***
Они были друзьями детства… Ну, как друзьями… Они были соперниками с самого детства. Поначалу ругались и дрались при каждой возможности, а потом более-менее подружились, гуляли вместе, делали уроки вместе, вместе ходили на свидания и так далее, и вообще были приятелями не разлей вода. В конце-то концов, что Чуе было делить с Дазаем? Он ведь не альфа, в отличии от Осаму, а бета. Так что, разумеется, претендовать на омег Накахара не мог, да и не особенно хотел, хотя у него и были сексуальные опыты с ними. Бета сам себе с трудом признается в том, что первый поцелуй у него случился именно с этим суицидальным альфой, когда им было около десяти. Кажется, это был какой-то спор или что-то типа этого… А может, они смотрели какой-то фильм, и решили уподобиться взрослым. В итоге поцеловались. Чуя признает, что ему невероятно сильно понравился этот поцелуй, даже несмотря на то, что он тогда отплевывался и тер рукой губы, словно стараясь убрать с себя яркий яблочный аромат. А потом он старательно избегал друга, совершенно не понимая, почему тот смотрит на него с такой настойчивостью и каким-то… ожиданием? К счастью, его диагноз «бета» все расставил по местам, и Дазай на него пялиться перестал, хотя рыжик нет-нет да ловил его на том, что он задумчиво за ним наблюдает, когда думает, что он этого не видит. Чуя вообще считал, что ему крайне повезло. Конечно, внешность у него абсолютно омежья, с этим, к сожалению, не поспоришь, больно он был хрупок, ярок и мил. Зато тяжелый и вспыльчивый характер все компенсировал, а низкий тенор, вместо звонкого сопрано, как и отсутствие сильного аромата, окончательно убеждал всех, что перед ними не омега. Быть бетой — просто отлично. Это не омега, которая мучается каждый месяц от течек, готовая подставиться под первого попавшегося альфу. Это не альфа, который в такие моменты не может контролировать свои животные инстинкты, и набрасывается на омегу с самыми грязными намерениями на радость ей. Вообще, честно говоря, почти всех альф Чуя презирал. Он был охранником в борделе сестрицы Кое, где та содержала множество омег, и видел альф не иначе, как грязных и похотливых животных, которые только и хотят, что трахаться и чтобы исполняли их самые темные желания. Тем более, пример подрастающего рядом Дазая, вокруг которого буквально вились омеги, которых он менял, как одноразовые перчатки, тоже не особенно-то и вдохновлял. Правда, у Осаму, в отличии от других, был один существенный плюс: он никогда никому не говорил, сколько именно омег перетрахал, и не хвалился своими постельными подвигами, позоря пассивов. За это его Чуя и уважал, даже несмотря на то, что его сволочной характер и легкомысленное отношение к жизни его жутко бесили. Впрочем, разве можно судить шатена за то, что за его красивую смазливую внешность, за его таланты, мозги и успехи, за его пол, в конце-то концов, его чуть ли не на руках готовы были носить окружающие? Сам Накахара учился средне. Особо никуда не лез, был тихим и спокойным, так как не желал раскрывать себя окружающим. Зато дрался — будь здоров. Он любого альфу мог за несколько секунд на лопатки уложить. В принципе, именно благодаря своей силе и невероятной гибкости, он и стал охранником в борделе, даже несмотря на рост, возраст и внешность. Рост был еще одной больной мозолью рыжика. Ну разве он виноват, что таким низким уродился? Он был ниже всех альф и бет, и даже некоторых омег, что особенно сильно било по его самолюбию. Если бы не Осаму, сразу показавший, что это его друг, и к нему лезть ни в коем случае не стоит, Чуя не думал, что смог бы сдержать свой вспыльчивый характер. А значит, многие бы попали в больницу с переломами, и на него бы завели уголовное дело. К счастью, дружба с шатеном имела свои явные плюсы, пусть и которые не могли перекрыть ее минусов. Иногда Накахара вообще не понимал, почему продолжает дружить с этим самолюбивым ослом.***
— Чуя, ты точно уверен, что согласен со мной сниматься? — в который раз уже спрашивает Дазай, взволнованно поглядывая на соседа по лестничной клетке. Тот в который раз уже вздохнул и все-таки кивнул, хотя и выглядел немного раздраженно. Осаму за последнее время спрашивал его об этом почти десятый раз, словно ему с первого раза было непонятно, что Накахара от своего слова не отступает. — Если тебе некомфортно или… — Дазай, я уже согласился, помнишь? — недовольно буркает рыжик, вздыхая. Да, его сосед подрабатывает порно-моделью. Да, он пригласил его сниматься с ним. И да, Чуя согласился. В конце-то концов, он иногда бывает охранником, а также помогает проституткам в борделе, где работает Озаки Кое, которая воспитала его. С пятнадцати лет он насмотрелся многого. И то, что он бета, в этом совсем не мешало. Главное, что не омега. — Хватит спрашивать, я согласен. Честное слово, он после работы в борделе, где насмотрелся всякого, еще чего-то должен стесняться? Да и с чего Дазай решил, что он пошлет его в такой сложной жизненной ситуации? — Хорошо-хорошо. — бормочет тот, порхая вокруг Чуи так, будто он — его последняя надежда, которая сейчас исчезнет или просто сбежит. Его взволнованность можно было объяснить. Во время сегодняшнего порно-ролика тот должен был трахаться с какой-то омежкой, но в итоге та или тот отменил (а) встречу за два часа. Разумеется, Дазай уже ничего не мог изменить и отменить. Предоплата уже была им получена, и он спустил ее на оплату квартиры. А вызвать проститутку — не вариант: мало ли что от нее можно подцепить — даже если она проверенная, всегда есть вероятность, что она может быть чем-то больна. Вот и обратился к Накахаре, как к единственному адекватному человеку, который бы его не послал, а выслушал, даже несмотря на свою усталость и просто дикий график. А еще был поразительно свободен и мог бы ему помочь советом. Кто же знал, что в итоге рыжик, разжалобившись, согласится сниматься в роли омеги, почти не раздумывая? Осаму подозревал, что это было потому, что, когда он ему жаловался, бета тогда уже почти спал, и согласие дал машинально. А теперь ему гордость не позволяла отступить и показать, что даже он, ничего не боящийся Чуя, может чего-то опасаться. Ну, или банально трусить. Может, шатен Накахару и бесил, но, по крайней мере, он был почти единственным человеком, который смог выдержать его сварливый и тяжелый характер на протяжении почти всей их жизни, а также периодические попойки. К тому же, со стороны Чуя выглядел идеальной омегой: настолько ярок, низок и хрупок он был. Если бы не мышцы, которые сразу показывались, стоило ему раздеться до гола, то ни у кого даже сомнений не возникало, какой у него пол. А мышцы показывали, что он действительно бета. И это, если честно, достаточно сильно подбешивало его, ведь Озаки специально одевала его в красивые наряды, отчего клиенты борделя не раз путали его с омегой и пытались купить. Ну, или хотя бы полапать. Говорить, сколько именно поломанных носов пострадало от его кулака, рыжик не будет. Разве он виноват, что некоторые индивидуумы, просто не понимают «нет» с первого раза? — Чуя, а может… — Дазай, хватит! Я уже согласился! Что ты суетишься так, будто уламываешь девственницу на секс на первом свидании?! — Но как же насчет того, что до меня у тебя никого не было? — взволнованно спрашивает шатен, наклоняясь над рыжиком. Тот недовольно сверлит его взглядом, но все-таки вздыхает, поясняя: — Ты не прав. В свое время я спал со многими. Правда, альф действительно не было. — пожимает плечами Накахара, посматривая на часы. До съемок полчаса. А значит, они могут еще поболтать, а потом им стоит пойти переодеваться, после чего нужно подготовить рабочее место. Блин, как странно называть постель — рабочим местом… Он старательно сделал вид, что не заметил вспыхнувших бешенством карих глаз. В конце-то концов, какая Осаму разница, спит он с кем-то или нет? — Какие-нибудь ограничения есть? Макияж, одежда или типа того? — О, ну… — Дазай задумывается, кусая губу. Чуя машинально замечает, что засматривается на это куда дольше положенного. Он тут же фыркает и отворачивается. — Меня просили, чтобы омега, которая будет со мной, надел чулки и короткое платье с длинными рукавами. По-моему идеально, так как тебе стоит скрыть мышцы. Ты как? — Хм… — Накахара склоняет голову немного набок, хмыкая. А потом решительно кивает. — Согласен. Не самый худший вариант. Помнится, ане-сан меня однажды так одела, что все клиенты слюни на меня пускали, игнорируя ее девочек. Больше та этого не делала. — Это как? — мгновенно интересуется шатен, но под тяжелым взглядом голубых глаз отступает. Он подходит ближе и хватает рыжика за руку. — Ты ведь понимаешь, что тебе придется принять таблетки? — Хм? — тот вскидывает голову и склоняет ее чуть набок, морща нос. — Какие именно? — Ну… — тот смущенно вздыхает, хотя Чуя видит, что смущение деланное. Ебаный актер. — Противозачаточное и обезболивающее. — Я — бета, помнишь? К тому же, мужик! Я не могу залететь. — Накахара закатывает глаза и вздыхает. Ему хочется материться и куда-нибудь сбежать. Ему совсем не хочется, чтобы в него узел вгоняли (серьезно, его на пополам порвет! Все-таки, он не омега). Но раз он уже согласился, глупо будет отступать. Чертова гордость. — Но лучше перестраховаться. — говорит Дазай, ободряюще поглаживая рыжика по руке. Будто действительно чувствует, как тот на самом деле трусит после того, как понимает, что узел все-таки будет. И как близок к тому, чтобы все-таки свалить. — Значит, и узел будет… — Слово клиента закон. — тот пожимает плечами, прикрывая глаза. А потом открывает их, и там ожидание напополам с надеждой. — Ты все еще согласен? — Я не отступаю от своих слов. — говорит рыжик, хотя ему кажется, что он еще пожалеет об этом. — И часто тебе такие заказы поступают? — Если честно, именно такой нет. — пожимает плечами шатен. — Но платили очень хорошо, поэтому я согласился. Чую не может оставить ощущение, что Дазай про себя довольно потирает руки и облизывается. Возможно, он просто параноик? В конце-то концов, Осаму не может его желать. Он же бета!***
Чуя стоит перед зеркалом в ванной и внимательно осматривает себя, поправляя на себе короткое синее платьице до середины бедра, после чего повыше натягивает черные гольфы, которые визуально делают его ноги еще тоньше и меньше. Эти вещи делают его неожиданно хрупким и женственным. Вот откуда не возьмись появился невероятно женственный изгиб тонкой талии, ручки у него, оказывается, маленькие и нежные (даже не скажешь, что он способен легко выкинуть из борделя альфу, который выше него на две головы). Вырез платья открывает вид на острые ключицы. А тонкая шея с чокером заслуживает отдельного стихотворения. Такое ощущение, будто вещи делали исключительно на него, а не на какую-то омегу. Возможно, Дазаю просто повезло, и у той с рыжиком один размер? Вот только не оставляет бету смутное ощущение какой-то подставы, хотя он и не может понять, в чем именно она будет заключаться. Накахара внимательно осматривает свои покрытые красной помадой и блеском губы, а также густые ресницы, которые он покрасил тушью. А еще стрелочки, делающие его глаза еще более выразительными. Благодаря этому его глаза кажутся бездонными озерами. Делать на себе подобное, когда ты натренировался на других, проще. Хотя, разумеется, не совсем удобно. Он еще раз скептически осматривает себя, придирчиво изучая каждую черточку. Его волосы завиты локонами и спускаются вдоль шеи с левой стороны, подчеркивая красивое лицо и пухлые розовые губы. Блядь. Прямо идеальная омега, что сказать. Хоть сейчас в бордель. Клиенты с руками оторвут. Как охранник, он это гарантирует. Вообще повезло, что его сестрица Кое-слишком сильно его любила, отчего, несмотря на свою женственность и хрупкость, в качестве проститутки Чуя в бордель не попал, а устроился туда охранником. Бета встряхивает головой и неловко переминается с ноги на ногу, чувствуя себя немного странно в женском кружевном белье. Блядь, если бы он знал, что шов будет тереть прямо между… Лучше бы он был без белья, честно слово. Правда, тогда Чуя не мог гарантировать целостность своей задницы (он не может ее целостность гарантировать даже сейчас). Накахара вскидывает голову и смотрит на часы, внимательно рассматривая их. До выхода у него еще около пяти минут. Дазай, кажется, там что-то устанавливает и настраивает. А у рыжика есть время морально подготовиться. Чуя знает, что член альфы будет гораздо больше, чем член беты, но он не может даже примерно предположить, насколько именно. К тому же, он не рассчитывал на то, что когда-нибудь сможет почувствовать его в себе (не то что узел). Все-таки, сам он был бетой, а альфы обычно предпочитали ухлестывать за омегами, так как те могли подарить им потомство Даже сегодняшняя съемка — всего лишь случайное совпадение. Чуя вздыхает и хмурится, кусая губу. Он реально волнуется, что его, может быть, разорвет пополам. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. К тому же, он всегда был за новый опыт, вот он его и получит. Правда, лучше бы этого опыта не было, но он уже пообещал, и не в его правилах отступать. Он заранее выпивает две таблетки обезболивающего, но игнорирует противозачаточное. Серьезно, он — бета, а не омега, и уж тем более не женщина, так какая к черту беременность? — Что мне нужно делать? — спрашивает Накахара, заходя в комнату. Он видит, как глаза шатена резко расширяются, когда тот замечает то, как он выглядит в этом откровенном наряде, а затем темнеют. Рыжик нервно сглатывает и с трудом удерживается от желания закутаться во что-нибудь, чтобы спрятаться. Он говорил, что попал? Нет? Теперь говорит. Так, как смотрит на него Дазай, обычно альфы смотрят на омег во время течек. Так они никогда не смотрят на бет, так почему?.. Почему Осаму продолжает смотреть на него, пожирая и раздевая одним взглядом? Неужели детское желание обладать его телом из шатена не пропало? И теперь стало идеей-фикс? Чуя надеется, что это не так. — Ничего особенного, просто делай то, что тебе хочется. — Э? А как же… демонстрация и все такое? — вопросительно уточняет бета, хмурясь. Разве он не должен делать что-то определенное, чтобы согреть публику? Это же порно-ролик, а не прелюдия к чаепитию, верно? — Я сам все сделаю, а тебе нужно лишь подхватить, хорошо? — Эм… да. — Тогда, начнем? — Да. — говорит Чуя, наблюдая за тем, как тот настраивает камеру и включает ее. Он уже знает, что сначала Дазай обработает видео, а потом уже выложит. Конечно, бывают еще и прямые трансляции, но тот их редко ведет, предпочитая другой формат. Осаму проходит на кровать и садится, похлопывая у себя между ног. Чуя колеблется недолго, прежде чем подойти к нему и забраться на колени, глубоко целуя. Альфа под ним крупно вздрагивает, будто не ожидал этого, а потом впивается поцелуем, вылизывая рот так, будто хочет засосать внутренности. Шатен целует собственнически и голодно, будто давно не получал удовлетворения. Даже странно, учитывая, сколько именно омег и бет постоянно рядом с ним вьются. Когда Накахара на пробу потирается о него бедрами, он чувствует, как каменный член прижимается к его животу. И он просто огромный. Рыжик не успевает отстраниться от неожиданности, когда Дазай хватает его одной рукой за талию, а второй — за задницу, сжимая почти до синяков и сильно притискивая к себе. Осаму судорожно дышит, утыкаясь куда-то в изгиб его шеи и жадно вдыхая почти незаметный лавандовый аромат, настолько легкий и воздушный, что его легко можно было не заметить. Чуе кажется, что тот с трудом сдерживается, чтобы не тяпнуть его за шею, ставя собственническую метку. Именно поэтому он изворачивается и сам целует альфу, чтобы у того не возникало лишних соблазнов. Тот потом об этом наверняка пожалеет, так зачем? — Малыш… Что же ты со мной делаешь… — жарко шепчет Дазай, посылая волны жара вниз по позвоночнику Накахары. Он на секунду нерешительно замирает, а потом припадает к шее суицидника, легко целуя и прикусывая шрамы на ней, отчего сильное тело под ним крупно дрожит, до синяков стискивая кожу рыжика. Чуя ощущает, как сильная рука забирается под подол платья и оказывается между его ног, начиная медленными и тягучими движениями поглаживать его член. Бета тихо стонет, прикусывая губу. Он возбуждается и тихо постанывает, решая, что именно так ему нравится больше всего. К тому же, ему нравится такая поза. Прижиматься как можно ближе к сильному и горячему телу Осаму, сидя на его бедрах и чувствуя животом его огромный каменный член… Слышать судорожные вздохи шатена и чувствовать на себе его дрожащие руки. Знать, что тот с трудом контролирует себя, чтобы изо всех сил не вцепиться в него, полностью помечая и присваивая себе. Это круто и захватывает дух, даже несмотря на то, что немного страшно. Вот только страх еще сильнее возбуждает, от чего Чуя почти не может сдерживать свои стоны. Накахара крупно вздрагивает и дрожит, когда с него срывают нижнее белье, а мгновением позже слышится звук открытой бутылочки смазки. Он неуверенно смотрит прямо в карие глаза, и успокаивается, когда Дазай буквально всем своим видом обещает быть очень нежным и аккуратным. Рыжик покорно расставляет ноги немного шире, цепляясь за плечи Осаму, когда в него медленно вставляют один палец. Бета раздраженно шипит от боли, потому что его последний раз был больше полугода назад, и сейчас он чувствует сильный дискомфорт. Он глубоко дышит и расслабляется, зная, что так гораздо быстрее пройдут неприятные ощущения. — Блять. Ты такой узенький… — шипит шатен, стараясь не сорваться. Чуя такой милый и очаровательный, а еще так прекрасно постанывает ему на ухо. К тому же, внутри такой шелковый и жаркий… Бета, который в отличии от омеги, будет очень-очень узким даже после растяжки… У альфы чуть кровь не идет из носа, когда он представляет того на своем члене. Как он будет медленно, сантиметр за сантиметром натягивать того на свой член, чувствуя, как узкие стеночки неохотно раздвигаются, чтобы принять его. Блядь, это будет наверняка лучше чем с любой омегой, с которыми Дазай спал. Вот только Осаму нужно держать себя в руках, если он не хочет, чтобы все закончилось, так и не начавшись. В конце-то концов, его очаровательный рыжик такой робкий и милый, хотя по его тяжелому характеру не скажешь. А значит, если его расстроить, ничего не будет. Тот просто в очередной раз даст ему по роже, и сбежит, чтобы больше ни за что и никогда не подпускать. Плавали, проходили. Чуя уже однажды от него сбежал, и шатен совсем не хочет, чтобы это повторилось снова. Накахара стонет и кусает губы, чувствуя, как в нем двигаются уже два пальца, планомерно и аккуратно растягивая его, чтобы доставить как можно меньше неприятных ощущений. Учитывая, насколько именно обычно нетерпеливы альфы, когда дело касается секса, Дазай определенно заработал несколько плюсов в глазах рыжика. Особенно, когда тот может чувствовать, насколько именно тот напряжен и возбужден. Бета шаловливо усмехается и запускает руку в трусы Осаму, после чего начинает водить рукой по члену шатена, вырывая из того вздохи и стоны. — А я и не знал, что ты уже так возбужден. — мурлычет Чуя на ухо партнера, после чего покусывает и посасывает его мочку, вырывая из парня вздохи и еле сдерживаемые стоны. — Неужели нашего плохого мальчика возбуждают совсем не омеги? Ай-яй-яй… — Я бы… посмотрел на того, кого бы не возбуждал… гх!.. ты… — стонет Дазай, резко хватая руками ягодицы и с силой сжимая их, чтобы притиснуть тело Накахары как можно ближе к себе. Осаму с торжествующей улыбкой видит, как тот теряется и запинается, явно не готовый к такому откровению. Именно поэтому наклоняется к нему и ведет вдоль шеи до покрасневшего ушка, чтобы прошептать туда. — Надеюсь, ты готов. — А… Д-да… — рыжик кивает, прикусывая губу. Ему немного странно и страшно, хотя он и понимает, что таблетка обезболивающего будет действовать. А значит, боль будет отдаленной. Он невольно облизывает губы, когда наблюдает за тем, как шатен медленно, явно красуясь, раздевается, демонстрируя себя во всей красе. Чуя не может отвести взгляд, когда Дазай хватается за пояс боксеров, собираясь их снимать. Осаму ловит этот взгляд и торжествующе улыбается, когда замечает, как именно бета смотрит на него. Как только Накахара замечает этого и тут же вспыхивает, отворачиваясь и ругаясь себе под нос. — Ну-ну, малыш, что же ты отвернулся, а? — смеется альфа, хватая рыжика за подбородок, чтобы повернуть его голову к себе и поцеловать. Тот покорно приоткрывает рот и позволяет доминировать в поцелуе, хотя проскальзывает в его взгляде какая-то искра, которая прямо-таки вопит, что еще один такой комментарий, и одному шатену не жить. — Э… Это не поместится в меня. — Чуя не может сдержать предательской дрожи, когда все-таки рассматривает член Дазая, который настолько большой и толстый, что вообще непонятно, как он может в кого-то поместиться. — Ну… Тебе всего лишь кажется, рыжик. — смеется Осаму, притягивая бету к себе за талию и сильнее прижимая его к себе. — Поверь, тебе еще понравится. — Ты… уверен? — с изрядной долей скептицизма уточняет Накахара, на что альфа лишь пожимает плечами. — Ну, ни один из моих партнеров еще не жаловался. — Блядь. Ты меня прям сейчас успокоил! — рычит рыжик, недовольно фыркая. Хоть он и ругается, но не может не признать, что ему стало чуточку легче. В конце-то концов… Если никто не жаловался, может быть, все не так уж и плохо? Он решает взять дело в свои руки и толкает Дазая, чтобы тот спиной оперся о спинку кровати. После чего взбирается на его бедра, с любопытством рассматривая его орган. Конечно, его интересовало это исключительно с научной точки зрения (именно поэтому он двигал рукой по нему, вырывая из партнера стоны удовольствия, ни по чему иному!). Рассматривать подобное в книжках биологии — это одно, но самому щупать — совсем другое. Чуе отчаянно хочется понять, каково это, когда член будет в нем. Блядь, он говорит как какая-то поехавшая омега. Накахара берет бутылочку смазки и немного выдавливает себе на руку, после чего размазывает ее по ладоням, разогревая ее. Когда та достаточно разогрета и ее достаточно много, рыжик обхватывает обеими руками член Осаму, тщательно проводя по нему и смазывая. После того, как тот буквально блестит от масла, бета медленно приподнимается, останавливаясь, чтобы собраться с духом и подготовиться. Он сзади нащупывает рукой орган шатена, и медленно прислоняет его головку к колечку своих мышц, слегка вводя, чтобы немного привыкнуть. Чуя мотает головой и стонет, кусая губы и всхлипывая, когда медленно начинает насаживаться на член Дазая, чувствуя на своих бедрах сильные, широкие и горячие ладони. Член идет неохотно, даже несмотря на то, что смазан, а сам Накахара старается не шипеть от дискомфорта, потому что член в нем слишком большой и он не думает, что сможет вместить в себя всего его. Рыжик поверхностно дышит, стараясь расслабиться, хотя получается это не очень. Радует то, что боли, как таковой, нет, пусть и ощущается дискомфорт. — Черт… Так и знал, что ты будешь… великолепен… — с трудом произносит Дазай, стискивая пальцы на бедрах Чуи и зубы, потому что ему нужно хоть как-то отрезвить себя, чтобы не сорваться. Как он и думал, его малыш такой узкий и жаркий, и его стеночки так сильно давят на его член, буквально спазмируя вокруг него, что Осаму стоит огромных трудов не кончить прямо тут. Шатен усмехается и перехватывает бедра Накахары более крепким и удобным хватом, чтобы продолжить медленно натягивать его на свой орган до самого конца. Когда бедра рыжика с шлепком ударяются о бедра шатена, Чуя не выдерживает и кончает, чувствуя себя слишком заполненным. Бета кусает губы и жмурится спазмируя вокруг члена внутри себя, отчаянно царапая ногтями собственные ладони. Альфа слишком большой во всех местах, а он — не омега, чтобы так легко привыкнуть к этому, хотя и чувствует какое-то мазохистское наслаждение от происходящего. — Ты как? — Т… Трудно. — с трудом хрипит Чуя. Он сдавленно пискнул и закричал, когда Дазай неожиданно сильно толкнулся в него, задевая простату. Он сильно сжимается и старается опереться о кровать, чтобы не соскользнуть. Впрочем, учитывая то, с какой именно силой Осаму сжимал его бедра и натягивал на себя, едва ли бы ему удалось провернуть подобное. Он снова стонет и кричит, когда шатен снова и снова поражает его простату, сильно толкаясь в него и довольно постанывая от кайфа. Узко, жарко, тесно, хорошо. Дазай чуть не плачет от восторга, сжимая бедра Чуи и сильно толкаясь в него, уже чувствуя, как его член начинает потихоньку расти и крепнуть. Накахара так сильно и великолепно сжимается вокруг него, что альфе хочется возвести этой узкой заднице алтарь, на котором он стал бы молиться до скончания времен. Если бы Осаму до этого знал, что с этим рыжим врединой получится настолько крышесносный и потрясающий секс, он бы еще куда раньше нашел бы какой-нибудь способ заманить его в свою постель. Даже более того, он уже давно бы нашел способ присвоить его себе, а не просто нерешительно смотреть со стороны, скрежеща зубами и отчаянно завидуя тем, с кем этот потрясающий бета проводил свои ночи. Правда, его немного примиряло с ситуацией то, что ни один партнер не остался с рыжиком дольше, чем на пару раз. Задержаться попробовал разве что Тачихара, который явно собирался строить с Чуей долго и счастливо, но уж тут шатен вмешался. Интересно, Накахара вообще понял, с чего это вдруг от него начал Мичидзу шарахаться, как черт от ладана? Впрочем, как и почти все в институте? Дазай приподнимает Чую со своего члена и переворачивает его, снова насаживая его на него, но уже к себе лицом. Так ему открывается великолепный вид на лихорадочный ярко-алый румянец; приоткрытые и пересохшие губы, налившиеся вишнево-алым цветом, по которым то и дело пробегает юркий язычок, увлажняя их; подернутые пеленой возбуждения остекленевшие прекрасные ярко-голубые глаза, в которые он неизвестно сколько был влюблен. Осаму снова продолжает толкаться в Накахару, чувствуя, как тот с каждым разом сжимается все сильнее, а миниатюрное тельце становится все более напряженным. Кажется, тот скоро кончит. Шатен довольно улыбается, и закидывает одну ногу рыжика себе на плечо, чтобы снова начать толкаться уже под новым углом. Чуя кричит и плачет от удовольствия, царапая ему плечи и спину. Из-за такого угла все чувствуется куда более остро, и он не может даже избежать того, что альфа слишком сильно трахает его, каждый раз попадает по простате. — Тебе нравится, малыш? — томно шепчет Дазай, с любовью и восторгом наблюдая за разбитым и потерянным в удовольствие лицом Чуи, который просто уже открыто рыдает от наслаждения, не в силах остановиться или успокоится. Осаму радостно вздыхает и не может не испытывать огромное удовольствие, крепко сжимая бедра Накахары и вгоняя в него узел. Рыжик будто просыпается и кричит, красиво изогнувшись. Он чувствует, как его наполняет большое количество спермы, которое просто распирает его изнутри. Почему у него такое ощущение, будто он сейчас лопнет? Бета отчаянно дергается, стараясь куда-нибудь сбежать, ведь узел такой большой… Это… не совсем больно, так как действуют таблетки, но весьма некомфортно. И Чуя совершенно не может понять, почему омеги с таким восторгом говорили об узлах альф. Впрочем, он не может не признать, что в какой-то степени испытывает почти какое-то мазохистское удовольствие от того, что в нем находится узел одного конкретного альфы, Дазая. Какой кошмар, он сошел с ума. К счастью для Накахары, узел довольно быстро спадает, и бета с трудом пытается приподняться на трясущихся ногах, чтобы уползти в свою квартиру и поспать. — Кто сказал, что это все, малыш? — раздается над ним хищный голос Осаму, и тот снова до конца насаживает рыжика на свой член с влажным хлюпом, от чего на ногах беты поджались пальцы. Альфа медленно и планомерно трахает Чую на своем члене, довольно усмехаясь и испытывая невероятный восторг из-за того, что он наконец-то завладел любимым телом. Накахара быстро и прерывисто дышит, постанывая и мяукая на особенно сильные и ощутимые толчки. Он просто распластался на сильном и горячем теле партнера, потому что у него нет сил даже на то, чтобы приподнять голову. Чуе нестерпимо сильно хочется спать, чтобы спастись от невероятно огромного количества удовольствия, превращающего его тело в один сплошной натянутый нерв, отчего, он кажется, готов сойти с ума. Вот только толчки Дазая, попадающие прямо по его простате, достаточно сильные и быстрые, чтобы не дать ему провалиться в долгожданный сон. Накахара чувствует, как его подтягивают повыше, уложив его подбородок на костлявое плечо Осаму, отчего рыжик может уткнуться носом в шею и втягивать в себя знакомый до боли аромат. — Хей, Чуя. — медленно произносит шатен, продолжая толкаться в расплавленное удовольствием маленькое и хрупкое тельце. — Ммм? — лениво тянет тот, постанывая и мяукая на ухо альфы, когда тот неутомимо трахает его, мешая нормально мыслить и выбраться из круга удовольствия. — Спи. — низко смеется Дазай, снова вгоняя узел в бету. Впрочем, тот едва ли это заметил, потому что и правда вырубился, уже не обращая никакого внимания на происходящее. Осаму смотрит прямо в горящий красным глазок камеры, и улыбается. Он поворачивается к зеркалу, замечая, что его улыбка полна безумия и невероятного, отчаянного желания обладать, которое он не удовлетворил даже на один процент. — Спи. В конце-то концов, у нас еще много раундов впереди. Он сильнее притискивает к себе миниатюрную и хрупкую тушку, трогательно сопящую ему на ухо. Даже странно понимать, когда ощупываешь Чую, что тот на самом деле куда выносливее и крепче иного альфы. А значит, когда рыжик проснется, они могут попробовать такой секс, где шатену совсем не нужно будет сдерживаться. Дазай этого ждет не дождется. В конце-то концов, разве он виноват, что его малыш слишком милый и соблазнительный?