Просто возьми отпуск

Набрав у шведского стола гостинцев, Виктор, вспоминая проведённый с девушкой вечер, не без злорадства думал о том, как взбесится Иван, узнав о его интрижке. А он узнает, Михалыч в этом не сомневался. Чёртов преследователь, ведущий охоту по его…душу? Уже откусив от бутерброда с икрой, Михалыч, пережёвывая кусок, заметил идущую со стороны номеров знакомую фигуру. Конечно же Дулин, кто бы мог подумать! -Небось, поди, связи свои подключил, чтобы номер себе выбить. Поближе ко мне, чертеняка. — Бубнил он обречённо, глядя, как Иван, взяв кофе и круассанов, подсел к нему. — Ну, Дулин? Что на этот раз? -Прошу, выслушай меня… -Опять бредни? Опять обманешь? Дулин, сколько можно? — Лишь набирал обороты Виктор. — Хватит уже терзать меня! Я уже устал волосы красить, седеют на глазах! Ясно же всё сказано, чего мучаешь — то? Не могу я детей бросить, работу тоже… -Ты пойми, не хочу я зла тебе! На глазах Ивана заблестели слёзы. Утирая те салфеткой, Дулин, заедая всхлипы круассаном со сгущёнкой, невнятно продолжал: -Сколько уж раз говорил, сидит это во мне всё, больно выхода хочет! Уж и вежливо стараюсь, и спокойно, а только не выходит ничего! Тебя вижу — и все мозги вон! Больно уж сердце к тебе тянется! А сердцу-то не прикажешь, сколько бы ни старался! Дулин, плача, прервался. У Виктора, слушающего его, всё сжималось от жалости. Да только искренен ли он с ним? Аль опять обманывает? -Не лгу я, Михалыч. Реально лечиться ездил. И за границей бывал, и где только ни был. — Продолжал Дулин печально. — И даже на других мужиков пытался, а зазря всё — ты один перед глазами! Их забываю, тебя одного помню! -И давно ты так меня любишь? -Ещё до Москвы понял. Ещё никогда Михалыч не видел такого удручённого взгляда. Тяжёлый, пьяный от горя, Дулин, вздыхая, после паузы сказал: -Я и сам мучаюсь, Михалыч. И деть это не знаю куда, и…умереть хотел. -Помню я, как он, видите ли, больше на этой земле не будет. Не удержавшись, Виктор, хмыкнув, вспоминал все те ужасы, где Дулин, с пистолетом у виска, шантажировал его на все лады. -А что мне было делать? Срывался, каюсь, тебя мучил. Дуралей я. Жалел, небось, что так и не застрелился? -А как, по- твоему, я бы дальше жил, помня, как ты у меня на глазах копыта отбросил? Ты бы ушёл, а я- то тут остался! Легко ты, блин, отделался бы! Так они и препирались бы, пока их не одёрнул охранник, предупредив, что за их громкость им могут перестать наливать, думая, что они уже напились и будут буянить. Извиняясь, оба, прервав трапезу, разошлись каждый в свой номер. По крайней мере, на это надеялся Михалыч.

***

Утром, просыпаясь, Виктор, к удивлению, не увидел возле себя Дулина. Неужто совесть взяла вверх? Радуясь, что тот не прокрался к нему ночью, мужчина, доев то, о чём забыл вечером, принял душ и, переодевшись, вышел из номера. Хотелось прогуляться по утренней набережной, когда вокруг никого, кроме шумных волн и каркающих чаек… -Привет, Михалыч. Обернувшись, Виктор, заметив выходящего из номера рядом Дулина, даже не разозлился. Злости уже не было, лишь досада. -Странно, что ты ко мне в номер не полез. — Иронично усмехнулся усач. — Ключей не нашёл? -Доказать тебе хочу. Что не всё равно мне на твои эмоции и чувства. Покачав головой, Михалыч спросил: -Гулять идёшь? -Не, поесть пока. Но могу повременить. -Знаю. Пошли уже, всё равно не отстанешь. -Я тут одно место хорошее видел. Там людей мало, зато виды — закачаешься. Сыграем в домино? -Интересно, где же тут подвох? -Нет его. Хотел бы — сделал бы. -Это верно. Зная тебя, ты б не медлил. Прихватив перекусить, Дулин, поспешив за Михалычем, прокричал тому на бегу: -Туда только канатная дорога ведёт! Высоко придётся взбираться! -Я не боюсь высоты.