Спутанная нить

— Ты ведь все знал? Зеленые глаза сверкнули хитро. — Я? Что знал? — Не прикидывайся, Ра... Локи! — Ты про Снеррира? Может, и знал. — Почему же не сказал мне? Взгляд острый. Усмешка снисходительная. — Зачем? — Что значит... — И как бы ты поступила, если бы сразу узнала, чей он сын? Уставилась на него удивленно. Затем взгляд отвела. — Теперь у тебя хоть брат есть! — Он возненавидит меня, если... — К чему тебе вся эта месть? Помирилась бы с родичами своими, всем бы лучше было! — Что ты говоришь такое? — Подумай только, ты ведь от этого только выиграешь! — Я не выгод для себя ищу! — О себе только думаешь. Я ведь говорю, всем от этого лучше. Снеррир этому решению только бы обрадовался! А ты... может, и смогла бы еще стать женой этого своего Торвальда. — Мне это не нужно! — Не говори только, что о нем не думаешь. — Он домой скоро отправится. И думать я о нем больше не стану! Смех злобный неприятно слух режет. — Так уверена? Кровать скрипнула тихо. Одеяло сползло с плеча. — Дурной сон? — Да... Теплая ладонь дотронулась до ее щеки. — Не следует простого сна бояться. Ведь не мара же тебя душила. Улыбнулась робко. Накрыла его руку своей. — Если муж мой меня обнимет, я и бояться перестану. — Был бы я плохим тебе мужем, если бы в этой просьбе отказал. *** — ...а возвращалась девушка той дорогой, где прошлой зимой оставила ребенка своего. Когда она проходила мимо того самого дерева, услышала вдруг страшный... — Постой, Торгейр! Может, другое что расскажешь? Надоели все эти саги про мертвецов! — Что так, Хильдис? Ты же всегда их любила? — Говорю же — надоели! — Неужели боишься? Она молча опустила голову. — Давайте я лучше расскажу что-нибудь. — Я бы, Оддрунн, тебя послушала. Торгейр переглянулся со Сванлауг. — Да и я! Оддрунн обвела взглядом собравшихся поблизости слушателей. — Жил когда-то давно молодой хэрсир по имени Агвид. Однажды собрался он в поход за славой и богатством в дальние земли. Стоя на причале, поклялся он невесте своей, что обязательно к ней вернется... *** — Скажи, Инга, все у тебя хорошо? — Ты не беспокойся, госпожа, просто я спать совсем плохо стала. Сегодня ночью и вовсе глаз не сомкнула, ворочалась все. Спина даже разболелась под утро. — Спина разболелась? — Ой, да ничего, оно то болит, то проходит. Рунгерд улыбнулась многозначительно. — Да неужели? — Ты что же, думаешь, ребенок это? — Совсем, говоришь, не спала? — Совсем. — Иди-ка ты за мной! В маленькой кладовой темно. По стенам травы развешаны. И запах трав воздух наполняет. Лампу на пол поставила. Тени вверх взметнулись. — Вот, возьми! Служанкам вели, пусть заварят тебе. — Для чего это? — Спать ляжешь, пока можно. Кто знает, когда потом отдохнуть тебе придется. *** Ветер сорвал капюшон с головы. Волосы назад отбросил. Море серое, равнодушное. Не слышат ее просьб дочери Эгира. Ветер же ласков с ней. Словно гладит по щекам невидимыми своими руками. — Фридгерд... Обернулась испуганно. Никого. Показалось ли? Имя ведь свое хорошо расслышала... Только вновь к морю взгляд прикован. Но теперь там, кажется... Вгляделась неверяще. Лицо обхватила ладонями. И весело рассмеялась. — Это она рано обрадовалась! Взгляд суровый, как морозная ночь. — Может, сама тогда расскажешь? Хильдис смущенно улыбнулась. — Прости... На пристани народу много теперь. Галдят, толкаются. Смех отовсюду веселый. Но словно бы издалека. Словно и нет никого вокруг. А руки знакомые обнимают крепко. И глаза синие смотрят радостно. Только глаза синие словно бы светлей сделались... Нет, показалось опять. — Что ты, Фридгерд, побледнела? Или не рада мне? — Не говорил бы ты так, Агвид, когда бы знал, что я только что не спала здесь, на причале, тебя дожидаясь. И как боялась, что не увижу тебя больше! — Зря ты боялась! Я ведь обещал к тебе вернуться. — Обещал... А я-то не верила, глупая! — Это я был бы глупцом, если бы на свой свадебный пир не приехал. И напрасно ты думаешь, что неизвестно мне, как ты меня дожидалась. Я ведь все знаю. — Откуда знаешь? Взгляд, как ветер, пронзительный. — Видел. Во сне. Одежда на ней словно светится. И запах яблонь цветущих. — Вижу, утомился ты, воин отважный. Не желаешь отдохнуть в доме моем? А украшения... Сплошь светлая бронза. Слезами горных дев так и сияют*. — Разве может кто отказать тебе? Рядом с красой этой девы и солнце меркнет. — Скажи только, как называть тебя могу? Что-то пугающее в прекрасных чертах на миг. — Чаще всего зовут меня Скаах**. — Далеко ли, Скаах, дом твой? — Так вот он. Меж деревьев круглое строение из камней. Как раньше не замечал? — Пойдем же. Протянула руку навстречу. А от улыбки жутко почему-то... — Знаешь, Агвид, мне порой кажется, что ты другим каким-то домой вернулся. — В чем же другим? — Да нет... Это я так. Мне в последнее время постоянно кажется что-то. Говорят, ты за зверем каким-то погнался и твои люди отыскать тебя не могли. Даже возвращаться без тебя собирались. Расскажи мне, что произошло? Взгляд опять непривычный. Жуткий даже. — Да что там рассказывать. За вепрем погнался. Да не поймал. — Не спросишь, зачем я в эти земли явился? — Без того известно мне, что привело тебя сюда. — Откуда? — Догадливой слишком быть и не требуется. Богатства здешние таких, как ты, влекут. — И не боишься такого гостя принимать? Улыбнулась снисходительно. — Скажи лучше, что заставило тебя покинуть своих людей и свои корабли и бродить в одиночку в этих лесах? — Я... не помню... За вепрем, кажется, погнался. Но что бы я ни делал, не мог его нагнать! — Это бы у тебя не вышло. Не было ведь никакого вепря. — Что значит... — Морок это. Удивлен ты, смотрю? — Не твои ли чары? — Не мои. Голос заботливый, но во взгляде насмешка. — Есть ведь тот, кто не хочет, чтобы домой ты возвратился. — И кто же этот человек? — Имя его Сваранг. И не человек он. Вы таких, как он, великанами зовете. Невеста твоя больно уж ему приглянулась. Давно наблюдал он за ней, с ветрами над землями твоими пролетая. Вот и задумал ее женой своей сделать. — Благодарю тебя за гостеприимство, Скаах. Но, видно, пора мне. — Сможешь ли уйти? Нет больше леса за дверью. Лишь изумрудные холмы насколько взгляда хватает. — Дом ведь мой далек от того места, где мы с тобой встретились. — Так проведи меня! — Что это изменит? Ведь и корабль твой без тебя к родным землям отправился. — Не может этого быть! — Может. Да и к чему возвращаться тебе? Не думаю, что возлюбленная до сих пор верна тебе. — Она меня не предаст! — Вижу, уверен ты в ней. А раз так, давай вот как сговоримся: я помогу тебе, но если права окажусь, ты навсегда вернешься ко мне. И мужем моим станешь. — Я согласен. Только можешь не ждать меня понапрасну. Все те же волосы льняные. И улыбка та же. Только все равно изменилось в ней что-то. Шагнул вперед из-за камня. Глаза знакомые спокойно глянули, без удивления. — Зачем ты стоишь там? К нам иди! Словно бы старше сделалась... — К вам? — Да. Хильдебранд за теми камнями играет. — О ком ты говоришь? А смех прежний, беззаботный. — Что это с тобой? Разыграть меня решил? Или имя собственного сына забыл? — Ты ли это, Фридгерд? И туда ли я попал? Когда я покидал тебя в начале лета, не было у меня никакого сына! Насторожилась. Глянула внимательно. И за амулет схватилась. — Я это я. А ты не Агвид! Не мой муж! — Муж? — Убирайся прочь, кем бы ты ни был! — Что за бродяга к жене моей привязался? Следует наказать тебя за дерзость! Возможно ли такое, что человек сам на себя со стороны глядит? Словно отражение в воде ожило. — Это не бродяга! Должно быть, это тролль, что решил меня обмануть ложной личиной. — Тогда я отправлю этого тролля назад, откуда он явился! Запах яблонь опять. Словно и не морское побережье, а сад цветущий. — Теперь ты видишь? И побережье туманом растаяло. Одежда на ней словно светится. И слезы горных дев в светлой бронзе так и горят. — Как я оказался здесь? — Мы ведь сделку заключили. — Было ли все это? Или морок вновь? — Все, что ты видел — правда! — Раз так... то нет для меня иного дома, кроме этих холмов. — Помню я одну замечательную рассказчицу, что тоже чудесные саги знала. Фьёд ее звали. Но ты не уступишь ей! — Сванлауг права, сага чудесная. Но это ведь не честно! Фридгерд же не знала, что вышла замуж вовсе не за Агвида, а за турса в его обличье! Получается, она не предавала его... Оддрунн улыбнулась холодно. Хильдис отвела взгляд. — Это как посмотреть. — Но ему не обязательно было оставаться у этой девы. — Даже если и так, может, он понял, что нет для него больше места в том мире. И остался в другом. Великанша посмотрела вперед. Рунгерд стояла неподвижно, встревоженно глядя на нее. — С чем ты прибыла сюда? — Я только гостья в твоем доме. — Надеюсь, ты доброй гостьей будешь. — Как и ты будешь доброй хозяйкой. Колдунья кивнула едва заметно. *** — Отчего хозяйка задумчива в такой прекрасный день? Или тревожит тебя что-то? — Устала просто. Перед серединой лета гостей всегда много, а в этот год... Ты ведь, Торвальд, тоже наш гость. Не больно-то учтиво с моей стороны тебе все это говорить. Но я к тому, что от людей устала немного, вот и сижу здесь одна. А ты зачем уединения ищешь? — Решил вот на твой сад взглянуть. — И как он тебе? — Думаю, сама Идунн от него в восторге! Не даром же она так к тебе благосклонна. Рунгерд усмехнулась странно. — А знаешь, я ведь думал, что это все выдумки, про меч твоего мужа. Теперь же вижу, что ошибался. — Что же разубедило тебя? — Да поглядел я на тренировочной площадке... — Что? И кого же Гутторн проучить решил? Он ведь кроме как в бою этим мечом и не пользуется. — Проучить? Мне так не показалось. К чему ему сына своего обижать понапрасну. Рунгерд удивленно захлопала глазами. — Да он... из ума, что ли, выжил? *** Сломанный клинок звякнул о землю. Рукоять грохнулась рядом. — Дайте другой! — Довольно, Снеррир! Или ты решил все оружие перепортить? Гутторн убрал меч в ножны. — Тебя, отец, это забавляет, смотрю. — Нет. Я только доволен, что руки у тебя из нужного места растут. — А я уж было подумал, что ты доволен тем, что каждый теперь считать станет, будто твой сын не знает, с какой стороны за меч браться. Скафти поморщился насмешливо. — Злой ты, конунг! — Так меня обычно и зовут! — А ты, Снеррир, не огорчайся так. Я бы к нему и не подошел, когда у него эта железка в руке. Да и не только я... А у тебя только гордость и пострадала. Так что думать о тебе дурного никто не будет. — Я не пойму, ты это всерьез или насмехаешься? — Он когда насмехается, обычно стихами говорит. Гутторн заметил Рунгерд, что остановилась неподалеку. Руки на груди сложены, глаза прищурены недовольно. — Знаю я, что ты скажешь, так что лучше молчи! Покивала согласно, глядя по-прежнему осуждающе. *** — Погуляй со мной, сестренка! — Снеррир... — Или так и будем коситься друг на друга теперь? — Разве... — Я скучаю по нашим беседам. Взял за руки. Улыбнулся хитро. — Ладно! Я и сама рада буду с тобой прогуляться. Покажешь мне здешнюю округу? — Если сам что тут вспомню. Хорошо, что согласилась! — Любуешься? — Что тебе, Бергдис? — Мне? Ничего. А тебе как все это нравится? — Руки мои связаны. Причини я ей какое зло, сын мой ненавидеть меня будет. Но ее руки я тем же свяжу. *** — А здесь у нас по праздникам жертвы приносят. — Значит, это и есть священная роща? — Да. А вон там, внизу, видишь, старый сарай для лодок. Я думал, он уже развалился давно. Я там однажды целую неделю жил, когда мать меня из дома прогнала. — Прогнала? — Ну... я вначале сам убежал. Отца тогда дома не было. Он то ли дань собирать уехал, то ли еще куда. Я и разозлился, что он меня с собой не взял. Я себе таким взрослым тогда уже казался — семь зим целых! Сванлауг рассмеялась. — На тебя похоже! — А потом мать мне сказала, что раз я взрослый такой, то могу идти, куда пожелаю. Вот я в этом сарае и поселился. Там еще один мальчишка, сын местного рыбака, сети хранил. Мы с ним подружились. На рыбалку плавали вместе. — Видно, не зимой дело было. — Зимой бы она мне другое наказание выдумала. Снеррир глянул на сестру серьезно. — Она очень хорошая, моя мать. Пусть и бывает иногда необычной. Понимаю, это для тебя странно звучит. Сванлауг посмотрела в другую сторону. — Не нужно об этом. А знаешь, хорошо, что Йорунн теперь ревновать тебя ко мне не будет! — Зачем ей... — А что тут думать станешь, когда мы столько времени с тобой вместе проводили? — Я ведь всегда говорил, что ты как сестра мне. Да и Рагнвальд против нашего общения не возражал. — Ну... Он понимает... — Это хорошо. Я бы не понял, наверное. Ну что, назад пойдем? *** — Зачем ты бродишь здесь одна, вместо того, чтобы отдыхать идти? Собака, лежащая у очага, подняла голову и вильнула хвостом. Сванлауг обернулась к скрипнувшей двери. — Я как раз собиралась. — Раз все равно не ушла, присядь, поговори со мной. — Нет. Я... — Я настаиваю, Сванлауг. Сядь. — И о чем ты, конунг, говорить со мной желаешь? — Мне хоть немного узнать тебя хочется. Мы ведь никогда не виделись с тобой раньше. — Для чего тебе это? — Ты ведь дочь моего брата. Усмехнулась холодно. — Что сам ты не с женой в такой поздний час? — Мы с ней повздорили немного. Бывает, знаешь ли. — Может, об отце мне расскажешь? — И что ты узнать о нем желаешь? Начать следует с того, что он был упрямым козлом. Прости уж. Но справедливости ради добавлю, что и я ничуть не лучше. Что так смотришь на меня? — Видно, не у тебя спрашивать стоило! — Видно, так. Можешь с кем другим это обсудить. А знаешь, раз уж ты спросила... Мне почему-то вспомнился наш с ним первый поход. Вернее, мой первый. Мне как только двенадцать сравнялось, отец решил, что хватит в усадьбе с девками сидеть. А я только того и ждал! Надо же всем показать, какой герой вырос! И показал! Да так, что в плен угодил. И пришлось Гуннару меня, дурака, из этого позора вытаскивать. И досталось же мне от него потом за все геройства... Я еще и разобиделся, что стараний моих не оценили. Хоть и стыдно было. А ему от отца досталось, как мы вернулись. Тогда я кое-что понял и даже извинился перед братом... Собака вскочила со своего места. Подбежала к вошедшей в покой женщине. — Прости, но у меня ничего нет для тебя. — Я уж думал, Рунгерд, ты спишь давно. — Тебя ждала. Жаль, если помешала беседе вашей. — Разве ты можешь помешать? Села рядом с мужем. Голову на плечо ему положила. — Мне пора. — Доброй тебе ночи, Сванлауг. Возле самой двери обернулась. Поймала улыбку нехорошую. — Посторонись-ка, фру Сванлауг. Дай мне пройти. — Чего тебе здесь нужно, Торстейн? — Ты, конунг, мне без надобности, — глянул на Рунгерд неуверенно. — А вот жена твоя... — Зачем она тебе в такое позднее время? — Инга моя ее к себе зовет. — А... Я ведь и забыла совсем! — О чем? — Я обещала помочь ей. С ребенком... — Так вот оно что! — Идем со мной, Сванлауг. — Зачем... — Помогать будешь. — Разве некому больше? Я ведь не понимаю в этом... — Вот и научишься. Вдруг да пригодится когда. А ты, Торстейн, куда собрался? — С вами! — Еще чего выдумал! Здесь будь! Я тебя позову, когда нужно будет сына водой окропить. — Сына, ты сказала? — Верно! Взглянула на Сванлауг требовательно. — Ну, ты идешь?