Пустошь

Каменную залу заливал солнечный свет, льющийся из высоких стрельчатых окон. Находящиеся в помещении дети подставляли лица навстречу солнцу, довольно щурились, несмотря на холод, исходящий от каменных стен. Перед каждым ребенком на деревянной подставке, похожей на пюпитр, стояла мисочка до краев заполненная водой. Повинуясь едва заметному движению пальцев, вода тонкими змееобразными струйками поднималась над поверхностью мисочки. Только у одного из всех присутствующих в зале детей вода в мисочке оставалась абсолютно неподвижной. Мальчик краснел и низко наклонял голову. Его пальцы мелко дрожали над мисочкой, но водную поверхность даже не покрывала рябь. – Ну и что забыло в Крепости это бездарное ничтожество!? – голос Кацуки взвился до самого потолка залы, привлекая внимание остальных детей. Изуку покраснел ещё сильнее, вытянул напряженные руки вдоль туловища и что-то забормотал себе под нос. Из едва слышного бормотания мальчика можно было вычленить периодически повторяющееся «извините». – Зачем ты так, Бакуго? Мидория не виноват, что его талант не такой сильный, – медленно моргая своими большущими глазами, проговорила стоявшая справа от Изуку девочка. Она слегка наклонила голову. Солнечные блики заиграли на её темных, с изумрудным отливом, волосах. – Да у него вообще таланта нет! – взорвался Кацуки. – Этой бездарности не должно быть в Крепости! Не понимаю, чем вообще думал профессор Яги, когда притащил сюда это бесполезное существо. Лучше бы он стойла почистил, а то все засраны. Для этого таланта не нужно. Только руки и лопата. Изуку слегка приподнял лицо, посмотрел на Кацуки. Он не плакал, но глаза мальчика блестели от слез. Радужка была зелёная, как свежая весенняя трава. Очертания учебной залы расплылись, стерлись. За спиной Изуку простиралась бесплодная черная пустыня Пустоши, изрытая мелкими трещинами как морщинистое лицо старухи. Темно-серое грозовое небо низко нависало над землей, давило на плечи невидимым грузом. А вокруг выл, рычал и стонал ветер. Его порывы были настолько сильными, что Кацуки едва удерживался на ногах. Однако, несмотря на бушующий ветер, на двоих мальчиков медленно двигался густой белый как молоко туман Пустоши. – Зачем ты так со мной, Кацуки? – Изуку смотрел прямо ему в глаза. Голос мальчика дрожал от едва сдерживаемых рыданий. – Я ведь не хотел, не хочу… Это твоя вина, что я остался здесь. Твоя! Твоя! Твоя! Голос Изуку становился все сильнее и выше, перекрывая рокот ветра. Туман все также тянул к ним свои молочные щупальца, а Кацуки не мог отвести взгляд от зеленых глаз Мидории. Единственного яркого пятна в бесцветной Пустоши… Кацуки резко подскочил на соломенном тюфяке, заменяющем постель. Дыхание парня сбилось, руки дрожали. Бакуго быстро заморгал, пытаясь прогнать окружающую его тьму. И только по прошествии нескольких минут он отошел от кошмара. И уже в который раз осознал, что тьма теперь вечный его спутник. Давно ему уже не снился Мидория. Значит, Пустошь приближалась. Помассировав пальцами веки, Бакуго прислушался. Эйджиро спал спокойно, сердцебиение паренька было в норме. Значит, отделался легким испугом. Ну и славно. Бакуго привычно повел головой из стороны в сторону, принюхиваясь. Плащ пах луковой похлебкой, кровью скорпионохвостки и его собственным потом, поэтому Бакуго смог без труда нащупать край одеяния. Киришима за спиной завозился и безусловно проснулся. Кацуки прекрасно отличал сердцебиение спящего человека от бодрствующего. – Доброе утро! Киришима потянулся и, ещё не отойдя от сна, причмокнул губами. Кацуки же в это время достал из потайного кармашка в плаще золотую монету. С деньгами было сложнее всего. Чтобы научиться отличать золотые монеты от серебряных и медных пришлось запоминать их текстуру, размер и форму на ощупь. Деньги всегда пахли по-разному. Велика была возможность ошибиться. – Пока я не пожру, утро добрым не будет. На, возьми нам поесть, – Бакуго, как и вчера, сунул в ладонь Киришимы монету. – А почему ты сам… – Я слепой, – хмыкнул Бакуго. – Когда всякое отребье видит слепца с деньгами, то считает долгом чести обобрать его до нитки. Поверь, мне не нужны лишние проблемы со старостой села. Да и платить виру за шкуру местного пропойцы мне не улыбается. – Я как-то не подумал, извини, – Киришима почесал затылок. Бакуго чувствовал исходившее от него смущение. – Но как ты круто вчера порубил эту монстрятину! Я уж думал, что помру, а ты быстрый был как молния. Ррраз, – Киришима рубанул ладонью воздух, – и прибил монстра. Так мужественно. Впервые за долгое время чужие слова вызвали в груди Бакуго теплый отклик. Скорее всего потому, что Киришима был искренен. Кацуки это точно знал. Сердцебиение не лжет. – Тренировки, вот и все, – Кацуки пожал плечами. – А куда ты потом отправишься? – после недолго молчания спросил Киришима. – Можно я с тобой поеду, а? Мой отец кузнецом был, я могу тебе меч затачивать и вообще за оружием следить. – Еду в опасное место. Я должен кое-кому. Очень сильно задолжал, – прохрипел Бакуго, проверяя шнуровку на высоких ботинках. –Так можно с тобой!? – Совсем тупой, что ли!? Я говорю, что место опасное. Сдохнуть там можно! – Все равно с тобой хочу. Жалко, что ли? – Идиот, – устало выдохнул Кацуки.

***

Выехали они сразу после полудня, несмотря на припекающее голову и плечи солнце. Телегу торговца со всем её скарбом Бакуго продал трактирщику за мешочек золотых и серебряных. Киришима хотел было возразить. Все это явно стоило куда дороже, но Кацуки только цыкнул на него. Сейчас им нужны были деньги, а тащить телегу с собой или оставаться в селе для торга Бакуго не был намерен. Себе они оставили только коней. Несмотря на свою слепоту, Бакуго уверенно держался в седле, только часто втягивал носом воздух, как гончая. Кацуки до сих пор сам не понимал, почему позволил Киришиме поехать вместе с ним. Может, взяла некая ответственность за спасенную жизнь? Или, может то, что рядом с этим пареньком он чувствовал уже позабытое легкое тепло в груди? В любом случае сейчас он собирается добраться до Мусутафу. В городе полно кузниц и прочих мастерских. Киришима обмолвился, что его отец был кузнецом, значит кузнечному ремеслу он должен быть обучен. Доедут вместе до Мусутафу, а там их пути разойдутся. Бакуго хватит и одной смерти на своей совести. – Слушай, а ты ведь наверняка давно путешествуешь. Эльфов видел? Небось они ужасно красивые, как все говорят. И бессмертные, да? – Не существует их. Бабьи выдумки. – Ну ладно, – протянул Киришима, – а гномы? – Карлы, что ли? – Бакуго фыркнул. – Мерзопакостные засранцы. Больше сказать нечего. – А грифоны существуют? – Нет. – А монстры с песьими головами и человеческими телами? – Нет. – А.. – Да замолчишь ты, матерь божья!? – взорвался Бакуго и пришпорил своего гнедого мерина. – Не мешай мне слушать и помолчи хоть пять минут.