ПРЕДАТЕЛЬ

Why can't we see That when we bleed we bleed the same? Почему мы не видим, Что когда мы истекаем кровью, Мы истекаем ею одинаково? «Map of the Problematique» Muse

Поверхность воды бежала мерцающими бликами над его лицом. Сквозь нее он мог видеть потолок ванной комнаты. Желтоватые теплые споты в почти глянцевой поверхности, фальшивый мрамор потолочного плинтуса... И левую руку Капитана Ледовитого, которой тот надежно удерживал его за горло под водой. Солдат мог задерживать дыхание на две-три минуты. Но Капитану всегда хватало терпения продержать его под водой куда дольше. Обреченно моргая, Солдат смотрел на то, как вода колышет светлые полупрозрачные волоски на предплечье Капитана Ледовитого. Он знал, что должен был думать о том, чем он провинился на этот раз. Осознавать свою ошибку, чтобы должным образом раскаяться в содеянном. В том, что он посмел сказать «нет» Капитану Ледовитому. Даже не «нет», а «Нет!» Думать об этом не получалось. Он твердо знал, что, окажись он в такой же ситуации, он точно снова бы сказал «нет». Капитан Ледовитый тратил сейчас время понапрасну. Солдат не был намерен извлекать урок из своей ошибки. Руки Капитана на горле и на бедре надежно фиксировали его на дне, даже вздумай он воспротивиться наказанию. Вода шевелила подсвеченные спотами волоски. Желание глотнуть воздуха/воды/кислорода все нарастало с каждой секундой. Мучительно давило в груди. Солдат покорно закрыл глаза и открыл рот, принимая свою участь. Он знал, что это не продлится вечно. Капитан Ледовитый был суров, но Зимний Солдат был его слабостью. Он знал это. Он это знал. Он твердо верил в это, глотая воду, захлебываясь, не в силах сделать вдох, отчаянно извиваясь и пинаясь на дне ванной. Он верил в это, когда у него потемнело под веками и на мгновение почти показалось, что на этот раз все. Наверно, правда конец… Он все равно верил, что Капитан Ледовитый… Капитан Ледовитый его… вытащит. Капитан Ледовитый вытащил его из воды и свалил прямо на кафельный пол. Отступил на два шага в сторону душевой в противоположном углу, чтобы Солдат не перхал и не кашлял водой ему на ноги. С откровенно расстроенным видом уселся на унитаз и сжал пальцами переносицу, дожидаясь, пока Солдат соберет себя в кучу. — Статус? — спросил он, когда Солдат смог подняться на четвереньки, а потом сесть на пятки. — Полностью функционален, — честно признал Солдат. Он не мог отрицать, что утопления показали себя весьма эффективным способом наказаний и поучений от Капитана Ледовитого. При всем своем устрашающем и болезненном эффекте они совершенно не оставляли следов на теле Солдата. Поймать их на этом было никак невозможно. Вся выплеснутая вода надежно убегала в стоки в полу. Никаких повреждений на теле Солдата не оставалось. Только на этот раз… на этот раз Солдат не собирался соглашаться с тем, что хотел внушить ему Капитан Ледовитый. Хуже. Солдат собирался солгать своему Командиру. Своему… единственному такому же, как он. Потому что… — Ты понял, в чем был не прав? — устало спросил Капитан Ледовитый. — П… понял, сэр, — честно ответил Солдат. — Ты будешь еще спорить со мной? — спросил Капитан Ледовитый. — Нет, не б… буду, сэр, — опустив лицо и завесив его волосами, сказал Солдат. Он не врал. Спорить он не собирался. Он собирался поступить много хуже. — Подойди сюда, — велел Капитан Ледовитый, и когда Солдат послушно приблизился, поднялся и накинул на него большое банное полотенце. Завернул его целиком, вместе с железной рукой, будто пеленая большого ребенка, притянул совсем близко и прошептал куда-то в висок: — Не заставляй меня сожалеть о том, что я доверяю тебе. Ты, как и я, прекрасно понимаешь, что других вариантов у нас нет. Солдат молчал. На самом деле, он не понимал. Более того, он упорно отказывался видеть, почему у плана Капитана Ледовитого не было никакой альтернативы. — Солдат, мы с тобой как миссионеры в землях язычников, у нас с тобой впереди непаханое поле работы. Раз мы не можем вернуться, мы воссоздадим Гидру заново. Здесь. Солдат понуро молчал, зная, что бессилен даже объяснить, почему его не возбуждала такая перспектива. Солдат столько всего вспомнил за эти недели в чужом мире; Капитан Ледовитый не помнил себя до Гидры вообще. — Тебе не нравится само слово “Гидра”? Мы можем назвать это как угодно. Единый Фронт Обороны и Спасения. Орлы Свободы. Новые Мстители. Тоже, согласись, довольно тупо звучит, — Капитан хмыкнул, сжал ладонями его скулы и заставил смотреть себе в глаза. — Мне совершенно все равно, как все это будет называться, главное, чтобы то, что мы создадим, стало оплотом безопасности и порядка. Защиты и нравственности. Ты понимаешь, о чем я говорю? — Стив легонько встряхнул его, и Солдат согласно кивнул. — Ты, я и Баки, мой второй Зимний Солдат. Мы станем основой всего этого. Лучшие из лучших, как и задумывалось. Но Капитану Роджерсу нет места в моем новом мире. Солдат вздрогнул, но Капитан Ледовитый не позволил ему отвести глаза. Он говорил сейчас именно о том, из-за чего ему пришлось наказать Солдата за возражения. Капитан Ледовитый собирался нейтрализовать, ликвидировать, устранить Роджерса со своего пути. Убить его. Без тени колебаний. Без капли личного негатива и ненависти. Просто как человека с противоположными ориентирами и ценностями. Хладнокровно, как убрать с доски фигуру противника, закрывающую ему путь к победе. Солдат видел это в его глазах. Читал, будто в книге. Солдат не хотел. Он не собирался. Он не сможет… Но если Капитан Ледовитый назовет Стива Роджерса целью, у него уже не останется выбора. Он должен был успеть извернуться раньше. Пока у них еще было время. У них же было время. Капитан Ледовитый пока только строил планы. — Ты со мной? — жестко спросил Капитан Ледовитый, крепко сжимая его плечи. — Солдат? Ты со мной? — Всегда с тобой, — ответил Солдат и вдруг, опомнившись, поправил себя: — Д… да, сэр. К… конечно. Капитан Ледовитый чуть недовольно поджал губы, но отпустил его и, оставив вытираться, вышел из ванной. Яростно растирая себя мягким полотенцем, Солдат безжалостно кусал губы. Ему было до усрачки страшно, но он уже решил. И не собирался менять решения. Недаром Капитан Ледовитый всегда видел в нем предателя. Не мог же Капитан Ледовитый ошибаться? Солдат намеревался предать его. И будь что будет. Он обернулся и посмотрел на себя в большое ростовое зеркало возле душевой. Оттуда на него смотрел Баки. И раз уж он задумал предать своего Капитана, сначала он хотел свою корзину печенья. Баки хорошо себя контролировал. Он не хлопал дверью гардеробной, не метал ножи в мебель, чтобы проверить их балансировку, и даже не порвал шнурки, когда затягивал берцы. — Бак, ты не обязан туда ехать. Стив, будто тень отца Гамлета, бродил за ним. — Я не обязан, — согласился с ним Баки, раздумывая, стоит ли прямо сейчас вымазать лицо тактической краской для усиления драматического эффекта, или это будет совершенно бессмысленно, учитывая еще десять часов дороги на байке с перерывом на ночевку в мотеле. — Я не обязан и могу отказаться ехать. Но тогда они отправят тебя. Он запоздало заметил, что показывает на Роджерса своим новым, чертовски удобным в руке фельдмессером, и пристыженно спрятал его в специальные ножны на предплечье. — Баки, — Стив прекрасно умел делать вид, что не замечает его промашек, — ты столько раз говорил мне, сначала, что вообще не хочешь больше принимать участия в боевых операциях, потом, что не хочешь, чтобы я принимал в них участие. Потом, что не хочешь, чтобы я принимал в них участия без тебя. Что ты больше всех знаешь о базах Гидры, в которых заинтересован Фьюри. — И все это правда, — пробурчал Баки. — Скажи, где я соврал? Я могу и умею соврать, когда захочу. Но где здесь я врал? — Ты едешь выполнять задание, выполнять которое ты не хочешь, — ответил Стив. — Да потому что в этом нет смысла! — воскликнул Баки и принялся ожесточенно расчесываться, чтоб сделать хвостик. — Твой Фьюри, может, и великий шпион, и даже умеет запугать серьезных людей и добыть бабки на неустанную борьбу с теоретически вездесущими коварными пришельцами, но он занимается херней! — В Гидре много лет изучали оккультные практики и собирали разные артефакты, ты не можешь этого отрицать, — заметил Роджерс. — Я и не собираюсь, — Баки дернул сильнее, чем надо, и вырвал себе клок волос. Тихо подошедший Стив мягко сжал его живую руку, отобрал расческу и сам принялся его причесывать. — Я не могу этого отрицать, Стив, потому что они практиковали свою оккультную херню и на мне тоже. Но не о том сейчас речь. — Баки измученно выдохнул, признавая поражение. — Вместо того, чтобы заниматься чем-то действительно нужным, Фьюри хочет ковыряться в трупе чудовища в надежде найти там еще какой-нибудь Тессаракт или другую вечную батарейку. А в это время у него в отделе кадров сочиняют опросники и анкеты, чтобы вербовать в штат нового будущего Александра Пирса, Арнима Золу и с десяток Броков Рамлоу, которыми можно будет заткнуть горящие дыры, когда ты на фиг убьешься. — Баки, — Стив отложил расческу и крепко обнял его за плечи. — Я тоже зол на Ника, но сейчас ты не прав. — Он не с теми воюет. И не так, как надо, — огорченно произнес Баки себе под нос. — Но кто когда слушает Зимнего Солдата? Даже ты не слушаешь. — Я слушаю, Баки. Почему, ты думаешь, тебя столько не дергали? Потому что я так сказал, — объятия Роджерса сжались чуть крепче, и это было даже приятно, даже согревало внутри, если бы не его слова. — И снова дернули тебя тоже потому, что я разрешил. Потому что мне надоело, что ты смотришь на меня как на идиота, когда я отправляюсь на миссии. — Стив! — Баки вывернулся в его руках и обнял его за талию, зарылся лицом в плечо. — Но ты же и есть идиот. — Идиот, который отправится туда вместе с тобой, просто чтобы ему было спокойно, — сказал Стив, целуя его в макушку. — Идиот, который останется дома, потому что ему нечего там делать. Потому что там ничего нет. Важного и интересного. А остальное тебе не нужно, — понимая, что в его тоне звучат какие-то молящие нотки, заставил себя договорить Баки. — Я тебя прошу. Не надо ездить со мной. Просто не надо. Стив отстранился и кивнул, а потом совсем легко поцеловал его в губы. Это явно было предложением мира, хотя они и не ссорились для начала. На всякий случай Баки так же легко и невинно поцеловал его в ответ. Прежде чем выйти. Когда он выгнал байк из гаража, то заметил возле дверей корпуса, где размещался спортзал, Зимнего и подъехал к нему. — Миссия? — как-то жадно спросил тот, оглядывая его экипировку. — Да. Причем бесполезная, — не удержался и наябедничал ему Баки. — Присмотришь без меня тут за Стивами? Можешь заказывать одно и то же в службе доставки. Им все равно, что жрать. — П… присмотрю, — кивнул Зимний Солдат. — Железные пять? — улыбнулся Баки и поднял левую ладонь. — Ж… ж… железные, — неуверенно улыбнулся Зимний в ответ и ударил по ней ладонью протеза. А потом, чуть нахмурившись, наклонился вперед и подтянул ему один из ремней бронежилета под распахнутой мотоциклетной курткой. Баки остро захотелось обнять и его. Но это было бы уже глупо. Он твердо знал, что миссия бессмысленна и безопасна. Он увидит Зимнего спустя пару дней, и все тут будет в порядке. Тут все будет в порядке. Что может случиться в доме, который охраняют два Стива Роджерса? Не подерутся же они друг с другом? Что им делить? Баки фыркнул и резко стартовал с места. Он любил красоваться. Он так хотел, чтобы Зимний тоже вспомнил, как это приятно. Самым удобным в общении с Капитаном Ледовитым была его обстоятельность. Предсказуемость и верность ежедневному распорядку дня. А в конкретной ситуации — для Зимнего Солдата — еще и его любовь к уединению. Капитан Ледовитый мог часами читать, обложившись книгами по истории этого мира, на не слишком удобном диване в большой безликой библиотеке базы. Читать, искать ту или иную информацию на ноуте, устроенном рядом на подоконнике, строить свои планы. Солдат тоже умел строить планы. Может, он и не был стратегом, но как к тактику к нему никогда не было никаких претензий. В день отъезда Баки он понял, что другого такого шанса может не быть, и у него внутри затикал таймер обратного отсчета. Он знал, что нельзя выдать себя раньше времени, и делал то же, что делал в любой другой день: ел, как последний раз в жизни, старался не раздражать Капитана Ледовитого, два часа провел с ним в гимнастическом зале, тягая железо, а потом они по очереди промяли друг другу спины (не думать, не думать, что это в последний раз!), вечером они посмотрели с Капитаном Роджерсом какой-то грустный черно-белый фильм про Первую мировую войну, который ни один из них не захотел потом обсуждать. Перед сном Солдат вколол Капитану Ледовитому очередную порцию препарата, добытого для них Баки, чтобы помочь менее мучительно сняться с наркотиков. Им оставалось всего пять инъекций до окончания курса, и Солдат очень надеялся… Солдат не хотел думать об этом. Он предавал настолько глобально, что после всем будет уже не до этого. Он просто надеялся… Он сам не знал, на что он надеялся. Он был тактик. Он планировал операцию, а не войну. Ночью он спал спокойно, как и всегда. Утром, проводив Капитана Ледовитого и Капитана Роджерса (щедрого заботливого Капитана Роджерса, чей смертный приговор уже был подписан) на их ежедневную пробежку, Солдат сварил им пару дюжин сосисок, нажарил кило бекона и сделал огромный омлет из трех десятков яиц. За завтраком Капитан Ледовитый расспрашивал Роджерса о подробностях провала проекта Озарение, и при других обстоятельствах Зимнему было бы, наверное, даже интересно про это послушать, но не сегодня. Он только спросил Капитана Роджерса, не связывался ли с ним Баки (нет, не связывался) и не против ли тот, если Зимний опять закажет на ланч что-нибудь из мексиканской кухни (нет, конечно, Зимний, заказывай все, что хочешь). После Стив пошел в спортзал, Капитан Ледовитый — в библиотеку, а Зимний Солдат, убрав посуду в посудомойку, отправился добывать снаряжение, а проще говоря — украл вещи Баки. Благо, вариаций одного и того же тактического костюма у того было не меньше четырех штук и, по сути, он мало отличался от формы, которая была у самого Зимнего в Гидре. Когда он стащил еще и разовый телефон из великого множества телефонных клонов, зачем-то хранившихся в конференц-зале на первом этаже (видимо, еще со времен, когда Мстители действительно были командой), еще не поздно было отказаться от задуманного, но когда он вывел из гаража мотоцикл, отступать стало некуда. Он отъехал совсем недалеко. Свернул с дороги и, обнаружив в придорожной канаве застарелую лужу, выпачкал обувь, одежду и даже волосы в грязи. И вытащил телефон. Ровно две минуты он репетировал свою речь, повторял раз за разом одно и то же под старыми соснами, чтобы суметь сказать все не заикаясь. И стоило представить, что он — не он, а реально Баки, как все получилось на удивление легко. Тогда он выдохнул и набрал номер Стива. — Роджерс, — прозвучало в трубке спустя пару гудков. — Стив, — просто сказал «Баки». — Надо поговорить. — Баки? Почему ты звонишь с этого номера? Что случилось? Где ты? — Уже почти дома. Нам надо поговорить. У нас в комнате. — Хорошо. Жду тебя. Зимний знал, что все это излишне. Но он хотел, чтобы Капитан Роджерс ждал его. Чтобы он слышал звук подъезжающего мотоцикла, чтобы хоть ненадолго обманулся его грязной одеждой. Наверное, он все рассчитал правильно. Потому что стоило ему открыть дверь спальни Баки и Стива и шагнуть через порог, как его тут же заключили в объятия. И это было неописуемо. Почти что даже страшно. Но не страшно при этом. Будто прижаться к теплой и надежной стене. Которая не позволит тебе упасть, что бы с тобой ни случилось. И пах Стив Роджерс после недавно принятого душа здоровым и чистым телом. — Я весь грязный, — опомнившись, предупредил Солдат, впрочем, не пытаясь освободиться из его рук. Смакуя каждый миг этой ничем им не заслуженной нежности. Это было именно то, чего он хотел. Ради чего он затеял свой маскарад. И это было прекрасно. Оно того стоило. — Баки, что случилось на базе? — чуть отстранив его от себя, но продолжая держать обеими руками, спросил Роджерс, требовательно всмотрелся в лицо. — Что случилось? Ты же говорил, что там будет пусто. — Не в этом дело, Стив, — замотал головой Солдат. — А в чем тогда? Ты что-то увидел там? Что-то вспомнил? — Стив чуть не тряс его, но держал при этом по-прежнему нежно. — На тебе же лица нет. Выглядишь прямо как Зимний. Зимний не смог удержать улыбки. — Ну не настолько все плохо… — Бак, что бы там ни было, это был последний раз, — жестко решил Роджерс. — Больше никаких миссий для тебя. Я обещаю. Он выглядел таким встревоженным и разгневанным одновременно, что Зимний Солдат не удержался и, пьянея от вседозволенности, протянул руку и погладил его по щеке. И Стив прижался к его руке, а потом снова сжал его в объятиях, надежно и крепко. Его время истекало с каждым мигом. Пора было заканчивать игру. Он получил свою ласку и обнимашки. Достаточно. Пора было сказать: «Вот видишь, как легко ты обманулся? Он может обмануть твоего Баки точно так же». Но Солдат не мог это сказать. Не мог это сказать, когда Роджерс терся лицом о его висок, целовал бровь, скулу, линию челюсти (поцеловал бы и в губы, если бы Зимний не отстранился, понимая, что мгновенно выдаст себя неправильным поцелуем). И не мог… он просто не мог. Он и без того предавал сейчас и Баки тоже. — Что ты хотел мне сказать? Мне ты можешь сказать все. Я на твоей стороне всегда. Всегда, Баки, — говорил Роджерс, продолжая осыпать его поцелуями и увлекая к постели. — Стив, я грязный, — слабо заупрямился Зимний. — Плевать я хотел, — Стив притянул его на себя, усаживая верхом к себе на колени. — Главное, ты цел. Ты со мной. Ты в безопасности. — Нет, Стив, — Зимний замотал головой, пытаясь собраться с силами, чтобы наконец сказать. Но Роджерс был вблизи такой огромный и теплый, такой надежный и нежный, что у него плавился мозг. Хотелось зарыться в него лицом и просто исчезнуть, растворившись у него под кожей. Стать с ним одним целым. Перестать быть без него. Большие руки Роджерса огладили его по спине: вверх и вниз, вниз и вверх, сжали ягодицы, и Солдат к своему окончательному ужасу понял, что возбудился. С усилием он оттолкнул Стива за плечи и, удерживая на расстоянии вытянутой руки, разом выдохнул: — Он врет тебе, Стив! Он тебе все врет. — Что? — нахмурился Роджерс. — Кто врет? — Он! Он хочет убить тебя. — Баки, о ком ты говоришь? — Обо мне, видимо, о ком же еще? Предатель. Давно уже с ним не случалось такого, чтобы его подняли в воздух за шкирку, как котенка. Зимний успел сгруппироваться, когда его силой швырнули в угол. Но против удара коленом в солнечное сплетение закрыться не успел и задохнулся от боли. Он едва осознал, как Капитан Ледовитый вздернул его за шиворот, а в следующий миг в ушах зазвенело от меткого удара в челюсть. — Ты мой! Какого черта ты переметнулся к нему? Ты МОЙ! — прокричал Капитан Ледовитый ему в лицо, и светлые глаза его вдруг показались Зимнему совершенно безумными от ярости. — Ты мой, ты — проклятый предатель! Капитан Ледовитый снова вскинул руку для удара, и, не пытаясь даже заслониться, Зимний вдруг увидел то, чего в его вселенной не могло было быть: точно такая же рука перехватила занесенную руку Капитана Ледовитого. Стив Роджерс рванул его на себя, разворачивая к себе лицом, и без единого слова ударил свободной рукой в живот. Капитан Ледовитый зарычал и так же без разговоров набросился на него в ответ. Они сцепились будто два больших хищника. Сокрушительные и могучие. Равные по силе и, кажется, по ярости тоже. Если бы Солдат способен был беспристрастно оценить происходящее, он бы, наверное, сказал, что это даже красиво. По факту он понимал только, что что-то кричит и порывается влезть между ними, едва успевая уворачиваться от беспощадных ударов обоих Капитанов. С хрустом сломались ножки письменного стола у стены, со звоном разлетелось зеркало на внешней двери в гардеробной. Старомодное массивное кресло буквально развалилось на части, когда двое сцепившихся суперсолдат рухнули на него, не переставая месить друг друга. Все в Зимнем кричало защищать его Капитана. Все его тело противилось тому, чтобы ударить человека с таким же лицом. Ударить Роджерса. Ударить Стива. — Не лезь! — крикнул тот, выталкивая Солдата из их жаркой свалки. — Предатель, — с мучительным разочарованием прошипел Капитан Ледовитый, отвлекаясь на него, в то время как пытался сдавить пальцами горло Роджерса. — Ты поднял на него руку, — зарычал на него Роджерс. — А ты почти его трахнул. И ДАЖЕ НЕ ПОНЯЛ, ЧТО НЕ ТВОЕ! Вместо ответа Капитан Роджерс швырнул его через себя и кинулся следом, врезаясь всем своим телом. Вдвоем они проломили стену и вывалились в коридор. Зимний ломанулся за ними. Драка уже вовсю шла в гостиной. Без всякой техники и искусства, с использованием любых подвернувшихся под руку предметов и мебели. Они ни в чем не уступали друг другу. Они были равны по силе и ярости. И Солдат вдруг осознал, что победит тот, чью сторону он сейчас примет. Мозг пронзило нестерпимой болью, как в кресле. Но… Он просто не мог. Нет, он мог. Нет, блядь, он мог. Он — предатель. — Н… н… ноги, — еле слышно прохрипел он себе под нос. — У н… него травма б… бедра. Капитан Роджерс ничем не показал, что услышал, но в тот же миг прицельно ударил Капитана Ледовитого над коленом левой ноги. Они оба рухнули на пол по другую сторону баррикад из сломанной мебели, и когда Зимний добрался до них, преимущество уже было не на стороне Капитана Ледовитого. Прижав поверженного противника коленом к полу, Капитан Роджерс методично и планомерно наносил ему удары в лицо. Капитан Ледовитый уже не сопротивлялся. — Нет! Нет! Пожалуйста, нет, — Зимний все же умудрился влезть между ними, закрыл собой своего командира. Подлый предатель. И хребтиной, буквально пошедшей мурашками кожей почувствовал, как Капитан Ледовитый выхватил из ножен у него на спине один из двух его герберовских Тонто. Он дернулся в сторону, но Роджерс тоже успел заметить и выбил у Ледовитого нож. Выбил и перехватил сам. — Нет! Не убивай его. Не убивай его, умоляю, — не соображая, что делает, снова взмолился Солдат, вновь закрывая собой едва сохраняющего сознание Капитана Ледовитого. — Как ты мог? — разочарованно спросил у того Стив Роджерс, и Солдат шеей почувствовал, как ощерился в ответ Ледовитый и почти с издевкой выдал: — Хайль Гидра! Роджерс перехватил нож и ударил Капитана Ледовитого рукоятью в висок. — Я подумаю, — холодно сказал Зимнему Стив. Баки уже почти закончил свои дела на базе, когда спрятанный у него на теле мобильный коротко пынькнул практически без звука, предупреждая, что звонит Стив. В сущности, сигнал вызова можно было и не убирать: база, куда его послали, как он и ожидал, оказалась благополучно заброшенной еще в девяностые. Самому Баки ни разу не случалось бывать здесь в качестве Зимнего Солдата, но архитектурные проекты Гидры в большинстве своем не отличались особой оригинальностью. Так что, хотя оборудование было полностью вывезено, а архивы — педантично и скрупулезно уничтожены годы назад, он без особого труда нашел стандартные тайники с инструкциями, которые умники из халатов обычно оставляли своим благодарным преемникам на всякий случай. В данном случае ему попались рукописные, машинописные и распечатанные на старинных матричных принтерах заметки о вживлении человеческим особям органов различных животных. На его счастье, с того момента, как Александр Пирс начал занимать ведущие позиции в организации, всякой нездоровой исследовательской и оккультной хрени в ее рядах существенно поубавилось. При всех его недостатках Пирсу стоило отдать должное: его интересовали реалистичные угрозы и реалистичные пути их решения. Он даже из атаки читаури сумел извлечь выгоду, убрав мешавшие ему серьезные фигуры на политической доске. А приживление кому-то щупалец или копыт считал нелепой и неэффективной статьей расходов. Свалив все записи в тяжелую чугунную ванну, обнаруженную в одной из подсобок, Баки щедро полил их бензином и подпалил, не оставляя аналитикам Щ.И.Т.а даже зацепок для размышлений. Черт его знает, не взбредет ли в голову Фьюри вживлять кому-то органы его любимых пришельцев. Добровольцам, само собой… В Гидре всегда умели находить добровольцев. Многие даже не знали, что были добровольными подопытными Гидры, а не патриотами своей страны, болеющими за общее дело. Как тот же Стив. Солдат вышел из подсобки в более просторное внешнее помещение. Стащил с лица респиратор химической защиты и достал телефон: — Привет, Стив, — сказал он, невольно чувствуя, как теплеет в душе от того, что его парень переживал за него. — Бак, — голос Стива в трубке прозвучал неожиданно напряженно. — Бак, ты в порядке? — Да, конечно. Как я тебе и говорил, здесь ничего не оказалось. База вычищена и заброшена уже много лет, — ответил Баки. — Отчитаюсь перед одноглазым и к вечеру буду уже дома. — К черту Фьюри, — резковато ответил Стив. — Скинь ему «пусто-пусто» смской и приезжай домой. — Стив? — у Баки внутри похолодело. — Что там произошло? Все целы? «Что с Зимним?» — не мог спросить он по телефону. — Все целы, — мрачно ответил Стив. — Но кое-что произошло. Приезжай скорей, не затягивай. — Понял, — просто сказал Баки и, убедившись, что в ванной не осталось ничего, кроме бумажного пепла, поспешил скорее покинуть базу. Обратно он гнал на максимальной скорости, заранее наплевав на толстую пачку штрафов от дорожной полиции трех разных штатов, которые им предстояло получить в следующем месяце. Он остановился только чтобы наполнить бак мотоцикла, тут же, на заправке, сожрав два огромных отвратительных бургера с жестким мясом и лежалым салатом. Стив встретил его у дверей гаража и крепко обнял, стоило Баки только слезть с мотоцикла. — Что случилось? — сразу же спросил Баки. — Я был так зол, что Пегги и Говард проморгали Гидру в своем Щ.И.Т.е, и проморгал ее в собственном доме, — прямо ответил Стив. У Баки шею и плечи свело, как в спазме. — Нет, Стив, я не… — не своим голосом начал он, — никогда… — Нет! Я не о тебе говорю! — чуть не рявкнул на него Стив. — При чем тут ты? Капитан Ледовитый. Это он у нас идейная Гидра. Как выяснилось. Кроваво-красная звезда на безволосой груди сама собой всплыла перед мысленным взором Баки. — То, что его, как и меня, создали в Союзе, еще не делает его идейным сторонником Гидры, — хмуро ответил Баки, удерживая себя от того, чтобы закрыть ладонью красную звезду на собственном левом плече. — Большинство коммунистов и понятия не имели о… — Бак, это он избивал Зимнего, — бескомпромиссно оборвал его Стив. — И он пытался убить меня. — Что? — Баки показалось, что он ослышался. Это ведь просто не могло быть правдой. — Пойдем в дом. Расскажи мне, что случилось, — сказал он. Стоило отдать ему должное, Стив прекрасно умел кратко и емко излагать суть произошедшего, даже когда его заметно потряхивало от ярости. Он уложился за те десять минут, которые потребовались Баки, чтобы принять душ после дороги и переодеться. — И где он сейчас? — спросил Баки, затягивая узлом мокрые волосы. — После того, как мы заделали стену и вытащили весь мусор на улицу, я отправил его к ним в комнату, — сказал Стив. — Я не о Зимнем. Где Капитан Ледовитый? Больше всего он боялся услышать, что его забрали люди Щ.И.Т.а. — В противохалковой камере в подвале, — ответил Стив. — В магнитных наручниках, любезно изготовленных для нас с тобой. — Разумно, — согласился Баки. Если честно, мысль о таком же, как Стив, запертом в по сути тюремной камере, не укладывалась у него в голове. А потом он запоздало сообразил, что Роджерс сказал ему чуть раньше. — Ты просто отправил его к ним в комнату? Зимнего Солдата? Стив, ты сказал ему убрать здесь вместе с тобой, а потом отправил к нему в комнату. Как ребенка! — Баки вдруг нервно рассмеялся. — Он пытался предупредить меня. И он в итоге принял мою сторону в нашей драке с Капитаном Ледовитым, — твердо возразил Стив. — У меня нет оснований не доверять ему. — Стив, я люблю тебя, — перебил его Баки и коротко поцеловал Стива в губы. — Я пойду к нему. Вполне ожидаемо Зимний обнаружился в щели, где он обычно спал, возле кровати в их комнате. Услышав приближающиеся шаги Баки, он поднял голову и посмотрел на него, а потом снова спрятал лицо в коленях. На нем все еще была полная тактическая броня и даже ботинки. Длинные волосы слиплись от грязи, как если бы он успел вываляться где-то в луже. Было мучительно больно видеть, считай, самого себя в таком состоянии. — Эй, Зимний, — окликнул Баки, опускаясь напротив него на одно колено, и осторожно протянул к нему руку. — Я п… п… притворился тобой, п… п… прости, Б… Баки, — признал Солдат. Он вздрогнул, когда Баки прикоснулся к нему. — П… прости, я не с… сделал ничего т… т… такого. П… прости, пожалуйста. — Все это время... — начал Баки, и у него сдавило горло. — Зимний, все это время он бил тебя? Солдат как-то неловко шевельнул плечами, не подтверждая и не отрицая. И Баки не нужно было больше никакого ответа, он подался вперед и порывисто обнял Зимнего, ткнулся лицом в его перепачканные волосы. — И мы ничего не поняли, Зимний. Прости нас. Прости меня. Солдат сначала еще больше напрягся в его объятии, а потом судорожно вздохнул и робко обнял его в ответ. Больше минуты они просто сидели так, сжимая друг друга, а потом Баки спросил: — Ты ел хоть что-то с тех пор? Солдат отрицательно помотал головой, и Баки мысленно дал пинка Стиву, конечно же, не сообразившему проследить за этим или хотя бы дать Зимнему однозначные указания насчет питания. — Он т… тоже не ел, — тихо сказал Зимний. — Они об… б… б… — Я понял тебя, — оборвал его мучения Баки и поднялся. — Так, сейчас сходи в душ, смой с себя всю грязь и переоденься. Потом приходи в кухню, поедим и Стива накормим. — А К… К… К… Капитан? — спросил Зимний. — Ему потом отнесешь, - решил Баки. — Там, в к… кухне, м… ме… мексиканская еда вся остыла, — признал Зимний и поднялся на ноги. — Разогреем в микроволновке, — сказал Баки и, погладив Зимнего по руке, направился в кухню. Когда они собрались за столом, была уже глубокая ночь, и в любой другой день Баки бы, наверное, уже зевал и думал, как скорее переместиться в койку, но в этот раз все были так взбудоражены произошедшим, что сна не было ни в одном глазу. Нормального разговора тоже не клеилось, и Стив, не совсем понимавший, как ему следует теперь обращаться с Зимним (а почему ему следовало обращаться с ним как-то иначе?), включил телевизор, чтобы хоть чем-то заполнить неловкую тишину. В свою очередь напихавший в себя еды как можно быстрее Солдат достал из посудного шкафчика большой поднос и принялся заполнять его бумажными упаковками с такос и всем остальным. Взял невскрытую бутылку колы и вопросительно посмотрел по очереди на Баки и совсем уж нерешительно после — на Стива. — В его камере есть устройство подачи питьевой воды, — через силу сказал Стив. «Поилка», — с невольным отвращением подумалось Баки. Но Солдат молча кивнул и поставил бутылку обратно. Поднял поднос и застыл с ним в руках, вопросительно глядя на Роджерса. С явной неохотой Стив поднялся, чтобы проводить его на подземный уровень под лабораториями, где по требованию Госдепартамента безопасности была все же оборудована специально укрепленная прозрачная камера «на случай возможных эксцессов у доктора Беннера». Стив рассказывал Баки, что с самого начала был против ее установки. Странно было, должно быть, понимать, что она все же пригодилась им. Стив вернулся почти сразу же и снова сосредоточенно принялся за еду. — Стив? — мягко спросил Баки. — Я показал ему, как войти и выйти из тюремного блока. Сам же знаешь, твои отпечатки для доступа есть в базе с первого дня, когда ты согласился жить здесь со мной, - хмуро ответил Стив. — И показал, как пользоваться устройством пищеприемника. В камеру входить запретил. — И ты оставил его там? Оставил их наедине? — слегка закипая, спросил Баки. — Упрощенная версия Пятницы контролирует тюремный блок, — защищаясь, возразил Стив. — Она пустит газ и перекроет все в случае опасности. А я не собираюсь стоять там и слушать, как Зимний уговаривает эту сволочь поесть. Баки молча положил вилку и понял, что не знает, что можно сказать сейчас Стиву. Он правда не знал. Когда спустя полчаса Зимний Солдат так и не вышел наружу, Баки отправился за ним. Честно говоря, он бывал в тюремном блоке базы всего однажды и не особенно рвался туда опять, но большую прозрачную коробку с металлической балкой-рейлингом по трем стенам из четырех он хорошо помнил. К балке крепился трос на лебедке, другим концом присоединявшийся к ошейнику заключенного и ограничивавший его перемещения даже внутри. Дальняя стена коробки была сплошь металлической, чтобы при необходимости притягивать к ней тяжелые магнитные кандалы на руках заключенного, дополнительно фиксируя его. Баки никого не хотелось бы видеть в такой клетке. Никого. Никогда. Однако Капитан Ледовитый сумел нанести удар даже изнутри. На одной из прозрачных стен было крупно нарисовано какой-то зеленой краской: 叛徒 — «Предатель?» — не веря своим глазам, прочитал Баки. — Но почему по-китайски? — Ему не хватило бы гуакамоле, чтобы написать кириллицей, — ответил тихий голос прямо у него из-под ног. Баки сморгнул и наконец разглядел обоих доппельгангеров. Они сидели в почти идентичных позах, зеркаля друг друга, снаружи и изнутри клетки: на полу, вытянув перед собой одну ногу и согнув другую в колене, спиной привалившись к стене. Между ними, левее и ниже надписи на стекле, на полу в камере лежали смятые разваленные лепешки. С будто выпотрошенной, разлетевшейся в стороны и вываленной наружу начинкой. Капитан Ледовитый в камере с невозмутимо гордым видом смотрел мимо них. Баки не знал, что сказать. А потом вдруг понял, что Солдат… Зимний Солдат плачет. Тот плакал молча, без всхлипываний и вообще без единого звука, у него просто слезы текли, катились ручьями по щекам, убегая за ворот простой темной футболки, в которую он переоделся, и крупно нерегулярно дергался на шее кадык. — Эй, дружище, братишка, — Баки опустился перед ним, всем собой закрывая Солдата от глаз Капитана. — Эй, говори со мной. Я с тобой. Я на твоей стороне. — Я… я вспомнил, Б… Баки, — еле слышно сказал Солдат. — Он ш… ш… швырнул в меня еду, и я вспомнил. К… к… как он впервые н… назвал меня п… п… п… предателем. Солдат прикусил губу, зажмурился, и новые потоки слез хлынули у него из-под век. Без колебаний Баки подался к нему ближе, и они не сговариваясь вцепились друг в друга, сплелись в пугающе крепком, почти не дающем дышать объятии. — Я всп… вспомнил, к… как мы п… по.. попали в Гидру, — шепотом сказал ему в шею Зимний. — Я всп... п… помнил все разом. — Я упал с поезда. Ты тоже упал? — так же шепотом спросил Баки и предположил. — Вы оба упали? — Он п… п… прыгнул за мной, — все так же тихо рыдая, теперь уже в шею Баки, сказал Солдат. — П… прыгнул, п… поймал и х… хотел смягчить мне падение. У Баки все тело свело от одной мысли об этом. Он так и видел их, сцепляющихся в воздухе, переплетающихся телами, кувыркающихся в свистящей бездне. То, как их било о камни, пока они в конце концов не оказались на дне. — Не помогло, — вымученно выдохнул Баки. — Не п… помогло, — так же еле слышно согласился с ним Зимний. — Он сломал обе ноги. А я — руку. — Меня нашли русские солдаты, — сказал Баки. — Нас тоже. С… спасли жизнь, — ответил Зимний. — Я не знаю, что там п… происходило. К… кому нас передали, когда стало ясно, что мы оба выживем. Т… там г… говорили на разных языках и явно знали, кто мы т… такие. Голову Баки коротко и беспощадно кольнуло болью. Он почти ничего не помнил из того, что было с ним после падения в пропасть. Он не хотел вспоминать об этом. — А Красный Череп? Кто разобрался с ним в вашем мире? — Я н… н… не знаю, — ответил Солдат. — Возможно, д… другие головы Г… Г… Гидры. Они никогда не од... д… добряли его особизма. Нашей верб… б… бовкой занимались совсем другие люди. Сна… сначала они хотели сломать его. — Зимний коротко шевельнул подбородком в сторону Капитана Ледовитого. — С… С… С… С… Стива, — с огромным трудом заставил себя произнести он. — М… ммммма… моего С… С… Стива. Они м… му… мучили меня и заставляли его см… смотреть. Сн… сначала он был в ярости, а потом заявил, что его у… ууууу… убеждения крепче. Что м… мы оба у… умрем за них, как герои. Баки невольно сглотнул. За заиканиями Солдата он буквально мог слышать ровный уверенный голос Стива, безжалостно произносящий эти слова, как приговор. Спокойный и непоколебимый. — И что они тогда сделали? — спросил Баки, хотя и не был уверен, что так хочет услышать ответ. — Они ем… му не п…. поверили сначала. Н… но растерялись. Левую р… руку мне тогда уже отпилили, — Зимний коротко усмехнулся куда-то ему за ворот. — Н… но зато н… н… не стали рвать оставшиеся н… н… ногти на правой и на н… ногах. А п… потом п… приехал П… П… П… Полковник К… Козлов. Такого человек среди своих советских кураторов Баки абсолютно точно не помнил. — Он им сказал: «Д… д… дураки! К… капитан Америка к… как святой. В… вы его д… д… детей при нем жарить можете, он н… н… н… не отречется от веры. Зд… д… десь надо д… делать наоборот». Зимний замолчал, и Баки принялся гладить его по спине. Он сам не заметил, как они поменялись местами. Теперь он сидел у стены, а Солдат прижимался к нему, перекинув обе ноги через его колени. Прятался у него на груди. Баки примерно уже понимал, что будет дальше. И мог только снова и снова благодарить небеса, что в их мире Стив не прыгнул за ним с того поезда. Наконец Зимний собрался и тихо продолжил: — Он б… был прав. К… к… когда они стали п… пытать Стива, я… я не продержался и од… дного дня. Баки крепче обнял его, гладя по спине и волосам, утешая. Он знал, что тоже не продержался бы. Он просто знал. Он бы не смог это видеть. — Я с… сам сказал, что с… сделаю что угодно, чтобы его пощадили. Они т… т… так веселились, что с… сломали меня. Сначала п… приказывали мне п… ползать, к… ку… кукарекать. Л… лаять, — Зимний замолчал. — Я л… лаял. А он смотрел. К… как на дерьмо. Баки знал этот взгляд Стива. По счастью, он никогда не ощущал его на себе. — А в д… д… другой день они снова м… мучили его, а когда я г… голос сорвал, их умоляя, п… привели человека. И д… дали мне отвертку. И с… сказали убить его. Или б… б… быстрая смерть для н… незнакомца. Или м… м… м… месяцы страданий для С… Стива. — Зимний совсем съежился, умудряясь стать таким удивительно маленьким в руках Баки. — Я у… убил его, — признал он. — Я у… убил его на г… гла… на г… Стив смотрел, к… как я это сделал. Баки поднял глаза и встретился взглядом с Капитаном Ледовитым, наблюдавшим за ними сквозь усиленное стекло. В глазах того была смерть. Ни тени пощады и жалости. — А п… п… потом меня пустили к нему в к… к… камеру. И у н… него н… ноги уже все в… в… воспалились. И он… н… н… не ел н… ничего. И н… н… не пил. Они его не к… к… кормили. — Зимний вдруг резко поднял голову и заглянул в лицо Баки мокрыми больными глазами, будто умоляя его понять, умоляя простить его. — Я п… п… поговорил с охраной. Они с… с… согласились. Т… только п… позвали еще д… д… двоих. — Черт, — сказал Баки и, резко обхватив голову Зимнего, крепко прижал ее к своей груди. — Черт. Черт. — Я к… купил ему еду и лекарства. К… к… купил. Н… но он все видел. П… п… правда, не п… первый раз. П… первый раз было, к… когда его п... пытались сломать. М… мне уже нечего т… там б… было беречь. Б… б… был не д… девочка, — Зимний коротко хмыкнул, и Баки запоздало понял, что сам плачет от горечи и бессилия. Несколько минут во всем блоке было удивительно тихо, а потом Зимний заговорил снова. — Вот т… т… тогда, п… п… после этого, он и ш… швырнул в меня т… той едой. И вп… вп… впервые назвал п… предателем. Баки отчаянно прижал его к своей груди, но тот вдруг сам отстранился и прямо посмотрел в лицо Баки. — Он ска… сказал, что б… больше не б… будет со мной разговаривать. Что я д… для него умер. И я… я п… п… придушил его, чтобы в… вырубить. Иначе он мне не д… давал обработать ему ноги. Я сделал все, пока он был без сознания. П… п… поил его по глоточку. П… потом меня увели и п… показали п… первое кресло. С… сказали, я все з… забуду. Я н… не сопротивлялся. Я х… хотел все забыть. Баки молча поцеловал Солдата в лоб, не зная, как еще можно показать, что он понимает его. Что он понимает. — Его т… тоже стерли потом. Т… только совсем, — продолжил Солдат. — М… мне сделали р… руку. Я б… б… был б… боеспособен. М… меня не стирали п… полностью. А его с… с… стерли т… так, что он д… даже с… сидеть сам не мог. Х… ходить, г… г… говорить заново учился. Они его учили. «Х… хайль Г… Гидра, малыш». М… мне п… позволяли иногда увидеть его ск… квозь зеркало. К… как награду. К… как он б… буквы учит. Ц… цифры. К… книжки их ч… чертовы читает. П… песни поет. — Ты все же помнил, кто он? — спросил Баки. — Нет, не помнил, — покачал Солдат головой. — Просто знал, что это награда. Возможность видеть его. З… з… знать, что он жив. К… козлов был совсем старый уже, к… когда нас заново познакомили. М… меня показали ему и сказали: «Это С… С… Солдат, п… предыдущая модель. Н… н… ненадежная. Б… будь внимателен. Д… дает сбои. М… мораль хромает». — Так он стал твоим командиром? И любовником? — Н… нет. Он н… ненавидит г… г… г… гомосексуализм, — покачал головой Зимний. — Однажды в К… К… Кувейте он увидел, к… как к… команда сопровождения н… наказывала меня в д… д… д… — В душевой, — внезапно севшим голосом закончил за него Баки. — И что он сделал? Убил их всех? — Д… д… демонстративно, — с тихой гордостью сказал Зимний. — Их было д… д… девять. Их р… расстреливали по трое. Он сказал, что б… будет недоволен, если станут слишком метко с… стрелять. Он разрешил мне смотреть. А всем… всем сказал, что г… г… гомосексуализм неприемлем для Г… Г… Гидры. Что это п… п… последний п… позор. М… м… мужеложство. — Так вы никогда? — понял вдруг Баки. — Никогда не были вместе? — Н… никогда, — совсем слабо признал Зимний. Он уже не плакал, кажется, совершенно вымотанный своей предыдущей истерикой и долгим рассказом. Баки поднял его на ноги и увел наверх. Увел в одну из пустующих гостевых комнат, умыл и чуть не силой загнал в постель под одеяло. Сам лег поверх него и долго тянул без слов и без смысла какие-то полузабытые монгольские песни, пока не убедился, что истощенный переживаниями прошедшего дня Солдат все же вырубился. Небо уже начало светлеть в преддверии утра, когда Баки, наконец, забрался в свою постель и прижался всем собой к безукоризненно совершенному телу его собственного Стива. Того, кто не прыгнул. И не заставил их пройти все вот это. Молча молясь кому-то там на небесах, кто так решил их судьбу, Баки поцеловал Стива возле ключицы, и тот тут же проснулся. — Привет, — сонно сказал он. — Доброе утро. — Привет, - ответил Баки. — Спокойной ночи. — Ты только пришел? — Да, я был с ним. С Солдатом. Уложил его в гостевой комнате в конце коридора. — Как он? — Нам надо что-то с ним делать, — сказал Баки, пока не зная, как подать Стиву свою мысль. — В смысле? — напрягся Стив. — Я не позволю с ним «что-то делать». Ему и так досталось с три короба. Я не позволю забрать его. Баки замотал головой, видя, что Стив не так его понял. — Я не о том. Нам с тобой, — Баки приподнялся над Стивом и потерся своей щетиной о его. — Тебе и мне, понимаешь? — Нет, — честно ответил Стив. — Ты его хочешь? — прямо спросил Баки. — В смысле? — Стив недоверчиво прищурился, и шея у него покраснела. — В смысле — в постель, — вздохнул Баки. — К нам с тобой. Третьим. — Ты серьезно? — Стив явно не был готов обсуждать такие вопросы, не проснувшись. — Нет, это я так сейчас смешно пошутил, — Баки резко сел и отвернулся от Стива. За спиной у него шевельнулось одеяло, и теплые большие руки мягко завалили его обратно. Обняли сзади. — Не смешно, — согласился Стив, касаясь теплым дыханием его уха, и поощрил: - Рассказывай, что случилось? — Они не спали друг с другом, — сказал Баки. — Ледовитый — он гомофоб. Возможно, он вообще асексуален. А Солдат, он… — Он притворился вчера тобой, чтоб обмануть меня, — подсказал Стив, и Баки снова яростно взметнулся в постели, извернулся и навис над ним сверху. — Его насиловали, Стив. Неоднократно. В групповую. И это все. Вся половая жизнь, которая у него была. Только насилие. И все! Ничего больше. — Не кричи, Баки, — спокойно осадил его Стив, хотя в глазах у него уже появилось то выражение, которого и добивался Баки. — Ты предлагаешь трахнуть его из жалости? Это, по-твоему, будет правильно? — А не трахнуть его из жалости будет правильно? Когда ему это так нужно? — огрызнулся Баки. — В жалости нет ничего плохого, и в сострадании, и в сочувствии. Он притворился мной, чтоб ты его обнял. Если кто и имеет право сердиться на него за это, то это я. А я на него не сержусь. Я вообще не представляю, как он так жил. — Почувствовав внезапный озноб, Баки обнял себя обеими руками. — Это ужасно, Стив. И несправедливо. Стив снова мягко увлек его в постель, оплел своими тяжелыми конечностями. — Ты правда этого хочешь? — спросил он, глядя прямо Баки в глаза. — Я даже готов попросить у тебя об этом, — ответил Баки. — Не надо просить, — Стив подался вперед и поцеловал его в кончик носа. — Просить не надо. Но предлагать ему будешь сам. — Ты трус! — с облегчением засмеялся Баки и обхватил могучую шею обеими руками, всем собой зарываясь в Стива. Никогда в своей жизни Солдат еще не спал так долго. Он спал, спал и спал. Понимал во сне, что спит, пытался выкарабкаться на поверхность, проснуться, но сон утягивал его в свои глубины снова и снова. Во сне было хорошо, во сне мимо него текли облака и плыли прямо в небесах какие-то большие добрые твари, которым совершенно не было до него никакого дела. А может быть, и его самого там просто не было. Он будто смотрел кино без сюжета и никак не мог собраться с силами отвести глаза от экрана. Когда он, наконец, все же продрал глаза, то сначала не понял, где он. И почему лежит на кровати. Голова ощущалась тяжелой и гулкой, как перезрелая дыня. А потом он вдруг разом все вспомнил. И нет, Солдат не запаниковал. И не испугался. Он даже не стал слезать с кровати. Потому что какой в этом теперь был смысл? Как ни странно, он не ощущал стыда. Не ощущал сожаления. Не ощущал вины. А только грусть. И, наверно, еще растерянность. Что будет дальше? По счастью, стоило ему только проснуться, как к нему в комнату явился Баки, такой же заспанный и сам явно едва продравший глаза. Он без всяких разговоров залез к Зимнему на кровать и минут десять просто с ним обнимался. Потом потащил в ванную, выдал новую зубную щетку и пасту. Расчесал Солдату волосы, приятно массируя пальцами побаливавшую от пересыпа голову. Было уже за полдень, и Солдат спросил, кормили или нет Капитана Ледовитого? — Стив сказал, что отнес ему завтрак, — чуть нахмурившись, ответил Баки. — Ему пришлось активировать наручники, чтобы убрать и вымыть его вчерашние художества. Но ты знаешь Стива, он честно предупредил Капитана Ледовитого, что тот может жрать или не жрать, пить или не пить, это его дело, но если он еще раз разведет срач, то так и будет жить в нем, как свинья: Стив убирается у него первый и последний раз. Зимний представил себе этот ультиматум и почему-то подумал, что в бескомпромиссность такого же, как он сам, Капитан Ледовитый вполне мог и поверить. — Хочешь пойти к нему? — мягко спросил Баки, организуя им плотный поздний завтрак. — Нет. Не хочу, — он ответил это быстрее, чем успел задуматься над ответом. Но он действительно не хотел. Просто не хотел видеть Капитана Ледовитого после своей вчерашней истерики в камере и всего, что он вспомнил. Он просто не хотел. — Понимаю, — Баки накрыл его ладонь своей и погладил. После Баки вытащил его прогуляться вдоль реки, на берегу которой располагалась база. Они болтали о всякой ненужной ерунде. Как дети, бросали камни, чтобы те прыгали по воде «лягушкой». После сидели на земле в тени густых развесистых кустов бузины, и Баки рассказывал ему, что делал и как приспосабливался жить самостоятельно, когда вместе с хеликериерами «Озарения» Стив прикончил разом и Гидру. — Он вернется к ужину, — сказал наконец Баки. — Поехал ругаться за меня с Фьюри, чтобы использовать свою нерастраченную агрессию в относительно мирных целях. Не думаю, что наш психолог одобрила бы это, но, если честно, я даже рад, что он решает иногда за меня. Наверно, мне это бывает нужно. — Н… н… наверно, — согласился с ним Зимний. Он мог бы сказать, что рад, что Баки так повезло, что Капитан Америка любит его. Что они вместе. Но это бы звучало так, будто он им завидует. И, пожалуй, он действительно им завидовал, и это было понятно им всем. — Зимний, — Баки вдруг очень серьезно посмотрел на него и даже взял его за руку. — Хочешь спать с нами сегодня? Мы ничего не будем делать, если ты не захочешь. И будем, если захочешь. — Т… ты серьезно? — Солдату показалось, что в своей испорченности он, наверное, неправильно его понял. — Абсолютно серьезно, — кивнул Баки. — Мы вчера… сегодня обсуждали это со Стивом. Зимний опустил глаза и принялся рассматривать травинку, которую мял бесчувственными пальцами своего протеза. — И он не против? — очень тихо спросил он. — Стив п… правда не п… против? — Не против, — ответил Баки и обнял его. Зимний задавал этот дурацкий вопрос еще четыре раза в течение остатка дня. Последний раз, когда Баки уже чуть ли не за руку повел его с собой в ванную комнату при спальне Баки и Стива. Все происходящее ощущалось таким же нереальным, не имеющим к нему никакого отношения, как сны про облака и летающих тварей, как фильмы, которые они иногда смотрели на большой плазме в гостиной. Солдат честно не понимал, что он здесь делает. И как вышло так, что все это происходит с ним. Но Баки был таким убедительным и ласковым, деликатным и одновременно бесстыдным, что Зимний почти физически тянулся к его рукам, к его телу. — Стив воспользуется другой ванной. Ему много не надо, — улыбался Баки, сам раздевшись совсем донага и утянув такого же раздетого Зимнего вместе с собой в просторную душевую. — У нас есть столько времени, сколько нам будет нужно. Мы никуда не спешим. Видеть свое нагое тело со стороны, снаружи, было так необычно. Зимний неуверенно улыбнулся и протянул руку. Баки выглядел таким красивым и гармоничным — его хотелось коснуться. — Мне можно т… тебя т… трогать? — на всякий случай уточнил он. — Да, — ответил тот и, взяв его за живую руку, потянул к себе. Провел пальцами Зимнего по своей шее, груди и вниз по животу, а потом поднял ее к лицу и прикоснулся к пальцам губами. — Ты можешь трогать меня везде, где только захочешь. Я полностью тебе доверяю. У Зимнего щемило в груди от его слов, а кожа Баки под пальцами тянула его будто магнитом. — Давай хотя бы все же притворимся, что мы тут моемся, бро, — улыбнулся Баки и выдавил ему в правую ладонь изрядную порцию зеленого геля со слегка химическим мятным запахом. А потом закинул обе руки за голову и шире расставил ноги, действительно позволяя Зимнему трогать себя. Зимний еще раз провел по его груди сверху вниз, как показал сам Баки, переместил ладонь ему на бедро и огладил бок снизу вверх до того самого места, где водостойкий металл протеза уходил под кожу. Так же, как у него самого. Зимний не удержался, шагнул вперед, обхватил Баки за спину и прижался губами к красноватому широкому рубцу на его плече. Рубец не отличался особой чувствительностью, но Баки ахнул, как от удара в живот, сам обхватил Зимнего обеими руками за спину и за затылок, поднял к себе его лицо и вдруг прижался ртом ко рту, приникая так полно и жарко. Без единого зазора, без тени сомнения. Зимний Солдат вцепился в него в ответ, с ответной жадностью впился в его губы. Ему было нужно, так нужно то, что сейчас происходило, что в голове не осталось ни одной связной мысли. Баки как водоворот высасывал через поцелуй его дыхание, казалось, саму душу высасывал из его тела, лаская рот своим ртом, лаская, лаская губы и язык своим языком, и Зимний с той же искренностью отвечал ему, ласкался в ответ. Влепливался своим телом в его, точно такое же, вцеплялся, как в спасательный круг, и гладил, и гладил. У него колени подгибались от остро нахлынувшей, пережавшей ему горло нежности. Он будто после нескольких суток жажды дорвался до воды и теперь глотал ее, обливаясь и захлебываясь, не в силах оторваться от живительного источника. В теле пели позабытые струны, тянуло незнакомые мышцы, и будто гулкие трубы гудели в ногах и в животе. — Ты мой хороший! Красивый, хороший мой, — путанно проговорил Баки, наконец отрываясь от его губ, сжимая ладонями щеки. Он смотрел Зимнему прямо в глаза искренне и открыто, и ресницы у него были мокрыми от текущей из душа воды, и волосы были мокрыми. И он тоже был красивый, и был хороший. И такой невыносимо приятный. Известное постыдно-тягучее чувство в паху достигло, наконец, его затуманенного мозга, и Зимний осознал, что у него стоит. И что у Баки тоже стоит. И их совершенно одинаковые, одинаково обрезанные члены прижимаются друг к другу. Так ужасно и так сладко, одновременно. Баки проследил его взгляд и понимающе улыбнулся, а потом вдруг повернулся к нему спиной, уперся руками в стену кабинки и сказал через плечо: — Если так сильно хочешь, то я не против. Правда, не против. Бутылка с буквой “Q” рядом с шампунем, смажь себя, и можешь даже меня не растягивать. Мы с тобой здорово меньше Стива. Зимний посмотрел на соблазнительно прогнутую спину Баки, на плавные переливы мышц под его кожей, стекающиеся к тонкой талии, подтянутым гладким ягодицам. На рубцы, шрамы, отметины пулевых, следы давно сошедших ожогов на его теле. Наверняка точно такие же, как у него. Он шагнул следом, обнял Баки сзади за пояс и прижался к нему всем телом. — М… мы никуда н… не спешим, — шепнул он, целуя шею Баки у линии волос. — Н… никуда. З… займемся сексом со Стивом. С… сейчас мы моемся. Д… д… для него. Баки усмехнулся, закинул назад правую руку, притягивая рот Зимнего к своему плечу и открытой шее. — Кусай, — велел он. — Кусай сюда. Мне так нравится. Зимний послушно впился зубами в подставленное место, и Баки застонал так просто и откровенно, сладко и соблазнительно. «Наверное, я тоже так могу», — с потаенной гордостью подумал Зимний и с чувством укусил Баки снова, с силой сжимая зубами тугую крепкую мышцу почти до боли, а после заглаживая следы губами и языком. Баки перехватил его мыльную руку, огладил ей себя по животу, позволив скользнуть пальцем в пупок, направил ее наверх, подставляя по очереди под ладонь крошечные твердые соски, и когда Зимний обхватил его сзади уже обеими руками, почти потребовал: — Сожми их, сожми. Зимний осторожно глянул ему через плечо, как мыльные живые пальцы с одной стороны и железные пальцы его протеза — с другой чуть нерешительно сдавили, а потом, смелея от сладких стонов Баки, чувственно смяли, стиснули, жадно потерли между пальцами нежные чувствительные бугорки плоти. — Т… ты т… тоже красивый, — шепнул ему Зимний, всем телом прижимаясь к спине Баки, ощущая стоящим членом расщелину между его ягодиц. — Т… ты очень красивый. И ОЧЕНЬ хороший. Баки повернулся в его руках и снова припал губами к его губам. И это было как попасть в море (Зимний бывал в море, Зимний любил море, если вода была не слишком холодной), их качало на месте будто волнами желания, взаимной нежности и любования. И когда мыльные руки Баки коснулись его тела и заскользили по коже, это было несравнимо ни с чем, что было в его жизни. Концентрированное удовольствие, тепло, ласка в чистом виде. Пальцы Баки трогали его уши, горло, соски и подмышки, гладили грудь и живот, бедра и пах, мягко мыли член и поджавшиеся яички, ребро ладони скользило между его ягодиц — и ни в чем из этого не было и тени угрозы. У Зимнего голова шла кругом от наслаждения. Он ощущал себя какой-то чертовой дамбой, которую снесло наводнением, и теперь сплошной поток бескрайней бесхитростной телесной радости смывал внутри него города и крепости, заливал поля и дороги — и что там еще можно было затопить в плотских низинах его анатомии. Он даже еще немного поплакал, когда, дав ему передышку, Баки долго, неторопливо и нежно промывал ему волосы, будто ненароком снова и снова гладя по голове, расчесывая его пряди пальцами. Где-то внутри он давно подозревал, что ему нужно что-то подобное. Было даже страшно, насколько это было ему теперь необходимо. Сидя на плиточной скамеечке в душевой, пока Баки возился с его волосами, Зимний обнимал его ноги и тихо плакал от бесконечной благодарности к другому себе за его доброту, щедрость и понимание. Когда с мытьем было, по сути, закончено, Баки хитро улыбнулся и подмигнул ему. — А теперь вернемся к вопросу о том, что Стив у нас ну очень большой мальчик. Зимний вопросительно склонил голову к плечу, терпеливо ожидая, что Баки скажет дальше. Сущность сложностей с большим членом при анальном сексе была, в общем-то, очевидна, но и их выносливость не вызывала вопросов. Тем интереснее было узнать, что Баки предлагал с этим делать. — Стив чудесный внимательный любовник, — зачем-то уточнил Баки. — Терпеливый, заботливый. Совсем не против постараться, чтобы растянуть красивую попу. Но это все равно не отменяет того, что член у него, как у быка. — Да, я знаю, — пожал плечами Солдат. Они с Капитаном Ледовитым много раз видели друг друга совсем без одежды. Член Капитана действительно впечатлял. Но это совсем не значило, что Солдат бы отказался заполучить его в себя, имей он хоть призрачную, хоть хрупкую надежду на то, что это может случиться. — А я предпочитаю все-таки подготовиться, — сказал Баки и взял с полки с шампунями ту самую бутылочку с прозрачным гелем внутри и буквой “Q” на этикетке, протянул ее Солдату и, снова повернувшись к нему спиной, наклонился и уперся руками в скамеечку. — Помоги мне, и я помогу тебе. — Он, явно забавляясь, повертел задницей перед Зимним и добавил. — И даже подарю тебе один маленький, но ценный подарочек. Солдат фыркнул, примерно догадываясь, о чем может идти речь. Аккуратно выдавил гель себе на пальцы и бережно оттянул левую ягодицу Баки чуть в сторону железными пальцами. Его анус выглядел таким тугим и закрытым, что казалось странным то, что Баки жил со Стивом регулярной и вполне насыщенной половой жизнью. Зимний почти боязливо дотронулся до него кончиком среднего пальца, погладил, словно спрашивая разрешения, и тут же ощутил, как мышцы покорно открываются, поддаются ему. Он ввел палец всего на одну фалангу и осторожно шевельнул им внутри, проверяя реакцию Баки. — Давай бодрее, ковбой, у меня так скоро руки устанут, — подбодрил его тот, и Зимний, невольно улыбаясь несколько раз толкнулся скользким пальцем на всю длину и мягко ввел с ним рядом еще один. Живые пальцы обхватило плотно и жарко, ритмично стиснуло со всех сторон, и Баки мягко, чувственно застонал в ответ на то, как Зимний на пробу пошевелил ими внутри. — Еще, еще давай, — приказал он. — Еще два. Только не разводи их в стороны, это больно. Честно говоря, Зимний не думал и пытаться развести пальцы в тугой хватке внутренних мышц Баки. Он без подсказки добавил еще геля, и двигать плотно сжатыми пальцами получилось чуточку легче. Баки застонал, задышал часто, уткнулся лбом в скамью и, похоже, не удержавшись, в порыве чувственности жадно сжал свой собственный член. — Все, хватит, — решил он и, высунувшись из душевой до пояса, вытащил из стоявшего рядом с ней комода две небольшие прямоугольные коробочки. — Лови, это тебе от меня, — он бросил одну из них Зимнему и стал возиться со второй. — Анальная затычка. Идеальный вариант, чтобы комфортно приступить к делу со Стивом. Любимая форма, любимый размер. Я всегда беру несколько. Мы иногда их ломаем. Так что твоя еще даже не вскрыта, не беспокойся. Зимний посмотрел на похожую на гриб с короткой ножкой и еще нераскрывшейся шляпкой ярко-синюю игрушку в руках Баки и капельку нервно засмеялся. Чувство нереально происходящего схлынуло, и теперь он ощущал себя немного глупо и одновременно — очень тепло и как-то надежно в компании другого самого себя, такого искушенного, бесстрашного и чувственно-раскрепощенного. — Хочешь мне вставить или посмотришь, как я это делаю? — спросил Баки, и когда Зимний вместо ответа осторожно погладил его бедро, прося подсказки, вложил игрушку ему в руку и взял его за запястье. — Все просто. Смажь совсем капельку и твердо вставляй. Не играйся, а то я кончу. Зимний Солдат кивнул, сделал, как сказал Баки, и направляемый его рукой, уверенно вдавил узкий конец затычки между еще приоткрытыми расслабленными мышцами; она вошла легко: ее даже будто втянуло внутрь, пока широкий плоский стопор не удержал ручку снаружи. Баки влажно выдохнул, поерзал и распрямился. — Ну, не передумал? — серьезно спросил он у Солдата. — Мы можем только гладить тебя, если захочешь. Или можешь быть сверху. — Баки обнял его за талию, прижался всей нижней половиной тела, глядя в лицо. — Я совершенно серьезно, брат. Не обязательно съедать всего слона в один день. — Т… ты разве т… тянул? — недоверчиво спросил вместо ответа Зимний. — Т… ты не всего сразу съел? Баки ткнулся лбом ему в плечо и тихо засмеялся. — Всего, детка. И, божечки, я думал, я лопну, — один светлый глаз весело блеснул на него из-под спутанных мокрых волос. Зимний увидел, как Баки облизал губы, и сам невольно сделал то же самое. — Но оно того стоило. Господи, оно того стоило. Я не могу лишить тебя этого. Это было круто. Зимний погладил его левой рукой по спине и поцеловал в бровь. — Спасибо, — сказал он. — Баки, спасибо тебе. За все, за все. В ответ Баки коротко чмокнул его в ключицу и, отстранившись, тут же начал командовать: — Тогда не затягиваем. Позицию видел, давай встань так же. Игрушку я тогда сам вскрою, не обижайся. Зимний без вопросов уперся руками в скамью, раздвинул ноги. Ему не было страшно. Здесь было уютно и тепло. И Баки шумел, сопел, шлепал босыми ногами по мокрому полу и шуршал сдираемым с коробочки целлофаном так, как, наверное, умел только Баки. Зимнему правда не было страшно. Было даже скорее любопытно. И все равно он совсем легонечко вздрогнул, когда руки Баки развели ему ягодицы. — Тш-ш-ш, тш-ш-ш, милый, — там, сзади, Баки вдруг опустился на колени за ним, и Солдат ощутил… это же… Баки целовал ему ягодицы. Терся носом сзади и под яичками. Он и представить себе не мог, как подобное может ощущаться. Это ощущалось божественно! Зимний слабо застонал и вслед за Баки сам не заметил, как схватился за свой член. — Я нежно. Я очень нежно, — пообещал Баки, поочередно трогая его анус то кончиком пальца, то языком. — Я тут же перестану, если вдруг передумаешь. Слон по частям — это тоже совсем неплохо, поверь мне. Ты не обязан быть идиотом просто потому, что я идиот. — Баки, вставляй уже, — посмеиваясь больше от стыда и собственной неловкости, чем от чего-то еще, попросил Зимний и тихо выдохнул, ощутив, как внутрь ему вдавился обильно смазанный палец. Он хотел этого. Он хотел с Баки и… и со Стивом. Хотел по-всякому. Хотел всего слона целиком. Он был возбужден, и ему было приятно. И тепло, и весело, и не больно. Ну, может быть, немножечко нервно. На двух пальцах Баки он чуть не кончил от острых спазмов удовольствия, вызванных массажем простаты. Три принял уже с некоторым трудом, и возбуждение немного схлынуло. Стало некомфортно и как-то слишком много всего. На миг он даже подумал трусливо отказаться, но тут же рассердился сам на себя, закусил губу и приказал Баки: — Вставляй пробку, и пойдем уже к Стиву. Баки снова поцеловал его в ягодицу и вынул из него пальцы. Конец пробки ощущался как-то неинтересно. Как анальный зонд или клизма с какой-то нестандартно крупной насадкой, которую ему собрались сделать перед тем, как класть в крио. Он послушно переждал, пока самая широкая часть не оказалась внутри и стопор не прижался ему между ягодиц, и тоже поерзал, как Баки, привыкая к ощущению затычки внутри. Внутри было столько Q-геля, что не кривя душой можно было признаться — было даже скорее приятно. Непривычно, странно, но скорее приятно. Посмеиваясь, как нашкодившие подростки, они выбрались из душевой, обтерлись большими мягкими полотенцами и так же торопливо выжали и вытерли волосы. Потом Баки снова притянул его к себе за талию и мягко поцеловал в губы. — Готов? — спросил он. — Г… готов, — без колебания ответил Зимний и снова прижался своим ртом к его рту. Из ванной они вышли, как жены какого-нибудь падишаха, закутанные в сари из полотенец, с тюрбанами из полотенец на головах. И держась за руки. Стив, с несколько задумчивым видом поджидавший их в большой кровати под одеялом, даже закрыл глаза рукой и чуточку нервно засмеялся. — Я уже думал, вы там превратились в русалок и уплыли через канализацию, — сказал он. — Двойное удовольствие можно подождать вдвое дольше, — парировал Баки и мягко подтолкнул Зимнего к нему. — Эй, привет, — сказал ему Стив, хотя они уже виделись за ужином, и протянул ему руку. Он лежал, укрытый только до пояса. И Зимний вдруг отчетливо осознал, что под одеялом он совсем голый. И у него росли волосы на груди. И не было обжигающей глаза и разум звезды. У него была мягкая короткая борода, которую он старательно отращивал после того случая в больнице. И смотрел на Зимнего он совершенно иначе. Как тогда в машине. С сочувствием и заботой. Но теперь еще и с вопросом. — Ты правда согласен быть с нами? — спросил Стив, когда Зимний осторожно присел возле него на край кровати. — Д… да, — твердо ответил Зимний и улыбнулся. — И это б… был мой вопрос. — Пьянея от собственной смелости, Зимний, как в тот раз, протянул руку и коснулся щеки Капитана Роджерса. — Т… ты хочешь со мной? — Да, — сказал тот и, поймав его руку, прижал пальцы Зимнего Солдата к своим губам. — Хочу. Хочу все, что ты нам позволишь. Зимний даже невольно сам тихонько и тоже чуть нервно засмеялся, а потом сбросил полотенце и целиком залез на кровать. — Все, — совершенно серьезно сказал он Стиву. — Я с… с… согласен на все. Я вам д… д… доверяю. Стив улыбнулся ему. Сел выше, одной рукой отбросил одеяло, а другой обнял Зимнего за талию. — Спасибо, — так же серьезно ответил он, а в следующий миг они уже целовались. И это было совершенно иначе. Со Стивом вышло как-то неуклюже, неудобно и неловко: борода царапалась и щекотала нос (хотя Баки тоже был небритый, но с ним так не было), на первом порыве Солдат больно ударился нижней губой о его зубы, так, что даже кожа треснула, и, стараясь зализать ранку, Стив обслюнявил ему весь подбородок. Зимний ощущал себя по-дурацки, и ему было стыдно, но все равно от Стива пахло пьяняще вкусно, и целовать его с его колючей бородой и слюнями все равно хотелось еще и еще. Просто потому что это был он. Стив. Человек, совсем такой же, как тот, о ком Солдат мечтал всю свою жизнь. Совсем такой же, только еще и добрый. — Ты слона в состоянии боевой готовности успел оценить? — спросил Баки, вытягиваясь вдоль бока Стива и прикусывая того за ухо. Зимнему стало любопытно и, оторвавшись от лица Стива, он оседлал его ноги и смог наконец полноценно оценить Стива Роджерса возбужденного. Это впечатляло. — Не страшно? — спросил Стив, правой рукой поглаживая его по ноге, а левой приобнимая, прижимая к себе Баки. — Нет, — сказал Зимний. — Мне даже нравится. Он пододвинулся ближе и прижался своим стоящим членом к нижней стороне члена Стива. Тот мощно дернулся и буквально обжег жаром в ответ. — Смотри, Баки, Ан-225 с Бураном, — не удержавшись, пошутил Зимний, не в силах отвести взгляда от зрелища своего меньшего члена, вплотную прижатого к чудовищу Стива. Баки заржал и ткнулся носом в подмышку Стива. — Сейчас он тебя в космос запустит, — путано прозвучало оттуда. А Стив вдруг поднял правую руку и огладил оба их члена по всей длине, чуть поворачивая ладонь, прижимая их друг к другу. — Такой же компактный, аккуратный, — сказал он, и глаза его многообещающе потемнели. — Мне нравится. Ладонь Стива была жесткой, почти полностью покрытой «профессиональными» мозолями от щита, но он касался ей члена Зимнего так ласково, так хорошо и приятно. И его мощный член пульсировал и чуть подрагивал вплотную с членом Зимнего. Он никогда не чувствовал ничего, подобного этому. И Стив, и Баки смотрели на него по-доброму и не осуждали. Не осуждали ни капли, даже когда все существо, вся начинка Зимнего Солдата вдруг свернулась крепким узлом внизу живота, и стало холодно, и голова пошла кругом. Он заскулил отчаянно и растерянно и вдруг кончил под теплой рукой Стива, пачкая его член, его руку и даже его грудь обильными густыми белыми брызгами. — П… п… прости, — задыхаясь, пробормотал он, а потом увидел, как Стив собирает эти брызги со своей кожи указательным пальцем и тянет его к себе в рот. — Не за что прощать, мне даже, в общем, понравилось, — тепло сказал Стив, и Солдат ощутил такую благодарность к нему, что у него просто не было слов, чтоб ее выразить. — Иди сюда, — Баки увлек его на свое место, поцеловал куда-то в нос и укрыл одеялом. — Передохни, переведи дух. Посмотри, что мы делаем. И сам реши, что ты хочешь. Солдата одновременно клонило в сон, и было дико любопытно наконец своими глазами увидеть, как они делают это. Трахаются. Совокупляются. Занимаются любовью. Он не знал, откуда он знал, что это так называется. Он был уверен, что это называется именно так. Пока он сонно моргал, Баки деловито стянул Стива с подушки вниз, уложил на спину и вдруг внезапно для Солдата взгромоздился ему на грудь, уперся протезом в спинку кровати, а другую руку запустил Стиву в волосы и потерся членом о его лицо. У Зимнего челюсть отвалилась. Потому что Капитан не только ему это позволил: он заурчал явно с довольным видом, скользнул еще чуть ниже и принялся целовать и сосать ему яйца. — Иногда… м-м-м… иногда мы сначала долго обнимаемся и целуемся, — одалиской выгибаясь над Стивом, заметил Баки. — Но иногда получается вот так, терпеть просто нет сил. Очень уже сразу хочется. — Он застонал откровенно и бесстыдно и живой рукой направил свой член Стиву в рот. И Стив его принял. Зимний потрясенно закрыл глаза, подождал пару минут, но когда он открыл их снова, то увидел все то же самое. Капитан Америка отсасывал своему Баки. Зимний на пробу моргнул еще и еще раз. Веки стали совсем тяжелыми. Прямо почти неподъемными. Он тихо втянул смешанный запах, окружавший его со всех сторон, зарылся щекой в подушку и сам не заметил, как отрубился. Во сне ему казалось, что они шепчут над ним, гладят и укрывают, но не было сил даже открыть рот, чтобы сказать «спасибо», чтобы поцеловать руку, убравшую влажные волосы с его щеки. Он спал, и ему было хорошо. Так хорошо, тепло и спокойно. И когда он, наконец, сонно моргнул, то увидел Баки в коленно-локтевой, тоже зарывшимся в подушки, расслабленным и мягким, послушно несомым волнами удовольствия, которые вызывал в его теле Роджерс, ровно и упоенно берущий его сзади. С его места Зимнему было неплохо видно, как он на каждом движении вынимал почти полностью, а потом плавно задвигал внутрь Баки весь свой огромный член так, что у того ягодицы поджимались и напрягались на последнем дюйме. А Стив гладил его бока и бедра, шептал какую-то нежную чушь и, наклоняясь, целовал Баки загривок и лопатки. Баки еле слышно постанывал и скулил, и это были те самые звуки, которые он слышал у них под дверью. Солдат смотрел на них и чувствовал, что улыбается. Потому что, наверное, он ждал, что будет страшнее. Наверное, он думал, что увидев их секс в реальности, он успокоится: ведь, в сущности, они делали все то же самое, что и остальные: вводили эрегированный член в не предназначенные природой для этого отверстия в теле человека, но… Зимний вдруг даже застеснялся того, что лежал в их постели. Того, что смотрел на них в такие моменты. Потому что то, что было между ними, было больше, чем просто сексом. Это была близость. Они не трахались, они сливались в одно. И это было сакрально. Вдруг Баки захныкал, вздрогнул и начал нетерпеливо, просяще подаваться навстречу Роджерсу, но тот только неумолимо зафиксировал его бедра и продолжил свои сокрушительно неторопливые движения, так что у Баки плечи задрожали, как в плаче, но он лишь крепче вцепился в подушку обеими руками, еле слышно воя в нее, как животное. Его собственный член, гневно-темный от возбуждения и скользкий от смазки, мокро хлопал его на каждом толчке по животу, но Баки не делал даже попытки коснуться себя, целиком отдаваясь воле Роджерса. И это было так знакомо и одновременно настолько по-другому в чем-то очень важном, что у Зимнего защемило в груди от радости за них двоих, и он предпочел закрыть глаза и вновь задремать. Когда он снова вынырнул из сна, Баки уже полусидел в подушках, а Роджерс устроился на нем верхом и так же властно и уверенно двигался, только теперь уже принимая в себя Баки. Их руки оплетали тела друг друга, и они целовались так самозабвенно, будто впервые дорвались друг до друга. Зимний улыбнулся и снова закрыл глаза. И опять провалился в недолгий сон. В следующий раз, когда он проснулся, они уже лежали на боку, лицом к нему: Баки прижимал колено правой ноги к груди железной рукой, и крупная ступня с узловатыми пальцами моталась в воздухе с каждым рывком, а голень то и дело ударялась о мускулы плеча навалившегося на него сзади и сверху Стива. Они целовались: Стив с закрытыми глазами, а Баки — наблюдая за ним из-под ресниц. И пугающе великолепный член Стива неумолимо и мощно скользил в тело Баки с каждым движением их тел. Внутрь и наружу, наружу и внутрь. Скользкий и жадный — в мокрую, растянутую, покрасневшую от трения задницу Баки. Их мошонки почти соприкасались, когда Стив входил до конца, и Зимний мог видеть между раздвинутыми ногами Стива его собственный чуть влажно поблескивающий анус. Это было чуть жутко, но и красиво одновременно. Так что Зимний сам не понял, как не удержался, но уже протянул руку и поймал железной ладонью ступню Баки, прижал большой палец вдоль середины стопы. Баки оторвался от губ Стива и закричал, упоенно и счастливо. Его член дернулся, еще и еще раз. И Роджерс сжал его в своей руке, ловя мгновения оргазма. Несколько долгих минут Зимний как завороженный наблюдал, как Баки кончает, а потом тот посмотрел на него, лениво улыбнулся и протянул Зимнему руку. Позвал его к ним без единого слова. Солдат и сам не понял, как потянулся в ответ. Коснулся руки Баки, коснулся заросшей светлыми волосами ноги Стива. А потом вдруг как-то разом втек в их объятия, как если бы был совершенно жидким. Просто очутился между ними, оплетенный их телами, их теплом, их запахом, ощущением жаркой влажной кожи. И Стив смотрел на него с нежностью и желанием. И это было реально. И их руки гладили его, и он сам, не задумываясь, гладил их и всем телом ласкался в ответ. И можно было целовать упоительно сладкие губы Баки и жесткие желанные губы Стива. И не страшно было запрокинуть голову, когда кто-то из них тянул его за волосы назад, и подставить горло губам и зубам. И ему тоже можно было зарываться лицом в шею Стива и лизать, и кусать его, где хотелось. И когда он вдруг оказался лежащим на Стиве сверху, бедрами между его раздвинутыми ногами, и Баки чуть отстранился, будто бы оставляя их наедине, Солдат сам не понял, как потянулся и за ним, удерживая, без слов умоляя остаться с ними. И Баки понял, навалился на него сверху, прижался всем собой, телом вдоль тела. Обе их железные руки согласно негромко зашумели, будто приветствуя друг друга, тоже радуясь этой близости и согласию намерений, и синхронно перестроили пластины. И это было самым странным и неожиданно самым трогательным, что Зимний ощущал в жизни. И когда Стив попытался что-то пошутить, придавленный их двойной массой, Баки просто зашипел на него и прижал палец к его губам, приказывая помолчать, и Стив, помедлив, кивнул, уступая его желаниям. И Баки заурчал Зимнему в загривок, довольно и радостно, и толкнулся сверху всем телом, притирая Зимнего к Стиву, так, что их члены снова упоительно вдавились друг в друга, в то время как сам Баки прижался между ягодиц Солдата. — Тш-ш-ш, я рядом, я тебе все покажу, все подскажу, — прошептал Баки ему сзади в шею, скользя мокрыми губами по позвонкам. — Трогай его, трогай, как хочешь, не бойся. Зимний едва слышал его, он уже трогал, трогал прекрасное тело Стива, трогал его, чувствуя, что тому это нравится. И руки Баки скользили рядом и поверх его, направляя и подсказывая. И они оба были для Стива, и Стив был для них. И это было головокружительно прекрасно и сладко так, что внутри становилось звеняще пусто от всяких мыслей, и лишь каталось внутри тягуче-восхищенное удовольствие. И разом хотелось и больше, и чтобы ничего не кончалось. И Стив под ними закрывал глаза, выгибался и шире разводил ноги, будто бы торопя их, намекая. Шалея от собственной наглости, Зимний опустил живую руку между их телами, потрогал его анус, почти без труда ввел внутрь сначала один, потом и два пальца. И внутри Стив был приятный, жаркий и тоже могучий, очень сильный. Он нетерпеливо сжимался и открывался. И Зимний едва успел понять, когда рука Баки огладила его член, направила… Баки толкнул их сзади, и Зимний вдруг оказался разом внутри Стива. Стив шелково сжался вокруг него, сдавил и расслабился, будто пробуя его, будто играясь. И это был Стив. И это был секс. Зимний взял другого человека. Взял Стива. Его вдруг затрясло в тихой, неподвластной ему истерике. Он уткнулся лицом Стиву под ключицу и закричал, придушенно-тихо, но не в силах сдержать рвущихся на волю эмоций. Его буквально колотило, и он так испугался. Больше всего на свете испугался, что своими неконтролируемыми конвульсиями сделает Стиву больно. Вот там. — Тш-ш-ш, тш-ш-ш, хороший наш, наш хороший, — замурлыкал ему в плечо Баки, широкими движениями оглаживая его спину, как если бы мог стереть с него дрожь, будто пыль. И неожиданно от этого стало легче. Стало проще сказать… — Я не смогу, — прошептал Зимний. — Я не хочу делать больно. Я не смогу. Стив! Он с отчаянием посмотрел в глаза Роджерсу, но тот был непоколебимо спокоен. Не говоря ни слова, он молча притянул Зимнего на себя, прижался губами к губам, а потом уткнулся лбом в лоб. — Ох, мы это тоже проходили, братишка, — сочувственно сказал сзади Баки и вдруг очень серьезно предложил: — Разрешишь мне помочь тебе? Вот так. — Его пальцы вдруг тронули затычку в заднице самого Солдата, качнули ее, и томный спазм удовольствия стянул ему живот и свел ноги. — Вот так, мой хороший. Только членом. Разрешишь мне? Я очень осторожно. Солдат только и мог, что кивнуть, все так же беспомощно глядя Роджерсу в глаза. Он не отвел взгляд и не зажмурился, когда Баки аккуратно вытянул игрушку и стал вместо этого сам задвигать в него. Он был чуть меньше в диаметре, чем пробка, и двигался так нежно, что Солдату захотелось крепче сжаться вокруг него, а не бежать от прикосновения. И он вдруг понял, что сейчас он с ними по-настоящему. Настолько близко, насколько это вообще было возможно. Внутри и снаружи. И он негромко завыл от переполняющих его эмоций, уткнулся лбом Стиву в плечо и шевельнулся между ними: толкаясь в Стива и на обратном движении сам насаживаясь на Баки. — Так, мой хороший, так и надо, — подбодрил его Баки, осыпая поцелуями его плечи. А потом передвинул колено для упора и стал брать его. Брать умело, чувственно, томно, сладко. И будто брать им Роджерса, который тут же потянулся к ним обоим, обнимая разом и Солдата, и Баки, сжимая их бедрами. Солдат как будто перестал быть собой, стал производной для их любви, сослагательным того, как это происходило между ними. И в то же время он все ощущал. Он ощущал все за двоих. И, боже, никогда в жизни ему не было так охуительно классно! Баки брал его невыразимо терпеливо и нежно, и получалось, что сам Солдат так же терпеливо и нежно входил в Стива, любил его, наслаждался им. У него плечи и шею тянуло от того, как обалденно ему было там внизу. Он весь подчинился желаниям тела, которых вдруг оказалось одновременно так много. И Баки со Стивом отвечали на все. И ему хотелось, хотелось… — Бак, Баки? — попросил он. — Стив? — Что ты хочешь, скажи, — промурлыкал сзади Баки, как кот потираясь щекой о его плечо. — Хочу Стива. Хочу его мне внутрь. Так можно? — признался он. Баки тихо засмеялся, а Стив вдруг зарычал и сжал его бока, одобрительно и как-то многообещающе жадно. — Я знал, что так будет, — довольно прошептал сзади Баки. — Не зря же я тебя растянул, уж как мог. — Он боднул Баки сзади в плечо и тихо засмеялся, освобождая его. — Ты совсем такой же, как я. Просто жить не можешь, не оседлав этот хуй. — Мне… сверху? — вдруг отчего-то застеснявшись, спросил Солдат. — Думаю, да. Я тебе помогу, — сказал Баки. Стив заворчал чуть недовольно, но терпеливо дождался, пока теперь уже Солдат забрался на него сверху. Встал над ним на колени, наклонился, подчиняясь рукам Баки, озаботившегося обильно смазать еще раз их обоих. Стив смотрел на них снизу вверх светло и так ласково. С таким теплом и заботой, будто они не трахались втроем в одной койке, а играли с щенками и котятами. Наконец Солдат уперся обеими руками ему в грудь, чувствуя ладони Стива на своих ягодицах, и пальцы Баки, осторожно, но бескомпромиссно растягивающие его анус, раскрывающие его еще сильнее. На той грани, когда это уже становится неприятно. — Давай, — сказал Баки, и Солдат плавно подался назад. Крупная головка Стива надавила на кольцо его мышц. И он сам этого хотел. Сам хотел так. И мог остановить это в любой момент. Мог. Зимний выдохнул, сжал кулаки и приказал себе двигаться дальше. Он сможет. Он сам решил. Он хочет. Он сможет. — Эй, — Стив накрыл пальцы его живой руки своими и, потянув его кисть к своему лицу, легонько поцеловал их. — Эй, ты очень красивый сейчас. Баки сзади легонько фыркнул, но ничего не сказал и только принялся целовать Солдату оба плеча и загривок. Солдат неловко улыбнулся Стиву в ответ, надавил еще и почувствовал, как головка проскользнула внутрь. Стив захрипел под ним, явно едва сдерживаясь, чтобы не толкнуться бедрами вверх, а Баки засмеялся ему в спину и шепнул: — Расслабься, расслабься, — Баки обнял его обеими руками поперек груди, снова прижался сзади, мягко подталкивая и сдерживая одновременно. — Не спеши. Привыкни. Бери понемногу. Солдат знал все слова и ни черта не понимал их смысла, он просто слушался рук Баки. Он просто… просто… Внутри коротко сверкнуло удовольствием, но дальше лишь тянуло, и давило, и жгло. И это было нифига не приятно. Совершенно не так, как с Баки. Это было без шуток больно. Больно так, что он закусил губу, чтобы не хныкать. Но в то же время это был Стив. Стив! И именно это было важнее всего. Боль не имела никакого значения, боль он перетерпит. Ведь у него сейчас был Стив. Солдат зажмурился, застонал сквозь сжатые губы и силой подался навстречу Стиву, заставляя себя принять его внутрь. — Дурачок, какой дурачок! — сокрушенно, но ласково прошептал сзади Баки, уже не пытаясь сдержать его. — Куда ты спешишь? — Тш-ш-ш, — шикнул на него на этот раз Стив и вдруг плавно сел, мягко сдвинувшись своей громадой внутри Зимнего. Обнял его обеими руками, прижал к своей груди и просто замер с ним так. Монолитный и каменный. Надежный и теплый. Внутри и снаружи. — Хороший, красивый, - снова повторил он, совсем легко целуя Зимнего в висок и почти в ухо. И это вдруг оказалось куда важнее огромного хуя внутри и вообще всего. И Зимний чуть не расплакался… опять… снова… потому что он не думал, что у него когда-то будет что-то подобное, а оно реально происходило с ним. Прямо сейчас. И он… и он… Покачивания бедер были похожи на волны. Невысокие, плавные. Неторопливые. Правильные. Они двигались как одно целое, и внутри все меньше жгло, и становилось все томительней, слаще. Он все еще чувствовал боль, но его собственный член, совсем обмякший минуту назад, вновь заинтересованно шевельнулся, мягко прижался к животу Стиву. Зимний положил голову Стиву на плечо и просто расслабился, не пытаясь сам ничего делать. Подчинился целиком и всецело. И это оказалось самым правильным сейчас решением. Потому что Стив перевернул их, поменял местами, опрокинув Солдата спиной в одеяла, подхватил его под колени и начал брать так мягко и ласково, что Солдат не выдержал и все же расплакался. Потому что было уже не больно. Потому что Стив целовал его в губы, а Баки рядом вытирал ему слезы и без устали гладил Солдата по живому плечу и по ноге. — Боже, Боже. Господи, Стив, — прошептал он, жадно глотая яркие вспышки удовольствия, мерцающие в его теле от движений любовника. — Пожалуйста, пожалуйста, еще. Еще так. Стив довольно заворчал и ускорился, теперь целуя ему шею и плечи. И Солдат заплакал еще сильнее, почувствовав руку Баки на своем члене, умело и правильно ласкающую его именно так, как хотелось. Наверное, он продержался позорно недолго. Ему было на это абсолютно и всецело плевать. Солдату было хорошо: тяжелое тягучее удовольствие бурлило внутри него, поднимаясь все выше, пока под защитой их тел, в плену их ласки не выплеснулось из него через край. Так правильно и так изматывающе всецело. Наверно, кончая, он сдавил Стива внутри слишком крепко. Но по факту тот, едва удерживая контроль, толкнулся в него еще несколько раз — совсем иначе: беспощадно и быстро — и, содрогнувшись, так и кончил в него. Солдата так размазало, что на миг показалось, что он сейчас потеряет сознание или снова уснет. Но рядом шептал что-то радостное Баки, дроча себе и кончая на их композицию, а потом потерся членом о бок Стива, размазывая по нему свою сперму. Лениво и вяло они расплелились, зевая, обтерли себя и друг друга полотенцами, в которых они с Баки пришли из ванной, и одной кучей повалились спать, снова путаясь в руках и ногах. И, наверно, это было не так уж случайно — то, что Солдат оказался между ними, оплетенный конечностями со всех сторон, окутанный заботой и лаской. Уже засыпая, он поцеловал поочередно обоих и два раза повторил: — Спасибо. Спасибо. А потом, уже совсем засыпая, не вполне соображая, что говорит, доверчивый и совсем поглупевший от доверия, признал: — Было так здорово. Как жалко, что его не было с нами!