Два Императора.

      Петр Федорович был наслышан о новом увлечении тетушки маскарадами, но надеялся, что у неё хватит благоразумия не устраивать парад разгула и порока при гостях, кто бы они не были. Но увы он ошибался. Маскарад, что затеяла Елизавета Петровна, был буйством нарядов, красок и все возможных увеселений. Она не постеснялась перенять некоторые черты балов у своих предшественниц. Самым безобидными среди них — маски. Подобно венецианским со множеством драгоценных камней, перьев и лент они «скрывали» участников бала. У многих маски были сделаны в виде морд всевозможных зверей и птиц, настоящих и мифических. Но больше удивляло то, что многие фрейлины императрицы ходили в мундирах, а их сопровождающие в настоящих бальных платьях. Екатерина Алексеевна несколько посмеивалась, глядя на то, как трудно дышится в подобных нарядах тучным графам и несколько завидовала девушкам. Ей и самой когда-то мечталось о преображении в мужской костюм, но статус не велел. От Елены она слышала, что Елизавета Петровна и сама грешит подобным, но лишь в символ того, что именно людям в гвардейской форме она обязана в получении трона и короны, а потому не позволила бы себе явится на бал в таком виде. - Стану императором, вмиг введу запрет на подобные балаганы. Ни одна европейская страна не рядит солдат в платья, а баб в мундиры. - А по мне, весело очень даже! Иногда народу надо повеселится. Да и крестьянин не так страшится будет барина, коль узнает, что тот в женский наряд обряжался. - Да не в веселье дело, Екатерина. И не в крестьянах. Просто поражаюсь этому русскому лицемерию. Как гнобить людей за веру иную, так первые, мол лишь православие — истинная религия, а остальное от бесов, а как подобное устраивать, то и религия отходит на второй план. Ее Величество первая ж, кто готова обратить любого лютеранина в православие, взять хотя бы нас, и первая, кто закроет глаза на заповеди, когда речь о празднике зайдёт. - Не замечала за Вами такой набожности, Петр Федорович. Вы говорите о русском лицемерии, сами же примером этого и являясь. Вы когда в последний раз в храм ходили да свечку ставили?       Петр Федорович раздражительно цокнул, когда понял, что спор затянется на весь вечер. Возможно, днём он и будет рад истолковать жене, что она в корне не права, но сейчас, когда их разговор мог быть подслушан это не представлялось возможным.       Около стола уже стояли Штелин с Георгом. Завидя императорскую семью, они лишь кивнули им. Елизавета Петровна приказала, чтобы все голштинцы слились с толпой и на глаза царевичу не попадались. Гости не должны понять, что здесь есть хотя бы один немецкий солдат. Рассматривая присутствующих, Петр Федорович не терял надежды узнать, кто же этот загадочный гость при котором нельзя о Германии упоминать. На ум шла только Австрия. Недавняя война с Пруссией лишила их практически половины земель и у них естественно был повод ненавидеть. Но намёка на присутствие австрийцев не было.       Вдруг двери зала распахнулись и в них вошла небольшая группа людей, которая в основном состояла из таких разодетых мужчин и женщин, на лицах некоторых были изображены какие-то орнаменты, среди которых очень узнавался рисунок лилий. Французы, так вот кто был этот антигермански настроенный гость. От делегации отошла одна из дам. Вся ее стать и богатство костюма говорили о том, что она глава приезжих французов. Она подошла к Елизавете Петровне, и императрица по старой русской традиции троекратно поцеловала в щеки. На что гостья лишь хихикнула и повторила жест. - Интересно, это та самая маркиза де Помпадур?       Вслух свои мысли произнесла Екатерина Алексеевна. Петр Федорович удивленно на неё взглянул. Во-первых, откуда она знает о женской половине французского двора, а во-вторых, с чего она решила, что эта особа может быть любовницей короля? О втором царевич и поспешил узнать. - Многие в Европе знают о власти маркизы над Его Величеством Людовиком. Да и история подтверждает, что короли Франции не прочь власть передавать фавориткам. Конечно же de jura власть все ещё у короля, но de facto… - И откуда у вас столько познаний о Франции и фаворитках оттуда? - Вы слишком много уделяете внимание истории меча и огня. Но политика вершится и письмами. Будьте уверены, что женщинам в этом нет равных. - Смотрите, чтобы эта политика писем не сыграла плохо с Вами.       Екатерина Алексеевна недоуменно и с неким страхом посмотрела на мужа. Что он имел ввиду? ***       Елизавета Петровна вовсю беседовала с гостьей. Они, конечно, уже долгое время состояли в переписке, а вживую все никак. Жаль, повод для подобного общения был не в радость. Снова война и снова разногласия. Мария-Терезия собирала коалицию, а две проигранные войны и потеря больших территорий не делали ее выгодным союзником. Если бы дело касалось только дружбы и женской солидарности, то Елизавета Петровна незамедлительно согласилась на предложение австрийской королевы, но когда доходит до политики, то любые человеческие отношения сходят на нет. Она не стремилась пойти на контакт с Францией и Австрией, лишь по той причине, что те далеки от границ с Россией. А армия Пруссии близко. И как бы Елизавета Петровна не шутила над тем, что пруссаки только маршируют хорошо, результат сражений за Силезию показывал, что таким же маршем они могут и по русской земле пройтись, и ни австрийцев, ни французов рядом не будет.       Но разговор во время празднества мало касался политики. В основном они говорили о житейском. Елизавета Петровна сразу завела диалог на французском, чтобы уважить гостью да и избавить их от лишних ушей. Мало ли «гвардейцы» Петра Федоровича решат пошпионить для врага. - Удивительно, как Вы так смело оставили короля. Неужели не боитесь, что кто-то посмеет забрать Ваше? Или может королева решит вернуть расположение мужа? - Ваше Величество, не в обиду Вам, но Вы, русские, слишком заостряете внимание на том, что кто-то должен принадлежать кому-то. Пару недель король сможет и без меня пожить, к тому же разлука только располагает к страсти. А за Ее Величество не волнуйтесь. Королева давно не делит с ним ложе. Король слишком сладострастен, что для нее сущий грех.       Елизавета Петровна усмехнулась. Маркиза с такой легкостью говорила о тайной жизни двора, словно и не боялась никого скомпрометировать. Себе она не могла такого позволить. И не разрешала подобного невестке. Когда при диалоге с Шуваловым, тот обронил шутку, что скоро династия Романова превратится в династию Салтыковых, она тут же отправила Сергея жениться. - Вы так помрачнели, неужто Вас что-то беспокоит в любовном плане?       Императрица не удивилась подобному комментарию. Маркиза естественно должна быть наблюдательнее, чем обычная дама, иначе и не добиться расположения короля. - Да все сетую на своих. Третий год уж длится брак, а молодые так и не разделили ложе. Вот скажите, что мне с ними делать.       Маркиза заливисто рассмеялась, да так что привлекла к себе внимание пару графов, что были в женском обличии. - Так разве это проблема? Господь с Вами, Лизабéт Петровнá. Достопочтимый мсье д’Этиоль тоже не спал со мной первые годы брака. И что теперь? Имеем с ним прекрасную дочку. Вы почаще разлучайте их. Это так кажется, что они рады друг без друга будут. - Буду счастлива, если будет по-Вашему, мадам. Только вот отлучи его от Катерины, так он и вовсе забудет, как женщина выглядит. Все с сабельками носится. - До нас доходили слухи, что он тяготеет к прусскому королю... - Ой, да там тяготения... он же родственник Ее Высочества да и... Не стоит переживать. Чем бы дитя не тешилось...       Елизавета Петровна стушевалась. Ей и не думалось, что для французов так важен факт этот. И, разумеется, не хотела, чтобы возможный союз распался из-за взбалмошности племянника. Маркиза с улыбкой кивнула, приняв ответ императрицы, и взяла ее под локоть, поведя ближе к своим.       Петр Федорович недовольно взглянул на уходящих особ. Сейчас он был благодарен старому слуге Румбергу, который заставлял юного Карла Петера Ульриха учить французский за лишний час поглазеть на марширующих солдат. Того скудного материала, что давали учителя относительно хватало, чтобы понимать о чем говорили тетушка с гостьей. И ему не нравилось, что там фигурирует его имя вкупе с упоминанием Фридриха. Любопытство брало вверх, и было желание написать в Берлин. Он, конечно, понимал, что король прекрасно знает о визите гостей из Франции, но он не был уверен в том, есть ли агенты из Пруссии на балу. Ведь сюда точно не каждого пустили желающего. - Екатерина Алексеевна, молю помогите. Заверяю, что выполню любое Ваше желание, слово голштинца.       Царевна внимательно посмотрела на царевича. Если бы тот дал слово наследника российского престола, она может и не восприняла его просьбу всерьез, но значит дело серьезное, если он готов поклясться своей родиной. Ее все еще беспокоил его комментарий насчет губительной политики писем, и это было хорошим шансом выяснить, что он имел ввиду. - Что от меня Вам нужно? - Пожалуйста, узнайте, о чем говорила маркиза.       Екатерина Алексеевна глянула на сжимающую ее ладонь руку Петра Федоровича, на его молящий взгляд и стало не по себе. Дело по истине жуткое, если он вынужден смотреть так. Она кивнула, понятия не имея, как сделает. Просто иметь в должниках царевича уже дело неплохое.       Фортуна благоволила царевне, и на аллеманду ее пригласил сопровождающий гостью. На вид он был примерно ровесником графа Разумовского и большая часть лица была скрыта за бело-зеленой маской орла. Екатерина Алексеевна первая пресекла между ними молчание, заговорив с партнером по-французски. - Прошу прощения за дерзость, но с Его Высочеством мы затеяли спор. И нам нужно, чтобы кто-то его разрешил. - Не думаю, что это будет в моей компетенции разрешать спор людей такого статуса. - Мы, конечно, могли б обратиться к Ее Величеству, но очевидно, что она будет на стороне Его Высочества... Вот если бы Ее Светлость нам помогла...       Гость хмыкнул и согласился. Не было особым трудом догадаться, что его использовали, чтобы подобраться к маркизе, но помочь молодой царевне было делом чести, да и к тому же, как светской беседе помешает Ее Высочество.       Высокая издалека маркиза оказалась не выше Екатерины Алексеевны. Царевна представилась гостье. - Так вот она какая будущая императрица России. Не дурна, не дурна.       Критическим взглядом осмотрела Екатерину Алексеевну француженка. Елизавета Петровна лишь кивнула, соглашаясь. Она была недовольна прерванной беседой, но тем временем ею двигало любопытство, что понадобилось царевне от маркизы. Учитывая, что перед этим у них с Петром Федоровичем был достаточно оживленный диалог. Иногда императрица, глядя на подобное взаимодействие супругов, убеждалась в правдивости присказки "дружат не с кем-то, а против кого-то", ведь сплачивало недовольство тем, как Елизавета Петровна решала уклад их семейной жизни. В сущности для императрицы это не было проблемой, их недовольство - их проблемы. - По правде сказать, маркиза, я ни в жизнь бы не посмела нарушить Ваше общение с Ее Величеством, но дело в том, что мы с Его Высочеством поспорили и... увидев Вас и Вашу стать, я совсем позабыла о предмете нашего спора.       От Елены Балабановой Екатерина Алексеевна подчеркнуло очень важное для женщины правило: быть умной - это вовремя притвориться дурочкой. И подобную роль она сейчас сыграла прекрасно. Прекрасно для тех, кто не слышал об этом правиле. Маркиза и императрица улыбнулись, принимая правила игры царевны. Девочке надо учиться политике. - Знаете, Ваше Высочество, как будущему политику дам Вам совет. Вы должны помнить все. И не только как политик. Любая деталь, которую Вы забудете, может сказаться на Вашей репутации. - То есть Вы запоминаете все и вся, что происходит вокруг и никогда не теряете нить разговора? - Нет, Ваше Высочество. - И Вы можете даже в мельчайших подробностях вспомнить разговор с Ее Величеством? С Вашего позволения, конечно, матушка-императрица.       Екатерина Алексеевна склонила голову перед Елизаветой Петровной. Та с веселыми искорками глазами смотрела на невестку. Когда царевна спросила о разговоре, она обо всем догадалась. Ишь, Петруша шпионку подослал, видимо, заслышал имя своего ненаглядного короля. Он бы еще на дуэли вызывал каждого, кто что-то про него скажет. Что же он интересно пообещал за информацию? Елизавета Петровна кивнула маркизе, пусть расскажет. А с защитничком Фрица она еще поговорит. - Мы говорили о том, как сложно в наш век с мужчинами. Они либо кроме ласок от женщин ничего и знать не хотят. А оттого и государство собственное страдает, потому что до него никому нет дело. Либо же даже на жену на свою не хотят смотреть, а только саблю да мушкет подавай. И с этим хуже, ведь тогда другие государства страдают.       Царевна внимательно слушала маркизу и время от времени косилась на Елизавету Петровна, дабы убедиться, что она не нарушает рамки дозволенного. По формулировкам Екатерина Алексеевна понимала о ком шла речь. И была рада, что ей есть, что передать Петру Федоровичу, и тот теперь точно ее должник.