***
Петр Фёдорович был бы не самим собой, если б не добавил в свой визит детали. Ко дворцу его сопровождали тот самый отряд, что был готов стрелять в непрошеного гостя и, естественно, Георг со Штелиным. За относительно короткий срок последний из наставника превратился в хорошего приятеля для царевича. ⁃ Ты что удумал? Ко мне гости важные едут, а ты тут со своими войсками игрушечными баловаться вздумал! Елизавета Петровна отчитывала своего племянника, как школяра сорвавшего урок. Ее гости должны были убедится в антипрусском настроении при дворе, а не лицезреть голштинцев распивающих шампанское на каждом шагу. Конечно, она могла выставить его за дверь вместе с солдатами, мол убирайся обратно. Но для Петра Фёдоровича это не будет даже наказанием, счастливым умчится в Ораниенбаум и соберётся со своими прихвостнями на охоту. Да и отсутствие наследника на приеме было б оскорблением для гостей.***
Екатерина Алексеевна все время находившаяся подле царевича, как его жена, не находила себе места. Она надеялась, что петербургских гарнизонов хватит для охраны города и дворца, Елизавете Петровне не придёт в голову высылать за московским. Салтыков - последний человек, которого она хотела видеть. Разговоры с Еленой, конечно, помогали ей с печалью, и той удалось убедить царевну, что рано или поздно это должно было произойти. Право на внебрачную любовь имели только мужчины и монархи. Да и тех не люд, так Церковь осудит. Иногда Екатерина Алексеевна наталкивалась на сочувствующий взгляд Разумовского. Не было сомнения, что граф в курсе всех дел. И ему бы не знать о том, как любить ту, что недоступна. Вдобавок ко всему этому Екатерина Алексеевна должна была терпеть постоянное общество мужа. Вернее тех, кто к этому обществу примыкал. К полутора десятку солдат из Голштинии у неё претензий в общем-то и не было. Те редко разговаривали с кем-то из посторонних, в основном только меж собой и иногда обращались с просьбами к Георгу. Лишь иногда кто-нибудь из них позволял себе присвистнуть вслед одной из служанок, что сновали туда-сюда, готовя дворец к приему. Но все эти заигрывания не заходили дальше. В большей части царевну напрягал Штелин да Георг. Наставник царевича все старался научить полковника русскому, конечно же, начав с брани. Георг же заливисто смеялся с подобного и делился с новым приятелем выражениями из немецкого. Такое панибратство Екатерине Алексеевне исключительно не нравилось. Иногда она приговаривала «хоть бы меня постеснялись». Но ее попытки возразить прерывались Петром Федоровичем, который изрядно веселился с друзьями. Каждый раз, слыша его смех, она чувствовала укол ревности. Вот почему с ней он так не может? Ладно, любовь у них не сложилась. Ее родители тоже не представляли из себя любящую пару, но они хотя б общались меж собой, что-нибудь да находилось обсудить. А Петр Фёдорович и дел никаких не хочет с ней иметь. Они ж могли б стать друзьями в конце-то концов. Она жалела, что план по уговору императрицы на выдачу царевичу войск сорвался, поскольку та не только разрешила ему в войнушку в Ораниенбауме играть да и пригласила голштинских. Екатерина Алексеевна с неким раздражением разглядывала подол платья. Вот почему все складывалось не так, как нужно? Почему складывалось все против неё? Ведь перед отправкой в Петербург, ей мать говорила, что все будет хорошо, что юный наследник в восторге от всего немецкого и будет рад браку с немкой. Ей давали наставление приучаться ко всему русскому и тогда она будет в почете у императрицы. И пусть сейчас Елизавета Петровна была достаточна к ней добра и говорила, что всегда рада видеть, было видно что от царевны ей нужен только ребёнок. И никакие советы от фрейлины не помогали. Даже любимый, и тот женился на другой. Она не заметила, как, буквально, перед носом у неё возникла фляга с чем-то остро пахнущим. Она взглянула на угощавшего ее Штелина. ⁃ Для веселья, Ваше Высочество. Нам всем этот приём не в радость. Так что давайте хоть так покажем Ее Величеству, что рады затеянному. Берите пример с мужа, он хоть и всей душой не любит императрицу, но знает, как важно показать ей смех. Екатерина Алексеевна невольно улыбнулась, даже если Пётру Фёдоровичу приходится против воли показывать, как ему весело, то кажется не все так плохо. Однако от предложенного напитка она отказалось. Во-первых, ещё неизвестно, что господин Штелин пьёт, а во-вторых, не пристало ей, замужней женщине, угощаться тем, что предлагают посторонние люди. По крайней мере, когда во дворце есть много посторонних.***
На стол Фридриху упал небольшой свиток бумаги. ⁃ Ваше Величество, донос из Парижа. Король нервным движением развернул свиток. «Золотые лилии будут посажены в Петербурге через неделю» Бумага тут же была сожжена. Не надо было быть гением, чтобы догадаться о чем речь. Фридрих откинулся в кресле, опыт и знание истории подсказывали, что большой войны стоило ждать в скором времени. И скорее всего туда втянется вся Европа. Но он не рассчитывал, что так скоро. Франция собралась заключить союз с Россией. Пруссии и ещё десятку германских государств будет тесно среди двух держав, потому нельзя было допустить никаких взаимоотношений. Состояние удручало то, что во главе Франции стоял слабохарактерный Людовик, которым вертела как хотела любовница. Поэтому Фридрих и не пытался вести никаких дел с Парижем, там о стабильности и речи не шло. Все было бы так, как хотела мадам де Помпадур, а, к сожалению, у женщин желания переменчивы. Агенты из России писали о том, что Елизавета Петровна состоит в частой переписке со многими видными деятелями Франции, в некоторых донесениях упоминалось даже имя Вольтера. Фридрих обещал как-то себе, что если этот змей появится на территории хоть одной из германских стран, то тут же будет раздавлен сапогом прусского солдата. В планах короля никогда не было смешивать личные дела с политическими, но в последнее время имя старого знакомого слишком часто фигурировало в нефилософских делах. Писать в Петербург пока не имело смысла. Скорее всего, французы только на подходе. И судя по короткому сроку путешествия, они добирались до России морем. Это не могло не раздражать. Фридрих подошел к карте. На пожелтевшей и где-то пострадавшей от пуль за годы войны за Силезию поверхности расположились все страны Европы и часть Османской империи. На полях были вынесены союзники и противники. Но большинство, что с одной стороны, что с другой, были зачеркнуты. Как только война заканчивалась, союзы обычно распадались. На свободном месте под графой "Der Gegner" Фридрих вывел «Frankreich». Где-то над зачеркнутыми германскими государствами возвышалась надпись «Österreich». У него было мало сомнений, что вся эта коалиция складывалась под эгидой австрийской королевы. Написать «Russland» он не решался. Для начала нужно было лично поговорить с Елизаветой Петровной и убедить, что союз с этими двумя государствами не выгоден. Аргументов у него наберется. Он оглядел еще раз карту в мыслях о том, кто мог бы быть его союзником. Это однозначно будет Британия, ведь та вступает в любой союз, что направлен против Франции. Что ж, как и думалось ранее, это война и вправду затронет не малое количество европейских стран и обычным конфликтов за пару клочков земель на границе это не ограничится.