Два Императора.

      Екатерина Алексеевна печально смотрела в окно. Август за последнее время стал для нее временем грусти. Под последним временем она всегда имела ввиду два года брака. Царевна невольно перевела взгляд на свое отражение в зеркале. Что с ней не так? Она же по-своему хороша, не побита оспой - прошептал внутренний голос. Чувства Салтыкова подтверждали то, что она может нравится мужчинам. Даже Елизавета Петровна с иронией отмечала, что она единственная девушка, красоту которой не погубил брак. Даже приставленные императрицей служанки не раз говорили о том, что нет в Европе платья, которое бы не подошло царевне. А ее шпионка, которая за некоторые месяцы стала близкой подруги для Екатерины, Елена Балабанова не раз делилась секретами из большого дворца о том, что графы посчитали бы за честь станцевать хоть раз с Ее Высочеством. На это Екатерина Алексеевна лишь отмахивалась. Бог с этими графами, тут муж родной не смотрит на нее. - Вот, что мне делать, Елена Федотовна? Не уж то мне надо в мундиры рядится, чтобы Петр Федорович меня вниманием почтил? - А зачем Вам Его Высочества внимание? Сергей Васильевич ничем не хуже или уже нелюб Вам? - Да не в Салтыкове дело! Императрица наследника требует, а откуда ж ему взяться, коли муж не смотрит. - Так не уж то Салтыков не может Вам помочь и в это...       Девушка резко замолчала, стоило Екатерине Алексеевне взглянуть на нее. - Забываешься. Я и так грешна пред Богом и короной, о рождении байстрюка и речи не может быть. Это, считай, пред Россией предательство. - Так- то хоть русский байстрюк будет, а то не ровен час, как Петр Федорович с немецких земель невесту привезет, а та в подоле наследника. - К чему клонишь? - Не уж то думаете, что Петр Федорович до короля катается? До короля может и до короля. А ведь у него племянниц немало. Глядишь, и станет Россия прусской провинцией. - Ее Величество надоумило?       Елена Балабанова на это лишь улыбнулась и склонила голову. Ей до большой политики не было дела, она не сильная мира сего, чтобы ее вершить, но вот сделать таковой царевну она была обязана. Конечно, не без наводок Ее Величества. Екатерина Алексеевна снова посмотрела на улицу. Там на маленькой площадке Петр Федорович возился со своей борзой. В последнее время он горел идеей превратить Эрну в чуть ли не полноценную боевую единицу, и поэтому ежедневно пытался научить ее атаковать. Хотя бы на кожаную перчатку. Но Эрна лишь заливалась счастливым лаем и позволяла себе валить хозяина, стараясь лизнуть того в лицо.

***

- Собирайтесь, Екатерина Алексеевна. Мы едем во дворец к моей тетушке.       Царевна насторожилась. Ее не смутил резкий тон мужа и его спонтанность. Решил и решил, но тот факт, что он и ее собирается взять собой... это пугало. Он же пытается, как можно сильнее отстраниться, игнорировать, с чего это вдруг он сейчас проявил такое внимание? А если он обо всем догадался? Если он знает о ее романе с Салтыковым и теперь едет просить о разводе? У нее же будет один путь - в монастырь. Сердце Екатерины судорожно застучало, наверно, если бы не корсет, то стук был бы слышен. - Но, Петр Федорович, я Вам зачем? - Тетушка любит Вас больше меня, если Вы не знали, а вопрос крайне щепетилен, чтобы я поехал один и не произвел впечатления дружной семьи.       Петр Федорович издевательски улыбнулся. Елизавета Петровна явно знала, что супруги не общаются, но для остального двора нужно создать светлый образ. Екатерина Алексеевна удивленно наклонила голову, что же там за вопрос, но кивнула. Может и удастся с Сергеем свидится. Раз Петру Федорович нужен образ благочестивой семьи, значит он не подает на развод. Это успокаивает.

***

      Петр Федорович направлялся к тетушке лишь по одной причине. Он хотел добиться того, чтобы она выделила роту солдат. Неважно в каком количестве, но ему нужно было войско, его собственное войско. Все великие правители таковое имело. У его деда было целых два личных полка, у Фридриха есть собственная кавалерия, "черные гусары", как все их называли. Пора и ему.       Елизавета Петровна лениво расписывалась в грамотах и прошениях, когда в ее кабинет без стука ворвался племянник. Он несколько фамильярным жестом протянул бумагу, мол ознакомься, тетушка, и распишись. Она уже и хотела это сделать, мало ли, что он там хочет, может снова заграницу собрался, но когда она увидела кривовато выведенное прошение о предоставлении роты, то внутри что-то оборвалось. Этот кошмар преследовал ее давно. Была надежда, что у Петра Федорович не хватит духу, что морально слабоват он для мятежа, но надежда раскололась у нее на глазах. - Не просите, Петр Федорович. Не подпишу.       Елизавета Петровна молилась, чтобы царевич и не понял ее страха. - Но почему, Ваше Величество?! В моем возрасте Петр Великий уже стал царем России, и в его распоряжении было целых два личных полка. А Его Величество Фридрих вел успешные боевые действия от имени короля Августа в войне за польский трон. Его талант был отмечен самим Евгением Савойским. И не мне рассказывать Вам о том, что значит его имя в военном деле! - Я восхищена Вашими знаниями в истории. И рада, что доклад Штелина о Ваших неспособностях к гуманитарным наукам не оправдал себя.       Не без иронии произнесла императрица. В ум буквально впечатались слова "стал царем" и "Его Величество Фридрих". Значит как бы Петр Федорович не звал себя немцем и отвергал все русское, а корону все же хочет. Но большее внимание все же привлекло имя прусского короля. Неужели это он надоумил мальчишку? Тому же выгодно, чтобы на троне был именно Петр Федорович. Елизавета Петровна резким движением порвала пергамент. - Не получишь ни единого русского солдата.       Что-то подобное царевич и ожидал, но все же разочарование больно кольнуло. Он надеялся еще и поговорить с Разумовским. Тот часто мирил императрицу с замыслами наследника, так может и сейчас получится. Без "до свидания" Петр Федорович удалился из кабинета. В приемной сидела Екатерина Алексеевна, которая слышала весь разговор. Как минимум из-за повышенных тонов участников диалогов. - Петр Федорович, могу ли я чем-то помочь? - А что можете сделать Вы, Екатерина Алексеевна? И не говорите, что уговорите тетушку. Это звучит просто смешно. - Кто знает, кто знает.       Она задумалась. В голове было пару призрачных планов, как решить проблему царевича. Ведь если он получит свое "потешное войско", то будет обязан ей, и она сможет склонить его к близости. От мерзости такого подлого поступка царевне стало не по себе, но и предложение императрицы Елены Балабановой было куда омерзительнее, чем это. А значит следовало действовать.

***

      За ужином Елизавета Петровна решила поделиться с приближенными о намерениях Петра Федоровича. Разумовский внимательно выслушал причитания императрицы о том, что собственный племянник готов шпагу на единственную родственницу поднять, и решил возразить. - Матушка-императрица, а посмотрите на это с другой стороны. Если Вы совершите столь добрый поступок в адрес царевича и дадите ему хотя бы половину роты, то Петр Федорович проникнется к Вам симпатией и не забудет Вашей доброты. А так обозленному у него будет больше причин на мятеж нежели... - Скажите, Ваше Величество, а у Петра Федоровича есть еще претензии на Голштинию?       В разговор вмешался Иван Шувалов, недавний избранник императрицы. Разумовский от недовольства прикусил губу. Он прекрасно знал, что не является единственным фаворитом Елизаветы Петровны. Наличие Никиты Бекетова за столом это прекрасно подтверждало, но Шувалов банально раздражал. Молодой выскочка, не нюхавший пороху, харизмой и лестью добился расположения. Это злило. - Да, есть. Датский король был слишком добр к отцу Петра, чтобы забирать все его земли. - Так отчего же не написать в Голштинию, дабы они выслали своих солдат. Раз Петр Федорович так уж тяготеет к немецким войскам, так пусть и играется вдоволь с ними. Немецкого солдата на мятеж он не поведет, ведь им и смысла нет воевать за чужестранца. А если и пойдут, так обвиним в интервенции, и русская армия будет целиком и полностью на Вашей стороне.       Елизавета Петровна не могла не улыбнуться на мысли Шувалова. Он был настоящей находкой для нее. Молодой, быстро соображающий, располагающий к себе и не без доли хитрости, он полностью подходил под образ идеального политика ее правления. Ей даже нравилась его тяготении к искусству и всячески поощряла его меценатскую деятельность. - Решено, господа! Завтра же напишу.