***
В один из вечеров в местном клубе планировалось мероприятие — «Дискотека для тех, кому за сорок». Родители Кости и Артура решили ее посетить, потратив на сборы чуть ли не полдня. — Вообще-то мне тридцать восемь, — возразила Лиля, вскинув темно-карие миндалевидные глаза на мужа, который, прихорашиваясь перед зеркалом, не мог решить — зачесать ему челку на одну сторону или сделать дерзкую молодящую укладку. Он тщательно следил за собой и никогда не выходил из образа уравновешенного, сильного и уверенного в себе мужчины. Живая и импульсивная, со сложным характером, Лиля, была его полной противоположностью. Требовательная и нацеленная на результат, а не на способы его достижения, к мужу она относилась с умеренным уважением, но когда она была чем-то недовольна, возражать ей не было смысла. Своими эмоциями, которые были видны, даже когда она молчала, она могла закрыть любого собеседника. Лиля бывала разной — от маленькой капризной девочки, до волевой и жесткой женщины. Правильным овалом лица, фарфоровой кожей, чувственными губами, большими, слегка раскосыми глазами она походила на Вивьен Ли, а сейчас еще и каштановые волосы завила на её манер. Разгладив на вечернем платье несуществующие складки, Лиля поправила мужу галстук, проверила прическу и потянулась за сумочкой. Артур сидел на диване, и украдкой, время от времени отрываясь от телефона, наблюдал за поведением родителей. Он редко улыбался искренне, без цинизма, злобы и скрытой ярости, но сейчас он это делал именно так. Его самолюбие тешил тот факт, что в его семье каждый похож на какую-то знаменитость: отец — на Маяковского, мать — на оскароносную актрису «Унесённых ветром», ну, а то, что сам он был почти точной копией Джулиана Сэндза, даже не нуждалось в комментариях. В плане безупречной внешности Артур пошел в мать, умом — в отца. А вот от кого он унаследовал ужасно склочный нрав — оставалось загадкой. По сравнению с Лилей, мать Кости, Валентина, выглядела намного скромнее и проще. Она была уже в том возрасте, когда красота увядает, а на лице застывает печать грусти — вялый взгляд, морщины под глазами, вырисовывающийся второй подбородок. Но сегодня и ей захотелось прихорошиться, соорудить прическу, надеть свой лучший наряд, чтобы ни в чем не уступать своей более молодой соседке.***
О том, что ему предстоит остаться с Артуром наедине, Костя старался не думать. Он пытался держать эмоции под контролем, но с каждой минутой становилось все сложнее. Что будет, когда уйдут родители, Бочаров даже представить боялся. Происходящее напоминало ему ситуацию из детства, когда его на все лето отправляли к бабушке. Стоило отцу с матерью уехать домой, как мальчика начинали душить слёзы и ему приходилось напрягать всю силу воли, лишь бы не плакать. Вот и сейчас он отвернулся к темному окну и закусил до боли нижнюю губу, чтобы в очередной раз не проявить слабость. Юноша сделал для себя ошеломляющее открытие: он больше жалел не за уходящими на всю ночь родителями, а за Александром Юрьевичем, который при надобности мог остановить того, кого Костя боялся пуще огня. Бочаров до последнего тешил себя иллюзиями, что и Артур куда-то уйдет, но тот явно не горел желанием отрываться под ретро-мелодии или бродить по ночному горнолыжному курорту. По Костиным наблюдениям Артур пребывал в неплохом расположении духа, как сытый тигр, но это не было гарантией того, что вечер пройдет без эксцессов. Костя чувствовал себя точно отрезанным от всего мира, странно обособленным и одиноким. Страх сжимал сердце тесным обручем, и юноша сидел в кресле, в углу комнаты, ни жив, ни мертв. Пальцы судорожно ерзали по экрану смартфона, открывали ненужные сайты, лишь для того, чтобы быть чем-то занятым. В соцсетях было неинтересно, более того — каждый вход в аккаунт отдавал щемящей душевной болью. Никита не появлялся онлайн уже три дня, и Бочаров не на шутку тревожился: «Вдруг с ним что-то случилось? А может, я ему больше не нужен и он меня бросил?» От подобных мыслей становилось тяжело дышать, в голове мутилось, а перед глазами плыло. Хотелось уйти в свою комнату и забыться, хоть на какое-то время выпасть из реальности. Но Костя не мог даже пошевелиться: его передергивало от одной мысли о том, что Артур посмотрит на него холодным, змеиным взглядом, исполненным ненависти и презрения, поэтому он предпочел не привлекать лишнего внимания и сидеть, словно мышка в норке. Пока парни копошились в своих гаджетах, стояла такая гнетущая и напряженная тишина, что казалось, еще немного — и посыпятся искры. Не присущее Артуру молчание становилось все невыносимее. — Бочаров, — хитро улыбнувшись себе под нос, отозвался сын директора, а через секунду разразился ехидным смехом, — а помнишь, как ты в детском саду на прогулке обоссался? Когда к тебе подбежала та большая собака. Костя малость опешил от подобного вопроса. Просто застыл и замер в смятении, не ведая, как реагировать. Было и стыдно за ошибки детства, и страшно, и как-то непонятно, что происходит, и к чему клонит Артур. — А помнишь, Артур, как ты на тихом часе показывал всем писюн? Бочаров едва не подскочил на месте — до того его смутил собственный ответ. Юноша сам от себя такого не ожидал. Сначала выпалил, как из пулемета, а потом подумал, растерянно глядя на Артура и ожидая его реакции на подобную дерзость. Он ждал чего угодно: матов, пощечин, издевок, но события развивались по совершенно иному сценарию. Артур бесшумно хихикнул в кулак и едва заметно кивнул, прищурив глаза. Видимо, вспоминал дела давно минувших дней. — А Янка Шемаева, скромница наша, попросила меня показать еще. Вот уж от кого, а от нее я подобного не ожидал. Слегка склонив голову набок, Костя мечтательно смотрел в одну точку на стене: — А потом, когда ты показал ей средний палец, она показала тебе указательный. Во дает, да? Тогда даже мне было смешно. Артур улыбнулся одними лишь глазами, приподняв бровь: — Помнишь, Бочаров, как за обедом ты блеванул на воспитательницу? — Да, потому что перед этим ты плюнул мне в тарелку, — Костя застенчиво опустил глаза, а затем осторожно поднял на Артура добродушный взгляд голубых глаз. Вся его неприязнь к однокласснику мигом улетучилась, стоило ему заговорить нормальным тоном, без тени иронии и сарказма, и Бочарову захотелось сделать для него что-то приятное. Как будто и не было долгих лет яростной ненависти и соперничества. Костя понял, что вовсе не злится на Артура за обиды прошлого и готов простить ему всё, лишь бы сын директора и дальше обращался с ним вот так, по-человечески, — кстати, неплохая идея — перекусить. Родители все равно уехали на ночь, так что предлагаю пойти на кухню и сделать себе по бутерброду. А потом можем посмотреть какой-нибудь фильм. Но Артур одно фразой сломал все Костины планы, подрезал крылья, которые ему так и не суждено было расправить. — Слышь ты, лох, соблюдай дистанцию и не позволяй себе лишнего, — Артур нахмурился, сведя ровные брови к переносице. Он в несколько шагов пересек комнату и очутился возле ничего не подозревающего Бочарова, плотно прижал локоть к Костиной шее, а коленом уперся ему в пах, — если ты думаешь, что я резко воспылал к тебе любовью, то ты ошибаешься. У меня просто хорошее настроение. Боль застелила глаза юноши мутной пеленой, сердце стучало с удвоенной скоростью, словно хотело пробить грудную клетку. — Боишься… боишься меня… — Артур прожигал свою жертву убийственным взглядом, а подметив быстро пульсирующую сонную артерию на его шее, ощутил удовольствие, граничащее с экстазом, — я ведь могу убить тебя голыми руками. Но не стану. Что поделаешь — я мягкий, и мне жаль низших существ наподобие тебя. Комната закружилась у Кости перед глазами, и он почувствовал, что теряет сознание, чего допускать категорически нельзя, да еще и при Артуре. Мысленно выругав себя за истеричность и нервозность, Бочаров вскочил с дивана и изо всех ног ринулся в свою комнату. Артур не удерживал его.***
«Ну и пусть убивает, — в отчаянии подумал Костя, плюхнувшись на свою кровать, — все равно никому меня не жаль. Даже Никите. Кому нужен такой, как я?» Слёзы жгли изнутри. Костя рассматривал их совместное с Никитой фото на экране планшета, и от этого стало еще больнее. Сил почти не было и Костя понимал, что попал. Жить без Алексеева, который смог прикоснуться к его сердцу, он уже не мог. Пока Бочаров раздумывал, как ему выбраться из этой эмоциональной мясорубки, раздался звук видеозвонка. А на иконке — темноволосый парень, заменивший Косте весь мир. — Прости, солнышко, что не появлялся онлайн. В нашем маленьком городке был снежный буран и ветер повредил провода, — пытался оправдаться Никита, и ему беспрекословно верили. После долгого напряжения Костя наконец-то успокоился. Он непроизвольно зажмурился, под веками сначала забегали солнечные зайчики, а потом стало темно и сыро. По щекам сами собой заструились слёзы: — Я думал, ты бросил меня… Что я тебе больше не нужен и между нами всё кончено… — сглотнув ком в горле, произнес он. Алексеев улыбнулся своей ослепительной улыбкой и облизнул губы: — Как ты мог такое подумать? Я сам себя не прощу, если брошу тебя. Никита проницательно глядел Косте в глаза. Все было предельно просто и сложно одновременно. Любовь — не только радость, но и терзания. А неопределенность изрядно измотала Костю. Но сейчас вроде всё в порядке, и у него отлегло от сердца. Впервые за долгое время Бочаров уснул счастливым.***
Проснулся Костя от странного предчувствия чего-то нехорошего. Несколько минут он просто сидел на кровати и не мог сообразить, что происходит. В окно заглядывал рогатый месяц, окруженный холодными звездами. Юноша распахнул окно и выглянул на улицу. Горы, облитые голубым сиянием, казались размытыми в своей неясности форм. Фантасмагорическую картину ночного пейзажа дополнял стелющийся по двору туман. Словно очнувшись, Бочаров хлопнул себя по лбу: много ли раз он видел туман зимой, в морозную погоду? Только сейчас Костя почувствовал запах гари. Пожар! Что-то горело совсем рядом. Костя выскочил в коридор. Из-под двери комнаты Артура валил густой дым, и Бочаров не раздумывая ломанулся в неё. Ведь там Артур, и его нужно спасти! Пусть он много лет обижал Костю, заставлял плакать и чувствовать себя просто отвратительно, но сейчас был не тот случай, чтобы сводить старые счеты, и юноша решил действовать так, как велит совесть. Одна из стен комнаты была охвачена пламенем, окно сверкало золотыми пятнами, как золотое. Бочаров закашлялся и, прикрыв нос рукавом, подбежал к кровати Артура. — Очнись, пожалуйста, — тормошил его Костя, но тщетно: тот уже был без сознания. Времени для принятия решения катастрофически мало. Нужно было как-то вытащить Артура на улицу, что казалось трудновыполнимой задачей из-за разных весовых категорий парней. Костя едва переводил дух, надрываясь в усилиях, воздуха в легких почти не осталось, он старался дышать поверхностно, но едкий дым все равно раздирал горло. Очутившись, наконец, на улице, юноша оттянул Артура на безопасное расстояние и снова бросился в дом. Нужно вызвать пожарников и потушить огонь. Он не чувствовал ни рук, ни ног, голова кружилась, а всё тело ныло от усталости, да еще и огнетушитель, на беду, оказался очень тяжелым. Пожарники прибыли своевременно, когда Костя понял, что в одиночку ему не справиться. Внезапно в голову ударила мысль: как там Артур? И жив ли вообще? На свежем воздухе сын директора начал приходить в себя, открыл глаза и даже попытался приподняться. — Что случилось? — прерывисто забормотал он, потирая раскалывающиеся от боли виски, — это ты меня так огрел по голове? — Взгляни туда, — Костя указал на открытое окно, из которого вихрился кудрявый огонь, а намного выше колебалось темное облако дыма, — тебе холодно? Я сейчас. Пока Артур обалделым взглядом смотрел на яркую игру огня и багровый от зарева снег, Бочаров снова побежал в дом. На этот раз за одеялом и верхней одеждой, ведь до него только сейчас дошло, что он, как и Артур, в одной пижаме. — Костя, не уходи, — наверное, впервые в жизни, Артур назвал одноклассника по имени. А Костя впервые в жизни был твердым и решительным, не боялся и не паниковал. Когда он наклонился, чтобы укрыть Артура одеялом, тот неожиданно обнял его за шею обеими руками. Но не так, как всегда. На этот раз у него не было желания задушить Бочарова или располосовать ему горло, и Косте ничего не оставалось, как только ответить ему тем же. — Черт возьми, почему же так кружится голова? И встать не могу. Долго это будет продолжаться? — не привыкший к физическим страданиям Артур мелко дрожал, положив голову однокласснику на плечо. — Это угарный газ. Дыши глубже. В горах воздух чистый. Скоро всё пройдет, — ответил Костя как можно холоднее и равнодушнее. — Спасибо, — уголки губ Артура дрогнули в слабом намеке на улыбку. Юноша и хотел улыбнуться, и в то же время какой-то внутренний протест не позволял ему проявить слабость перед человеком, которого он всегда обижал. — Я поступил так, как и должен. Или нужно было позволить тебе там сгореть или задохнуться? Костя ощущал небывалую легкость, которая непонятным образом сочеталась с безумной усталостью. Но он ни капли не жалел, что спас жизнь своему обидчику. Когда-то давно он придумал, как определить, ненавидит ли он Артура. Достаточно было представить ситуацию: если вытащит его раненного из поля боя — значит нет, а если оставит там на произвол судьбы — испытывает лютую ненависть. Похожий эпизод он встречал на страницах романа О. Гончара «Человек и оружие», и он прочно врезался в Костину память. «Он ужасный человек, но я не ненавижу его и не позволю умереть», — подумал Костя, гладя Артура по спине и плечам, чтобы хоть немного успокоить. Пожар давно потушили, а парни так и сидели, обнявшись и дрожа от пережитых эмоций и осознания того, насколько близка была опасность и наблюдали, как за горами зарождался скудный отблеск рассвета.