллю в жены, чтобы обеспечить спокойствие всей округи. Дальним потомком этой девушки и была Рунгерд. Обычно пещеру эту она использовала для того колдовства, что не решалась устроить в собственной усадьбе. Как и сейчас. Предрассветная тьма рассеивалась, ветер быстро гнал прочь рваные облака, освобождая дорогу колеснице Сунны. Бергдис плотнее запахнула накидку, но заходить вглубь пещеры не решалась. Ей всегда страшно было видеть то существо, которым становилась ее сестра, почуяв человеческую кровь. И за себя тоже было страшно. Наконец первые солнечные лучи прикоснулись к холодным камням возле входа в пещеру, и Бергдис осмелилась ступить под высокий каменный свод. Тяжелый запах крови вокруг. Треск небольшого костра, пляска теней на стенах. И шум волн за спиной. Под ногами что-то липкое. Держась за амулет, Бергдис несколько раз обернулась вокруг себя, в поисках сестры. И только потом услышала слабый скрежет, доносившийся из дальнего угла. Рунгерд лежала лицом вниз на каменном полу, блестящем от крови, и во сне скребла ногтями твердую породу. Пора было собираться в обратный путь, но привести ее в чувство Бергдис не спешила. Рунгерд подняла голову. Вгляделась прищуренными глазами в окружавшее ее пространство. Узнать ее сложно сейчас — дело не в том, что в крови с головы до ног, что даже светлые волосы свисают на спину бурыми сосульками. Лицо ее, хоть и прежнее, ничем сейчас человеческое не напоминало. И пусть колдунья старалась контролировать себя, рот ее кривился в зверином оскале, а пальцы скребли по камням. Словно это живая плоть, которую так хотелось разорвать на части. — Уже пора ехать? Голос хриплый, пугающий. Бергдис кивнула, опасливо глядя в ее сторону. — Тогда мне нужно выйти отсюда скорее. — Ты права. Свежий воздух и холодная вода приведут тебя в чувство. Холода Рунгерд не ощущала, согретая теплой человеческой кровью. Морская вода, соприкасаясь с ее кожей, сама делалась похожей на кровь. Выйдя на берег и надев чистое платье, колдунья вновь стала казаться прежней — как и раньше, молодой и прекрасной. Ожоги на лице ее исчезли, и даже взгляд прояснился, став просто человеческим. Но только одна она знала, какого труда стоило усмирить другую свою часть, о действиях которой она лишь смутно помнила сейчас. Поднявшись по склону, Рунгерд направилась к огромному дубу, одиноко стоящему на краю обрыва. Там ее дожидался сидящий на земле Ульвар с двумя лошадьми. — Надеюсь, меня не искали в усадьбе? Хирдман отрицательно махнул головой, поднявшись на ноги. — Хорошо. Я не буду торопиться назад. Не хочу, чтобы меня видели такой. Забравшись в седло, колдунья посмотрела на темное море, которое только начали освещать лучи раннего солнца. Лицо ее исказилось в хищном оскале, но она лишь крепче вцепилась в поводья. — Думаю, ты понимаешь меня. Сам ведь испытываешь нечто подобное, меняя людское обличье на волчью рубашку. — Возможно, — задумчиво проговорил уже сидящий в седле Ульвар. — А где же старуха? — Бергдис позже вернется, у нее тоже здесь дела. Она найдет, чем себя в пещере развлечь. Оказавшись в своем покое, Рунгерд встретилась взглядом с мужем. Он дожидался ее сидя на полу рядом с очагом. Гутторн сразу заметил, что ожоги исчезли с лица жены, да и ведет она себя не совсем обычно — чересчур скована, руки дрожат. Колдунья сняла плащ и устало села на кровать. — Где ты была, Рунгерд? — Зачем задавать вопрос, на который не получишь ответа? Конунг усмехнулся своим мыслям, затем подозрительно посмотрел на жену. — Тогда, может, ответишь, куда ты собралась на своем Ночном волке? Или не считаешь нужным обсуждать это со мной? Рунгерд отвела взгляд. — Просто не было времени… Гутторн продолжал требовательно глядеть на нее, и колдунья наконец заговорила будничным тоном: — Я подумала, что попутно не мешало бы заглянуть в Каменный двор к Рагнвальду ярлу. Давно о нем ничего не слышно. — Не говори только, что собралась в путь ради этого. Рунгерд недовольно поджала губы. — Нет. Но о цели своей поездки я не могу сказать тебе. Гутторн усмехнулся, словно такого ответа и ждал. — Как это на тебя похоже. — Ты мог бы отправить со мной кого-нибудь. Ярла Хродлейва, например. Мне кажется, ему скучно здесь. Конунг какое-то время раздумывал, но потом согласно кивнул. — Хорошо. Он сможет о твоей безопасности позаботиться. Колдунья довольно улыбнулась, но потом пристально посмотрела на мужа. — Для чего ты ждал меня? Он взглянул на нее недовольно. — Как еще мы можем поговорить, раз последние дни говорить со мной ты не желаешь? Твою обиду я могу понять… Рунгерд надменно вскинула голову. — У меня нет никаких обид! — Именно поэтому ты решила отправиться неизвестно куда, даже не поставив меня в известность? — Я же сказала… — Или возвращаешься домой под утро вдвоем со своим хирдманом? Гутторн усмехнулся хитро. Колдунья замерла на миг. Лицо исказилось злобной гримасой. — Что ты несешь? — Разве не верно то, что я говорю? — Ты не смеешь оскорблять меня бессмысленными подозрениями! — Я тебя слишком хорошо знаю, чтобы подозревать. Но это не значит, что твои действия мне по нраву. Как и тебе мои, впрочем. Рунгерд недовольно отвернулась, ничего не ответив. — Может, нам следует позабыть о взаимных обидах? Колдунья продолжала молчать, задумчиво склонив голову. — Я пойду, раз тебе нечего сказать. Гутторн поднялся, но направился не в сторону двери, а к сидящей на кровати жене. Подойдя ближе, положил рядом с ней необработанный кусок черного янтаря. — Возьми. Ты как-то говорила, что тебе это нужно. Рунгерд удивленно посмотрела на мужа. Он не дожидаясь ее ответа, вышел из покоя.