***
Приятным сюрпризом для Петра Фёдоровича было появление его дяди Георга среди войска. Не сказать, что царевич был близок с младшим братом отца, но тот никогда не забывал о племяннике и к Рождеству всегда дарил подарки. Чаще на военную тематику. Да и будучи семилетним Карлом Петером Ульрихом Петр Федорович частенько наблюдал за тем, как дядя Георг командует взводом на площади перед дворцом. Как выяснилось, он ходил в звании полковника, и это было одно из самых высоких званий во всей голштинской армии, так как Адольф Фредрик не был щедр на награждения не для своих. Петр Фёдорович припомнил слова Фридриха. Что ж кажется все будет немного проще. Царевич не отходил от дяди, расспрашивая как там на родине. И новости не особо радовали. Слушая речь о том, как нелегко судам выходить в море из-за постоянного контроля, Петр Фёдорович окончательно для себя решил, что первым его решением будет отвоевать Шлезвиг. Пусть он будет и на русском престоле, но он все же остаётся немцем. К разочарованию Петра Федоровича Георг был не менее рад видеть племянницу. Екатерина Алексеевна, как жена царевича, приветствовала гостей. Казалось, что все кого знает Георг будут обласканы и обняты, но это лишь был первое впечатление. При расквартировке Петр Федорович убедился, что полковник умел подчиненных держать в кулаке. В течение нескольких часов Ораниенбаум превратился в муравейник. Глядя на снующих туда-сюда людей в бирюзовых камзолах, царевич про себя отметил, что следовало бы поблагодарить тетушку за предоставленное войск. Сказал бы кто Петру Федоровичу хотя бы полгода назад, что ему придется благодарить Елизавету Петровну, он бы не поверил. Но у судьбы нелепое чувство юмора.***
Петр Федорович был даже рад прибытию Георга, ведь теперь за приемом пищи ему не придется сидеть наедине с Екатериной Алексеевной и неловко рассматривать скатерть, посуду, но лишь бы не смотреть на жену. Екатерина Алексеевна же чувствовала себя хуже. Её и так и не радовало в абсолютном молчании времяпрепровождение с мужем, то теперь она чувствовала себя лишней. И даже не третьей лишней. Таковой она была, когда слуга приводил в столовую борзую царевича. Изначально голштинец пытался вовлечь в разговоры царевну, но быстро поняв, что между супругами разлад, потом не предпринимал попыток познакомить Екатерину Алексеевну с военным делом и антишведскими настроениями. Петра Федоровича предупредили, что солдаты тут до первых морозов, но даже и этому царевич был рад. За два с половиной месяца можно сделать многое. В голове у него рождались картины, как он будет натаскивать свою армию на штурм крепостей. Он хотел, чтобы маленькое голштинское войско ничем не отличалось от непобедимого прусского, а оттого строил планы о внедрении мощной кавалерии. О том, что кавалерия такой и будет, Петр Федорович не сомневался, его родная земля славилась своими жеребцами. Задний двор Ораниенбаума был достаточно широк для того, чтобы проводить там хоть малейшую строевую подготовку, а лес с многочисленными мелкими и не очень прудами, посаженный по приказу Меншикова, служил неплохой площадкой для учений. По запискам великого деда Петр Федорович начал командование с того, что позволил голштинцам самим продемонстрировать свои способности, и те под громкий голос Георга показали все навыки строевой. Царевич ни на миг не сомневался, что это выйдет у них превосходно. Он помнил по детству, как отряды часами стояли на плацу, поворачиваясь налево-направо-кругом. По команде они становились по разным участкам двора словно фигуры на шахматной доске. В какой-то момент Георг даже приказал запеть строевую песню, зная об увлечении племянника музыкой. И в тот же миг раздалось "Мальбрук в поход собрался". По звучанию и было слышно, что как минимум четверть учила песню, написав французский текст на немецкий манер, но общее впечатление это отнюдь не портило, и Петр Федорович не пожалел аплодисментов импровизированному хору. Но дальше управление он взял в свои руки. Наблюдая из окна за развлечениями царевича, Екатерина Алексеевна ожидала Балабанову. Девушка с минуты на минуту должна была прибыть из Петербурга с письмом от Салтыкова. После кривой шутки Петра Федоровича о том, что увлечение царевны солдатами приведет к тому, что и для нее придется созывать солдат из Ангальт-Цербста, Екатерина Алексеевна упросила Сергея Васильевича не появляться при Ораниенбаума и связываться с ней только через фрейлина. Конечно, Салтыков был не в восторге, но против слова любимой не пошел. Понимал, что накануне ее честь и положение. От рассматривания того, как Петр Федорович что-то настойчиво чертит шпицрутеном на земле и объясняет нескольким кавалеристам, отвлекает стук в дверь. - Войдите. Елена Балабанова входит в комнату, держа в руках маленькую бумажку, которую тут же выхватила царевна. Сердце предательски затрепетало словно воробей в когтях у кошки, и казалось, только корсет сдерживает, чтобы оно не выпрыгнуло из груди. Ваше Высочество, Екатерина Алексеевна, любимая Катенька На последнем обращении царевна не сдерживает улыбку. Значит, несмотря на разлуку чувства у него есть к ней. Мне нестерпимо больно сообщать Вам об этом. Но лучше сразу от меня, чем от третьих лиц. Я женюсь. Тайная канцелярия прознала о нашем романе, и теперь во дворце все шепчутся. Ни я, ни Ее Величество не хотят допустить позора. Поэтому было решено меня женить но одной из фрейлин, на Матрене Павловне Балк-Полевой. Не думаю, что императрица смогла б найти невесты лучше. Дворянка из древнего рода и благочестивая девушка. Пишу я Вам о ней не из желания издеваться, наоборот. Хочу, чтоб Вы знали о моей судьбе и о том, с кем мой брак будет заключен. После венчании я отправлюсь в Москву. Императрица желает свести наши встречи окончательно на нет. Да и Матрена Павловна известна тяготением к Успенскому собору. Но я люблю Вас, уверяю, как полюбил в первую нашу встречу. Навеки Ваш Сережа Салтыков. Последние строки Екатерина Алексеевна читала, не сдерживая слез. Прятать эмоции было от некого. Она смяла бумагу и кинула в угол комнаты. В голове крутилось столько вопросов, но все они комом стояли в горле. Покрасневшими от слез глазами царевна взглянула на Балабанову. - Еленочка... женится он и в Москву уезжает. Елизавета Петровна приказала... Фрейлина тихо охнула, сделав вид, что слышит новость впервые. Новости касаемые окружения императрицы словно пожар в лесу, чуть что, и все об этом знают. Но ради царевны можно и скрыть этот факт. Она подходит, дотрагивается до плеча Екатерины Алексеевны, и царевна в порыве чувств обнимает ее за шею, не стыдясь своих слез. Елена позволяет ей выплакаться, пускай, первая любовь редко бывает счастливой, а о счастье на любовном фронте для монарших особ и речи нет. С улицы раздались выстрелы. И радостный крик Петра Федоровича.