Спутанная нить

— Ну, как тебе этот наряд? Йорунн стояла посреди покоя, широко распахнув глаза. — Нравится, надеюсь? — Что ты, дроттнинг! Разве это может не нравиться? Я такой красоты и не видела никогда! — Так подойди, рассмотри получше. — Да мне до этого платья даже дотрагиваться страшно... — Вот! Нашла! Грохнула крышка сундука. Рядом с платьем звякнули сверкнувшие золотом украшения. — Это тебе подойти должно. Йорунн подняла цепочку из крупных звеньев. И неверяще посмотрела на Рунгерд. — Я могу надеть это? — Это ведь теперь твое. Вечером на пир наденешь. Будешь прекраснее, чем сама Фрейя! — Вечером? Да такой наряд только по большим праздникам... — Хватит! Разве ты жена какого-то бонда с захудалого хутора? Ты жена конунга! И не надо так глаза вылупать при виде какой-то тряпки! Тряпка, она и есть тряпка! Рунгерд протянула невестке платье. Она взяла бережно, приложила к себе, рассматривая. — Лучше погляди на себя! Йорунн повернулась, куда госпожа указала, и застыла на месте. — Это же я... Рунгерд рассмеялась. — А кого ты там увидеть думала? — Какая чудесная вещь! Это не то что в кадку с водой глядеться! Откуда это? — Издалека. Дверь скрипнула тихо. Йорунн испуганно обернулась. — Ты иди. Я велю слугам принести твои наряды. Гутторн покосился вслед проскользнувшей мимо девушке. Колдунья улыбнулась. — Кажется, конунг, ты напугал ее. — Чем это, хотел бы я знать? — ...взор его был, как змеиный, страшен. Она рассмеялась снова. — Но не такая уж она и пугливая. А ты видеть меня хотел? — Да. Я велел Рагнвальду найти свою жену и явиться сюда. Пусть скажет, что же ему нужно. *** — Мне интересно, ярл, отчего ты не приехал ко мне прежде, чем взял в жены мою племянницу? — Кто она на самом деле, никто не знал. — Ты хочешь сказать, что не знал, кто твоя будущая жена? — Я знал. Но чтобы об этом было известно остальным, она не желала. — Но ты правильно поступил, что приехал. Кроме того, дочери моего брата положено приданое. Как ты считаешь, Рунгерд? — Верно. Я займусь этим сама. Она поглядела на Сванлауг. — Скажи, почему я не видела тебя, когда у вас гостила? Девушка холодно глянула в ответ. — Меня тогда не было в усадьбе. — Знаешь, госпожа, один вопрос не дает мне покоя. Как вышло, что твой сын, которого многие видели мертвым, живым к тебе вернулся? Колдунья недовольно поджала губы. — Как-то я узнала, что моему сыну суждено умереть слишком рано. Тогда я стала просить богов не забирать его у меня. И они услышали, забрав его лишь на время. — И все же я не понимаю... — Об этом стоит спрашивать не меня, а самих богов. — Раз мы обо всем условились, то мы с женой, пожалуй, пойдем. Рунгерд задумчиво посмотрела на Гутторна, когда они остались вдвоем. — Надо бы мне поговорить с ней. Наедине. *** — Ты ведь не против, что я сяду здесь? Снеррир усмехнулся, глядя на Торвальда. — Ты уже сел. — А я на твой счет прав оказался. Что ты высокого рода человек. Надеюсь, ты зла не держишь на меня. — Нет. — А вот я тебе благодарен. Не явись ты тогда... не очень бы красиво выйти могло. Снеррир поставил кубок на стол и огляделся. — Знаешь, мне показалось, что Сванлауг хотела бы твоей женой стать. — Вижу, она рассказала тебе. Сын конунга молча кивнул. — Раз она тебе доверяет, то и я могу. И я рад, что ты язык за зубами держать умеешь. Только что теперь говорить об этом. Конечно, будь на месте Рагнвальда кто другой, я бы так просто от этой девушки не отказался. Хоть она и упрямая. — Еще какая... Встретив взгляд матери, Снеррир замолчал. Она улыбнулась ему. И вновь повернулась к конунгу, который говорил ей что-то. *** — Что ты за человек такой, Скафти! Нет бы стихами нас порадовать, а он с девицами болтает! Скальд крепче обнял молоденькую служанку. — Посмотри на него, милая! Больше такого дурня нигде не увидишь! Шел бы ты, Дьярви... отдохнуть! — Зачем это? Боишься, эта красавица ко мне убежит? — Клен кольчуги храбрый Нынче утомился. Выпил и под лавку С кубком он свалился. — Свалился? Никуда я не свалился! Я за столом уснул! И это днем еще было... — А! Ну совсем же другое дело! — А Дьярви не один у нас стихов хочет. Одна девушка, помнится мне, к сегодняшнему вечеру вису сложить просила. Порадуешь нас, Хродлейв? — Не думаю, конунг, что порадовать смогу. — Не говори только, что совсем ничего не придумал! — Так, кое-что... Скафти заухмылялся весело. — Только, ярл, мои стихи не повторяй! Я их все помню! — Уверена, невесте твоей не терпится услышать, что же ты сочинил. Хродлейв посмотрел сперва на Рунгерд, затем на Хильдис, сидящую с ним рядом. Девушка склонила голову задумчиво и не глядела ни на кого. — Тогда пусть слушает. Лось лосося дома Ловко волны резал. Вышел верный скоро — В битву торопился. Под червленой кровлей Зверь волны носился Ран разверстой пасти Рать он бросил вражью. Соль серег сияющих Светлая ступила На доску плавучую Враз украсив ярче Волн рдяного жара. Радость волку жижи Рядом зреть ту деву! Горд рысак безмерно!* Хильдис так и сидела, не поднимая головы. — Пока моя дочь думает, я свое слово скажу. Не кажется мне, что стихи эти к условию Хильдис подходят. Сказано ведь было — не про битву. И не про жену. Рунгерд глянула на Скафти. — А что скальд наш думает? — А здесь как посмотреть. Да к чему у меня спрашивать, что я, невеста? Это ей только решать! — Так что? — Мне стихи понравились. — Но выполняют ли они условие твое? — Мой отец сказал, что нет... Хильдис подняла наконец голову. — Но он понял неверно. Здесь ведь про корабль говорится. А про корабль в моем условии ничего сказано не было. Значит... и условие соблюдено. Рунгерд широко заулыбалась. — Раз так, то я за вас рада! Дочь ярла покосилась на Хродлейва. — Когда ты успел, а? — Днем, на корабле. Только не пойму, для чего ты согласилась? — Так ведь условие ты выполнил! — Ты могла ведь... Она ухмыльнулась недовольно. — Что, уже передумал меня в жены брать? — Трудно вас, женщин, понять... *** — Что ты опять выдумала? — Выдумала? Не понимаю тебя, отец... Ярл поглядел на дочь пристально. И недовольно отвернулся. — Ты ведь сейчас окончательно согласилась на этот брак. Хильдис внимательно поглядела в ночное небо. — И что такого? Разве Хродлейв не подходящий жених мне? Да более знатного человека поискать еще! Она усмехнулась весело. — Разве что Снеррир. Или сам... — Только этого не хватало! Отчего ты передумала вдруг? Ты ведь не хотела за него замуж? — Просто поняла, что нравится он мне. — И когда же ты поняла это? Хильдис пожала плечами молча. — Видно, зря я позволил все эти игры со стихами! Девушка серьезно посмотрела на отца. — Стихи здесь ни при чем совсем! Я просто одну вещь поняла, которую мне давно понять следовало. — Что же ты поняла? — Об этом я не хочу говорить. Ярл взглянул на дочь испытующе. — Скажи, Хильдис, между вами было что-нибудь? Девушка гордо подняла голову. — Нет! На то, чтобы я стала женой Хродлейва ярла, нет иной причины, кроме моей воли! Рагнвальд некоторое время недовольно молчал. — Раз так... будь с ним счастлива, моя дочь. *** Сванлауг удивленно смотрела вперед. В бане натоплено жарко. Запах трав и горящего дерева. Служанка ловко выхватила опустевший ковш из рук госпожи. И, повинуясь ее жесту, вышла, оставив их вдвоем. Сванлауг стояла неподвижно, глядя, как быстро стекает вода с длинных серебряных волос. Пока не заметила направленную ей через плечо улыбку. — Зачем ты звала меня? Рунгерд развернулась к девушке лицом. — Вижу, ты не побоялась прийти. — А мне нужно бояться? — Нет. Это у тебя с собой нож. Мне же его и спрятать негде. — Разве тебе нужен нож? — Ты так и будешь стоять или разденешься уже? Завязки и застежки словно нарочно поддаваться не хотели. Рунгерд неодобрительно покачала головой. — Позволь, помогу. И тут же оказалась рядом. Завязки и застежки под ее пальцами расстегивались словно сами. Наконец шагнула назад. — Теперь справишься сама. Сванлауг бросила на колдунью невольный взгляд. Не даром же красоту ее так славят. — Так что ты хотела? — Волосы мыть будешь? Могу помочь тебе. — Без помощи обойдусь! Девушка наполнила ковш. Под струями теплой воды зажмурилась от удовольствия. Рунгерд присела в стороне. — Тебе самой не кажется, что нам поговорить стоит? Сванлауг уселась рядом. — И о чем? — Для начала я хочу дать тебе одну вещь. — Что... — Вот! Камень в перстне кровью в ее руке сверкнул. Сванлауг глядела недоверчиво. — Что это? — Возьми. Никаких чар на нем нет. Когда-то он принадлежал твоей матери, потом она мне его подарила. Закрыла глаза на миг. — В знак своей дружбы. — И зачем ты отдаешь его мне? — Почему бы ему не быть у тебя, раз я не надеваю его больше. Сванлауг все же сотворила над кольцом защитный знак, прежде чем взять. — Ты говорила, что не желала ей смерти... — Нет. Но она не могла иначе. И я бы на ее месте то же самое сделала. — Но зачем тебе моя смерть? — Скажи, как ты к моему сыну относишься? — Как отношусь? — Ты расслышала верно. — Может, ты и удивишься, но я люблю его, даже несмотря на то, что он твой сын. — И ты не желаешь ему зла? Сванлауг помедлила с ответом. — Ему — нет! Но я не пойму что-то, к чему эти вопросы. Рунгерд заглянула прямо в глаза ей. — Не понимаешь? Он мой сын! Мое дитя! Мой Светлый Бальдр! Я на все ради него готова! — Но при чем здесь я? — Я мужу твоему сказала ведь, что предвидела смерть своего сына. Но не сказала, кто будет в том виновен. Взгляд вдруг суровым сделался. — Одна из дочерей Герлок, твоей матери. — Так... вот, значит, как... — Надеюсь, твоего отношения к брату это не изменит. Сванлауг помолчала. Потом вздохнула горько. — Могло бы. Но я не хотела бы еще и его лишиться. Рунгерд опустила взгляд. — Ты можешь желать смерти мне, но поклянись, что не сделаешь моему сыну зла! Девушка усмехнулась. — Клянусь! И пусть Вар эту клятву услышит! Только ты забываешь, кажется, что смерти я не только тебе желаю. Но и конунгу тоже. — Мстить ему ты не можешь. Он ведь отца твоего на поединке убил. Рунгерд спокойно улыбалась теперь. — Это ложь! Я ничего подобного не слышала! — Как же так? Разузнай тогда получше. — Ты говоришь это, чтобы обмануть меня! — Для чего мне... — Ты меня боишься! — Не стану скрывать, раз уж мы откровенно с тобой говорим. Я боюсь за свою семью. Во всем, что случилось, тебе лишь меня винить стоит. Ты думаешь, Сванлауг, Гутторн рад был тому, что сделал? Или этим гордился? Ни на мгновение! — Меня разве должно заботить, как он к убийству моего отца относится? Мне достаточно того, что он это сделал! — Да. Но не забывай, что твой отец ему братом был! — Как сильно, оказывается, ты мужа своего любишь... — Знаешь, нередко так бывает, что мне самой убить его хочется! Но в остальное время... даже своей жизни для него не жаль. Не знаю, сможешь ли понять меня. — Отчего же не смогу? — Разве твой муж тебе не безразличен? Как и ты ему? Не стану спорить, Рагнвальд к тебе с теплотой и приязнью относится, но неужели достаточно этого? Рунгерд ухмыльнулась хитро. — Но отрекаться нельзя от любви, где править людьми она начинает!** — К чему ты это говоришь? — Ты ведь не ожидала Торвальда здесь встретить? Не смотри так! Думаешь, я не заметила, как вы друг друга избегаете? Сванлауг опустила взгляд. — Тебе показалось... — Мне показалось, что мы откровенно сейчас говорим. Ты не волнуйся, я рассказывать ничего никому не стану. Скажи только, как ты смогла отказать тому, кого любишь? — Это мое дело! — Твое. Тебе ведь непременно нужно остаться здесь и жизнь мне испортить. А ведь я предлагала тебе обо всем забыть! — А после прислала мертвеца за моей головой! — Так это после... Что с ним стало, не скажешь? — Отправился туда, где ему и место. — Как же это у тебя получилось? А впрочем, какая разница. Знаешь, есть одна песня, послушай вот... Сванлауг почему-то не могла разобрать ни слова. Но ей вдруг сложно стало не только глаза открытыми держать, но и сидеть прямо. Голова ее оказалась на плече Рунгерд, и та замолчала. Колдунья улыбнулась загадочно. И что-то начертила ногтем на ее руке. Веселый смех рядом с дверью тут же стих. Она оглядела девушек снисходительно. И задержалась на одной из них взглядом. — Хозяйка твоя так утомилась, что даже заснула. Отведи ее в дом.