Эйлин, Эллочка, Элька

      При любых иных обстоятельствах я бы растерялась или расстроилась. Но где-то там, в больнице, лежал мой сын! Осознание пришло внезапно и очень обыденно, не было оно озарением, ударом молнии и прочей чушью, которую так любят городить в книжках и фильмах. Просто за то время, что я защищала, кормила и оберегала мальца, он стал мне родным. Он обнимал меня, а я его. И он Мой. А за своих горло перегрызу. Я тупо отодвинула Снейпа от двери, захлопнула ту за своей спиной, хорошо, что замок защелкивался на автомате и не нужно возиться ещё и с ключами. Муженёк то ли оторопел, то ли не осознал, что это я, но посторонился и лишь уставился мне вслед. А я неслась вперёд со всей возможной скоростью. У калитки уже ждала машина одного из воспитателей. Мистер Джонсон предложил забрать меня и сопроводить в больницу, так как случай с Севером произошел в его смену. Я влетела в машину, и мы тронулись с места. Через опущенное окно я слышала гневное мужнино: «Эйлин!».       — В жопу! Потом разберусь.       Очень быстро мы доехали до местной больницы, к счастью, я прихватила документы Северуса и свои. Не знаю, как Эйлин их оформляла, но у неё был полный пакет обычных неволшебных документов, включая свидетельство о рождении ребёнка и о браке. Северус лежал в палате, маленький, слабенький, почти прозрачный. И звал меня!       — Мама!       И только огромные глаза на подушке. Подлетела, обняла, поцеловала в лоб и в маленькую ладошку.       — Я здесь, сыночек, всё будет хорошо. Теперь всё будет хорошо.       Кто-то тронул меня за плечо. Я подняла взгляд — врач.       — Солнышко, полежи чуть-чуть, я пойду с доктором поговорю. Обещаю, что больше никуда не пропаду, ты мне веришь? Ты подождешь маму?       — Да, — маленький храбрец мужественно отпустил мою руку.       — Идёмте, — проговорила я, повернувшись к врачу. Мы покинули палату, и в коридоре врач, представившись мистером Брайлем, сообщил, что мой сын очень истощён. Этиология приступа пока неизвестна. Они капают ему витамины и общеукрепляющие препараты, но видимого результата нет, сын продолжает слабеть. Врач подробно расспросил про то, чем болеет или болел малыш. Но я могла дать ответ лишь о последних месяцах, так как до того ребёнок жил с отцом в очень неблагоприятной атмосфере. Врач задумчиво покивал и быстрым шагом удалился по коридору. Я вернулась к сыну. Мысли неслись со скоростью сверхзвуковых самолётов. Если в больнице не могут понять, что с ним, значит, болезнь может быть волшебной. В этом дурацком кино и книгах говорилось про какой-то госпиталь или клинику, где лечат волшебников. Но как она называется, и как туда доставить малыша? Думай, Элька, думай, вспоминай! Мальчишка Поттер путешествовал каминами, это отпадает, там нужен был какой-то порошок специальный, а где ты его возьмёшь? Ещё! Думай, Эля, время! Для улучшения мыслительного процесса и утрясения мозгов в черепушке я постучала по виску раскрытой ладонью. Когда Поттер тётку раздул, он драпал на каком-то автобусе! Бинго!       — Северус, — обратилась я к сыну, — а ты не помнишь, я тебе не рассказывала про транспорт для волшебников?       Сын радостно закивал.       — Помню! В Хогвартс возит поезд. Ещё есть камины, мётлы и ковры-самолёты. А ещё есть волшебный автобус. Ночной рыцарь!       Вот оно! Ночной рыцарь. Я лихорадочно рылась в сумочке. Кроме обычных денег, я всегда брала те самые, волшебные монеты. Таскала же в сумке, где они?! Наконец, рука наткнулась на заветный мешочек, отлегло. Я подхватила сына на руки, выхватила палочку и выбежала с малым в коридор. Мы почти добрались до выхода, как нас остановила дежурная сестра.       — Куда это вы?! Немедленно оставьте ребёнка!       — Конфундо! — взгляд медсестры потерял осмысленность, она молча развернулась и отправилась к кофейному автомату. А я побежала дальше.       Северус был тяжёлый, оттягивал руки, но я продолжала упрямо волочь его к дороге. Как только мы добежали, я сразу же махнула палочкой, мысленно желая увидеть автобус. И он появился. Из ниоткуда прямо перед нами резко остановился трёхэтажный, типично английский автобус. Но удивляться у меня не было времени. Как только отворилась дверь и молодой человек представился кондуктором, я крикнула:       — В больницу, срочно!       Парень чуть опешил, но посторонился, только переспросив:       — В Мунго?       Точно, так больница называлась в этих кинофильмах! Я кивнула и заскочила в салон, опустившись в кресло у входа прямо с малым на руках.       — Проезд будет стоить одиннадцать сиклей.       Я протянула ему мешочек с монетами, параллельно аккуратно перекладывая голову Северуса себе на плечо. Он был бледен, его лоб вспотел, но сын несмело мне улыбнулся, с любопытством оглядывая салон. Кондуктор вернул мне кошелёк, продемонстрировав на ладони одиннадцать серебряных монет, которые взял оттуда. Теперь я знала, что сикль — это серебрушка. Был риск, что парень прикарманит чуть больше, но я точно знала, сколько монет в кошельке, могла и поскандалить. Мы рванули с места, я пересчитывала сдачу, чувствуя себя внутри барабана стиральной машины. К счастью, всё было на месте, парень оказался честным малым. А всего через пару минут автобус резко остановился.       — Прибыли, Мунго, главный вход!       Я с недоумением оглядела обшарпанный магазин с поломанными манекенами. Он меня разыгрывает? В душе поднималась злость. Но тут парень добавил с пониманием:       — Всегда каминами добирались? Назовите манекену цель посещения, когда кивнёт, шагните в витрину, тут принцип как на платформе 9 и ¾.       Я поблагодарила кондуктора, и, как только шагнула с последней ступеньки, автобус пропал. Чувствуя себя полной идиоткой, приблизилась к уродливому манекену, похоже, что женского пола, и проговорила:       — Мальчику четырёх лет плохо, был непонятный приступ, сейчас истощение, головокружение, испарина.       Несколько секунд, в которые ничего не происходило, показались вечностью. Но тут манекен кивнул, и я бесстрашно шагнула сквозь стекло.       Ощущения были, словно прошла сквозь холодец. Сразу же посмотрела на сына, тот был в сознании, но очень бледен. Подошла к барышне за стойкой регистратуры. Та, взглянув на ребёнка, сразу же среагировала, послав серебряного воробья из палочки:       — Сепсису в детское отделение, мальчик, четыре года, срочно в приёмное!       Буквально через несколько секунд к ней бежал высокий молодой человек в лимонно-жёлтой хламиде.       — Что случилось?       — Был в садике, случился приступ вроде эпилептического, так воспитатели сказали. В больнице ставили капельницы с витаминами и укрепляющими препаратами, не помогло.       Волшебный врач недобро на меня покосился, поводя над Северусом палочкой. Вдруг рядом с ним материализовался лист плотной желтоватой бумаги и перо, которое тут же начало само строчить под диктовку медика:       — Мальчик, четыре года, истощение, предположительно после магического выброса. Общая слабость, недоразвитость, недовес, нестабильность нервной системы. Пятая палата, первый этаж. Общеукрепляющее, витамины, успокоительное, стабилизирующее — двойную дозу разово. Не кормить до вечера. Старший целитель Сепсис.       Бумажка сама собой полетела и приклеилась на одну из дверей дальше по коридору. Вдруг что-то мягко потянуло сына из моих рук, он повис в воздухе и, повинуясь движениям палочки врача, ой, целителя, мягко поплыл в сторону палаты. Я пошла следом, находясь в глубочайшем шоке от происходящего. Приземлилась на стул в палате сына и могла только в каком-то нервном отупении наблюдать, как несколько медсестричек приносят колбочки, фиалы и флаконы с разноцветными жидкостями, поочерёдно вливая их в сына. После первого же флакона его лицо приобрело более здоровый вид, вернулись краски. После третьего он заснул. Успела. И тут меня начало колотить. Сначала мелкой дрожью затряслись руки, затем застучали зубы, и вот уже толпа гигантских муравьев маршировала по моему многострадальному телу. Вошедший целитель помахал своей палкой над сыном, удовлетворённо хмыкнул и перевёл осуждающий взгляд на меня. Моментально подметил, в каком я состоянии, схватил колбу с тумбочки сына, подлетел, насильно разжал мне зубы и влил в рот жидкость со стойким запахом пустырника, мяты и ещё какой-то травы. Я машинально сглотнула. Начало плавно отпускать. Целитель внимательно следил за моим лицом, помахивая палочкой и, хмурясь, наблюдал сменяющееся радужное сияние над головой. Затем он закончил, тут же что-то пробормотал себе под нос. Из палочки вальяжно выбрался и сел на пол огромный сенбернар.       — Сметвику. Спустись на первый, пятая палата, женщина, отложенная порча, навскидку пять лет, может, чуть больше. Фиксирую блок на памяти, частичную потерю магии, порчу на неудачи и ещё какую-то пакость, короче, всё как ты любишь.       Сенбернар прошел сквозь стену, только хвост вильнул, но накрывшее меня спокойствие было таким всеобъемлющим, что это меня даже не удивило. Целитель продолжал махать надо мной палкой, я смотрела, как спит Северус, мысли накатывали медленно, как волны океана. Отступили паника и шок, оставив только умиротворение и отупение.       Вскоре появился второй лимон. Он с энтузиазмом присоединился к маханию палочкой. Радуг стало две. Потом меня куда-то повели, я пыталась упираться, но второй что-то проговорил, глаза закрылись сами собой.       Очнулась я в палате. Надо мной неприятно ухмылялся мужик со смутно знакомой рожей.       — Очнулись? Чудненько. Ну, у вас тут и букетец! А скажите-ка мне, уважаемая…       И он вопросительно приподнял бровь.       — Эйлин.       — Уважаемая Эйлин, что последнее вы помните о волшебном мире?       Блин, не говорить же ему, что, собственно, ничего, так как я не Эйлин и в этом волшебном мире отродясь не бывала. Книги книгами, а в реальности всё может быть совсем иначе.       — Практически ничего. Помню только, как в последний месяц вспоминала заклинания по конспектам, — целитель ухмыльнулся противно-радостно.       — Чудесненько! А как в школе учились, помните? Папу, маму, сына?       — Нет.       — Прекрасно! Частичная потеря долговременной памяти! Артур, ты фиксируешь?       — Да.       Я повернула голову туда, откуда слышался ещё один голос. В углу, подпирая стену плечом и надиктовывая что-то висевшему в воздухе листку с пером, стоял недавний спаситель моего сына.       — Северус! Как мой сын? Что с ним? — паника начала подниматься удушливой волной.       — С мальчиком всё хорошо. Был сильный магический выброс. Попьет пару дней зелья и будет в норме. Если бы он был физически развит на свой возраст, приступа удалось бы избежать. Но вот его физическое состояние оставляет желать лучшего, хотя, если посмотреть с другой стороны, на вас было накручено столько всякой пакости, странно, что вы до сих пор живы и вообще обращаете внимание на сына.       Я чуть успокоилась было, но тут же напряглась снова.       — А что на мне было накручено?       — О! — оживился целитель, и его лицо просияло. — На вас висел такой интересный сглаз!       Ненавижу медицинский юмор. Его понимают только сами медики, на других людей он наводит жуть. Если коротко, оказалось, что на меня был наложен хитрый сглаз, благодаря которому я должна была совершать спонтанные необдуманные поступки, постепенно тупеть и концентрироваться на одной навязчивой идее. Про магию постепенно забывать. Второй пакостью оказалось отрезание от рода. Непонятно, кто это сделал: кто-то из родителей или последствие того же сглаза, могла отречься сама. Но в связи с этим я теряла магию и здоровье. По прикидкам эскулапов мне оставалось лет семь от силы. Потом полная атрофия магических каналов и скорая смерть. Бр-р. Из хорошего: сглаз сняли, но штука с отсечением оказалась сложнее. Там должно быть отменено какое- то условие, а так как мы не знаем его, то пока не можем исправить. Но купировать зельями отток магии возможно. И в меня влили более чем достаточно. С памятью, конечно, шикарно вышло. Теперь не нужно ничего придумывать, всё зафиксировано в медкарте. Уже через несколько часов нас с Северусом должны были выписать. Ведьма принесла счёт. Лечение влетело нам в копеечку. Ушли все золотые монеты, которые оказались галеонами, и ещё несколько сиклей. Но зато в него уже входили зелья, которые Северусу выдадут пить на дому, чтобы его нервная система и мышечный каркас соответствовали возрасту. Целитель Сметвик попросил координаты для аппарации. Я смутно припомнила, что это нечто вроде телепортации. Назвала город, улицу и дом, но предупредила, что мы живём среди обычных людей, а не волшебников. Целитель только рукой махнул. Я, спохватившись, рассказала о нашем побеге из больницы, на что целитель пообещал вызвать некую загадочную бригаду Обливиаторов, которые всё поправят. Я, не вникая, уж больно много информации, кивнула.       Возвращение домой превратилось в целую эпопею. Но мы с горем пополам доехали автобусом до вокзала, а оттуда по привычному маршруту до Лутона. Северус устал и дремал в автобусе. Домой плелись оба на чистом упрямстве. Я и думать забыла, что нас там поджидает его папаша.       Тот сидел на скамейке у крыльца, злой и поддатый. С порога попытался качнуть права, но я, пригвоздив его взглядом к месту, кинула:       — Заткнись, ребёнок устал! Проходи на кухню, поговорим, — распахнула дверь и прошла в дом.       Пока умывала и укладывала Северуса, слышала какое-то шебуршание на кухне. Послушался. Ну что ж, поговорим. Есть у меня парочка сюрпризов из занимательной чёрной тетрадочки Эйлин. Ох, непростая была ведьмочка!       Я взяла палочку, сняла обувь и тихо двинулась на кухню. Из-за двери высунула кончик палочки и, ориентируясь по тени, шепотом произнесла: «Конфундо!» Судя по грохоту, попала. Вылетела из-за двери, увидела мотающего головой муженька и, наставив на него палочку, пробормотала: «Инкарцеро!» Ничего не произошло. Я попробовала снова. Затем чуть увеличила амплитуду движения палочкой, и из неё вылетели верёвки, спеленавшие моего благоверного. Тот уже пришёл в себя — я всё-таки не профессиональная колдунья, и заклятия мои рассеиваются быстро, — и смачно меня материл. Душевно так, но однообразно.       — Тихо! Фонтан заткни, мурло!       От неожиданности тот и вправду заткнулся. Только зыркнул и выплюнул:       — Ведьма поганая!       — Да уж не лучше тебя, — улыбнулась я. — Чего припёрся, алкаш?       — Ты украла мои деньги! Ты подала на развод! — зенки с полопавшимися капиллярами вылазили из орбит, а губы кривились в зверином оскале. Так пёс поднимает верхнюю губу, злобно рыча.       — Ну, во-первых, не мои, а наши! Ты забываешь про совместно нажитое, милый мой. А во-вторых, да, подала. Более того, я подала на лишение тебя, алкоголика, родительских прав. И, в третьих, ты мне сейчас сам мирно подпишешь согласие на развод, отказ от сына и всех имущественных претензий.       От моей наглости он даже зенки пучить перестал, а потом расхохотался.       — Ничего я не подпишу, пока деньги не вернёшь, сука! Ты мне ещё и доплатишь, чтобы я щенка не забрал, ведьма!       Ну, точно пёс, и сына своего щенком считает.       — Я не буду тебе угрожать, Тобиас, но ты так упорно зовёшь меня ведьмой… Ох, зря ты не боишься.       Я оставила муженька на кухне, а сама поднялась в спальню за документами. Адвокат всё подготовил для соглашения, мы не исключали возможности договориться мирно. Вот и договоримся. Спустилась обратно, наложила на мужа Фините и, пока он не успел подорваться, а его одеревеневшие конечности не вернули подвижность, скомандовала: «Империо!»       В тетради Эйлин фигурировало это интереснейшее заклятие с пометкой, что его используют для подавления воли, дабы заставить существо выполнить то или иное действие. Действует и на людей. На Тоби подействовало, его взгляд стал стеклянным.       — Ты сейчас подпишешь все бумаги, вернёшься домой и больше никогда не будешь искать ни меня, ни сына.       Взгляд стал осмысленным, муж подошел к столу, расписался на всех страницах договора, развернулся и вышел за дверь. Я проводила его на крыльцо и взглядом следовала за мужской фигурой, пока та не скрылась за поворотом. Затем, не веря, что всё закончилось, вернулась к столу и внимательно изучила бумаги. Неужели я теперь свободна? Я больше не Эйлин Снейп?       И в этот момент голова у меня резко закружилась, и я потеряла сознание.