***
Это действительно была просто его гнилая удача. Мало того, что он с утра проспал и даже толком не позавтракал, так еще и Дазай без него на какое-то задание уперся, хотя, вообще-то, они должны были идти вдвоем. Чуя, помнится, раздраженно рычал и отчаянно надеялся на то, что Осаму где-нибудь по дороге сдохнет особенно болезненно, потому что Накахаре прямо-таки хочется, чтобы Судьба отомстила этому мудаку за шутки над его ростом. Так нет же! Шатен был то ли слишком живучим, то ли Судьба его очень сильно любила, но тот все никак подыхать не хотел! И рыжику глубоко плевать в тот момент было на то, что он убьет любого, если этот кто-то попытается навредить его напарнику. Чуя раздраженно рычал и пинал ближайшую стену, старательно пытаясь вспомнить, куда именно им нужно было переться. Интересно, если бы он чуть запоздал, нормально ли было, что он «случайно» задержался, а? Впрочем, с Боссом этот номер не прошел бы, а жаль. Видимо, ему все-таки нужно было переться за горе-суицидником, пока его очередной противник не прибил. Впрочем, тот настолько живуч, что в своей живучести вполне может посоперничать с тараканом. Он такой же надоедливый. А еще у них даже окрасы схожи. Хм… Накахара фыркнул на этой мысли и оседлал свой байк, мгновением позже срываясь с места. Чем раньше он найдет эту глупую скумбрию, тем лучше. И ему спокойнее, даже несмотря на то, что он не собирался в этом признаваться. В конце-то концов, он уже привык к Дазаю и давно жаждал его убить собственными руками. А значит, никто, кроме него, не сможет этого сделать! Рыжик не позволит, так как это его обязанность! Это действительно была просто его гнилая удача. Как будто недостаточно того, что он был настолько глуп, чтобы доверять человеку, который каждый раз издевался над ним. Как будто недостаточно того, что он доверился человеку, который снова и снова кидал его, ни во что не ставя его чувства. Как будто недостаточно того, что он вынужден вновь и вновь работать с указанным мудаком, ведь Мори с ним отказывается кого-либо ставить, при этом выглядя довольно подозрительно. Как будто всех этих вещей было недостаточно. У Судьбы довольно дерьмовое чувство юмора. Но почему Чуя должен был застрять наедине с явно не совсем адекватным напарником?! А ведь все так хорошо начиналось. Он приехал на место, где они должны были устроить разборки, раскидал несколько десятков тупоголовых кретинов, которые перли напролом, совершенно не думая о какой-либо стратегии. Когда он разобрался с этими людьми, ему навстречу выбежала девочка в приторно-розовой одежде, украшенной сотнями сердечек. За ее спиной трепетали небольшие белые крылышки, что выглядело… Ну странно. От количества розового рябило в глаза. Нет, вы не подумайте, Накахаре нравится розовый. Но одно дело, когда он матовый, сдержанный и на его байке, а совершенно другое дело — когда этот розовый настолько кричащий, что у него голова заболела. Серьезно, это была полнейшая безвкусица. А еще у девочки были огромные голубые глазища, трогательные светлые кудряшки, а в руке она держала… золотой лук. А во второй руке она сжимала золотую стрелу с ярко-розовым наконечником-сердечком. Тогда рыжик склонил голову набок и ошеломленно моргнул, в первый момент просто подумав, что ему это привиделось. Потом он подумал, что просто попал на съемки какого-нибудь попсового молодежного клипа. И лишь на третий раз до него дошло, что эта девочка — пользователь с какой-то странной способностью. Сразиться они даже не успели. Откуда-то вынырнул Дазай, завывая о своем гребаном двойном самоубийстве, с которым он явно собирался подкатить к этой малышке. Чуя огрел Осаму по голове, заорав что-то про гребаных педофилов (Мори-сан, вы тут не при чем!). А девочка… Просто радостно улыбнулась, выстрелила в шатена из лука и исчезла с небольшой вспышкой. Пока Накахара осознавал произошедшее и метался в раздумьях, влетит им от Босса или все-таки пронесет, он как-то совсем не уловил того момента, что обычно шумный и надоедливый суицидник как-то подозрительно молчит. А когда заметил, уже было поздно. — Чуя, ты ведь знаешь, насколько ты красив, да? — мурлыкнули ему на ухо, когда тонкую талию обвили сильные руки. Накахара завис, глупо хлопая глазами и не совсем понимая, чего именно ему стоит ожидать от Дазая в данном случае. Да, тот часто издевался над ним или прикалывался, но это был первый раз, когда он вел себя, как мартовский кот. И рыжик бы все списал на странных тараканов Осаму или его очередные шутки, если бы тот не терся о его задницу, когда ТАМ уже все довольно каменно стояло. — Ты что, совсем с дуба рухнул?! — завизжал Чуя, тут же отлетая в сторону. Вернее, стараясь отлететь, потому что шатен его никуда не отпустил и крепко прижал к себе, потираясь носом о его шею. — Дазай, отпусти! — Нет, потому что ты мой. — бормочет Осаму, вздыхая абсолютно довольно и счастливо. А потом мечтательно добавляет. — Знаешь, я впервые так счастлив… Еще счастливее я стану, когда окажусь внутри тебя. — Отпусти меня, мудак! — рычит Накахара, старательно дергаясь и стараясь освободиться. Но честно говоря, проще капкан развести, чем разжать стальную хватку этого суицидника. — Что это вообще за хуйня? — Способность «Амур», которая принадлежит Галине Штолле. — бормочет тот и довольно вздыхает, начиная посасывать шею напарника, чтобы оставить первый засос. — Заставляет тех, кто проткнут стрелой амура, влюбляться в первого человека, которого они увидели. — Так нахуй ты ко мне полез, а, мудачина?! Ты же легко можешь скинуть с себя это влияние! — истерично верещит Накахара, которого поведение напарника настолько выводит из равновесия, что он, того и гляди, разрыдается. — Во-первых, для того, чтобы его скинуть, мне нужно коснуться той девочки. А во-вторых… Зачем? Мне и так хорошо. — Отпусти! — Ммм… нет. — незаинтересованно бормочет Осаму, кусая своего рыжика за шейку. Он мечтательно прикрывает глаза и думает о том, чтобы пометить напарника так, чтобы каждый человек в этом гребанном мире узнал, кому именно тот принадлежит. Он мечтательно ведет по хрупкому и сильному телу, сильнее притискивая Чую к себе. Интересно, может ли он сделать так, чтобы никто и подумать не смел смотреть на его прелесть? «Это просто моя гнилая удача» — напоминает себе Накахара. Это просто его гнилая удача, что их назначили на миссию по уничтожению Российской организации. Это просто его гнилая удача, что их отправили вместе, хотя это и не особенно удивительно. Но куда сильнее рыжика пугает то, что это поведение совсем не похоже на Дазая, который, чтобы не случилось, всегда насмешлив и собран. И уж точно не распускает руки, так как презирает своего напарника всеми фибрами души. — О, черт возьми… — выдыхает Чуя, стараясь просчитать все исходы подобного, прежде чем Осаму просто впивается грубым поцелуем ему прямо в губы. Накахаре нужно около нескольких секунд, чтобы собраться, и он не может признать то, что какое-то время наслаждался этим поцелуем, прежде чем просто вырубить шатена довольно сильным ударом под дых. Даже когда суицидник получает этот удар, который наверняка вызывает очень неприятную боль, которую тот терпеть не может, он выглядит абсолютно блаженным, будто получил лучший и самый желанный подарок. — Мне срочно нужен Мори-сан. — испуганно шепчет Чуя, когда глаза Дазая закрываются, и он вырубается. Накахара искренне верит, что Огай сможет найти какое-либо решение этой проблемы, потому что в ином случае он наверняка сойдет с ума. Учитывая, как крепко Осаму прижимается к нему, ни на миг не разжимая руки, даже когда он вырублен столь грубым способом… Рыжику определенно нужен Мори. А еще, желательно, психолог и бутылка вина. Дальнейшие несколько дней, пожалуй, стали самым худшим кошмаром во всей жизни Чуи. Наверное, хотя бы потому, что Дазай от него ни на шаг не отлипал. А еще при каждой удобной возможности, даже когда у Накахары появился перерыв едва ли на пару минут, тащил в постель. Ну, или быстро трахал на рабочем месте. Нет, они и раньше спали, в этом их разы не особенно отличались, но еще никогда в сутках рыжика не было так много секса. Осаму выделял малейшую возможность, чтобы зажать его в каком-нибудь уголке и потрахать. Да и спать Чуя почти не мог, ведь шатен каждый раз шел домой к нему. Сначала они ужинали, а потому горе-суицидник медленно и планомерно доводил своего партнера до полу безумия от удовольствия. Обычно их такие секс-марфоны длились по несколько часов, от чего у Накахары совсем не оставалось времени выспаться. И сколько бы тот не ругался и не кричал на Дазая, сдавался под жалобным карим взглядом и позволял с собой делать все, что тому захочется. И в рыжике прочно крепла идея, что им что-то срочно нужно делать, чтобы вернуть Осаму к прежней личности. Тот теперь больше не самоубивается (хоть что-то хорошее), но и от Чуи не отлипает. Что уж говорить про планы, о которых он совсем не думает, сосредоточив все свое существование и потребности исключительно на напарнике. Если бы рыжик не просил шатена есть, тот едва ли вспомнил, что это, вообще-то, делать необходимо. Чуя в ужасе и в очередной раз поминает свою гнилую удачу, перелопачивая кучу информации, пока суицидник лежит на его коленях и мурчит, как какой-то кот. Дазая, кажется, кроме безопасности его партнера теперь больше ничего не волнует. Накахара не хочет вспоминать, сколько именно людей за последнее время пропало только потому, что в свое время они, к несчастью, положили на рыжика свой глаз. Разумеется, Осаму терпеть такого не стал и сразу расставил точки над «и». Чуя в ужасе от того, что ему теперь и на метр нельзя отойти от напарника. Накахара в ужасе, когда проходят дни и месяцы, а следы Галины Штолле вообще никому не удается обнаружить. Теперь вообще никто не смеет смотреть на рыжика, так как боятся, что Дазай всадит им пулю в висок. Он в ужасе, когда понимает, что одержимость (влюбленность?) Осаму только усугубляется, а не выветривается. Чуя привык уже к тому, что его постоянно трахают в разных местах и сколько именно теперь времени у них уходит в сутки на секс. Он в диком ужасе, но одновременно с этим… Он так наслаждается тем, что теперь только он нужен шатену. Только он, и никто больше. Это так… заводит. Он радуется и наслаждается происходящим, хотя и не может избавиться от мысли о том, что им поскорее нужно вернуть Дазаю его прошлую личность. Он любит Осаму любого, но… Но тот становится слишком одержимым, слишком опасным, слишком неуправляемым. Чуя боится, что однажды тот убьет Мори или Кое, так как он делит внимание Накахары с ними. Конечно, его лояльность на их стороне, но… Если что, рыжик выберет шатена. Он сам себе не может в этом признаться, но он слишком любит этого суицидника, чтобы однажды с ним расстаться. Ему слишком страшно от мысли, что прежний Осаму никогда не вернется. Именно поэтому Чуя бесконечно радуется, когда Огай заявляет ему о том, что они все-таки нашли мелкую девчонку со способностью «Амура». Он так счастлив и в таком приподнятом настроение, что чуть ли не танцует, когда он вместе с шатеном идет к месту, где в последнее время проживает Галина Штолле. Накахара так счастлив, что не замечает мрачного молчания и потемневшего взгляда Дазая, который то и дело посматривает на него и стискивает его руку в своей, скрежеща зубами. — М? Осаму, что-то случилось? — растерянно уточняет Чуя, когда замечает, что тот слишком мрачен. — А? Нет, не переживай, малыш Чу. Все хорошо. — Л-ладно… — кивает головой рыжик, хотя уже буквально чувствует, что действительно здесь что-то не так. Но у него слишком хорошее настроение, чтобы задумываться об этом. В этом и заключается его главная ошибка. — Что ты делаешь, Осаму?! — кричит Чуя, когда шатен первым делом, даже ничего не говоря, просто пускает пулю в лоб девочки. Та падает, как кукла, потерявшая ниточки. За спиной исчезают белые крылышки, как и из рук — лук и стрелы. Кристально-голубые глаза слепо смотрят куда-то в небо, а под трогательными кудряшками образовывается кровавая лужа, которая с каждым мгновением растекается все сильнее. — А как же ты теперь… — Плевать мне на теперь. — нетерпеливо рычит Дазай, хватая напарника за тонкое запястье и таща за собой. С неба медленно начинают падать первые капли дождя. Они доходят до ближайшей тупиковой подворотни, после чего Осаму затаскивает Чую туда, толкая его за ящики и прижимая к стене. Он засовывает ему ногу между колен и жадно впивается грубым поцелуем в губы, тут же прокусывая их до крови. — Ты избавиться от меня захотел?! Я тебе надоел, да?! Больше не нужен?! Наигрался и выкинуть хочешь?! Накахара не выдерживает и плачет, мотая головой. Отстраненно он радуется тому, что из-за дождя его слезы Дазай не увидит. Меньше подколов будет в будущем, когда (он отчаянно не хочет говорить если) его напарник вернет себе здравомыслие и… снова забудет его. — Я тебе больше не нужен, да?! Чуя никогда и не думал о подобном. Конечно, он ненавидит этого мудака, и тот его дико бесит, но… Он все равно его слишком сильно любит. Слишком сильно. Наверное, поэтому и хотел отпустить, даже несмотря на то, что в нынешней ситуации его все устраивало. Дазай больше не хочет покончить жизнь самоубийством. Он больше не флиртует со всеми девушками подряд (его больше никто, кроме Чуи, не интересует). Он больше не обращает внимание на своих закадычных друзей — Одасаку и Анго, с которыми до этого он исправно зависал в «Люпине» каждый вечер. Он больше не меняет его, Чую, на них. Теперь его внимание принадлежит исключительно Накахаре. — Ты хочешь меня на кого-то променять?! У тебя кто-то есть? Ответь, у тебя кто-то есть?! — у Дазая глаза темные, и в них столько безумия… Чуя счастлив. Правда счастлив, но… — Нет! У меня никого кроме тебя нет! Но ты же… — пищит Накахара и всхлипывает, шмыгая носом и размазывая слезы по щекам. — Ты же… ты же не счастлив! Он мгновенно затыкается и хочет просто сбежать. Он никогда не планировал Дазаю признаваться в чем-то таком. Он позволял тому любить себя, но никогда не говорил ему подобные слова, потому что… Как он сможет после удержать свою маску неприступного и сурового парня, если Осаму будет знать его мягкое нутро?! Он видит, как шатен замирает, смотря на него с широко открытыми, безразличными глазами. Он всхлипывает и мгновенно закрывает лицо руками, скатываясь по стене вниз и сворачивая в клубок. Напарник его не останавливает. Чуя чувствует, как его трясет от нервов, и ему кажется, что он сейчас просто в обморок рухнет, если эта сволочь ему прямо сейчас хоть что-то не скажет. — Хей, малыш, кто тебе это сказал? — ласково спрашивает Дазай и приседает на корточки рядом со своей рыжей прелестью, затягивая его в крепкие и любящие объятия. Если бы он до этого знал, что Накахара все это время был напряжен и с такой фанатичностью искал способ избавить его от, как тот думал, ужасной зависимости… Впрочем, нет, он никогда не пожалеет об этом времени, ведь он наконец-то узнал, о чем именно думает его прекрасный чиби. — Я сам знаю! Разве тебе не противно изображать то, чего изначально не было?! Я понимаю, что это из-за «Амура», но… — В какой-то степени это так. А в какой-то — нет. — смеется Осаму, приподнимая Чую на руках и укачивая его, как маленького ребенка. — Поначалу это было искусственно. Меня нестерпимо сильно тянуло к тебе, и я ничего не мог с этим поделать. Мне было физически плохо, если ты не обращал внимание на меня или отходил дальше, чем на пару метров. Но потом… Я потихоньку стал узнавать тебя все лучше и лучше. Заглянул под твою маску, которую ты так старательно носил все эти годы, пока я, слепец, не замечал этого. К тому времени, как владельца способности «Амур» нашли… Я уже совершенно точно понимал, что не хочу излечиваться. — И поэтому убил? — И поэтому убил. — покладисто согласился суицидник. — Меня все устраивает. Если я тебе не противен таким одержимым, и если ты меня не боишься, а принимаешь… Я бы хотел, чтобы навсегда остались вместе, малыш. — Дурак. — фыркнул Накахара, обнимая Дазая за шею. Он ежился и дрожал от холода. — Ты же знаешь, что если бы меня что-то не устраивало, я бы просто набил тебе морду. — Знаю. — смеется Осаму, потянувшись к рыжику за поцелуем. Дождь был таким сильным, что с них обоих уже вода стекала ручьями, пока они довольно целовались под струями воды, влажно причмокивая и не обращая внимание ни на что. — Кстати, у меня в кармане смазка. Не хочешь потрахаться? Кажется, сегодня мы не дошли еще даже до пятнадцатого раза. — Здесь? — смеется Чуя и тут же стонет, когда шатен нетерпеливо расстегивает его брюки и стаскивает их вместе с его боксерами до колен, после чего мгновенно пропихивает в него смазанные пальцы, быстро растягивая. Они занимались сексом всего час назад, поэтому Накахару не нужно особенно сильно растягивать, хотя Дазай и старается, так как не хочет вредить своему сокровищу даже в малейшей степени. — Конечно. — соглашается Осаму, мгновение позже толкаясь в узкий жар своего партнера, чтобы начать сильные и быстрые толчки. Рыжик, не сдерживаясь, стонет, когда член шатена попадает прямо по его простате. Он скулит и кусает губы, стараясь не закричать от всепоглощающего удовольствия, ведь он не хочет, чтобы их кто-нибудь услышал. Конечно, это очень криминальный район и едва ли кто-то будет ходить здесь ночью, но… А суицидник будто специально все усиливает толчки и убыстряет темп, с каждым разом беспощадно попадая прямо по простате Чуи. Тот беззвучно кричит и выгибается, сильно кончая. Накахара сдавленно пищит, когда его напарник не замедляется, а наоборот ускоряется, продолжая его сильно трахать до тех пор, пока рыжик снова не кончает, тяжело дыша. — Ты как, нормально? — Ммм… Да. — охает Чуя, когда Дазай полностью останавливает толчки и замирает в нем. Рыжик бы подумал, что тот кончил, но это было далеко не так. Он может чувствовать, насколько сильно его Осаму возбужден, и как его горячий член так прекрасно растягивает стеночки внутри него, отчего Накахара, кажется, готов кончить только от этого. — Осаму? — Посиди тихонько, любовь моя. — довольно вздыхает шатен, начиная кусать и пятнать шею партнера собственническими метками. Он понимает, что они не должны заниматься подобным здесь, но его сильно возбуждает понимание того, что кто-то их может увидеть. Он начинает медленные и размеренные толчки, стараясь как можно сильнее растянуть удовольствие. Ему просто хочется плюнуть на все и начать вколачиваться в хрупкое тело Чуи, но Дазай терпит, сильнее впиваясь пальцами в бедра своего Накахары. Рыжик старается не стонать, хотя у него это совсем не получается. Он слышит, как в их укрытие кто-то направляется — черная полоса в жизни какого-то бедняги, но он не успевает что-то сказать, когда Осаму просто выхватывает свой пистолет и стреляет подошедшему прямо в сердце, после чего откидывает его в сторону и закидывает ногу Чуи себе на плечо, чтобы толкнуться особенно глубоко и сильно. — Осаму… Подожди… Он… — Накахара пытается извернуться и посмотреть, кто там пришел (и умер так глупо), но Дазай раздраженно рычит и кусает его за ключицу, сильнее впиваясь пальцами в бедра, чтобы мгновением позже со всей силы насадить на свой член. — Ха! Да… Ах!.. зай… С-сто… ах! сто… ах! ой… Шатен трахает любовника до тех пор, пока тот не забыл о том, что у него за спиной свежий труп, который, умирая, смотрел на то, как он, Дазай, вколачивается в своего очаровательного малыша. Наконец, не выдержав, Чуя просто засыпает в объятиях Осаму, твердо зная, что тот обо всем позаботится. Пожалуй, шатен полностью успокоится только тогда, когда на тонком безымянном пальчике его прекрасного рыжеволосого сокровища появится обручальное колечко.***
— Как вы думаете, Босс, у них все получится? — тихо спрашивает Хироцу, обращаясь к Мори. — М… Честно говоря, нет. — пожимает плечами Огай. — Дазай-кун этого не хочет. Я изначально предложил ему способ изменить это, но он отказался. Кажется, с тех пор, как Чуя стал его смыслом жизни, ему на остальное наплевать. — Босс, вам это не нравится? — Конечно. Слишком много новых факторов, которые теперь стоит учитывать. Да и без Коррупции, честно говоря, будет тяжело. Но Дазай-кун уже пообещал в сотню раз компенсировать это, если я больше не буду заставлять Чую-куна использовать Порчу. — Но… Значит ли это… — Нет. Если мы не будет трогать Чую-куна, то Дазай-кун не станет идти против меня. — мужчина хмыкает и складывает пальцы домиком, пряча горящие холодным гневом глаза. Он никогда не забудет, как его воспитанник столь нагло угрожал ему. Не зря он считал, что любовь — отвратительное чувство. Вот и Осаму сошел с ума, а ведь был таким милым и хладнокровным мальчиком. Мори на секунду прикрывает глаза, раздумывая, стоит ли теперь убирать Чую-куна, ведь от него проблем больше, чем пользы. Впрочем… Он не рискнет проверить, что шатен сделает, если Огай попытается добраться до Накахары. Он сильный, но не бессмертный, а Дазай… Пожалуй, его лучшее творение. Он бы не хотел, чтобы Дьявольский Вундеркинд стал бы ему мстить за смерть рыжика. С него сталось бы весь мир с ног на голову перевернуть. Пусть живут. Он связываться с этим неуравновешенным суицидником и уж тем более угрожать Чуе не станет. Своя шкура дороже.