Доверься мне

      — Ты просто невыносим! Это с твоей подачи Честер такой жестокий! Ты за ним не следишь, и он позволяет себе немыслимые вещи!       — Да? А не ты ли говорила, чтобы я и близко к твоему сыну не подходил? Или уже не помнишь? Я мог бы дать ему хорошее воспитание, но ты и твоя полоумная мамаша…       — Не смей её так называть!       Честер молча сидел на полу у двери в своей комнате. Родители ругались так часто, что он к восьми годам сам научился предугадывать ссоры и вовремя уходить. Они ни разу не срывались на нём, но их бесконечная ругань по одному и тому же поводу дала Честеру повод замкнуться в себе. Он слышал каждое слово, каким мать называла отчима, и впитывал как губка его ответную брань. Воспитанием мальчика полностью занимались мать и бабушка, отчим к нему почти не подходил, и Честер пересекался с ним только за ужином. И то не всегда.       В школе его не считали проблемным ребёнком, но чем старше он становился, тем сильнее отстранялся от других ребят. Семейные склоки заложили в голове Честера крепкий фундамент для будущих трудностей, и первое, с чем столкнулся пятиклассник, — неприятие самого себя. Он — желанный ребёнок для матери, она сама так говорила, но мальчик прекрасно видел, что все скандалы в семье начинались исключительно из-за него. «Ты его не так воспитываешь», «из-за тебя он отбился от рук», «я хочу сделать из него мужчину, чтобы он не был таким же бесполезным, как его отец»… Родители никогда не ругались из-за еды или постели, не винили один другого в каких-то бытовых мелочах, и только Честера делали камнем преткновения. Здесь они не стеснялись поливать друг друга отборными помоями, и мальчик это хорошо запомнил.       К пятнадцати годам Честер полностью отгородился от общения со сверстниками, и тогда преподаватели впервые поймали его за школой, когда юноша отчаянно дрался с выпускниками. Причина оказалась проста: физически сильного Честера попросили помочь на выпускной церемонии, но на его категорический отказ не смогли повлиять ни учителя, ни их попытки пригрозить плохими отметками. А учился юноша очень даже неплохо. Выпускники с неприятным удивлением наблюдали, как за ним по пятам следует весь преподавательский состав; они решили, что Честер слишком много о себе возомнил, и встретили его за школой, где их всех и поймали во время драки.       — Почему, Честер? — развёл руками директор, когда юношей привели к нему в кабинет. — Ну ладно эти сорвиголовы, выпустим, и бог бы с ними. Но ты!       — Я просто хочу, чтобы меня не трогали, — тихо отозвался Честер, неотрывно глядя на маятник на краю стола. — Оставьте меня в покое, мне больше ничего не нужно.       — А не много ли тебе чести? — огрызнулся другой участник драки и осёкся, когда юноша перевёл на него абсолютно пустой взгляд.       — Мне осталось три года потерпеть. Потом я исчезну из этого города. Три года мучительного ожидания, и больше никаких проблем.       — У тебя в семье всё хорошо? — настороженно осведомился директор, и Честер ответил без промедления:       — Всё отлично. Дело не в семье, а во мне самом.       Он не стал пояснять, почему, и педагогический совет больше ни слова от него не добился. Из кабинета директора Честер вышел последним, и один из выпускников почти сразу впечатал его в стену.       — Ты! — начал юноша, на что другой участник драки, чуть более высокий ученик с пронизывающим холодным взглядом, крепко стиснул другу плечо.       — Оставь его.       — Но Марк… — возмутился первый, не скрывая откровенного изумления. Марк нахмурился в ответ.       — Оставь его. Если не можешь помочь, то хотя бы не мешай.       Юноша непонимающе покачал головой, но послушно отступил от Честера. Тот спешно направился дальше по коридору и вздрогнул, когда кто-то, нагнав, ухватил его за руку.       — Подожди, — негромко, но твёрдо произнёс Марк, заставляя юношу остановиться.       — Что тебе нужно? — выпалил Честер, глядя на Марка исподлобья. «Как загнанный зверь», — подумал выпускник и отошёл на полшага, оставив руки на виду.       — Я задержу тебя всего на минуту, не больше. Мои друзья не способны видеть дальше собственного носа, поэтому не злись на них. У директора тоже не хватило ума приглядеться получше, а вот меня ты провести не сумел.       — Что ты имеешь ввиду? — опасливо спросил Честер и заметно напрягся, но Марк и не думал нападать.       — Твою семью. Не хочу ничего об этом знать, просто вижу, что у тебя свои причины так нагло обманывать педсовет.       — Чего ты хочешь? — спросил Честер, понимая, что ученик его только что ухватил за горло. Он ожидал шантажа, предложения что-то выполнить в обмен на сохранение информации, но Марк только внимательно следил за ним, покусывая губы.       — Наверное, помочь. Да, да, тебе помощь не нужна и всё такое, можешь не говорить об этом. Но мне всё же здесь кое-что подвластно. Знаешь, кто я? — Честер отрицательно замотал головой. Он не интересовался жизнью школы и педсостава и многих даже не знал в лицо. — Почти примерный сын директора. Но он и понятия не имеет, чем я занимаюсь на самом деле. Мне ничего не стоит сделать так, чтобы тебя до конца обучения никто и пальцем не тронул.       — А взамен?       — Ничего не нужно. Это уже чисто мой личный интерес. Если местная шпана начнёт возмущаться, рейтинги школы могут упасть, а я бы не хотел отдавать родительские деньги учеников конкурентам. Если ты понимаешь, конечно, о чём я говорю.       Честер кивнул машинально и недоверчиво прищурился спустя несколько секунд, когда смысл сказанного окончательно дошёл до него.       — Я действительно ничего тебе не должен?       — Ничего. Твоя задача — не совать нос в чужие дела, не нарываться на драки и спокойно учиться. Ах, да, ещё ни слова о нашем разговоре. Если что-то пойдёт не так, я уже не смогу заступиться. У меня руки пока ещё не до конца развязаны.       Честер согласно качнул головой, и на этом они с Марком попрощались.       Марк оказался человеком слова. До самого выпуска Честера упорно игнорировали ученики и учителя — первые не хотели проблем, а вторые просто давали шанс получить аттестат. На выпускном вечере они с Марком встретились снова, и Честер протянул ему руку, приветствуя.       — Я тебе безмерно благодарен, — сказал он, оглядывая теперь уже студента, молодого человека щегольского вида, довольного собой и жизнью. Марк в свою очередь тоже не без любопытства рассматривал выпускника, ставшего ещё шире в плечах, и улыбался краешком губ.       — Не за что, — сказал он, отвечая на крепкое рукопожатие. — Куда ты теперь?       — Не знаю, честно. Не имею представления. Год назад хотел поступить в институт, а теперь…       — Что если я предложу тебе работу? — спросил Марк, пронизывая Честера всё тем же холодным взглядом, как и при первой встрече. Взглядом прожжённого дельца, который способен идти по головам.       — Смотря какую.       — Мне нужны надёжные люди. И ты, Честер, надёжный человек. Во всяком случае за три последних года ни разу меня не подвёл. Я через месяц переезжаю в Даллас на постоянное место жительства, у меня там бизнес, и я планирую его развивать. Хочу, чтобы ты стал моим телохранителем.       — Почему не компаньоном? — засмеялся Честер, и Марк оценил его шутку, чуть приподняв уголки рта.       — Много хочешь. Мне нужна твоя физическая сила, хотя в умственной я тоже не вправе сомневаться. Насколько помню, ты ведь хотел уехать отсюда?       — Я и сейчас хочу. Что от меня требуется?       — Собрать шмотьё и ехать со мной. Что же ещё?       — Ещё? — задумчиво переспросил Честер. — Я хочу знать, во что ввязываюсь. Обычным людям не нужны телохранители. Неужели примерный сынок директора дорвался до криминальных кругов?       Он сказал это, чуть посмеиваясь, и Марк заинтересованно склонил голову набок.       — Соображаешь. Я уже давно поднялся выше отца, но если он узнает, с кем и с чем я связан, выйдет очень неловкая ситуация.       — Оружие? Наркотики? Девочки? — начал тихо перечислять выпускник, чтобы другие не слышали.       — Всё и сразу, — отозвался студент. Честер ему определённо нравился, и он радовался, что завоевал его доверие три года назад. — Под куполом легальной строительной фирмы.       — Строительство сейчас в тренде, как посмотрю.       — Оно ещё долго будет в числе лидеров по вложению денег. Людей становится больше, квартир и домов нужно больше, поэтому я решил отхватить себе сразу большой кусок от пирога. Остальное разделят между собой производители еды и электроники.       — Когда ты успел стать таким умным? — вскинул брови Честер, и Марк неопределённо пожал плечами.       — Я с детства такой. Думал окончить школу экстерном, но отец не позволил. Сейчас я сам не спешу, получаю параллельно техническое и экономическое образование.       — Зачем так много? — искренне удивился Честер, и Марк хитро прищурил глаза.       — Затем, чтобы не позволять всяким помойным крысам водить меня за нос в деловых вопросах.       Честер понятливо кивнул. Он тоже не лыком шит, уже давно понял, что за таких людей, как Марк, нужно держаться. Одно только мешало: неприятие самого себя. Оно никуда не делось, и парень до сих пор чувствовал вину за семейные неурядицы.       Когда он сообщил родителям, что скоро уезжает, отчим, как всегда, промолчал, а мать застыла на пороге комнаты со смешанными чувствами. Честер улыбнулся. Он понимал её сейчас лучше, чем когда-либо прежде. Она с ним намучилась за все эти годы, пытаясь воспитать, и если сын покинет дом, ей станет легче. Возможно, она сумеет наладить личную жизнь, и отчим перестанет быть настолько неприятным человеком. Честер оставлял родителей без доли сожаления, но в то же время безумно боялся, что такой же раздор принесёт и в Даллас, в компанию, куда его забирает с собой Марк.       Утром двадцать третьего июля Марк заехал за ним на машине, и они покинули округ Вашингтон. Родной Бренем исчезал из поля зрения, Честер провожал его равнодушным взглядом, и это безучастное спокойствие поражало Марка. Он раньше не видел таких людей, которым не было никакого дела до родных и друзей, даже до самого себя, и потому решил во что бы то ни стало «приручить» нового телохранителя, сотворить из него послушного цепного пса.       Честер знал, что им открыто пользуются, но не возмущался и не пытался сказать об этом Марку. Он твердил себе, что большего не достоин, и даже когда на одном из корпоративов к нему проявила симпатию миловидная Джессика, парень не принял её. Марк подошёл к этой проблеме со всей дипломатической мягкостью: Джессика, зная особенность Честера, не обижалась, если тот показывал непомерную холодность, а Честер после задушевных разговоров с владельцем компании мало-помалу начинал осознавать своё истинное положение в жизни. Потребовался год, чтобы парень раскрыл душу, и Марк с удовольствием подметил, что их отношения стали периодически выходить за рамки деловых.       Ещё через полгода настойчивая, терпеливая Джессика оказалась у Честера в постели, и, когда парень внезапно перекрасил волосы в алый цвет, чем поразил Марка, она назвала его ласково Черри — «вишенка». За год их относительно устойчивой любовной связи Честер привык к этому прозвищу. Оно вышло созвучным с его настоящим именем, и идею Джессики вскоре переняли другие сотрудники компании. Черри стали называть так повсеместно, и в рамках деловых отношений, и вне таковых, а парень больше потянулся к людям, которые искренне считали его другом.       В какой момент всё пошло не так, он не знал. И не пытался узнать. Всё покатилось кувырком под откос, когда через одиннадцать лет Черри ложно обвинили в предательстве босса. Марк поручил проследить, чтобы партия оружия не попала в чужие руки, и парень, теперь уже взрослый мужчина, выполнил работу — честно, с последующим докладом. Однако среди поставщиков давно завелась крыса, какую Марк за огромным количеством дел упустил из виду. Мафия Далласа не любила слишком умных людей, а Марк — не просто умный, но и жадный до денег. Он всегда говорил: «Большие умы требуют больших финансов», и Честер не сомневался, что однажды это обернётся против босса.       Когда Марк об этом узнал, то решил непременно выяснить, чья оплошность не довела товар до места назначения. Он направился на фабрику мебели, легальный бизнес доверенного посредника, но до двери её владельца так и не дошёл. Едва он краем глаза подметил сверкнувший прицел на втором этаже за колонной, то всё понял. Марк неприязненно поджал губы, узнав наёмников конкурента, и Честер только успел потянуть босса за собой, когда началась стрельба. Личные наёмники Марка стеной закрывали его и Черри. Оба раненые, они отступали к машине, но та взорвалась прямо у них перед носом. Именно тогда Честер получил примечательный шрам на пол-лица и навсегда запомнил предсмертную улыбку Марка.       — Большие умы требуют больших финансов, — хрипло выдавил он, зная, что Честер, даже оглушённый взрывом, поймёт его по губам. — Я заглотил слишком большой кусок и подавился. Здесь нет твоей вины.       Марк предугадывал, что телохранитель будет винить во всём себя, как и тогда, ещё в школе, потому повторял как мантру: «Ты не виноват, Черри». Повторял, пока тот пытался оттащить его от пылающей машины. Черри крепко досталось, он не мог встать, но ползком тянул босса за собой по битому стеклу. Кажется, тогда мужчина плакал впервые в жизни, когда увидел остекленевшие глаза Марка и губы, застывшие в вечной горькой усмешке.       Он не знал, что случилось с компанией после того, как бывшие напарники босса попытались оторвать ему голову. Черри сумел избежать автоматного дула у виска, исчез раньше, чем наёмники успели запереть его в подвале, убил несколько человек и с чужим пистолетом рванулся прочь. За ним устроили настоящую охоту, но годы, проведённые рядом с Марком, его многому научили. Он остался совсем один, без крыши над головой, без друзей и без денег. Ему не к кому было обратиться за помощью, и бывший телохранитель прятался по подвалам и в толпах бездомных в обоссанных подворотнях.       Черри также не знал, что помимо наёмников его искал один влиятельный человек. Он давно перестал быть в курсе событий, не ведал, что компанию Марка почти сразу после его гибели отвоевал владелец крупной гостиничной сети и отдал в распоряжение деловому партнёру — матери и наследнице строительного холдинга в одном лице. Этот человек лично со свитой головорезов искал Черри во всех уголках Далласа, стремясь опередить убийц. Он не отвечал за восточные районы города, но строительный холдинг находился именно там, и потому Честер автоматически попадал под влияние владельца гостиниц.       Он нашёл мужчину среди мусорных куч на самой окраине восточного Далласа. Тот спал среди бездомных, в грязном костюме, порванном, пропитанным тухлым запахом помоек и запёкшейся крови, и босой — ему пришлось продать туфли, чтобы иметь возможность не умереть с голоду.       — Это определённо он, — доложили боссу подопечные. Тот даже не поморщился, когда взял Черри за подбородок, заляпанный пылью и грязью с улиц, и повернул к себе. Бывший телохранитель сразу же проснулся и дёрнулся за пистолетом, но оружие стремительно выбили из рук.       — Я искал тебя не для того, чтобы убить, — сказал незнакомец, присев перед мужчиной на корточки. Тот с ужасом уставился на его чистый стального цвета костюм-тройку, на спокойное лицо и глаза, холодный взгляд которых пробудил недавние болезненные воспоминания. — Меня зовут Джейсон Гарсия. Слышал обо мне?       Черри кивнул. Марк о нём рассказывал мало, зато об отце, Леонардо Гарсия, информации было предостаточно.       — Не стоит меня бояться, — продолжил Джейсон, поднявшись на ноги. — Я знал Марка, он был серьёзным бизнесменом, потому я сделал всё, чтобы его компания не попала в руки отбросов. Пришлось, конечно, постараться, но теперь она принадлежит моему деловому партнёру.       — А я тебе зачем? — спросил Честер и чуть расслабился. Совсем немного.       — Затем же, зачем и Марку. Тебя хотели забрать как бывшего сотрудника присоединённой компании, но я не позволил. Надёжными людьми не разбрасываются, а ты надёжный человек, Черри.       Мужчина вскинул голову, и от Джейсона не ускользнуло, как Честер стиснул пальцы в кулак.       — Я что-то не то сказал? — спросил он, и бывший телохранитель, зацепившись за мусорный бак, встал перед Джейсоном в полный рост.       — На выпускном вечере, — тихо сказал Черри, взглянув на молодого бизнесмена глазами, полными отчаяния, — прежде чем взять меня на работу, Марк произнёс то же самое. Почти те же слова. Откуда?..       «…ты знаешь?» — хотел он спросить, но не смог закончить. Мужчина сделал пару шагов назад, охваченный дрожью, упёрся спиной в кирпичную стену нежилого здания и съехал по ней на асфальт.       — Я не знал, — чуть боле низким голосом проговорил Джейсон. — Сказал то, что знаю о тебе. Однако, — добавил он и подошёл к Черри, — если уж так совпало, то разве это не повод принять мою руку помощи?       Честер поднял голову и в изумлении уставился на протянутую ладонь. Джейсон брезгливо не морщился, хотя запах стоял отвратительный, протягивал руку, словно не видел, что бывший телохранитель весь перепачкан в грязи.       — Они думали, что раненый ты далеко не уйдёшь, — продолжил Джейсон, — но ты оказался куда более сильным, чем можно предположить. Я хочу, чтобы ты стал моим другом, Черри. Защищай меня, как защищал когда-то Марка, и я отплачу тебе тем же.       «Почему? Почему? Почему?» — билось в мыслях у Честера, и он дрожал от переизбытка эмоций, как осиновый лист. Джейсон терпеливо ждал, и мужчина уже потянулся к нему, как раздался выстрел, и пуля отскочила от стены в паре сантиметров от головы Честера. Он заметил у босса хищную улыбку на губах и поймал себя на том, что Джейсон ни капли не испугался; Честер подскочил, как пружина, в попытке закрыть его собой, но сильная рука упёрлась ему в грудь.       — Не спеши.       Джейсон смело смотрел на приближавшихся людей с оружием, и Черри не понимал, почему остальные так спокойно стоят. Вроде дёрнулись и тут же расслабились. Кто-то закурил, кто-то со скучающим видом посмотрел в ту же сторону, что и босс. Честер побоялся, что будет повторный выстрел, но Джейсон от возможной атаки прятаться не стал.       — Почему ты здесь? — выпалил один из тех, кто подошёл первым. Он сразу выставил напоказ всю припасённую наглость, обнаружив хозяина южных районов не на своей территории, и только потому размахался дулом пистолета в его сторону.       — Я приехал забрать то, что принадлежит мне, — уверенно ответил Джейсон, взглядом указав на стоявшего за спиной Черри.       — С чего бы этот ублюдок стал твоим?       — Странный вопрос. Если ты не в курсе, компания Марка Эванса перешла в полное распоряжение владельцев строительного холдинга «Гранде». Честер как бывший сотрудник Марка также перешёл под его контроль.       — И что с того? Это не твоя территория, Джейсон.       — Это территория моего делового партнёра, и он великодушно подарил мне право забрать Честера под своё крыло. Попробуешь отнять?       Конечно же, матери не принадлежал восточный район, но Марсель предпочитал не связываться с её семьёй. Тем более когда у неё есть возможность в любой момент обратиться к мужу за помощью.       Бандит опешил и невольно отступил на шаг, переглянувшись с другими наёмниками. Те тоже в недоумении развели руками, и Джейсон выпроваживающим жестом отправил их обратно к боссам.       — Честер больше не ваша забота. А если начальство станет возникать, пусть приходит в гости. Поговорим.       Наёмник досадливо сплюнул и кивком головы велел всем разворачиваться. Мафия Джейсона уважала как сильного дельца, и если он вот так с улыбкой приглашал поговорить, то ничем хорошим это точно не могло закончиться.       До вступления в должность телохранителя Черри не раз утверждался в мысли, что Джейсон гораздо сильнее Марка. Ему не составило труда за полгода доделать то, что начал предыдущий босс, и Леонардо Гарсия несказанно обрадовался, когда холодное сердце Честера удалось основательно растопить. Бывший хозяин южных районов за бокалом вина на эмоциях назвал телохранителя вторым сыном, и Черри заплакал. Он уже давно погасил в себе надежду, что однажды услышит нечто подобное, потому Леонардо понимающе улыбался, заботливо обняв парня за плечи.       О поиске Джессики речи не шло. Гибель Марка оставила глубокую рану на сердце, и Честер хотел, чтобы прежде она хоть немного затёрлась. Тем более Джессика наверняка уже знала, к кому попал её возлюбленный, но почему-то не спешила выходить на связь. Возможно, успела выйти замуж за кого-нибудь более интересного, и Черри остался при мысли, что так даже лучше.       Мужчина очень привязался к боссу. Джейсон дал ему новую жизнь, и только уродливый шрам через левую щеку стал вечным напоминанием о прежних событиях.