Два вечера Екатерине Алексеевне предстояло прожить под одной крышей с императрицей. Подобное молодая царевна принимала за честь, научиться чему-то у императрицы было высшим подарком судьбы. Да и сама Елизавета Петровна была рада обществу невестки. Так она была уверена, что хоть в чьи-то руки можно будет отдать страну, да и откровенно говоря, императрица надеялась, что воспитав под себя Екатерину, та не посмеет бунтовать и мужу своему не даст. Если б только Разумовский знал ее мысли, наверняка, покачал бы головой да и пристыдил за подобные мысли. Он привел бы множество аргументов, что не стоит ей бояться ничего, гвардия на ее стороне, и он рядом. Елизавета Петровна до глубины души ценила это в Алексее Григорьевиче, он и пожурить умел, и приласкать.
Екатерина Алексеевна с раннего утра не отходила от императрицы, прислушивалась к ней, хоть и большинство речей ее было посвящено нерадивости фрейлин. Когда царевна учтиво поинтересовалась на предмет внутренних дел империи, на что Елизавета Петровна отмахнулась, в кои-то веки стране ничто не грозит и в самой стране все спокойно, мелкие дела да прошения Сенат рассмотрит. Они так кичатся тем, что служат государству, а не государю - пусть отвечают за свои слова. Екатерина лишь улыбнулась на это, резкий и ироничный тон императрицы не оставлял ее равнодушной, и она с радостью перенимала ее привычки. Обычно пышный обед Елизавета Петровна предпочла достаточному скромному в кругу родных.
Маленький круглый стол, где по правую руку от императрицы сидел Алексей Григорьевич, а по левую царевна. К ним время от времени подходили слуги, чтобы то забрать тарелки, то подать новое блюдо, то наполнить бокалы. Разговоры от обыденно повседневных и нарочито пустых постепенно переходили к откровенным. Екатерина Алексеевна покраснела, когда императрица, откинувшись на стуле и покручивая ножку бокала в руке, спросила о Салтыкове.
- Лизонька, не смущай ты КатеринКсеевну.
На такое ласковое обращение императрица не соизволила отреагировать. Она не считала нужным прятать свои отношения, а тем более от семьи. Елизавета Петровна доверяла Разумовскому и знала, что он ни словом, ни делом не опорочит ее. В отличие от Салтыкова. Тот на балу проявлял излишний интерес к царевне, и неизвестно что могли подумать гости да придворные.
- Вы ошибаетесь, Ваше Величество, Сергей не позволяет себе лишнего ни при посторонних, ни наедине. Он вежлив со мной и добр. Уверяю Вас, Ваше Величество, никто не смеет из нас преступить через закон Божий и человеческий. Я верна мужу, а он службе.
На словах о верности Елизавета Петровна засмеялась чуть громче обычного, когда Алексей Григорьевич предпочел спрятать улыбку, отпивая из бокала вино. Такое пламенное заступничество поражало своей наивностью. Бедная милая Катенька все еще старалась сохранить лицо и выдавать себя за верную жену, делать вид, что все в порядке, и она в счастливом браке. Ее было как-то даже жаль.
- Советую учиться на моих ошибках, милая. Если мужчина так и не решился сблизиться с тобой, питая чувства, то не ровен час, когда тебе воткнут нож в спину.
Екатерине Алексеевне не особо нравилось, куда заходит разговор. Она никогда не любила откровенные разговоры, и даже во время бала она предпочитала уйти от дам, что начинали диалоги об интимности их замужней жизни, а сейчас, когда сама императрица вот так с легкостью начинает говорить о таком да еще и при мужчине, то хотелось раствориться.
- Ваше Величество, думаю наша гостья не привыкла к таким разговорам. И не уместно ей слушать.
Царевна с благодарностью посмотрела на Разумовского. Она очень надеялась, что слова фаворита образумят императрицу, и ее надежды оправдались. Елизавета Петровна лишь недовольно цокнула, чтобы показать недовольство тем, что ей возразили, но закрыла тему. Без надобности Алексей Григорьевич никогда бы слово поперек не поставил, но если сейчас он вздумал об этом, значит она и вправду переборщила.
***
На второй день Екатерина Алексеевна была предоставлена сама себе. Погода располагала к себе и звала вдохнуть апрельский воздух полного аромата цветущих деревьев и кустов. Фрейлины сопровождали царевну, "развлекая" ее разговорами.Екатерина Алексеевна не была особо против слушать щебетания о новой моде, о поставках во дворец тканей и о догадках, в каком же платье появится Ее Величество на ужин, но вот мыслями она была далеко не на этой прогулке. Она думала о вечере того бала, о теплом взгляде Салтыкова, о его больших ладонях, которые не хотелось отпускать. Она чувствовала, как сердце начинает трепетать, как только позволяет фантазии расправить крылья.
Они бы по-детски сбежали из дворца, держась за руки. Юбка шелестела б, замедляла ее бег, и он бы взял ее на руки, позволил бы ей обвить свою шею, щекой прижаться к мундиру. Они бы вышли в сад, гуляли меж кустов роз, он бы обязательно сорвал одну, а на утро садовник бы обязательно ругался, и только два человека во всей России знали, кто испортил работу. Они были бы освещены только светом из окон и Луной. Они бы вместе танцевали полночи, зная что их никто не хватится, потому что к полуночи большая часть гостей пьяна, а праздники императрица любит проводить до рассвета. Музыкой им бы звучала перекличка ночных птиц и стук их сердец.
Екатерина Алексеевна опустила глаза, ей было одновременно и стыдно, и приятно думать о подобном. Она боялась, что лишь по блеску в глазах весь двор узнает о ее греховных чувствах, но и не могла его скрывать, хотелось петь на весь мир о том, как она влюблена.
- Ваше Высочество, а Вы что об это думаете?
Царевна испуганно взглянула на одну из девушек. Она давно потеряла нить обсуждения и не знала, о чем ведется беседа.
- Простите, о чем Вы говорили?
Екатерине Алексеевне было неловко от этого. Она же должна слышать и слушать, что происходит вокруг, а тем более, если ее считают непосредственным собеседником. Но в разговор вмешались. Одна из фрейлин, которая по-видимому прислуживала императрице, поспешила выручить царевну.
- Мы просим прощения, Ваше Высочество. Вам, наверняка, сейчас не до разговоров об ужинах. Тяжело радоваться, когда муж сейчас не дома, и неизвестно, когда прибудет.
Екатерина Алексеевна взглянула на говорившую. Вроде та и помогла ей выкрутиться, но последние слова больно ударили по ее самолюбию. Секретом разлад в монаршей семье не являлся, но и не обязательно намекать об этом. Но то ли девицы придворные отличались особым умением скрывать понимание намеков, то ли были невероятно глупы, потому что все согласились с ее словами, и пара дам решили поделиться о том, как им плохо без мужей, которые служат на рубежах страны. На этот раз Екатерина Алексеевна решила прислушаться к их разговору. Она, как жена будущего императора, должна знать о переживаниях своих людей и помочь им.
***
После ужина Екатерина Алексеевна удалилась к себе. Сегодня последний вечер, который она проводит во дворце, поэтому следовало отдать последние распоряжения насчет вещей. Ей уже доложили, что Петр Федорович пребудет в Россию завтра, а так как за полгода она успела выучить привычки мужа, то поняла, что ко двору императорскому его ждать не стоит, а лучше самой уж добираться до Ораниенбаума.
И если платьями и прочим могли заняться слуги, то личное Екатерина Алексеевна собирала в отдельный сундук. Там лежали ее немногочисленные украшения, подаренные императрицей и послом, но самое главное там были письма от матери, которая слишком яростно пыталась выведать у дочери, как поживает императорский двор, и маленькие записки от Салтыкова. Одну из них Екатерина Алексеевна решила перечитать. Она уже не обращала внимания на кривой почерк, грамматические ошибки, ее волновало содержание
Милая Катерина, Ваше Высочество,
Царевна невольно улыбнулась, но ее блаженство было прервано стуком в дверь и, не дожидаясь разрешения, в покои вошла та самая фрейлина императрицы. Екатерина Алексеевна поспешила спрятать письмецо в рукаве, но было уже поздно.
- Не там прячете, Ваше Высочество. Лучше заложить его в грудной отдел платья. По крайней мере, мужчины не посмеют там искать из-за уважения к даме.
Она чуть хихикнула, глядя на Екатерину Алексеевну, что убирала бумагу на место. Конечно, совет она примет к сведению, но воспользуется им позже.
- Не смущайтесь так, Ваше Высочество. Для женщины не так и трудно понять, что у Вас появился кавалер. Мужчина - это его не поймет, даже если ему это и в лицо сказать.
Екатерина Алексеевна вспыхнула от гнева. Да как она смеет вообще что-то в подобном ей говорить? Она лишь платья да корсеты императрице подает, и личная жизнь императорской семьи ее не должна касаться. Но фрейлина не отставала.
- Вы не гневайтесь на правду, Ваше Высочество. Лучше обратите ее в свое оружие. Вот смотрите, Ваш кавалер весьма мил на лицо, так? Так гордитесь тем, что такой красавец, как он, смотрит на Вас, замужнюю женщину, преступает через Божий закон. Хотя уверена, у него и воздыхательницы есть среди девиц на выдане.
От подобных слов царевна улыбнулась. Девушка точно знала о чем говорит, и ее слова были приятны. К ним хочется прислушиваться. Да и сама фрейлина была весьма хороша собой и располагала к себе. С ней хотелось сдружиться.
- Прошу зовите меня Екатериной Алексеевной. Думаю, нам будет легче общаться, если отбросим все чины.
Девушка улыбнулась в ответ. Расположить к себе царевну было делом простым и приятным. Елизавету Петровну явно порадует эта новость.
- Сочту за честь, Ваше Выс... прошу простить меня, Екатерина Алексеевна.
Екатерина Алексеевна пригласила к небольшому столику у стены и позвала слугу, чтобы тот распорядился о чае и десерте. Она хотела подольше поболтать с этой интересной дамой, что она еще поведает об отношениях между женщиной и мужчиной.
